Текстовушка №106. Жанровая

[Next]

Важно не что, а как.

Посмотрим, дорогие текстокотики, как будет выглядеть в вашем исполнении жанровое разнообразие.

Наводка всем рассылается одна и та же, писать ее вы будете в разных жанрах. Опции:

1. Хоррор
2. Трагедия
3. Комедия
4. Пьеса
5. Драма
6. Детектив
7. Психологический триллер
8. Фэнтези
9. Научная фантастика
10. Мелодрама
11. Сказка
12. Эпистолярный жанр
13. Поэма
14. Боевик
15. Исторический рассказ
16. Приключения
17. Киносценарий

Желаемый жанр (присутствующий или нет в списке) можно запрашивать в личку, записываться - в теме.

Рассылаю наводку. Но если вы запоздало поняли, что хотите участвовать - пишите, я всех приму

Дедлайн - пятница, 27 ноября, 20:00 по Мск

Не переносится. Две недели, два комплекта выходных - всем должно хватить.

[[Begotten]]

Записалсо!

[Succin]

буду!

[Чехарда]

Тут.

[der Westen]

Я.

[Джигурнет]

Я

[Дракоша]

Я тут.

[Шебуршунчик]

Хочу, хочу) И в карму написала пожелание)))

[Notoriginal]

Участвую:)

[TVHC]

Туц.

[Снайпер]

Затаилась и жду.

[Tulip]

Я с вами)

[looolka]

И я

[voronaam]

Я тоже буду писать.

[Simka]

В деле)

[Next]

Наводки разосланы. Как обычно, если есть вопросы - не стесняйтесь писать здесь или в телеграме.

Дедлайн - пятница, 27 ноября, 20:00 по Мск

[Next]

Первый текст в гнезде.

[Next]

Второй текст.



Третий текст.

[Next]

Четвертый текст.

[Next]

Пятый текст.

[Next]

Шестой текст.



Седьмой текст.

[Next]

РЕЗЕРВ ПОД КАРТИНКИ

[Next]

Хоррор

Белая скатерть, цветы, свечи. Бомбочка для ванны! Воздушные шарики?
"Идиотка, ты видела хоть в одном фильме воздушные шарики? Вино! И кольцо!"
Сама идиотка, кто продаст вино девчонке без документов? Видно же, что школьница. Но попытаться-то стоит! А вдруг!
Да и колец у мамы на все случае жизни и ко всем нарядам. Важно ведь не кольцо, а событие!
Эх, надо было на входе взять корзинку. А лучше тележку. Ладно, если прижать локтем... Нормально.
Кассир твердой рукой убрал с ленты бутылку вина. Робкое восклицание "Это для мамы, у них сегодня годовщина!" встретило снисходительную улыбку.
- Тогда пусть за вином придет папа.
Понятное дело, что папа не придет. Ничего, на крайний случай, Киви обещал вскрыть папин бар. А что, не для себя же он старается? Папа простит, обязательно, когда они с мамой помирятся и снова все будет хорошо.
И вовсе это не любовница была. Он же говорил, что фирма расширяется, и после работы у них собеседования с новыми сотрудниками, и потому он задерживается. Ну а собеседовал в кафе... мало ли, почему. Может, на работе переговорная занята. И потом, это же был завтрак! Ну кто водит любовниц на завтрак? Нет, это точно новая сотрудница, что бы там Киви не говорил!

Перед дверью коттеджа Кайли застряла надолго: искала в сумке ключи. Точно помнила, что клала, но, почему-то, перерывая раз за разом карманы, не могла найти. И чуть не вскрикнула от неожиданности, когда дверь распахнулась навстречу.
- Я тебя по камере увидел, - похвастался Киви. - Заходи быстрей.
И утопал куда-то в дом своей нескладной походкой. За последние полгода Кевин вдруг стал на голову выше сестры, за что и получил от нее шутливую кличку Киви - нескладной новозеландской птицы, про которую они с папой смотрели фильм на Дискавери. Больше никому Кевин прозвищ не позволял - только ей и только наедине.
Она стряхнула куртку и бросилась в гостиную - накрывать стол новой скатертью.
- Киви, налей воды в вазу, цветы завянут!
Первым делом Кайли раздвинула шторы и открыла окно - в доме было душновато. Надо переставить на первый план свадебную фотографию родителей! И накрыть стол.
- Киви, ваза!
Зазвонил телефон.
- Алло?
- Слушай, как думаешь, суши - это романтично?
- Какие суши, Киви, мы же договорились - поке и ребрышки! Они же ездили на Гавайи на медовый месяц!
Фоном в трубке играла какая-то музыка, и Кейли вдруг вспомнила, где ее слышала. Спину продрало морозом, на глазах выступили слезы - она всегда начинала реветь, когда очень-очень боялась.
- Киви... ты где?
- Как где? В Алохе на Нельсон-стрит! Ты же сама меня отправила за едой! Все, бай!
- А кто тогда... открыл мне дверь..?
- Ты с кем говоришь?
Кайли замерла, не в силах обернуться. Каждый короткий гудок в трубке отзывался в ушах набатом.
Она вдруг поняла, что не чует одеколона брата, без которого тот в последнее время не выходил из дома.
И не видит его отражения в окне, хотя себя видела отчетливо.
- Так с кем ты говорила?
От крика зазвенело в ушах, и Кейли вдруг увидела себя со стороны - растрепанная девочка кричит изо всех сил, а за ее спиной клубится, ползет, пульсирует…
Крик оборвался.

***

Кевин и представить не мог, что ребрышки будут пахнуть так сильно. Ну почему, почему он не догадался взять по порции и им с сестрой, почему рассчитал только на родителей? Соблазн отгрызть одно ребрышко рос с каждой минутой, но разрушить вид блюда? Он, конечно, троглодит и вообще киви, но еще не совсем подлец.
Ладно, сейчас они накроют стол и закажут пиццу. Четыре сыра и пепперони. Или гавайскую? Хотя нет, там же кукуруза, Кайли ее терпеть не может. С другой стороны, ему больше достанется!
А может, суши? Филадельфию, краба и тунца. И парочку спринг-роллов. И креветок в кляре.
Черт, хватит думать о еде, хватит.
Как назло, за окном такси мелькнула огромная желтая М и указатель с клоуном. Попросить заехать..? Но время, время! Нужно успеть до прихода папы! Хотя стоп, папа же придет тогда, когда они позвонят и попросят его заехать в дом, мол, кто-то разбил окно. Стоп, если бы разбили окно - у папы бы сработала сигнализация и он бы знал. Плохой предлог, черт!

Кайли распахнула дверь, едва он тронул звонок - караулила, что ли?
- Принес?! - сунула нос в оба пакета, принюхалась. - Молодец, Киви! Поставим на стол? Или остынет?
- Конечно, остынет. Давай на кухню, что ли.
Если поставить на стол, запах будет на весь дом, и тогда уж не удержаться.
В кухне он сгрузил оба мешка прямо на стол и тут же полез в холодильник - неужели тут совсем ничего нет? Ага, банка нутеллы! Черт, почти на донышке, ну да ничего. И где-то в ящиках были крекеры.
- Киви, помоги, пожалуйста! - позвала сестра из гостиной.
- Ща, минуффку! - торопясь, он поперхнулся крекером и закашлялся.
- Киви!
В гостиной Кайли не было. Окно стояло нараспашку, стол не застелен и не накрыт - да чем, черт возьми, она тут занималась, пока его не было?
- Кеви-ин…
Он резко обернулся. Из кухни на него надвигалась Кайли - в футболке и джинсах, сплошь залитых кровью. Левая рука свисала на ниточках, кровь хлестала на пол и стену.
Кевина замутило и он шарахнулся в сторону.
Из коридора брела другая Кайли - на этот раз без головы. В срезе шеи виднелось что-то белое, красное, лиловое… Крови не было вовсе, только одежда слегка дымилась.
Со второго этажа, цокая когтями по ступенькам, спускался черный паук с головой Кайли поверх тушки. Ему приходилось тщательно выбирать каждый шаг - ширины лестницы не хватало, и он то и дело застревал ногами в перилах, а потом осторожно вытаскивал суставчатые колени и спускался еще на одну ступеньку.
Бежать было некуда.
Кевин в странном оцепенении качнулся к стене и запрокинул голову - лишь бы не видеть этот кошмар.
С потолка ему тоже улыбалась Кайли. Вернее, Кайли была потолком. Словно вросла в него и соединилась в единое целое.
Перед тем, как все погасло, Кевин успел увидеть труп сестры - на этот раз, кажется, настоящий. Над трупом стояло странное и мерзкое существо - словно белку-летягу нарисовали на воздушном шарике и надули, так что живот выпятился, морда и уши вытянулись, а лапы стали тонкими, длинными и когтистыми. Белка подняла окровавленную морду от шеи Кайли и без единого звука прыгнула в Кевина.

***

За утро Джейн успела очень многое. Застукать мужа и отца своих детей с какой-то малолетней шлюхой; в красках представить его и ее расчленение и сожжение останков на главной площади города; суд, тюрьму, своих детей (почему-то обязательно по отдельности!) в разных приемных семьях. Кевин у невообразимо толстых негров, Кайли у бледных до синевы религиозных реднеков.
Порыдать в туалете торгового центра и заново накраситься.
Наговорить лучшей подруге Катрине пять голосовых, снова разрыдаться, уже не краситься по третьему разу за день.
Получить от Катрины лаконичный ответ “Ублюдок” и номер телефона.
Позвонить по номеру - на другом конце оказалась адвокатская контора “Пирсонс и сыновья”. Суметь не разрыдаться, назначить встречу, успеть на встречу (Кайли решила гулять одна, что за прелестный ребенок!) и получить от адвоката четкий план действий.
Вооруженная планом и фотоаппаратом, Джейн намеревалась залечь в засаду в их с мужем коттедже.
Итак, план прост: чем больше будет доказательств неверности, тем больше она сможет получить в суде. Обеспечение детей - колледж, страховка - само собой, но что-то ведь нужно и ей! Что-то, что будет приносить доход и позволит поддерживать нормальный уровень жизни. Косметолога, фитнес, терапевта - понятно же, что развод - серьезная травма, и терапевт понадобится и ей, и детям. Жилье. Машину.
“Вы ни в чем не виноваты, - убеждал ее мистер Пирсонс-младший. - Вы не виноваты в бесчестном поступке вашего мужа. Лучшая ваша стратегия - получить от этой неприятной ситуации максимум.”
Вот и будем получать максимум. Порыдать на плече у Катрины еще успеется.

Дверь в дом была открыта, и Джейн поначалу замерла на пороге, испуганно вслушиваясь в тишину. Но потом сообразила - это Кайли, это ее куртка валяется у входа. Что она еще удумала?
- Ой, мам, ты? - из гостиной вывалились оба поросенка - сын и дочь, с одинаковыми ошарашенно-виноватыми лицами. - А мы…
- А что вы тут делаете, молодые люди?
Она решительно отодвинула детей и зашла в гостиную. Скатерть, свечи, прибор на двоих… Ее бросило в жар.
- Э-э-э-то что еще такое??!
- Мам, мам, ну не сердись, - затараторили оба наперебой, - это для вас с папой, там гавайская еда, вы же ездили на Гавайи… мы хотели, чтобы вы поговорили и помирились!
Она едва не расплакалась в четвертый раз. Бедные дети.
- С чего вы взяли, что мы с папой поссорились?
- Ну ты злишься, когда он поздно приходит… А он злится, когда злишься ты… мы хотели, чтобы вы поговорили…
- Так. Собирайтесь оба, я вызову вам такси домой.
- Ну ма-а-а-м!..
- Тихо! Вы поедете домой, а мы с папой поговорим наедине. Вы же этого хотели? Кайли, ты куда?
- Минутку, я возьму кое-что…
Дочь поднималась на второй этаж медленно и неуклюже. Хромала и тяжело опиралась на перила. Что еще за новости.
- Кайли, детка, ты хромаешь? Что с тобой?
На площадке между пролетами Кайли остановилась и обернулась. Холодея, Джейн вдруг поняла - у нее вывернуты ноги! Обе ступни смотрели назад и колыхались, как резиновые, словно в них вовсе не было костей. Господи…
- Что со мной? - повторила Кайли громко и визгливо. - Что со мной? Мамочка, что со мной?
Кости словно растворялись одна за другой, и Кайли оседала на лестницу бесформенным резиновым колобком. Пока Джейн стояла, не в силах ни вскрикнуть, ни вздохнуть, Кайли вся превратилась в колышущийся, обтянутый кожей шар, в котором остались только глаза и рот. Немного поколебавшись, как им быть, глаза все-таки выпрыгнули из колобка, покрутились сверху и, наконец, навелись на мать.
- Что со мной, мама? - прошамкала бесформенная дыра чуть ниже глаз. - Что со мной?
Шар начал медленно, но неумолимо скатываться вниз по ступенькам, подпрыгивая на каждой.
Джейн попятилась, и сзади ее стиснули руки сына. Он, бывало, подходил к ней так после школы и утыкался носом в шею - молча просил погладить и пожалеть.
- К-кевин…
В этот раз он стиснул ее так, что невозможно было дышать. Джейн сначала услышала, а потом почувствовала, как треснули ребра. Сын давил и давил все сильнее, не давая пошевелиться.
Шар-Кайли спрыгнул с последней ступеньки и накрыл их обоих.

***

В семейном коттедже Моника еще не бывала, только слышала о его существовании. Джон не скрывал, что дом в хорошем поселке под хорошей охраной, и ей не хотелось светиться на камерах. Но сейчас все было по-другому. Она больше не любовница и не девочка на вечер, она - мать его ребенка!
И ужин в коттедже мог означать только одно - ей наконец-то вручат заветную коробочку.
Жена отсудит половину, это понятно. Но и оставшейся половины ей хватит, правда-правда! И потом, Джон же не планирует бросать дело! Когда ребенок пойдет в школу, надо будет начать откладывать на колледж… На хороший колледж.
Джон встретил ее в смокинге и белой рубашке. Красивый он все-таки, даже несмотря на седину и сломанный в юности нос.
- Милая, - поцеловал руку, помог снять плащ, - я так тебя ждал.
Гостиная была освещена очень грамотно, точечно. В центре композиции столик, накрытый на двоих, свечи, блестящие крышки на блюдах, бутылка вина, букет цветов.
- Любовь моя, мне нельзя, - Моника осторожно отодвинула от себя бутылку, - я же… ну, ты понимаешь.
- Это детское, - улыбнулся Джон, - просто лимонад. Не беспокойся. Садись. Я приготовил нечто особенное. Закрой глаза.
Шутливым жестом фокусника он обмахнул обе крышки и резко поднял их обе.
С тарелки Моники на нее смотрела отрезанная голова Кевина. Именно смотрела - моргала, дышала, хмурилась. Потом закатила глаза.
На второй тарелке лежала голова Кайли.
Кажется, Моника кричала. Кажется, вскочила и отшвырнула от себя эту мерзость. Кажется, сшибла свечу.
Почему-то свеча упала ей на подол.
Моника бросилась бежать - прочь из этого проклятого дома, прочь от хохочущего безумца в смокинге, от огня, от этих жутких глаз…
Но из гостиной она попала почему-то в кабинет, затем в спальню, платье продолжало тлеть и жгло ноги, она пыталась затоптать пламя, но безуспешно, сорвать ткань, но платье будто приросло, бежать, бежать, библиотека, детская, да где же выход, почему ступеньки, падение, больно больно больно больно
Тихо.

