Текстовушка №123. Маленькие странности - большие трагедии.

[Notoriginal]

Если случайности неслучайны, то и обычности необычны.

У каждого человека есть свои маленькие странности. Каждый чем-то отличается от остальных. Иногда история этих странностей забавна, иногда - обыденна, а иногда в основе лежит то, о чем не хочется вспоминать, но невозможно и забыть.

Пишем нежно любимые мной парные истории. У одной истории два текста - текст участника событий и взгляд со стороны. Не слишком жёсткий паззл, по времени - альтернативная современность, в которой все примерно как в 2017-2019 годах, нет коронавируса, нет последних политических событий. Но конкретных временных рамок не ставлю.
Ближайшие дни считаемся, согласуем наводки, сводим пары. Дедлайн пока очень примерно 11 апреля.
Всё, кто хочет писать или готов подстраховать в случае чего, отпишитесь, пожалуйста, в теме, чтобы не было путаницы. Если у кого-то из желающих писать от лица участника событий есть какие-то табу, то тоже пишите.

Наводок всего десять, но игра сложится и с меньшим числом, главное - чётное число участников. Больше вряд ли наберётся, но если вдруг, ещё одну пару тоже можно будет вписать.

[СансетСаспарилла]

Я хочу!

[Осинка]

Отписка

[ло]

Я тут.

[Succin]

штош, рискну

[der Westen]

Давай попробую.

[[Begotten]]

Записался.

[Todo Uno]

Запас на случай  нечета или слёта кого-нибудь из участников.

[Шебуршунчик]

Тут)

[Stelvia]

Тут

[Дракоша]

Вроде попадаю.) хочу.

[Notoriginal]

Ура, каждая наводка нашла своего автора
Дедлайн пока ставлю на 11.04, 21.00, а там, ближе к делу посмотрим.
Сразу предупреждаю - рецензии в парных текстовушках must have, отлынивающим буду долго и нудно читать мораль.

[[Begotten]]

отлынивающим буду долго и нудно читать мораль.

Ну так себе напугала!

[Notoriginal]

Ну так себе напугала!

А конкретно тебя буду анализировать

[[Begotten]]

Вот теперь страшно.)

[Notoriginal]

У нас есть первый текст

[Notoriginal]

Второй текст

[Notoriginal]

У нас есть третий текст.

[Notoriginal]

Сложилась первая пара

[Notoriginal]

Собираем коллекцию. Пятый текст

[Notoriginal]

Дедлайн в 21.00 по мск

[Notoriginal]

Шестой и седьмой тексты:





Уже больше половины на месте

[Notoriginal]

Восьмой текст, и сложилась вторая пара

[Notoriginal]

Девятый текст. Потихоньку собираем пары!

[Succin]

получается последний остался?

[Notoriginal]

Нет, еще три. Всего должно быть 12.

[Notoriginal]

Десятый текст есть

[Notoriginal]

[Notoriginal]

Ключи от дома

Это моя вина, Мисси. Прости. Я не уследила. Не подумала. Если сможешь, прости, пожалуйста. А если не сможешь… я пойму. Я очень люблю тебя.

