Автор, иди на х..й.
У меня вообще чувство страха смерти притупилось ещё в детстве, когда дядя Шура, умнейший, образованнейший и талантливейший человек, научивший меня фактически всему - читать, писать, рисовать - по пьяни становился чудовищем и несколько раз пытался меня убить. Он душил меня проволокой, он бил меня головой о кафельную стену, он топил меня в унитазе, но дядю Шуру не сажали, потому что дядя Шура был бывший мент.
При этом он, протрезвев, ничерта не помнил, а, поняв что он натворил, сходил с ума от ужаса, стыда и позора, и один раз повесился, но крюк в потолке не выдержал. Вобщем, то ещё у меня было детство. Хотя я дядю Шуру всё равно любила, потому что понимала - делает это не он, а кто-то другой внутри него. Он и зашивался, не помогало. Тем более, что убить он меня хотел, "шоб не мучилась, ибо жизнь - боль". С благими, тэксээть, намерениями.
А ещё мать привила мне побуистическое отношение к жизни, регулярно повторяя любимую фразу "существование белковых тел не является абсолютной ценностью". И учила с пелёнок, что "мама когда-нибудь умрёт, это нормально, плакать не надо, надо радоваться, что мама прожила хорошую жизнь. И ты тоже когда-нибудь умрёшь, и это нормально, и плакать, обратно, не надо, а уж будет ли тебе чему радоваться - от тебя зависит, так что живём, пока живётся, а станет невмоготу - верёвку и мыло никто не отменял".
Мамань у меня, канеш, супер.
Так это я к чему? Ах, да. К тому, что не боюсь смерти. Не-существования. Отсутствия присутствия. Но поэтому я никогда не знала, что такое паника в опасности. Я в штормовое море полезла сдуру купаться, и когда меня херачило о камни и относило от берега, я понимала, что могу сейчас утонуть. И, понимая, просчитала, что нужно попытаться сделать, чтобы выплыть. И выплыла, как робот. И на Фиоленте на спуске сверзилась и повисла на каких-то корешках метрах в сорока от земли. И тоже понимала, что нужно сделать, чтобы вылезти на уступ. И вылезла. И когда я ночью шла в круглосуточный магазин за пиццей (очень пиццы захотелось), а меня схватили сзади, приставили к горлу нож, а просипели в ухо хриплым баритоном "снимай кольцо, а то зарежу". я сказала "режь, всё равно его так просто не снять, да и не отдам я прабабкино кольцо. Режь. В кровище только перемажешься". И чел, видя, что я не визжу, не плачу, не молю о пощаде, разбился о ледяное спокойствие, и запаниковал сам. Чуть в обморок не хлопнулся. Я его ещё успокаивала, прикиньте? Домой его потащила, он плакал, мы с мужем его чаем с коньяком отпаивали, оказалось, он никакой не разбойник, а гоп-стопом пытался денег добыть дочке на лечение. Мы с ним до сих пор дружим, это в 2007-м было. А завизжи я от ужаса, небось бы и воткнул нож.
Так что не боюсь я смерти.
Но на похороны ходить ненавижу. Противен мне слащавый, наигранный, неискренний, цветочно-венковый похоронный церемониал, с плачущими вдовами, которые в могилу к мужу кинуться готовы, но почему-то платочек траурный повязать пококетливей и чёлочку из-под платочка не забыли и глазки накрасить тож.