***
Дверь поддалась удивительно легко. В воздухе едва ощутимо тянуло гарью.
Джон огляделся - что-то горит здесь? Или с заднего двора соседей, где в разгаре семейное барбекю?
Моника показалась на площадке лестницы и сбежала вниз на пару ступенек.
- Прости, что без спроса… Дверь была открыта. У вас так красиво, я не смогла удержаться!
- Пап, можно, я к Стивену с ночевкой? - высунулся из кухни Кевин. Что он тут делает, Иисусе?
- Пап, у Майкла Корса новая сумочка, можно мне такую? - это Кайли из гостиной. Она же никогда не интересовалась модой!
- Дорогой, нам надо поговорить, - жена стояла прямо у него за спиной, у двери, закрывая собой проход.
Запах гари усиливался.
Джон сделал пару неуверенных шагов, мучительно раздумывая, что здесь происходит и с какой стати все его близкие вдруг собрались в этом доме, стоят вокруг него тесным кругом и, как ни в чем не бывало, щебечут каждый о своем. Они что, друг друга не замечают?
- Да что здесь происходит?!
Огонь полыхнул сразу с четырех сторон.

***

Пока одна группа пожарных разматывала рукава, вторая прочесывала дом в поисках пострадавших. Мелькали огни сирен, прибыла полиция и скорая, натянули ленту, чтобы отогнать зевак…
Никто не заметил, как в черное ночное небо в клубах дыма вылетел пузатый силуэт, странно похожий на белку-летягу с непропорционально длинными лапами.

[Next]

Комедия

Часть 1. Вино и куры.

Ровно в половину шестого, как только Фрэнк Синатра замурлыкал своим неподражаемым голосом, умоляя кого-то "носить его кольцо на пальце", квадрат солнечного света на стене в гостиной потускнел, так и не успев как следует воскресить к жизни рахитичную пальму, найденную мной на днях возле мусорных баков. За окном бодро забарабанил внезапно приключившийся летний ливень, зелень деревьев стала яркой, а жара сменилась прохладой. Я высунула нос на балкон и с удовлетворением принюхалась: актинобактерии ликовали и яростно размножались среди мокрой пыли, выделяя петрикор - этот прекрасный запах, который приходит с дождём. Берни не разделил моё восхищение и возмущенно чихнул.
Обожаю субботние вечера. Это то замечательное время, когда все домашние дела уже сделаны,  диван готов принять тебя в свои объятия, и это вовсе не кажется непозволительной роскошью - ведь впереди ленивое воскресное утро. И только в воскресенье ближе к обеду где-то около желудка начнут расти тяжесть и тревога, напоминающие о том, что выходные закончены, а вчерашняя вечерняя пицца и полбутылки вина были явно лишними.
Еще в воскресенье вечером меня частенько посещали предательские мыслишки (особенно обострившиеся после моего сорокалетия, которое выпало на прошлое воскресенье, и которое я отпраздновала, разумеется, в компании  Берни) что моя жизнь неполноценна: все остальные женщины моего возраста к этому времени хлопотали по дому, укладывая деток спать, и наверняка усталые и  счастливые, ложились в кровать и обнимали мужа. Нет, конечно, Берни храпит как заправский маргинал после трёхдневной пьянки, но всё-таки это не совсем то..
Но это будет завтра, а сегодня меня ждал беззаботный вечер за просмотром сериалов в обнимку с Берни, уже занявшим пол-дивана, как и полагается плоду любви сенбернара с догом. Я и не подозревала, что
моим мечтам не суждено было сбыться: как только я взгромоздила свои многострадальные телеса у телевизора, предусмотрительно организовав вокруг себя всё необходимое для отдыха душой и телом (пульт, бокал, бутылку белого в ледяном воротничке, и миску чипсов со вкусом лайма и чили, кусок клеёнки под морду Берни, чтоб защитить от потоков слюней мой шикарный диван, купленный в рассрочку), и хотела было погрузиться в заслуженную нирвану,  раздался звонок в дверь...
Кого я уж точно не ожидала увидеть на пороге в это время, так это мою сестру Джейн, да еще в таком плачевном виде: её макияж поплыл, белый брючный костюм казался полупрозрачным, а в руке она почему-то держала за окорочок ощипанную курицу с безвольно поникшей головой. Но самым зловещим казалось отсутствие на лице Джейн ее фирменной улыбки. Берни нерешительно тявкнул и принюхался.
Сестрица сделала шаг вперёд и с силой меня обняла, впечатав мне чёртову птицу между лопаток. Ощущение мерзкого мертвого холодного клюва, царапающего меня сквозь одежду, было отвратительным. Я решительно разжала её руки , буквально втащила  к себе и усадила на диван, прямо на собачью клеёнку. Джейн обхватила куриную тушку как ребёнка, скривила губы, и разрыдалась. По правде говоря, плакала она всегда с такой же сумасшедшей интенсивностью, как и улыбалась.
Берни осторожно подошел к ней, положил слюнявую голову прямо на ее белые брюки, и одарил мою сестру самым печальным и полным любви и обожания взглядом, на какой был способен, но им двигало отнюдь  не сострадание, а надежда и аппетит. Джейн он не жаловал и  обычно сторонился ее, хотя сейчас птица была слишком большим искушением.

Наконец, Джейн подавила истерику, оттолкнула Берни, уже доставшего языком до курицы, и посмотрела на меня исподлобья.
- Брееенда! Убери эту слюнявую тварь! Я сдохну прямо здесь, если ты сейчас же не плеснёшь мне спиртного. Это всё, что мне осталось. Моей жизни пришел конец. У моего мужа роман с какой-то молоденькой фифой.
Я потянулась за бутылкой, представляя себе жирненького Джона в роли пылкого любовника и чуть не пролила вино от попытки сдержать смех.
-Я не шучу, идиотка. Так ужасно я себя ещё никогда не чувствовала. - Джейн почти залпом ополовинила огромный бокал и демонстративно зашмыгала носом. - Ты представляешь, утром мы с Кайли гуляли по магазинам, всё было так мило, и... они сидели у всех на виду. В кофейне. Они смеялись. Она взяла его рукой за галстук, притянула к себе, и они целовались... Бренда, я утром собственноручно гладила эту проклятую рубашку, и повязывала этот чёртов галстук!!!
Её плечи затряслись, и Джейн снова разрыдалась, одновременно пытаясь допить вино. Когда ей это удалось, она снова протянула мне бокал:
- Ну, давай ещё. Спасибо. Так вот, я быстро увела оттуда Кайли: сперва хотела было войти и оттаскать эту дрянь за волосы, но ведь не при ребёнке же... Хорошо, что она ничего не заметила, бедняжечка. Я шла домой как в полусне... Мне казалось, этого не может быть, мой Джон... (Джейн уткнулась в бокал) Мой Джон, он не мог так низко со мной поступить. Я думала - мне привиделось, старалась надеяться, что ошиблась, но как только Кайли убежала к подруге, я не стерпела, и полезла в его переписку..
И что ты думаешь? Они вместе почти год. Год. Всё это время, пока я хлопотала по дому и разрывалась между кухней и детьми,  мой муженёк шлялся с этой беспринципной тварью. Кстати, её зовут Моника, как ту шлюшку Левински. Это такой позор.. Хуже того, Бренда, ты знаешь, где они свили гнёздышко? В нашем загородном доме, в Кларксбурге. Вот зачем он купил этот чёртов коттедж . Завтра вечером они там будут ужинать. Они будут сидеть за нашим столом. Они будут кувыркаться в нашей постели. Господи, может, мне повезёт, и его скрутит после этого... Ты представляешь, какой подонок... Он вернулся домой как ни в чём не бывало. Мне стоило труда не врезать по его наглой довольной физиономии. Лицемер. Я сказала - еду к Бренде, а он и ухом не повёл. Ну я собралась и взяла курицу, которую хотела запечь на ужин. Пусть готовит себе жрать сам, идиот. Села в такси, вышла на углу 19-й и К, чтоб проветриться, и попала под дождь...Весь день такой...Ужасный. Дай мне что-то, чтоб переодеться, иначе я умру от холода.
Закончив последнюю фразу, она поднялась с дивана, швырнула курицу в раковину и гордо прошествовала в ванную комнату.
Пожертвовав парадным халатом и пушистыми тапочками, я забрала вымокший костюм Джейн  и аккуратно повесила его  на плечики поближе к кондиционеру и подальше от любопытного носа Барни, пока та плескалась в горячей воде, не прекращая сетовать на судьбу.
Под влиянием горячего душа и вина сестрица оттаяла и принялась за дело, предварительно прочитав мне лекцию по домоводству и придравшись к затупившимся ножам. Она так энергично потрошила несчастную курицу, и с таким остервенением заталкивала в нее бекон и стебель порея, что я поневоле поёжилась.
Порхая, как пара юрких белых голубей, руки Джейн танцевали над жарким:
- Смотри, перевязать курицу, чтобы она равномерно зажарилась - это очень просто: узелок, ещё узелок, теперь проведем нити по низу тушки и скрестим их с соседними.  Так, окорочка зафиксированы, крылышки прижаты.Новый узелок. С каким удовольствием я затянула бы его на горле этой сучки Моники её же чулками. Ведь ты бы мне помогла? Зря я не выпросила у мужа ту огромную духовку, отлично бы поместилась. И я бы подала ему эту дрянь на огромном серебряном подносе, с помидором во рту, а по краям назло мерзавцу выложила бы гарнир из маринованных огурчиков и каперсов, которые он ненавидит... А в ее задницу засунула бы как минимум кабачок.
Погрузившись в фантазии, Джейн продолжала затягивать узел, пока нить не пережала мякоть, и на белоснежный халат фонтаном не брызнула начинка, вернув мстительницу обратно в реальность. Белые вещи в моём доме долго не живут, это факт. Я расхохоталась, но быстро замолчала и протянула ей бокал.
- Ну жаркое из старлетки всё-таки слишком уж библейский мотив, дорогая. К тому же.. Хорошо, допустим, мы купим духовку, ну на худой конец пойдёт барбекю. Даже при условии, что мы поймаем её вместе. Даже если мы с ней справимся... Зажарим чертовку, и что? Ты думаешь, твой Джон проникнется, и падёт к твоим ногам? Нет, милочка, он позвонит в полицию, и ты проиграла...
- Я похожа на дурочку, готовую попасть в тюрьму? Нет, я просто фантазирую. Я заплачу кому-то, кто умеет. Сначала я даже хотела переговорить с Гомесом, нашим садовником. Его брат приходит помогать стричь пальмы.. У него такие злодейские усы, татуировки, и вообще он похож на отъявленного подонка, да и живут они в Кармане - нормальные люди туда не сунутся. Пока Джона не было, я так озверела, что взяла машину и поехала к ним. Но когда я остановилась у его дома, то вдруг увидела, как он играл на лужайке в балет со своей маленькой дочуркой, а его жена предложила мне лимонада. Нет, человек, танцующий в розовой балетной пачке перед соседями, не способен на убийство. И тут я поняла - наверняка ты бы что-то придумала, ведь ты врач.
-Ветеринар, - поправила я, - И у меня нет знакомых злодеев.
-Неважно. А в ядах ты разбираешься? Ты понимаешь, что Джон своим поступком опозорил меня, а значит и тебя, и всю нашу семью?
Мне было жалко сестрёнку, но относительно семейного позора она слегка загнула: собственно, еще больше опозорить нашу семью всего лишь тривиальной изменой было весьма сложно - ни одна женщина по маминой линии не могла похвастаться ни  крепким и долгим браком, ни терпением. Начало славной традиции заложила ещё наша прабабка Салли Энн, бравая дочь золотоискателя с Аляски, собственноручно вздёрнувшая на сосне мужа-лесоруба из-за сущей мелочи - тот проиграл в карты аванс. Бабушка и мама тоже успели отличиться. Мне очень не хотелось бы чтобы я или Джейн продолжили семейную сагу...
Курица была надёжно связана и отправлена в духовку. Мы откупорили вторую бутылку вина, и отправились на балкон курить. Летний дождь, как и положено, мгновенно пронесся, наделав много шума, и уступил место безмятежному и лучезарному вечеру, но Джейн этого не замечала. Она выкурила три сигареты подряд, сыпала проклятьями, и каждую минуту все более активно прикладывалась к вину.
Несчастный потомок динозавров постепенно приобретал румяную корочку, а щеки и нос Джейн - багровый оттенок. Я заметила, что у нее стал немного заплетаться язык и пожалела, что в холодильнике нет ничего кроме замороженного карри, чипсов и собачьих консервов. Тем временем сестрица продолжала строить фееричные планы по убийству неверного мужа, да так вошла в раж, что мне приходилось постоянно на неё шикать.
- Если ты мне не захочешь помогать, справлюсь сама. Я поеду рано утром в в коттедж. Я перекрою заслонку камина, чтобы они оба задохнулись, и стану вдовой.
Боже, Бренда, ты права - летом никто не будет разжигать камин. Тогда я изловлю гремучую змею, и подложу им в кровать! Конечно же, я знаю, как выглядит гремучая змея. Да пустяки, надену перчатки для мытья посуды. Да, я до ужаса боюсь змей даже на картинках, но ради мести я смогу себя пересилить. Ыыыыыы... Как он мог! Нет, я далека от дипломатии и изысков. Я подсыплю им снотворного, и изрублю топором. А лучше, слабительного... Чтобы они сдохли в муках. Я теперь понимаю нашу бабушку...
В конце тирады бедняжка побелела, затем позеленела, и со всех ног понеслась в туалет.
Таймер пронзительно запищал, я выключила духовку и отправилась вызволять Джейн из туалетного плена.
Ужин был несколько далек от идеала уюта, хотя курица удалась на славу. Пока я энергично уминала свою половину, Джейн лишь поковыряла вилкой грудку, печально косясь на третью бутылку белого, и попросила кофе. Мы снова сели на балконе. Звёздное небо, казалось, дышало. Снизу доносились гудки машин и музыка, играющая на террассах баров. Субботняя ночь продолжалась, и тротуар был наводнён целующимися парочками.
Воинственный настрой Джейн поутих. Мне показалось, что она протрезвела и успокоилась, и наступил идеальный момент, чтоб ее вразумить. Я не стала церемониться:
- Джейн, ведь ты не всерьёз планируешь убийство? Это глупо. У тебя двое прелестных детей. Ты молода. Я помогу тебе сделать резюме. В конце концов, Джон изменяет тебе с молодой девушкой, а не с гимнастом цирка, как дедушка... Он, конечно же, поступает подло, но не проще ли развестись?
-Брачный контракт не в мою пользу, - тихо-тихо ответила Джейн. - И я не смогу простить его.
- Самое лучшее и разумное что я могу сделать - это позвонить нашему адвокату. Он творит чудеса, ты же знаешь. Уличим Джона в измене и отсудим детей. Мы приедем заранее, сфоткаем их, ты первая подашь на развод...
-Тебе легко говорить, ты всю жизнь одна.. - Джейн поперхнулась словно опомнившись, и попыталась сгладить сказанное, - В смысле, ты из тех, кто не смог удачно выйти замуж, и тебе приходится работать, и ты не видишь в этом проблемы.
Это прозвучало ещё более обидно, и я было хотела парировать тем, что пока удача не на стороне Джейн, но, в конце концов, я слишком хорошо знала свою сестру.
 Джейн всегда была кошечкой, но если в старших классах она была юной, милой и пушистой, мурлычащей лапочкой, то почти сразу после замужества, как только карьера Джона пошла в гору, она превратилась в наглую самоуверенную котяру, способную с царственным видом нассать в твои выходные туфли, гордо удалиться, а на следующий день потребовать любви и обожания. Она регулярно проезжалась по гардеробу и прочим больным местам подруг, и постепенно их личное общение свелось к нулю, а на вечеринках по случаю годовщины выпуска вокруг неё неизменно образовывалось пустое пространство. Удивительно, но между нами был нейтралитет - возможно, Джейн не видела во мне соперницу, и не спешила вогнать меня в ещё большую депрессию, ведь хоть кто-то должен был навещать маму в тюрьме, и это чаще всего была я. А может, тот факт, что мы были близнецами, не позволял ей нападать на мою внешность.
Я попыталась придумать хоть какой-то аргумент, чтоб убедить сестру:
- Представь себе, что ты удачно разведёшься. А потом мы закатим пир на весь Сакраменто и найдем тебе красавчика-латиноса. Обязательно молодого, чтоб хорошо танцевал. Верующего, чтоб ставил сто свечей у кровати и неистово крестился перед оргазмом. И лучше всего сироту, чтоб не переселил к тебе в дом всю свою семью. Вон, как Бриджит - ты же помнишь толстушку Бриджит? Которая родила тройню, а Тони тогда свалил в первый же месяц? Она вполне счастлива.
Мы долго сидели молча, пока Джейн не вздохнула, глядя на свое обручальное кольцо.
- Короче, Бренда, ты наверное права. Может, какой-нибудь юный мачо действительно выход... Но только после того, как я отомщу. Налей-ка мне ещё.

[Next]

Часть 2. Семейные ценности.

Наутро я с трудом разлепила глаза. Был почти что полдень. Голова казалась чугунной, шея ныла, а во рту, казалось, давно погиб от диарреи морской котик. Я оторвалась от кровати, бросила в чашку шипучую таблетку от головной боли, и торопливо выпила гадкую жидкость, пока Берни нетерпеливо поскуливал у двери, тыкая носом в поводок, и переминаясь с лапы на лапу. Едва я вышла на улицу, зазвонил телефон: это была Джейн.
- Ты не поверишь! Эта свинья проснулась, позавтракала, и как ни в чем не бывало отчалила играть в гольф.
Я выдохнула, сочувственно помолчала в трубку. Берни унюхал кошку, и потянул меня в кусты. Джейн продолжала ныть:
- Кевин обиделся на меня из-за пустяка, сказал, что я придираюсь к его одежде, схватил велосипед и уехал. Кайли тоже ведет себя странно, опять убежала к подруге. Мими стошнило на новый ковёр. Послушай, я не могу найти фотоаппарат, но мы можем снимать на телефон, если заглянем в окно... Там рядом  огромные кусты сирени, отлично подойдут для засады. Оденься попроще, я заеду в пять. Нет, в половину пятого. Будь готова. А, у тебя есть спрей от комаров? Там их тучи...
Я слушала сестру, кивала головой и понимала - вчера под влиянием алкоголя я вляпалась по самые уши, обещав Джейн добыть доказательства измены мужа. Но что поделать, раз уж я обещала, то придётся выполнять. Скорее бы подействовала чёртова таблетка, иначе я первая схвачусь за топор и оставлю сестрицу вдовой.
Вернувшись домой, я первым делом сварила себе кофе, настолько крепкий, что он казался супом, и, пересиливая отвращение, выхлебала всю горькую жижу в несколько глотков. Затем я отправилась в кладовку, где в шкафу среди кучи всяческих бесполезных примочек вроде набора для таксидермии и воняющего латексом костюма женщины-кошки, приобретённых в момент слабоумия, под слоем пыли томился допотопный фотоаппарат, купленный мной в эпоху увлечения белокудрым фотографом, бывшим соседом. Фотографировать тогда я так и не научилась, поскольку красавец-сосед при ближайшем рассмотрении оказался геем.
Пока я перебирала свои сокровища, железный обруч, крушивший мою голову, немного ослаб.
Следующим экспонатом, который я извлекла из недр шкафа, был видавший виды спортивный костюм защитного цвета - подойдёт для сидения в кустах, если мне удастся в него влезть. Рядышком в картонной коробке лежали наши семейные фотоальбомы. Джейн настояла, чтобы они хранились у меня, но я подозреваю, что это было сделано не из любви ко мне, а для того, чтобы её муж и дети не задавали ей неудобных вопросов. Я не удержалась, и раскрыла первый попавшийся: вот бабушка Памела, еще совсем кроха, с мамой Салли. И не подумаешь, что фотография сделана в тюрьме Денбери, хотя, если присмотреться, сад окружает уж очень высокий забор с колючей проволокой. Вот бабушка Пэм за рулём трактора, уже взрослая, в сумасшедшей шляпке и модных "кошачьих" очках. Прямо кинозвезда. Рядом сидит мой дедушка, пока еще имеющий голову на плечах. Судя по дате на обратной стороне фотографии, под пышным платьем бабушки уже скрывается моя мама, топор наточен, и скоро на гастроли пожалует бродячий цирк. А вот мамина свадьба. Она такая тоненькая, счастливая, а папа серьёзен. Вот мы с бабушкой в гостях у мамы в Чоучилье, куда маменька отправилась, толкнув папу под поезд, когда нам с Джейн исполнилось пять лет. Мы редко возвращались к этой теме, но, кажется, папенька тогда задержался и опоздал на наш день рожденья...
Я бережно убрала альбом на место и вернулась на кухню. Конечно, мы с сестрой не такие пылкие красавицы, как наша пра, но всё же лучше перестраховаться, и я почувствовала себя обязанной проконтролировать Джейн хотя бы до возвращения мамы. В конце концов, я старше сестры. Всего лишь на пару минут, но это мелочи.

За этими раздумьями время подошло к обеду, но как только микроволновка жалобно пискнула, извещая о готовности изысканного индийского карри, бережно изготовленного трудолюбивыми китайцами из супермаркета снизу, мой телефон снова затрещал.  Я закатила глаза и приготовилась к очередному потоку шпионских идей Джейн, но звонок был с незнакомого мне номера.
Вопреки моим мрачным подозрениям, это оказался вовсе не очередной клиент моей клиники, вопрошающий, что делать, если его собачка уже три раза подряд чихнула. В трубке раздался детский голосок:
- Тетя Бренда, это Кайли. У вас есть минутка?
Я утвердительно ответила и  постаралась не выдавать замешательства. Кайли бойко продолжила:
- В общем, это касается мамы. Нам с Кевином нужно, чтобы вы уговорили ее поехать в наш коттедж сегодня вечером. Это очень серьёзно.
Я поперхнулась. Похоже, Джейн всё-таки засветилась.
- Кайли, конечно. А что случилось?
- Вы мамина сестра, и вы классная. Но только это секрет. Мы с Кевином думаем, что у мамы с папой проблемы.
- Какие проблемы, детка?
- Нууу, взрослые. Семейные. Тетя Бренда... Только секрет. Мы вчера гуляли с мамой, и я увидела папу. Он сидел в кафе с девушкой. Но это был не бизнес. К счастью, мама не заметила.
- Точно не заметила?
Кайли хохотнула, на заднем фоне я услышала смех Кевина.
- Если бы заметила, она бы наверняка устроила скандал. Будто вы не знаете маму. Мы с Кевином думаем, это потому что из-за нас у мамы и папы нет личной жизни. Папа работает, мама скандалит, и всё такое.
Мы с Кевином всё устроили. Я попросила няню, она отвезла нас утром в коттедж, и мы устроили им романтический ужин и сюрприз. Я в кино видела, как украсить дом, если там планируется свидание. Кевин уговорит папу. Вы не волнуйтесь. Просто отвезите туда маму часиков в шесть. Ой, она идёт, до свидания.
В трубке раздались гудки. Вот это да... Я обожала племянников. Удивительно, как из чрева Джейн и от свиноподобного Джона могли появиться такие ребята. Да, Кевин в последнее время слегка отбился от рук, но в конце концов, в подростковом возрасте мы с сестрицей выглядели куда хуже него - я не мыла голову неделями, потому что была фанаткой Нирваны, а Джейн щеголяла в безразмерных штанах и бандане. Кайли вообще была умницей-разумницей не по годам, хотя и слегка наивной. Но теперь глубина дерьма, в которое я вляпалась из жалости, стала куда более серьёзной: нам предстояло не только поймать Джона с поличным, но и выяснить, что за сюрприз приготовили отчаянные детки.
Я позвонила Джейн, чтобы поторопить её, но та не отвечала. Оставалось только надеяться, что по дороге она не отвлечётся на шоппинг или не решит завербовать парочку наёмных убийц. Или не приобретет идеальное орудие убийства вроде индюка, зараженного австралийской чумой.
К счастью, сестрица явилась вовремя, облачённая в донельзя обтягивающий серый спортивный костюм для аэробики. Узнав о разговоре с Кайли, она снова попыталась расплакаться, и чтобы её взбодрить, я плеснула ей немного виски. Джейн выпила свою порцию, посмотрела на меня умоляюще, и засунула всю бутылку в свою сумочку.

[Next]

Часть 3. Уходя, закрывайте шкаф.

Несмотря на то, что я гнала всю дорогу, вместо привычных двадцати минут мы приехали в коттедж только через час: Фрипорт Бридж был разведён, и мы потеряли около получаса, с немой яростью созерцая ржавые баржи, как нарочно убийственно медленно проплывающие по зеленой глади реки. Наконец, преодолев допотопный мост, мы затряслись по щербатому асфальту. Кларксбург, закованный между двух речушек, встретил нас гудением комаров и дымом многочисленных барбекю.
Мы с Джейн припарковались подальше от посторонних глаз, под развесистыми ивами в тупичке на соседней улице, и поспешили к дому, но на полпути нас окликнула выгуливавшая рахитичную болонку соседка.
- Джейн, милочка, рада вас видеть. У вас всё в порядке? О, вас двое?
Джейн кивнула и попыталась улизнуть, но милая старушка уже перерезала нам дорогу и затараторила:
-Вы не поверите, это какой-то кошмар. Современное общество  разлагается на глазах! Только подумайте, вчера какие-то наглецы обчистили наши клумбы, мою и миссис Ферретт. Это возмутительно. Я так дорожила своими ромашками. А на соседнем участке срезали все пионы до одного. Мало того, с лужайки бедной Люсиль пропали все маргаритки.
Поток слов изливался из неё словно Ниагарский водопад, а нелепая юбка колыхалась, как перья лирохвоста в брачный период. Нам стоило немалого труда ускользнуть от словоохотливой дамы, пообещав ей непременно осмотреть весь сад на предмет пропажи цветов.
С трудом отперев калитку, Джейн ахнула: к нашему ужасу пышные кусты сирени из которых была прекрасно видна вся гостиная, и в которых мы планировали спрятаться, были обезображены стрижкой. Укрыться в них можно было только лёжа, и не с нашей комплекцией. Нарастала паника. Джейн предложила взобраться на развесистый каштан, но я не горела желанием рисковать своей жизнью, да и жизнью беззащитного дерева. К тому же, с его ветвей был виден лишь чердак. До приезда Джона оставались считанные минуты, и мы поспешно нырнули в дом. В прихожей ничего подозрительного не было, а вот при виде гостиной у меня зашевелились волосы на голове и не только: по всему полу были разбросаны кучками ромашки и маргаритки. На столе тоже были россыпи цветов, а посередине в вазе красовались пропавшие пионы соседки, розово-белые и роскошные. Рядом с вазой было выложено  сердце из пирожных с клубничной глазурью, коробка от которых валялась на софе. Убранство завершали гирлянды из кривых сердечек, прикреплённые прищепками к шторам.
- Боже, мы это не уберем... Джон всё поймёт и убежит отсюда раньше, чем ты его сфоткаешь, - Джейн с обреченным видом приложилась к бутылке.
- Давай попытаемся, - я отправила Джейн за шваброй, а сама начала обрывать бумажные сердечки. Когда с гирляндами было покончено, я аккуратно собрала пирожные обратно в коробку. Джейн стояла в дверях с задумчивым видом опираясь на швабру и попивая виски.
- Всё-таки у меня замечательные детки, - философски заметила она. - Хоть что-то хорошее от этого козла.
Мне захотелось схватить пирожное и размазать по её лицу за медлительность, но вместо этого я взяла у неё  из рук бутылку и сделала большой глоток. Джейн забрала виски обратно и намеревалась присосаться к нему снова, но внезапно  послышался звук мотора. Мы переглянулись и заметались по гостиной в ужасе, я с пирожными, а Джейн - с бутылкой. Свободной рукой я схватила сумку с фотоаппаратом, намеревалась бежать на второй этаж, но сестра вцепилась в меня мертвой хваткой, указывая на огромный трёхстворчатый шкаф с дверями-жалюзи, вмонтированный под лестницей.
- Ступеньки скрипят. Мы оттуда не спустимся. Потом, я не хочу видеть их постельные игрища. Лезем в шкаф, а когда эти засранцы уйдут в спальню, утащи меня отсюда от греха подальше.
Мы успели запрыгнуть вовнутрь ровно за секунду до того, как открылась входная дверь. В принципе, как наблюдательный пункт, шкаф был отличным местом. Единственным минусом был вязкий и отвратительно искусственный запах лаванды, исходящий от чехлов с одеждой, и тот факт, что из положения лёжа сквозь щёлочки между ламелями были виден только пол. Сперва по нему игриво зацокали туфельки, затем последовали тяжёлые грузные шаги. Джейн отобрала у меня пирожные и припала к замочной скважине. Я осторожно расстегнула молнию и нащупала в сумке фотоаппарат, затем попыталась подняться и найти щель пошире, чтобы сфотографировать нечто большее, чем ноги. Мне казалось, что мое сердце звучит так громко, что нас немедленно обнаружат.
Моника первая впорхнула в гостиную, и остановилась у стола, нюхая пионы. Она показалась мне красавицей: густые каштановые волосы, кукольное личико.
- Дорогой, какая прелесть! Это так мило. Я обожаю пионы.
Джон замер на пороге, держа в руках бумажные пакеты с едой. Он выглядел абсолютно обескураженным. Даже в полутьме шкафа я заметила, как лицо Джейн исказила злобная гримаса.
- Моника.., - произнёс он, - может быть.. Я подумал.. Помнишь тот отель, где мы встречались весной? Там был ресторанчик, где жарили мясо на углях? Может быть, съездим туда?
- Зачем? Тут очень мило, ты так трогательно всё украсил. Простенько, наивно и по детски.. Мне и твоему ребёночку нравится тут. - Моника надула губки, собрала в руки пригорошню ромашек, раскиданных по столу, и кинула их в Джона. Одна из ромашек повисла на его ухе.
Я чуть не выронила фотоаппарат и взглянула на Джейн. Та затолкнула в рот остатки пирожного и запила его виски. Оставалось лишь молиться, что сестрица опьянеет раньше, чем до нее дойдёт.
Джон продолжал стоять на том же месте. Я выжидала момент, когда Моника подойдёт к нему, чтобы заснять их вместе. Наконец он понял, что не переупрямит любовницу, и обречённо прошествовал к столу. В тот момент, когда Джон выпустил пакеты из рук, Моника попыталась его обнять. Я радостно приготовилась щёлкнуть объективом, и мне даже показалось, что где-то рядом зазвучали аккорды гитары. Однако, лицо Джона покраснело, и он громко чихнул. Моника с недоумением  отпрянула, и гитара зазвучала сильнее, затем к ней присоединилось завывание трубы. Казалось, в саду обосновался целый оркестр мариачи. Джейн пнула меня в бок, протягивая мне бутылку, и икнула. Чтобы глотнуть, мне пришлось запрокинуть голову - там оставалось всего ничего.
В этот момент музыка стихла, и в дверь постучали. Джон застыл на месте, словно статуя. Стук повторился, затем в унисон прозвучало звонкое: "Мама, папа, откройте, сюрприз!!", и труба с гитарой заныли с новой силой. Парочка запаниковала, затем их шаги раздались рядом с нами.  Как будто в замедленной съёмке я увидела округлившиеся от ужаса глаза Джейн, а сквозь ламели - ноги Джона,  и приготовилась к самому худшему. Мы вжались в стену и замерли. Прошипев "прячься", Джон буквально закинул Монику в середину шкафа прямо между нами и с силой захлопнул дверцу, а затем чертыхнулся и направился к выходу.
В этот момент я опасалась двух вещей: что сестрица не совладает с собой и кинется душить соперницу, или же что Моника заорёт, как пожарная сирена, обнаружив нас. Я попыталась было схватить её, и закрыть ей рот рукой, но Джейн успела быстрее меня, заткнув Монику пирожным. К счастью, музыка слегка заглушала нашу возню.  Если говорить по справедливости, преимущество было на нашей стороне: бедняжка явно не ожидала увидеть в шкафу двух одинаковых безумных тёток. Моника какое-то время вертела головой, пытаясь прожевать пирожное, смотря попеременно на меня и на Джейн, а потом сползла по стенке, уселась на корточки и тихонько завыла, обхватив голову руками. Я не сдержалась, и видя торжествующую улыбку на лице Джейн, постаралась тоже улыбнуться как можно кровожаднее.

Тем временем Джон держал оборону в прихожей, но Кайли и Кевин не сдавались. Постепенно они оттеснили отца к стене, и весь ансамбль мариачи, сверкая черно-белыми чарро, расшитыми золотыми нитями, заполнил гостиную. Раздался жуткий скрежет и скрип - это Кевин, облачённый в чёрный балахон, звеня цепями, подвёз к столу тележку для завтраков, из тех, что развозят официанты в больших отелях. На ней красовалось ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского, а вокруг ведерка виднелись тарелки с гамбургерами. Джейн ещё раз икнула и облизнулась.
Кайли дёрнула Джона за рукав:
- Папа, зови скорее маму. Где она? В туалете? Или в спальне?
Джон ещё больше покраснел и продолжал молчать, переводя свой взгляд с музыкантов на шампанское и детей, и, казалось, хотел провалиться сквозь землю. Я ощутила самое настоящее злорадство. Но сестрёнка, похоже, не наслаждалась мучениями мужа. Она с тоской смотрела на тоненькую фигурку Кайли, повисшую у Джона на руке, и на Кевина, похожего на шамана в парадном облачении. Мариачи закончили свою мелодию, и начали следующую, не менее липкую и полную разочарования. Джейн покачала головой и прошептала мне:
- К черту Джона, но я не могу разочаровать детей. Это мои любимые гамбургеры. Держи эту засранку тут. Слышишь, разлучница хренова, если ты пикнешь, Бренда тебя убьёт. Ядом. Она врач. Один укол - и ты тю-тю.
Последние слова были обращены к Монике и подкреплены тычком ботинка, после чего Джейн взбила волосы, поправила декольте, и бесстрашно шагнула вон из шкафа. Кайли бросилась к ней, и потащила к столу. Кевин протянул отцу бокал и приготовился открыть шампанское. Мариачи выдули всю возможную мощь и ликование из своих труб.
Я схватилась за фотоаппарат: ай да сестрица! Такого эффектного выхода её муж явно не ожидал. Он машинально принял от сына бокал, и снова замер, как испуганный опоссум. К сожалению, в тот самый момент, когда я умудрилась поймать в фокус его выпученные глаза, у него вдруг подкосились ноги, и он рухнул на пол как мешок с картошкой. Музыка внезапно оборвалась, лишь самый рассеянный панчито, похожий на гриб в своей огромной шляпе, продолжал что есть силы дуть в фальшивящую флейту, пока его не прервал пронзительный визг Джейн.
Дальше наступил хаос. Пока Кевин набирал телефон службы спасения, Кайли попыталась подложить отцу под голову подушку с дивана и убрала подальше осколки бокала. Джейн бросилась на колени рядом с телом мужа, и отвесила ему пару основательных пощёчин. Мексиканцы, словно привыкшие к такого рода семейным драмам, снова заняли рабочую позицию и заиграли прекрасную и очень печальную мелодию.
Я бросила взгляд на Монику - та по прежнему сидела, сжавшись в комочек. На всякий случай я показала ей кулак.
К счастью, скорая приехала практически моментально, разрывая воздух своим воем.  После нескольких быстрых манипуляций врачи уложили Джона на носилки, снабдили кислородной маской, и понесли в машину.  Джейн с детьми последовала за ними, отчаянно ругаясь за право погрузить в скорую обоих отпрысков. Мариачи один за одним беззвучно и деликатно испарились. Заревел мотор, затем снова завыла сирена.
Когда шум затих, я открыла дверцу шкафа, и жадно глотнула воздух. Чёртова лаванда. Я была уверена, что я настолько провоняла этим ужасным ароматом, что до конца жизни ни одна моль на меня не позарится. Да и после смерти, скорее всего, червяки будут держать дистанцию. Моника выбралась вслед за мной, расправила платье и привела лицо и причёску в порядок, всё ещё с опасением поглядывая в мою сторону.
- Вы все в семье такие чокнутые? - поинтересовалась она.
-Мы еще нормальные, детка. Если б ты познакомилась со старшими, ты бы обделалась. Хочешь гамбургер?
Моника отрицательно покачала головой.
- Мне хватило пирожного. Я хочу смыться отсюда как можно скорее, - она с отвращением поддела носком туфельки цветы на полу, -  к чёрту тебя, отравительницу, к чёрту этого полудохлого мямлю и его сумасшедшую жёнушку со всем выводком.
Она вышла, энергично хлопнув дверью.
Оставшись одна, я плюхнулась на стул и внезапно почувствовала усталость. Запах гамбургеров дразнил и искушал. Дома холодильник был ужасающе пуст. Не пропадать же такой роскоши. Идите сюда, мои милые. Берни будет вам рад.
Но мои мучения ещё не закончились: выходя из коттеджа я снова увидела  Монику. Она сидела на ступеньках, подтянув колени к подбородку, то и дело отмахиваясь от комаров. Несмотря на гадливость, мне стало её жалко. Я присела рядом, и хотела было поделиться с ней репеллентом, но как только я полезла рыться в сумке, Моника сделала попытку отпрянуть. При виде баллончика она и вовсе разрыдалась.
- Вот дерьмо, ключи от машины у Джона. А я приехала без денег и без телефона. Магда?
- Бренда.
- Ты меня не подбросишь? До Лимонных?
Играть роль такси для любовницы Джона меня не радовало, но и бросить её тут, в Кларксбурге, мне показалось жестоко. Во-первых, она рассчитывала на приятное времяпровождение за ужином, а вместо этого провела незабываеме полчаса в шкафу. Во-вторых, привлечённые концертом и звуками сирены любопытные соседи уже повысовывались из своих палисадников и глазели на нас с неподдельным интересом.

Дорогу до Лимонных Холмов мы провели в молчании, пока не застряли в Северном Сакраменто. Я решила не соваться в центр, и, как назло, в этот раз трафик на окраинах оказался куда интенсивнее. Я умирала от желания закурить, и неотрывно пялилась на пачку Винстона, валявшуюся у лобового стекла, но меня останавливал тот факт, что Моника была беременна. Однако,  вероятно я  смотрела на сигареты с таким страданием и вожделением, что она перехватила мой жалобный взгляд и кивнула:
- Кури спокойно. И мне одну дай.
- Но ты же в положении?
- Это поправимо, - она усмехнулась, - собственно, это был пинок для Джона, чтоб он двигался. Что я, дура что ли беременеть от женатого?
Вскоре наш ряд двинулся. У меня стало полегче на душе. Моника, казалось, сожалела о сказанном, и молчала. Вскоре в окнах замелькали однотипные домики Лимонного холма и чумазые чёрные ребятишки, гоняющие мяч. Высадив Монику, я еще минутку помедлила, наблюдая как ее красное платьице удаляется, и, словно чувствуя мой взгляд, она обернулась и отсалютовала мне средним пальцем.
С чувством выполненного долга я развернулась и отчалила домой, где Берни устроил целый каскад прыжков, разрубая воздух хвостом и пытаясь одновременно меня поцеловать и стащить гамбургер. Как и следовало ожидать, в этот самый момент мой телефон зазвонил.
- Бренда, солнышко, ты уже дома? - Голос Джейн звучал так умиротворённо, что я невольно начала перебирать в уме содержимое моего шкафа на предмет уместного наряда для похорон Джона, - Всё замечательно.
Здесь просто отличные врачи. - продолжила она, - Джон вне опасности.  Он попросил у меня прощения. Представляешь, у него, оказывается, аллергия на цветы. Дети все в слезах, что чуть не прикончили отца. Мы решили продать коттедж, и поехать в круиз. Ты сможешь присмотреть за нашим домом и кормить Мими? Только не смей привозить туда своего ужасного слоноподобного теленка! Жаль, нас не будет, когда маму выпустят. Боже, как пролетели тридцать пять лет...
В общем, сестрица была уже в своём репертуаре. Я выдохнула, спрятала гамбургеры в микроволновку, и отправилась гулять с собакой.
После прогулки Берни успокоился, и когда я рухнула на диван, он свернулся в клубочек, оттеснив меня на самый край, положил мохнатую голову на подушку, и деликатно рыгнул мне в лицо.  Я потрепала пса за ухо: мне кажется, я излечилась от воскресной хандры. Он идеален, и мне не надо другой семьи. С собаками проще - их легально можно кастрировать, можно однообразно кормить, но они все равно любят тебя искренне.

[Next]

Пьеса

ПЬЕСА

В ДВУХ АКТАХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

     Джон - богатый и преуспевающий бизнесмен, 40 лет
     Джейн - жена Джона, ни дня в своей жизни не проработавшая домохозяйка, привыкшая к красивой жизни, 40 лет
     Моника - любовница Джона, фотомодель, 25 лет
     Кевин - сын Джона и Джейн, классический "трудный подросток", 12 лет
     Кайли - дочь Джона и Джейн, умная и развитая не по годам девочка, 11 лет

АКТ 1.

Сцена 1.
Ясное субботнее утро. Небольшая уютная кофейня, в которую Джон привел Монику на завтрак.

Джон (смотря в меню). Пожалуй, сегодня я хочу какой-нибудь мясной пирог. А ты что бы съела, любовь моя? Опять обойдешься одним чаем и маленькой слоеной булочкой?
Моника (закрывает свое меню, кладет на стол и смотрит на Джона). Пожалуй, сегодня я буду только чай.
Джон (тоже откладывает меню и кладет руку на ладонь Моники). Мне кажется, тебе можно менее ревностно относиться к своей фигуре, ты и так в прекрасной форме.
Моника. Я в прекрасной форме именно потому, что ревностно отношусь к своей фигуре. Но вообще сегодня я буду только чай не поэтому. (Ненадолго замолкает, затем улыбаясь произносит.) Джон, я беременна. Утром делала тест. И, честно говоря, я бы не хотела делать аборт…
Джон (крепко хватает Монику за руку). Ты что, какой аборт? Моника, я так счастлив, что у нас будет ребенок! Я мечтал об этом, но ты так погружена в свою карьеру. Мы будем вместе его растить, и я не хочу пропустить ни одного его малейшего шажочка! Я хочу, чтобы мы завтра вечером поехали ко мне в коттедж и отпраздновали это! (Тянется через стол к Монике, обхватывает ее лицо руками и целует).

Сцена 2.
Это же время. Улица, где располагается кофейня. Идут Джейн и Кайли. Джейн мельком глядит в окно кофейни, сквозь которое видно целующихся Джона и Монику. Кайли их тоже заметила. Обе думают, что другая ничего не заметила.

Джейн (быстро разворачивает Кайли в другую сторону). Ой, кажется, я в том магазинчике видела платье, которое идеально тебе подойдет!
Кайли (с энтузиазмом). Конечно, мам. Как раз будет что надеть на вечеринку к Лоре.

Сцена 3.
Вечер субботы. Комната Кевина. Он сидит у компьютера. Заходит Кайли.

Кайли (подходит к брату и вытаскивает у него из уха наушник). Мне очень нужно с тобой поговорить!
Кевин. Что ты делаешь, мелкое чудовище? Не видишь, я занят?!
Кайли. Я бы в твою берлогу сама добровольны бы не сунулась - у тебя тут грязными носками воняет. Но это очень важно!
Кевин (вытаскивает второй наушник). Что случилось? Надо кого-то в школе припугнуть, чтобы тебя не трогали?
Кайли. А, в школе все нормально. Кевин, мы сегодня утром гуляли с мамой. Помнишь ту кофейню, в которую папа нас как-то водил есть круассаны?
Кевин. Ну…
Кайли. Я видела там папу. И он целовался с какой-то девушкой. Явно не по-дружески целовался!
Кевин. Бедная мама! Как она?
Кайли. Мама не заметила, слава богу. Я не знаю, что делать! Представляешь, если папа захочет развестись с мамой?!
Кевин. Это очень паршиво! Они, конечно, занудные идиоты, но я их как-то люблю. И не хочу чтоб папаня на старости лет сваливал к какой-то непонятной телке. Она красивая?
Кайли. Я не успела разглядеть. Но она точно  намного моложе мамы. И блондинка.
Кевин. Очень-очень оригинально, папа.
Кайли. Да без разницы, какая там эта девка! Надо что-то сделать! Может, скажем маме?
Кевин. Мама тогда просто грохнет их обоих. Есть другие идеи?
Кайли. Может, как-то напомнить папе, что мама не хуже? Она же очень красивая.
Кевин. Ты гений, сестренка! Хм… Есть идея. А что, если мы их как-нибудь отправим завтра в наш коттедж?
Кайли. Точно! А сами приедем туда пораньше и приготовим им романтический ужин.
Кевин. Да-да, свечи там и всякая дребедень!
Кайли. А как мы их туда заманим? Надо же, чтобы это было сюрпризом.
Кевин. Да легко. Утром мы едем с тобой туда. Готовим ужин.
Кайли. У меня есть деньги. Может, лучше купим все готовое в каком-нибудь ресторане?
Кевин. Точно! У меня тоже еще остались деньги, так что скинусь с тобой на такое дело. Значит утром закупаемся, на такси едем туда. Там все подготавливаем. А потом звоним папе, говорим, что решили заехать в коттедж, а там все стекла побиты, и жуткий бардак, что похоже нас ограбили. Главное, паники побольше в голосе. Думаю, у тебя лучше получится. И говорим, что звонили маме, но она трубку не берет. А потом звоним с той же историей маме и рассказываем ей то же самое. Они приезжают почти одновременно, мы их встречаем, усаживаем и оставляем вдвоем. Можно еще запереть для надежности, чтоб не сбежали.
Кайли (целует брата в щеку). Ты тоже у меня гений, братик!

Сцена 4.
Это же время. Спальня Джона и Джейн.

Джон (раздеваясь). Хотел завтра провести вечер дома, но не получится. Мне придется вечером встретиться с партнерами, которые никак не хотят подписывать новый контракт. Боюсь, наша ругань затянется до поздней ночи, так что я, наверное, переночую в офисе. Потому что контракт они все равно подпишут, и надо будет срочно готовить все документы.
Джейн. Очень жаль. Мы давно не проводили вместе время. Можно было бы поужинать всей семьей. Или вдвоем.
Джон (уходит в ванную и говорит уже оттуда). Ты же знаешь, что если б я не пахал как проклятый, мы бы не имели этого всего. Сходи в спа, например, или купи что-нибудь. (Включает воду).
Джейн (громко). Да, я как раз видела потрясающие сережки. (Хватает его пиджак, обыскивает карманы, находит коробочку. В коробочке кольцо.) С сапфирами в окружении бриллиантов!
Джон (кричит из ванной). Хорошо. Пусть это будет моим подарком тебе на… Просто так.
Джейн (берет телефон Джона, шепчет себе под нос). Хорошо хоть пароля нет. Но у меня же не было причин ему не доверять. (Читает переписку.) “Милая, все ли завтра в силе… Как раз увидишь мой загородный дом… Да, жду не дождусь…” Что? Он звонил адвокату?! (Кидает телефон на кровать).

Сцена 5.
Ночь. Кабинет Джона.

Джейн (выдвигает ящики его стола). Да где же? Наверняка записал на всякий случай. (Находит бумажку.) О! (Подходит к сейфу и набирает нужную комбинацию, достает из сейфа пистолет и кладет его в карман халата.) Я тебе устрою.

АКТ 2.

Сцена 1.
Воскресенье, день. Гостиная загородного коттеджа семьи. Приезжают Кевин и Кайли.

Кевин (ставит на пол пакеты из ресторана). Наконец-то! Хорошо, что мы поели, пока ждали наш заказ. А то бы от этих запахов я бы не удержался и съел бы половину всей этой вкуснятины, что мы везли.
Кайли. Да я все равно еле слюнки сдерживала. Давай ты разожжешь камин, а я пока смахну пыль да украшу тут немного - свечки, например, расставлю.

Несколькими часами позже. В гостиной горит камин. Горят многочисленные свечи. На столе расставлены блюда, закрытые крышками.

Кевин. Фух! Я уж думал мы тут до ночи будем потеть. Ты сказала, что смахнешь пыль, а сама тут чуть ли не окна намывать начала. Надо будет сказать маме, чтоб наняла какую-нибудь горничную что ли.
Кайли. Раз уж начали готовить сюрприз, то надо делать это качественно.
Кевин. Давай, звони папе.
Кайли (достает телефон и звонит). Папа, папочка, привет. Ты очень нужен! Мы с Кевином в коттедже… Что? Да, решили воздухом подышать, но это неважно. Папа, приезжай срочно! Тут все окна побиты! И грязи натоптано!
Кевин (вырывает телефон у сестры). Пап, срочно приезжай! Нас, кажется, ограбили. Я пытался дозвониться маме, но, кажется, она утром говорила, что идет на какие-то процедуры. Нет, тут точно никого нет. С нами все порядке. Все, ждем. (Отдает телефон). Поверил. Сказал, что будет через час. Теперь маме звони.
Кайли. Мама! Ты нам нужна! До папы не дозвониться! Мы с Кевином в коттедже. Да воздухом решили подышать! Мама, срочно приезжай сюда! Тут жуткий бардак, битые окна и нас ограбили. Даже ту жуткую вазу от тети Полли забрали! Нет, с нами все хорошо, тут никого не было. Приезжай! Да, мы здесь дождемся. (Убирает телефон.) Мама тоже поверила. Что ж, теперь ждем.

Сцена 2.
В это же время. Квартира Моники. В кровати лежат Моника и Джон.

Джон (вставая с кровати). Милая, прости, но сегодня мы никуда не едем. Кайли позвонила. Они с Кевином в коттедже. Там все разорено, мне срочно надо ехать туда. (Одевается, уходит).
Моника (кому-то звонит по телефону). Котик, привет. У меня на вечер изменились планы. Приезжай. И возьми шампанского и клубники.

Сцена 3.
Воскресенье, вечер. Загородный коттедж семьи. Кевин и Кайли сидят на полу около камина. Входит Джейн.

Джейн. Вы с ума посходили со скуки? Кайли, Кевин, что за глупые шутки?!
Кайли. Мамочка, не сердись, пожалуйста! Просто мы с Кевином вспомнили, что мы так давно не собирались всей семьей. И чтобы только мы вчетвером: ты, папуля, Кевин и я. Поэтому мы решили устроить сюрприз. Папочка тоже вот-вот приедет.
Кевин. Мам, правда, как-то хочется хоть иногда всем вместе побыть.
Джейн. Ох… Любимые вы мои… Папа, наверно, будет в ярости. У него вроде были какие-то важные дела…

Входит Джон.

Джон. Кайли, ты одурела так меня пугать? Я гнал как сумасшедший, чуть не раздавил какую-то бабку, которая решила погулять по шоссе, всю дорогу трясся, что с вами что-то случилось! Выбитые окна? Грабеж?!
Джейн. Не ругай их, Джон! Они просто хотели сделать сюрприз. Смотри, как они старались, так все украсили! А стол-то как красиво сервирован!
Джон. Да я чуть инфаркт не получил, когда они позвонили!
Кайли (обнимает отца). Папочка, не ругайся, пожалуйста! Мы так давно не собирались вместе, не болтали за ужином. Вы с мамочкой не танцевали под Синатру. А раньше такое часто бывало!
Джон. Ну вы даете… Ладно. Мы действительно давно так не собирались. И мама права - все очень красиво.
Кевин (подходит к столу и снимает крышку с одной из тарелок). И вкусно! Мы чуть языки не проглотили, пока вас ждали.

Все присутствующие рассаживаются вокруг стола, открывают блюда, разливают по бокалам вино и сок. Начинают есть, переговариваясь.

Полтора часа спустя.

Кевин. Думаю, можно включить телевизор и вместе посмотреть какой-нибудь фильм. (Щелкает пультом).

Телевизор включается и показывает новостной канал. На экране фотографии Моники, какого-то парня. Показывают видео плохого качества, где красный спортивный автомобиль врезается в  столб.

Джон. Кевин, включи, пожалуйста, звук.
Кевин. Да, пап, опять какие-то кретины…
Джон. Включи звук!
Кевин (включает звук на почти максимальную громкость).

Голос ведущей новостей. По предварительным данным водитель был в состоянии алкогольного опьянения. Он скончался на месте. Его пассажирку, фотомодель Монику Велински, доставили в больницу в крайне тяжелом состоянии. Бригада врачей борется за ее жизнь. Прогнозов пока нет.

Джон. Черт.

ЗАНАВЕС

.

[Next]

Драма

Суббота

«Это может стоить мне места в Конгрессе», – мысль проносится в голове молнией, рассыпаясь болью в районе висков, больше всего мне хочется прикрыть глаза, сжать голову руками и сделать глубокий вдох, вместо этого я улыбаюсь так, как не улыбался всю избирательную кампанию.

– Господи, дорогая, как я счастлив!

В пору романтической юности я любил слезовыжимательную литературу, где герой оказывался на краю бездны, всеми силами стремясь в неё не упасть, и либо выбирался, либо срывался вниз. Образ хождения по краю, развернувшейся под ногами пустоты тянул и завораживал, оставаясь при этом совершенно сторонним.
На пятом десятке, перестав читать что-либо кроме прессы и финансовых и юридических отчётов, я неожиданно осознал, что, во-первых, мгновенно разверзшаяся бездна – это не метафора, во-вторых, бездна ни разу не неизведанная, неясная и уж точно не тёмная, а вполне понятная, определённая и ярко-голубая. Мир окрасился в голубой – безоблачное утреннее небо за окном кофейни, лёгкое платье Моники, подтаявшее мороженое, которое она задумчиво размешивала ложечкой, её сияющие глаза – «Я жду ребёнка, Джон, нашего ребёнка».

Это не вовремя, совершенно не вовремя, не накануне выборов, не когда избирательный округ шатает из стороны в сторону, а вслед за ним шатает Штат и всю страну в целом. Как только новость просочится за пределы столика на двоих, как только узнает пресса – скандал будет феерический, и Томпсон, с его имиджем доброго христианина и хранителя традиционных ценностей, спляшет на этой новости так, что от меня не останется ничего.
Я смотрю в огромные голубые глаза Моники, но вижу Томпсона – журналисты с микрофонами облепляют его как мухи, а он машет на них рукой: «Выскочка, лицемер из партии лицемеров, вы действительно считали, что он должен представлять в Конгрессе наш Штат? Штат, в девизе которого первым идёт «Добродетель»? Джон Уокер и добродетель – вы и правда в это верили?»

Десять лет в политике научили меня говорить то, что от меня ждут, и давать предвыборные обещания, в разы превосходящие возможности, поэтому я улыбаюсь так, что к вечеру у меня заболят скулы, и произношу именно то слово, которого так ждёт Моника – развод.

– Конечно, это потребует времени, надо будет решить вопрос с опекой над детьми, – я не говорю ни слова о выборах, выборы и Моника существуют в разных мирах, но на аргумент о детях она согласно кивает, – впрочем, уже завтра мы встретимся. Не здесь, не в этой толпе, и поговорим о будущем. Нашем будущем.
Я смотрю на её тонкие руки, задерживая взгляд на изящных пальчиках, ни на одном из которых нет кольца, и Моника улыбается. Теперь у меня есть два дня чтобы как-то решить проблему – до вечера воскресенья Моника будет молчать в ожидании предложения, а значит, будет молчать и пресса, и хренов моралист Томпсон.

– Тебя подвезти?

– Не надо, – Моника подхватывается сумочку и поправляет сбившийся шарфик, – я прогуляюсь, погода отличная! Значит, завтра?

– Завтра. Я заеду за тобой ближе к вечеру.

От дверей кофейни мы расходимся в разные стороны, и впервые я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как летящей походкой удаляется Моника, как скользит вдоль бёдер лёгкое платье и как играет в её светлых волосах солнце.

Дома непривычно тихо, Кевин и Кайли о чём-то заговорщически шепчутся, сидя на лестнице, но увидев меня, замолкают и с таинственными улыбками исчезают в комнате Кайли. С Джейн я сталкиваюсь у двери кабинета, куда собираюсь зайти, в то время как она выходит.

– Полила твой несчастный кактус, – она кивает на бутылку воды в руке, – такими темпами он скоро сдохнет.

– Спасибо. Он справится, он выносливый.

Я опускаюсь в кресло и бессмысленно смотрю в монитор – кактус выживет, он выносливый, я как-нибудь тоже справлюсь. Сшитый Кайли из лоскутков накануне прошлых выборов осёл смотрит на меня глазами-пуговицами – уж кому как не ему знать о выносливости.

– Как будем вывозить это, а приятель? – я пытаюсь пригладить торчащее ухо осла, но оно не желает опускаться. – Справимся?

Сколько я смогу тянуть время? Сколько сможет молчать Моника? Сколько ни о чём не узнает Джейн? Сколько до выборов? Последнее я знаю точно – почти пять недель, не тот срок, когда можно безболезненно заменить кандидата, не тот срок, за который забудется скандал, не тот срок, на который всё можно оставить как есть. Развод после выборов? Но слухи, пресса, Джейн не будет молчать. Аборт и разрыв? Но тогда не будет молчать Моника. Я чувствую себя в каком-то порочном круге, из которого нет выхода – выборы, считай, проиграны, сданы без боя, и виноват в этом отнюдь не Томпсон, следом за выборами рухнет бизнес, связи, репутация. Что вообще останется, останется хоть что-то?

Лежащий на столе телефон надрывается, и ровно секунду я раздумываю – поставить его на беззвучный режим или метнуть в стену, пока не вижу, что звонит Леви. Леви не звонит по субботам, это я знаю с самого начала нашей совместной работы – не звонит, не берёт трубку, не шлёт смс и не постит новости в Твиттере. Четверть еврейской крови не мешает Леви есть сэндвичи с ветчиной и сыром, поминать всуе кого угодно, продавать и покупать всё на свете, но не звонить по субботам. В принципе, это единственный недостаток талантливого и перспективного молодого юриста, поэтому с Леви я работаю который год, и именно этот звонок сбрасывать не готов.

– Южный выход из парка, – Леви удивительным образом не тянет слова как обычно, а диктует отрывисто, – припаркуйтесь через квартал. Дальше перекроют. Но вам надо здесь быть. Я встречу. Такой шанс упускать нельзя.

Леви действительно обнаруживается на подъезде к парку, стоит, оперевшись на дорожный знак, нервно курит и что-то активно печатает в телефоне – я уже готов лезть в календарь и проверять, правда ли сегодня суббота, прежде хотя бы сопоставимой активности от Леви в этот день я вспомнить не могу.

– Томпсон, – рапортует Леви, как только я вылезаю из машины, – в смысле, Томпсон-младший. Один из. Четвёртый, сколько я помню. Брайан. Превышение скорости, пьяное вождение, насмерть сбил человека. Здесь полиция, пресса. Старшего пока нет, едет. Работаем?

Леви – мой спаситель. Если сын Томпсона только что стал виновником ДТП со смертельным исходом, то я волен делать всё, что угодно. Скандал, развод, внебрачный ребёнок – всё глубоко меркнет перед нетрезвым отпрыском Томпсона, севшим за руль.

– Я твой должник. Суббота, я помню.

– Повезло оказаться на месте. Будем считать, эта суббота для человека. У меня набросок для вашего завтрашнего выступления в церкви, можно сразить Томпсона на его же поле – там должны как-то поминать жертв?

Премию Леви. Продление контракта в Вашингтоне. Да что угодно за решение безвыходной ситуации одним звонком. Жизнь продолжается, выборы наши – долговязый и рыжий Томпсон-который-там-по-счёту старается прикрыться от камер капюшоном толстовки.

– Это несомненная трагедия, – говорю я, и камеры мгновенно разворачиваются, – неоднократно я выступал за ужесточение правил дорожного движения, ограничение скоростного режима и самые жёсткие меры относительно нарушителей. И что мы видим? Беззаконие! Безнаказанность! Сын кандидата в члены Конгресса США считает, что ему дозволено всё. И вот цена его преступной безответственности!
Толпа расступается, и я вижу погруженное на носилки тело – из-под чёрного покрова свешивается узкая белая рука и виден подол ярко-голубого платья.

Я замолкаю, но и прессе и толпе это неважно – теперь в эпицентре их интереса тело, защёлкивающиеся на запястьях наручники, пробивающийся через толпу Томпсон-старший, только не я, с трудом хватающий воздух распахнутым ртом.

Поздно вечером я позволяю себе выкурить сигарету, по пояс высунувшись в окно кабинета. Я не виноват, я не толкал Монику под машину, я не сажал за руль пьяного тинейджера, я не сделал ничего противозаконного, я не виноват. Я не знал, что мне делать, я был в отчаянии, но я не сделал ничего. Я не виноват. Обстоятельства сложились так, что у меня есть свобода и независимость, а без добродетели я как-нибудь обойдусь.
Я засыпаю за столом, положив голову на руки, и мне снится, как подол голубого платья расползается голубыми кругами, вытесняя из полукруглого пространства красный цвет.

Воскресенье

Утро встречает холодом из распахнутого окна и тяжёлой головой – события вчерашнего дня всплывают снова и снова, сутки назад я собирался на встречу с Моникой, а теперь субботнее утро кажется частью другой жизни. За вчерашний день я пережил предвкушение, падение, отчаяние, взлёт и облегчение с привкусом горечи, я мысленно разводился, воевал с прессой и проигрывал выборы, я винил себя и убеждал в своей невиновности. Я выиграл битву, но не войну и уже смертельно устал.

– Поедем сегодня за город? – Кайли болтает ногами, сидя за столом, а перед ней дымится кружка с горячим шоколадом. – Воскресенье. Ты же не работаешь?

Я собирался за город с Моникой, но сейчас Моника лежит где-то в городском морге, а у меня в планах разгром Томпсона.

– Детка, у меня выступление после церковной службы, честное слово, я бы с радостью...

– Ты можешь приехать после выступления, –  вступает в разговор Кевин, – мы с мамой поедем с утра, а ты когда закончишь.

– Мама тоже хочет поехать, – добавляет Кайли, – давай! Ты же сам говорил, что иногда надо и отдыхать!

Пожалуй, это оптимальное решение – образцовый гражданин почтит память невинной жертвы, образцовый политик не оставит ничего от карьерных перспектив оппонента, образцовый семьянин проведёт выходной в кругу семьи, ничего лишнего, ничего неправильного.

– Уговорили!

Дети довольно кивают, то ли мне, то ли друг другу – хоть кого-то это воскресение исключительно радует.

Моя речь с церковной кафедры не оставляет Томпсону ни единого шанса. Я говорю о трагической гибели молодой женщины, умной, красивой, преуспевающей – у неё впереди была вся жизнь, она могла бы прославиться в сфере искусства, могла бы получить любую специальность, могла бы стать матерью и растить счастливых детей. Но ничего этого не случится, потому что есть те, кто чувствует себя перед законом равнее других. Я не говорю ни одного слова неправды, что так фантастически редко для политической риторики, я действительно разделяю скорбь родных и близких Моники, внимательно вглядываясь в их лица – «Знают? Не знают?», я действительно глубоко осуждаю нарушение закона, я совершенно честен и чист, пожалуй, как никогда прежде.

– Любая помощь, – говорю я, передавая сестре Моники чек и мысленно выдыхая – «Не знают. Даже не подозревают», – в любое время. Мой юрист...

Леви отделяется от стены, с которой почти сливается в чёрном костюме – четверть еврейской крови отнюдь не препятствует воскресному походу в церковь, и перехватывает рыдающих родственников с заранее подготовленным комплектом документов.
Я спокоен, я всё делаю правильно, всё в моих руках, я не просто вещающая с трибуны говорящая голова, отныне я символ сострадания и милосердия.
У выхода я сталкиваюсь с Томпсоном, и только неуместность обстановки и пресса снаружи останавливают меня от широкой улыбки победителя.

За город я приезжаю только к вечеру – журналисты, бумаги, звонки из столицы занимают почти весь день. Подъезжая к дому, я снова чувствую вину, на этот раз перед собственными детьми – в кои-то веки оба хотели семейный уикенд, а в итоге ничего не вышло. Я думаю, что надо будет разгрузить следующие выходные, а возможно, выбраться куда-нибудь вместе на неделе. Кроме того, есть и сегодняшний вечер.
Дома тихо, и в полумраке гостиной я нахожу Джейн, она сидит за столом, на который зачем-то поставили высокие белые свечи, и задумчиво крутит в руке бокал.

– Дети сбежали к Кристин, – она не смотрит на меня, и кажется, что разговаривает с бокалом, – подружка Кайли, живёт через дом. Оставили сюрприз. Для реанимации нашего брака.

– Его необходимо реанимировать?

– Мне кажется, бессмысленно.

И пока я пытаюсь понять, что именно она имеет в виду, Джейн продолжает.

– Я видела тебя вчера утром. С твоей блондинкой. А потом прочла всю вашу переписку – такая мерзость. Даже не знаю, как меня не стошнило, когда мы столкнулись после этого.

Конечно, она не поливала кактус – Джейн терпеть не может любые комнатные растения, да и домашний уют её никогда не интересовал. Я мог бы обратить на это внимание, мог бы фактически поймать её за руку, но я был настолько занят своими мыслями, что потерял связь с реальностью.

– Я надеялась, что хотя бы Кайли этого не заметила. Но нет! Она, наверняка, всё видела, сговорилась с Кевином, вытащила нас сюда, хотела помочь... А теперь я сижу тут как дура, в темноте, и жду, когда ты заявишься от своей шлюхи! Хорошо провёл время?

– Лучше некуда! Всегда мечтал провести выходной на поминальной службе по собственной любовнице, отвалить дохера денег на благотворительность и получить пьяную истерику жены! Не день, а мечта! Что ты хлопаешь глазами? Могла бы хотя бы ради приличия пролистывать новостную ленту!

Джейн молчит, вертит бокал и разглядывает белый ковёр под ногами.

– У меня нет сил на скандал. Реши сама, чего ты хочешь. Через два месяца можем развестись, можем начать с чистого листа и вместе переехать в Вашингтон.

– Значит, выборы...

– С большой вероятностью выиграны.

Джейн вздыхает и поднимается мне навстречу, протягивая наполненный бокал.

– Значит чистый лист и столичная жизнь?

– По-моему, отличный тост. Чистый лист и столичная жизнь.

Она выпивает и ставит бокал на стол. Её руки ложатся мне на плечи, я чувствую холод её прикосновений, скользят по шее длинные ногти, чуть царапая кожу. А потом становится резко больно и почти горячо.
Джейн отступает назад, и никаких ногтей больше нет, но боль и жар от боли остаются со мной, ноги подкашиваются, бокал падает вниз, и от него расползаются по ковру красные круги. Я тянусь к источнику боли, нащупываю рукоять ножа, но руки не слушаются, а тело, кажется, бесконечно падает.

Я проиграл всё, оступился на краю бездны, из которой нет пути назад. И пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, я вижу один сплошной красный цвет.

[Next]

Детектив

Громкое убийство в особняке! Сегодня огласят приговор кровавой бестии на совести которой несколько жертв. Наше издание будет следить за процессом….
Порыв ветра приподнял лежавший на асфальте листок и погнал его по улице, мимо серого здания городского суда.

***
- Мам, мы же зайдем к Леонидасу? И съедим там по самой самой большой порции мороженого? -  Кайли прыгала вокруг матери.
- Кайли, веди себя прилично, ты все таки леди, — улыбнулась Джейн — Конечно зайдем. При условии, что ты перестанешь скакать как девчонка из рабочего квартала.
Мать с дочерью неторопливо шли по Виктория-стрит вдоль сверкающих витрин дорогих магазинов.
- Хочешь заглянем в Манго. Я думаю ты не откажешься от парочки новых платьев? Ведь скоро школа и послезавтра моя маленькая Кайли уедет, — Джейн положила руку на плечо дочери.
- Ну почему я должна ехать в эту школу? - печально спросила Кайли. — Это так далеко. И так грустно. Я видела их сайт. Дурацкие правила, дурацкие платья и там все время идет дождь.
- Дорогая, — строго ответила Джейн. — Ты уже взрослая, тебе одиннадцать. Кевин уехал учится, когда ему было девять. Это одна из лучших школ в стране и, я надеюсь, ты не посрамишь фамилию Андерсонов. Я и твой отец верим, что ты быстро освоишься и станешь лучшей ученицей.
Кайли упрямо выдвинув подбородок, смотрела вниз. От ее шаловливости не осталось и следа, сейчас это была недовольная миловидная девочка в бежевом платье, со светлыми, заплетенными в косы волосами.
Они неторопливо шли мимо большой стеклянной витрины кафе. Джейн повернула голову.
- Не так уж плохо для моего возраста, — оценила она.
Из витрины на нее смотрела стройная, весьма привлекательная блондинка с резкими чертами лица и красивыми, умело подчеркнутыми макияжем, карими глазами.
Миссис Андерсон прищурилась. Ей показалось, что за столиком кафе сидит ее муж Джон. На ее глазах, муж поднес к губам руку молодой блондинки, сидящей напротив  и поцеловал тонкие пальцы.
Джейн вздрогнула.
- Главное, чтобы не увидела Кайли, - подумала она.
- Не горбись, ты же леди! - Джейн сильно шлепнула Кайли между лопаток, с болью наблюдая, как наливаются слезами карие глаза дочери.

***
Сев за столик, Моника торопливо достала карманное зеркальце и тут же впилась придирчивым взглядом в отражение. Оно показало красивую кареглазую блондинку с пухлыми губами и маленькой морщинкой на переносице. Моника быстро расслабила мышцы лица, заставив морщинку исчезнуть.
Она волновалась, как не волновалась никогда, даже перед своим первым выходом на подиум. Сегодня она скажет ему и гори все огнем. В конце концов, она достаточно обеспеченная и востребованная модель, если он будет против — морщинка появилась вновь — что же, она справится.
Прозвенел колокольчик над дверью кафе. Моника подняла голову и встретилась взглядом с солидным лысоватым джентльменом в дорогом костюме. С сияющими глазами, забыв про зажатое в руке зеркальце она смотрела, как он идет по проходу к ее столику.
- Здравствуй, милая, — Джон Андерсон нежно поцеловал ее и сел напротив.
- Никак не избавишься от привычки смотреть на себя в зеркало? — подразнил он. — Сколько не смотри, ты все равно прекрасна.
- Спасибо, ты как всегда мастер странных комплиментов, — улыбнулась она.
- Господа определились с заказом? — возле столика материализовался официант.
- Двойной виски со льдом и бефстроганов. На десерт принесите павлову. И воду со льдом без газа.
- Мне зеленый салат и свежевыжатый сок. Яблоко и сельдерей.
- Конечно, — поклонился официант.
- Ты снова на диете? - нахмурился Джон. — Милая, тебе это совсем не нужно. Давай я закажу шампанского, ты же его любишь. Помнишь, как в отеле в Париже?
Моника шаловливо улыбнулась.
- Боюсь, остальные посетители будут шокированы, если я сейчас разденусь и начну поливать себя шампанским.
Джон с нежностью смотрел на девушку. Когда он с ней забывается и возраст, и работа, и семья. Даже деньги, которые он всю жизнь ставил превыше всего отходят на второй план. Когда он с ней существует только она, его золотоволосый ангел.
Когда на столике возник толстостенный стакан виски и тонкий вытянутый бокал сока, Моника решилась.
- Джон, я хотела бы кое-что тебе сказать, — она прикусила нижнюю губу. — У меня будет ребенок.
Джон ошарашено молчал.
- Ты что-нибудь скажешь? - неуверенно проговорила Моника. — Я понимаю, что это неожиданно. И, в принципе, готова к любой реакции. Но вот что я тебе скажу! Я рожу этого ребенка! У меня достаточно своих денег, чтобы….
- Милая! - Джон схватил ее за руку. — Да я счастлив!
- Да? - она чувствовала, как слезы начинают собираться в уголках глаз.
- Я никогда не был так счастлив, — он смотрел ей в глаза. - Прости, я просто немного растерялся. Господи… Моника… дорогая! - Джон прижал ее пальцы к губам.
Поглощенные своим счастьем, они не видели как сквозь стекло на них с ненавистью смотрели две пары карих глаз.

***
- Здравствуйте, миссис Андресон, мисс Андресон, — в холле их встретила невзрачная женщина лет пятидесяти в коричневом платье.
- Здравствуй, Мэри Энн, — уронила Джейн. Кайли ограничилась кивком. - Мистер Кевин дома?
- Да, миссис Андерсон, он в своей комнате.
- Сбегай к брату, милая, похвастайся обновками, — Джейн нежно провела ладонью по щеке дочери. Слава Богу, что дочка не заметила отца в кафе.
- Конечно, мама, — Кайли улыбнулась и вприпрыжку побежала вверх по лестнице.
Джейн кивком отпустила горничную и, убедившись, что холл пуст торопливо прошла в сторону кабинета Джона.
Большой, обставленный тяжелой резной мебелью кабинет встретил ее прохладой и полумраком.
- Ну погоди, дорогой, — подумала она, набирая код сейфа — Ты думал, что я, живя с тобой в одном доме не узнаю шифр? Смешно!

Ноутбук послушно загудел. Паролями, надеясь на сейф, мистер Андерсон себя не утруждал, так что вскоре его жене открылась весьма занимательная переписка.

Спустя полчаса, Джейн подошла к бару. Плеснув в первый попавшийся стакан виски, она залпом выпила, чувствуя как расслабляются напряженные до предела мышцы.

Она не могла бы правдиво ответить любит ли она Джона. Когда-то, Джейн отчаянно сопротивлялась этому так выгодному для ее родителей браку. Не то, чтобы он был ей противен, нет, скорее нравился. Но Джейн, выращенная в тюремных порядках одной из лучших английских женских школ, хотела не симпатии, а любви. Такой как она описывалась в романах, над которыми она с одноклассницами втайне от педагогов рыдали под одеялом. Джон же уже тогда, будучи ее ровесником был рационален и строг. Сам выпускник Итона и Оксфорда, он прекрасно знал себе цену. И понимал, что ему необходима жена из его круга, воспитанная леди из хорошей, желательно аристократической семьи. Семья же Джейн, увы, уже не могла похвастаться богатством. Но их фамилия была занесена в «Кто есть кто» и это решило дело.

Когда родился Кевин, Джон был в Южной Африке под делам бизнеса. Узнав, что родился сын, немедленно прилетел. Кевина записали в Итон через месяц после его рождения.  Кевину наняли гувернера едва он встал на ноги. Джон видел в сыне свое продолжение. Конечно, у него не было времени на воспитание, на прогулки в парке и прочие глупости. Джейн же смотрела на Кевина как будто издалека. С одной стороны, он был чудесным продолжением ее самой. С другой, она так и не призналась себе, что она равнодушна к своему ребенку. Брак был заключен, потому что так хотели родители. Кевин родился потому  что так захотел муж. Сама же Джейн на тот момент не хотела ничего.

Когда Кевину было полгода, Джон неожиданно предложил жене прокатиться в Париж. Они гуляли по Елисеевским полям, пили терпкое вино в маленьких ресторанчиках. Много смеялись. В номере самого дорогого отеля они пили шампанское прямо из горлышка и предавались любви на балконе с видом на Эйфелеву башню. И привезли оттуда свой самый ценный подарок — Кайли.

Всю беременность, Джон не отходил от жены, даже присутствовала при родах. Первым принял от медсестры маленькую дочку.

Джейн нахмурилась. Когда же что-то пошло не так? Когда они опять стали отдаляться друг от друга? Кайли росла чудесным, ласковым ребенком. Она очень любила маму и папу. Обожала старшего брата, а тот отвечал ей взаимностью. Но ее родители никак не могли разрушить растущую между ними стену.
- И что теперь? - подумала Джейн. — Развод? Кевин уедет в Итон, Кайли в Челтнемский женский колледж. Она останется одна с вереницей судов, без возможности нанять приличного адвоката. С клеймом разведенной аристократки. А если эта молодая сучка забеременеет? Ну уж нет! Если Джон не смог принести ей счастья при жизни…
Она налила еще виски, подошла к окну. Посмотрела на свое отражение.
То он принесет ей немного счастья после смерти.

Кайли выскользнула из комнаты матери, сжимая что-то в руке.

***
- Кев! - Кайли влетела в детскую. — Ой, Кев!
- Что такое, сестренка? - высокий, тощий подросток с буйной рыжей гривой прижал к себе ее худенькое тельце.
- Папа! - захлебывалась слезами Кайли. — Папа сидел в кафе с какой-то женщиной! И… он целовал ей руки! Он уйдет от нас?
- Нет, Кай, конечно нет. Наверное это его секретарь или что-то вроде того. Не плачь!
- Кев, но что делать?
- Давай, —прошептал ей на ухо Кевин. — Поедем на виллу. Закажем туда еды, зажжем свечи. Главное уговорить маму с папой приехать. И, поверь, у них все будет хорошо. А послезавтра мы уедем в школы. Выше нос, сестренка, все будет хорошо.
- Как ты здорово придумал, - облегченно выдохнула она.
Господин Андерсон! - в комнату заглянула Мэри Энн. Кайли быстро вытерла глаза и улыбнулась. — Приехал Ваш репетитор.
- Потом поговорим, — шепнул Кевин торопливо отстранившись от сестры.
- Иду, — сказал он горничной и вышел из комнаты.
Кайли подошла к большому зеркалу и долго смотрела в глаза своему отражению.

***
Джон вошел в кабинет.
Сел в глубокое кожаное кресло, в котором любил вечерами выкурить сигару и пригубить любимый виски. Но сейчас не хотелось ничего. Немного кружилась голова. Господи, да о чем тут думать? Он разведется с женой, дети все равно уезжают учиться, так что, можно надеяться, развод не ударит по ним слишком сильно. Положит Джейн небольшое содержание, купит ей дом.
Он надеялся, что сын уже достаточно взрослый и сможет понять отца. Вот только крошка Кайли… Но он постарается ей все объяснить. И уверен, она подружится с простой и ласковой Моникой, которая не станет вечно тюкать бедную девочку манерами.
Джон достал телефон и набрал по памяти номер.
- Алло, - раздался вдалеке звонкий голос.
- Привет, милая. Я уже соскучился.
- Я тоже, - тихо сказала Моника.
- Я тут подумал. У меня для тебя много хороших новостей. Ты теперь будущая мамочка, тебе нужны хорошие новости. Как ты смотришь на то, чтобы провести завтрашний вечер в моем загородном доме?
- А, - она замялась. - А твоя семья?
- Даже не думай, - рассмеялся он. - Они туда не ездят. Так что?
- Конечно, давай.
- Я заеду за тобой в восемь?
- Знаешь, лучше я приеду сама. Ты же знаешь, как я люблю водить. И потом, у меня фотосессия и кто знает во сколько все закончится. Не хочу, чтобы ты тосковал под дверьми, как курьер из магазина нижнего белья.
- Ради тебя, любовь моя, я могу побыть и курьером, - Джон поднялся из кресла и подошел к окну. Странно, что тут делает пустой стакан? - Ну как скажешь. Тогда в девять там? Найдешь?
- Конечно, любимый, ведь именно там мы познакомились.
- О, да. Один из тоскливых приемов моей жены.
- Ну в этом, - лукаво засмеялась она. - Были и свои плюсы.
- Тогда договорились. Я пришлю с посыльным ключи, вдруг ты приедешь раньше. Люблю.

Стоящая за дверью Джейн на цыпочках отошла вглубь коридора, не заметив, как из ослабевшей руки выскользнул телефон, зарывшийся в длинный ворс ковра.

***
Роллс-ройс остановился перед главным входом в дом. Небольшой, уютный особняк увитый плющом. Семья Андресон устраивала там небольшие, человек на десять приемы, Джон же очень любил приезжать на выходные, чтобы побыть в одиночестве.
- Мистер Андерсон, вы уверены, что мне не нужно вас подождать? — осведомился шофер.
- Конечно, Лоренс. Возвращайтесь в город, - Кевин нетерпеливо махнул рукой, отпуская машину. - Вернетесь за нами в восемь тридцать.
- Да, сэр.
Щелкнул ключ и дверь дома распахнулась.
- Ну что, сестренка, — подмигнул Кевин. — Начнем?
Кайли улыбнулась.
- Ес, босс! Доставка из Астон Клаб приедет через час. Надеюсь они не опоздают все таки воскресенье. Я заказала устриц, бефстроганов, который любит папа и рыбу по-милански, которую любит мама. Ну и так, по мелочи.
- Умница!
Дети зашли в столовую.
- Не понимаю, — Кевин вдернул подбородок. — Зачем мама держит здесь прислугу, когда они все равно ничего не делают. Смотри, Кай, тут куча пыли. И скатерть… о Господи, да на ней пятно!
- Кев, ты иногда такой, такой, — Кайли топнула ногой.
- Какой?
- Грубый. Надменный. Школа тебя испортила.
- Не говори ерунды, сестренка, - подмигнул Кевин. — Это лучшая школа старушки Англии. Подожди, поедешь в свою, посмотрим что ты скажешь.
- Не поеду, — тихо пробубнила Кайли.
Кевин, сокрушенно качавший головой над испорченной скатертью обернулся.
- Что?
- Ничего братик. Мне кажется, что лучше устроить стол на веранде. Сейчас тепло, а там такие милые фонарики. Помнишь, те что папа привез из Флоренции.
- Почему нет, сестренка. И давай поставим вазу, который дядя Тодд подарил маме с папой на годовщину?
- Лучше не надо.
- Но почему? Она такая красивая.
- Просто я не люблю дядю Тодда, — Кайли передернула плечами. — Он вечно так смотрим на меня…. Как будто я красивая кукла в витрине. Не знаю, но это как-то мерзко.
- Не выдумывай, Кайли, - нахмурился Кевин. — Дядя Тодд истинный джентльмен.
- Ну, конечно. Он же учился в Итоне.
- Вот именно, - Кевин строго посмотрел на сестру. — Вот именно.

***
- Вроде все, - Кайли придирчиво осмотрелась. На небольшом круглом столе был сервирован ужин на две персоны. Нежные стеклянные фонарики светили мягким желтым светом. Кевин настоял и в центре гордо возвышалась весьма вычурная фарфоровая ваза, несколькую аляповатость которой смягчал букет лилий. Две бутылки вина и бутылка виски стояли с краю стола.
- Кев, - позвала она. — Ты откроешь вино?
Раскрасневшийся Кевин выбежал на террасу.
- Да, сестренка, сейчас, - он ловко орудовал штопором.
- Слушай, - задумалась Кайли. - Все таки бутылки тут лишние. Помнишь на кухне была тележка? Ну чтобы разводить еду по комнатам. Может привезешь ее и мы поставим бутылки туда?
Кевин откинул со лба непослушные волосы, кивнул и убежал в дом.
Кевину понадобилось немало времени, чтобы совладать с тележкой. Наконец он выкатил ее на террасу.
- Ты долго, - попеняла Кайли.
- Извини, сестренка, эта конструкция, по моему, просто создана для мучений.
Переставляя бутылки со стола, Кевину показалось, что винная пробка протолкнула в горлышко менее глубоко, чем он ее протолкнул. Но он тут же решил, что это глупости.
- Кстати, Кай, ты же не забыла оставить сообщения для папы с мамой?
- Конечно. Я все отправила, - прокричала из дома Кайли. Она спешно ликвидировала следы их пребывания в доме, в том числе большое количество одноразовых контейнеров из под доставленной еды.
- Иди сюда, нам пора ехать, — через десять минут прокричала Кайли.
Кевин пошатываясь и зевая зашел в дом.
- Может останемся тут? Уйдем в мансарду родители не заметят.
- Кев, что с тобой?
- Не знаю, сестренка, - Кевин говорил все медленнее. - Спать хочу.
Кайли подошла к брату.
- От тебя алкоголем пахнет. Ты что выпил?
- Глоток вина сестренка. Я уже взрослый, что будет с половины бокала?
Кайли запаниковала. Вот вот должен был приехать Лоренс, а показывать ему спящего, пахнущего алкоголем брата грозило неприятностями. Причем, огромными. Она думала, что родители мирно уснут под воздействием снотворного подсыпанного в бутылки. Проспят около суток, ни в какие школы они с Кевом не поедут. А там… она не задумывалась что там.
Кайли подставила Кевину плечо.
- Пойдем, братик — она с трудом дотащила его до мансарды и с облегчением уронила его в постель. - Поспи тут, утром я тебя разбужу, и, - что «и» она не знала. Кайли просто выскочила из дома и, соврав Лоренсу, что Кевин решил дождаться родителей, уехала домой.

 ***
Припарковав Ягуар перед домом, Моника прошла на террасу. Машины Джона еще не было, но стол был накрыт. Щелкнув зажигалкой, зажгла свечи, чуть посомневалась, но налила в бокалы вино. Джон говорил, что у него есть новости. Может, она даже зажмурилась, он сделает ей предложение? А как она будет при этом выглядеть? Осушив залпом бокал, Моника поспешила на поиски ванной.

***
Подъезжая, Джон увидел машину Моники. Припарковавшись и зайдя в дом он услышал, как шумит вода в гостевой ванной.
- Как всегда чистит перышки, - с нежностью подумал он и вышел на террасу.
- Вот это да! И когда она успела? Это просто ангел, а не женщина.
Налив себе виски, Джон аккуратно положил коробочку с кольцом возле бокала.

***
Сидя в машине, припаркованной в тихом переулке, куда выходил задний двор их виллы, Джейн неотрывно смотрела на часы. Наконец, они пробили полночь.
- Пора, - тихо сказала она.
Выскользнув из машины, Джейн пошла к дому. Свет не горел. Она усмехнулась, увидев перед парадным входом черный Рэндж Ровер мужа и незнакомый ей желтый Ягуар.
Заглянув в гостинную она увидела два силуэта распростертые на толстом ковре.
- Даже до спальни не добрались. Тем проще.
Зайдя в кухню, Джейн зажгла свечу и поставила ее на подоконник. Принесла из бойлерной канистру, осторожно налила содержимой на пол. И наконец застыла перед плитой. Прикусив губу, она решительно кивнула и зажгла все конфорки газовой плиты.

***
- Миссис Андерсон, вы знали что у вашего мужа есть любовница?
- Да, офицер.
- А вы знали что она беременна?
- Да, офицер.
- Вы знали что в момент совершения преступления в доме находился ваш сын?
- Нет офицер.
- Вы принимаете это снотворное?
- Да, офицер. Мне его прописал семейный врач, доктор Хэрриот.
- Итак, вы признаете, отравили мужа и его любовницу сильнодействующим снотворным и подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления?
Сухая дама, на вид лет шестидесяти подняла на следователя воспаленные глаза.
- Снотворное?
- Да, мадам, - снисходительно ответит он. - Наши патологоанатомы провели исследования. Причиной смерти мистера Андерсона явилось отравление снотворным. Мисс Трауб и мистер Кевин Андерсон отравились угарным газом. Так вы признаете вышеизложенное?
Джейн молча раскачивалась на стуле. Вот куда исчез флакончик с лекарством. Вот откуда заколка, которую она машинально подобрала на крыльце.
- Миссис Андерсон, повторяю, вы признаете, отравили мужа и его любовницу сильнодействующим снотворным и подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления?
- Да, офицер.

***
-Миссис Андерсон, вы признаете себя виновной в убийстве Джона Андерсона, Кевина Джона Андерсона и Моники Трауб?
- Да, — худощавая блондинка в клетчатом костюме опустила голову.
Худенькая светловолосая девочка лет десяти, сидевшая в первом ряду вздрогнула.
- Мама, мама, нет! - закричала она, бросаясь к клетке, в которой была заключена подсудимая.
Пока девочку пытались успокоить врачи и в итоге практически вынесли из зала суда на руках, воспаленные глаза миссис Андерсон, не отрываясь, с болью смотрели на дочь.
После того, как суматоха утихла, она перевела взгляд на судью.
- Да, ваша честь. Я признаю себя виновной в гибели моего мужа и его любовницы.

***
- В качестве опекуна назначить ближайшего родственника потерпевшей, Кайли Андерсон, ее дядю Тоддеуса Андерсона.

Дядя Тодд обвел взглядом тоненькую фигуру Кайли.
- Что б ты провалился, дядюшка, - с ненавистью подумала она. - Хотя, теперь меня точно никто не отправит в школу!

[Next]

Психологический триллер

Отражение в зеркале пугало. Джейн скривила обкусанные, превратившиеся в одну сплошную рану губы в странном подобии улыбки. С опухшим лицом поможет проверенная маска, а под глаза нужно положить гидрогелевые патчи. Корейский тоник, лёгкий дневной крем. Немного времени - впитаться, и можно наносить макияж. Давно привычное сочетание светлого корректора и нескольких хайлайтеров позволило почувствовать себя чуточку лучше. Перебирая кисточки и спонжи, смешивая два дорогих тональника для получения идеального цвета, Джейн раздражённо обкусывала кусочки жёсткой кожи с губ, стараясь, чтобы было поменьше крови. Открытые ранки плохо перекрывала даже самая лучшая стойкая помада, и тогда приходилось выбирать ненавистный красно-бордовый цвет, на котором по неизвестной причине все огрехи были заметны намного меньше.
Прошло не меньше часа, прежде чем женщина в зеркале начала напоминать Джейн Мелвилл, яркую и привлекательную домохозяйку, жену состоятельного бизнесмена. Улыбаться было по-прежнему больно, сказывалась трещина на нижней губе, но со стороны этого заметить было уже нельзя. Если бы ещё можно было как-то скрыть красноватые после бессонной ночи глаза... Но пришлось обойтись слегка провокационными темно-серыми, почти чёрными тенями и золотистой подводкой, чтобы внимание в первую очередь привлекал именно макияж.
Наступил новый день, и это означало, что до самого вечера нельзя будет даже украдкой подцепить ногтем или зубами подсохший кусочек кожи на губах, нельзя будет позволить себе ни единой слезинки и ни одного грустного вздоха. Сегодня была суббота. Джейн надела серый с золотыми пуговицами брючный костюм, подчеркнувший стройную талию и скрывший слишком похудевшие за последние полгода руки, пригладила рукой объёмные локоны и наконец отошла от зеркала. Собственное отражение было ей отвратительно и чуждо. Даже то, что она видела, просыпаясь, было как-то... не красивее, напротив, но ближе, искреннее. Приятнее.
Завтрак с детьми прошёл необычно тихо. Кайли, не разводя длительных споров, послушно выпила стакан грейпфрутового сока. Избалованный Гастон не гавкал, выпрашивая еду - только смотрел жалостливым взглядом собаки, которую не кормили как минимум неделю. И даже Кевин, в последнее время начавший демонстративно игнорировать мать и сестру, поздоровался и залезал в смартфон всего пару раз за полчаса. Джейн ела салат, не чувствуя вкуса. В последнее время еда мало интересовала ее, и только привычное расписание заставляло спускаться в столовую, брать в руку вилку и механически пережевывать пищу.
Мысли в голове бежали по давно знакомому замкнутому, постоянно повторяющемуся кругу. Иногда, впрочем, в него вклинивалась - и тут же снова вылетала - какая-нибудь новая информация. Джона снова не было за завтраком. В последнее время он вообще часто спал допоздна, а потом сразу убегал работать, мечтательно улыбаясь и распространяя одуряющий запах сладковато-горькой туалетной воды. В последнее время работа на выходных тоже стала нормой.
Джейн знала, что работу зовут Моника и что ей двадцать пять. Ненамного больше, чем было ей самой, когда они с Джоном, молодые и безбашенные, ещё стреляющие у родителей деньги до получки, начали встречаться, чтобы не расставаться следующие восемнадцать лет. Как счастлива тогда была Джейн! Вернувшись из двухнедельного путешествия автостопом с друзьями, она устроилась на свою первую - настоящую, не студенческую подработку официанткой - работу по специальности, весь мир был у нее под ногами, а за спиной росли невидимые крылья. Новая влюбленность лишь усиливала эти ощущения. Всего через полгода состоялась свадьба, скромная, без фаты и белого платья, помолвочного кольца с бриллиантом - Джейн была до безумия рада стоять у алтаря в скромном бежевом костюме и обменяться с женихом доставшимися от бабушки с дедом кольцами. Джон грезил о собственном бизнесе, и жена с энтузиазмом взялась поддержать это начинание.
Все это осталось в прошлом так давно, что померкли даже воспоминания. С работы пришлось уйти почти сразу, молодой и неокрепший бизнес требовал много внимания. Потом хотелось расслабиться, поездить по миру, отдохнуть от забот, потом планирование детей...
Хватит - приказала себе Джейн и попыталась обдумать, что нужно купить в магазине для Кайли перед новым учебным годом. Наверное, теплую кофточку, несколько новых пар колготок, может быть, платье и резинки для волос. Но мысли о покупках ускользали, вновь возвращаясь к Джону, Монике, работе, чертову брачному контракту - дура, просто идиотка, надо же было настолько не иметь мозгов, чтобы когда-то его подписать. Рука, помимо воли, потянулась к губам, пальцы скользнули по суховатому покрытию помады.
Джейн резко встала из-за стола. Не то чтобы уже пора было торопиться, время вполне позволяло выпить горячего чаю со сладостями, но от вида еды уже тошнило. Магазины. Сегодня они с Кайли собирались пойти по магазинам, и там, уже конечно, найдется уютная кофейня с вкусными тортиками, на которые любая маленькая девочка спокойно променяет домашнее чаепитие. И дело было, конечно, совсем не в том, что Джейн больше не могла находиться дома.

***

Дорога была почти пустой. Фары подсвечивали темные кроны деревьев и падающие на асфальт листья, но через несколько метров свет терялся в тумане. Из проигрывателя звучала какая-то легкая попса из восьмидесятых, настолько приевшаяся и ставшая привычной, что смысл песни ускользал, и слух иногда выхватывал лишь какие-то отдельные слова и фразы. Джейн улыбнулась. Казалось, она попала в смутно знакомый второсортный фильм ужасов. Темная дорога, лес, туман, музыка. Такое обычное начало сюжета. Лучше бы это был фильм ужасов. Там хотя бы можно бояться.
Джейн не чувствовала уже ничего. Вчера ей еще было больно. Вчера, или, может, уже сегодня, она пережила худшую ночь в своей жизни, только под утро забывшись коротким неспокойным сном, а днем проснулась с готовым решением.
До вчерашнего дня Джейн, конечно, знала о том, что у Джона есть любовница. Она давно замечала признаки. Сначала исчез секс. Джон стал позже приходить домой, уезжать в неожиданные командировки. Потом переехал в отдельную спальню, оправдываясь тем, что с возрастом начал храпеть. Перестал оставлять телефон на диване или обеденном столе. Это была такая классика жанра, что, если бы Джейн не было так обидно, оно могло бы даже быть смешным. Еще через пару месяцев знакомая рассказала, что на вечеринку по поводу дня рождения общего друга Джон привел девушку, юную красотку Монику.
Да, Джейн знала о происходящем уже полгода. Она молчала, не задавала лишних вопросов, сильно похудела, много улыбалась и много думала. И, кажется, в мире не осталось ничего кроме этой ситуации, из которой, как ни старайся, нельзя было найти никакого выхода. Точнее, выход, конечно, был. Джейн прекрасно знала, что именно она должна сделать, как ей поступить, она даже села за компьютер, чтобы создать на рабочем столе вордовский файл с названием "резюме" и загуглила на телефоне контакты адвокатов по разводам, но этим все и ограничилось. Она просто не могла делать то, что надо. Не могла и все. Без всяких на то разумных причин. Как не могла перестать плакать по ночам и кусать губы - обещала себе, приводила самой себе сотни рациональных аргументов, и все равно продолжала.
Вчера Джейн ходила по магазинам с Кайли, и увидела Джона. Он сидел за стеклом, в кофейне, рядом с очень молодой и очень красивой брюнеткой, нежно обнимал ее и смеялся. Знать было тяжело. Видеть - невыносимо больно. Читать вечером сообщения, подобрав пароль к телефону мужа, до абсурда слащавые, такие, как мог бы написать пятнадцатилетний юнец, а не сорокалетний состоятельный мужчина - отвратительно. Ночь прошла как один непрекращающийся кошмар. В Джейн смешались боль, злость, обида, стыд за собственную беспомощность, грусть от потерянных счастливых лет, отчаянье из-за потерянной уже очень давно счастливой и уверенной себя.
Проснувшись, Джейн достала из сейфа приобретенный много лет назад, еще в молодости, пистолет. Впервые за полгода она не стала накладывать макияж, накручивать локоны, подбирать модный образ. Она улыбнулась своему отражению в зеркале, взлохматила и без того растрепанные волосы, откопала в глубине шкафа футболку с Дартом Вейдером из звездных войн и свободные синие джинсы и спустилась завтракать. Джона в столовой не было. Детей почему-то тоже. Даже домработница куда-то ушла. Впрочем, для завтрака было уже поздновато. Дойдя до кухни, Джейн вытащила из холодильника мясную нарезку, миску с салатом и коробку пирожных. Кинула кусок ветчины Гастону - он единственный был дома и очень обрадовался нарушению обычных правил. Она ела салат прямо из миски, и он казался куда вкуснее, чем блюда из лучших ресторанов мира. Чувств больше не было. Голод - был. Пирожные были восхитительно сладкими, с нежным сливочным кремом и свежими ягодами. Грейпфрутовый сок из пакета остался таким же мерзким, каким запомнился с детских лет, одновременно очень кислым и горьким.
После завтрака Джейн снова поднялась к себе. Пистолет лежал на журнальном столике, притягивая взгляд. Но Джейн прошла мимо, в ванную комнату, включила воду. Перебирая баночки и бутылочки, она насвистывала какую-то новомодную песенку, привязавшуюся еще во время предпоследнего шопинга. Маски для лица и тела, дорогие пилинги и скрабы - в огромном шкафу было невероятное множество всего полезного, омолаживающего, подтягивающего, увлажняющего. Среди этого множества едва нашлась ни разу не использованная, случайно прихваченная на распродаже банановая пена для ванны, единственная из всего предназначенная только и исключительно для удовольствия. Сидя в джаккузи с подогревом, Джейн перечитывала когда-то очень давно выученного едва ли не наизусть властелина колец. Когда, распаренная и с мокрыми волосами, она вышла из ванной, за окном уже стемнело. Было без пятнадцати семь.
Джон назначил свидание Монике в загородном коттедже в восемь вечера. Джейн сунула пистолет за пояс джинсов, даже не вздрогнув от прикосновения холодного металла к горячей коже, накинула легкую кожаную куртку. Сняла с крючка возле входной двери ключи от машины. На мгновение задумалась - где же дети, но тут же выкинула это из головы.
Басовито заурчал двигатель, привычно пискнул видеорегистратор, из магнитолы зазвучала заунывная песня Нирваны.
Пути назад больше не было.