***

– Кто это?
Страх холодной, но гибкой сталью скользнул в грудь и сдавил что-то, больно-больно. Марина усилием воли сдержала дрожь, потому что если ты вздрогнул – значит отреагировал, а значит виноват.
– Кто? – она повернулась и увидела в руках Кира свой телефон и новый контакт в списке «Сергей З.». – А, это зубной.  На работе поделились, говорят хорошо делает. Давай кстати тебя запишем, у тебя же что-то там справа ныло.
– Ага, конечно, из-за твоего «здорового» питания рыбной костью оцарапался и теперь какой-то мужик у меня во рту будет копаться? Удружила. И это, – он вновь прищурился, испытующе глядя на девушку. – А какого хера его номер, а не клиники? Совместить решила, а?
– У него частная, – нарочито небрежно пожала плечами Марина. – Но, если волнуешься, удали номер, поищу кого-то другого.
«Ошиблась», – сразу поняла она. Кирилл медленно распрямился, телефон полетел на диван. Его лицо покраснело, а губы сжались в тонкую нить.
– Волнуюсь? – от вкрадчивого голоса захотелось немедленно бежать. – И из-за чего же мне волноваться? Из-за того, что твои подружки, шлюхи, тебе мужиков подкладывают? Или что ты меня опять перед ними ревнивым придурком выставишь? Да иди, давай, раздвигай перед ним ноги, вперёд! Мешать не стану!
Голос, и так звенящий от злости, переходит в крик. Марина чувствует в груди волну раздражения, которая поднимается в ответ, и с тоскливой обреченностью, как-то краем сознания, понимает – она не сдержится. И они опять будут кричать друг на друга несколько часов, она сорвет голос и … а вдруг как в прошлый раз, придётся замазывать синяк на скуле тональником?
Эта мысль режет чем-то неправильным, и Марина понимает, что что-то идёт не так, что-то не то происходит с ней, с ними… но в следующее мгновение сама уже кричит, и это перестаёт иметь значение. Ведь он просто не видит, как больно ей от его предположений. А теперь поймёт, в этот раз услышит в её отчаянном крике. Потому что она никогда бы не посмотрела на сторону, никогда!

С Кириллом они познакомились у общих друзей, и Марина впервые почувствовала то самое, о чем пишут в книгах и показывают в кино. От одного его прикосновения её бросало в жар и хотелось всего. Слушать его, смотреть, вдыхать резкий запах его одеколона, а ещё лучше его собственный. И чтобы смотрел только на неё, на неё одну в целом мире, так же как она смотрит на него.
И впервые в жизни сказка протянула руку и втянула в себя, не оставив за спиной и всплеска.
Это походило на сон. Тягучий, сладкий и крепкий как настоянный кагор, который они пили летним вечером на турбазе, глядя на звездопад и рассуждая, какой будет их совместная жизнь.
– Ты будешь только моей, – шептал Кирилл, целуя её ладонь и чуть царапая её отросшей щетиной. – Только моей, поняла? Ни один другой мужик на тебя и посмотреть не посмеет.
И Марина краснела, чувствуя, как и без того тёплый вечер превращается в жаркий, потому что хотела. Хотела быть его.
Тогда хотела.

Всё менялось постепенно. Вначале её подруги стали плохо на неё влиять, и в этом был смысл, ведь довольно часто на встречах они кокетничали с парнями, а Марина-то была занята. Если бы они перестали, то, конечно, Кирилл ничего не имел бы против, но им хотелось наладить личную жизнь. Пришлось появляться на посиделках всё реже, и всё чаще оставаться дома. В конце концов, вместе было даже лучше – намного приятнее посмотреть фильм вдвоем с пачкой чипсов, чем трястись в автобусе ради чьей-то глупой болтовни.
О приятелях ещё с университетских времён и говорить не приходилось, потому что занятой девушке уж точно не пристало общаться с другими мужчинами.
Родители тоже явно были против их отношений, иначе откуда эти встревоженные взгляды? Поэтому звонки маме стали редкостью, да и то, когда Кирилла не было дома.
Но этого всё равно было мало. Оставались коллеги, попутчики в транспорте, кассиры, официанты, да и просто прохожие на улице.  И всё это отчаянно злило Кирилла, превращая ласкового и нежного мужчину в яростного и безумного зверя, что готов растерзать тебя, и лишь по счастливой случайности довольствующегося мебелью и твоими вещами.
– Он просто боится меня потерять, – отчаянно краснея, убеждала она начальника, после очередной яркой сцены в офисе, едва не стоившей ей работы, но начальник лишь поджимал губы и качал головой. И смотрел как-то странно. Грустно и немного брезгливо.
«Ну и мерзкий же тип», – подумала тогда Марина и обрадовалась. Об этом она могла рассказать Кириллу, ему всегда нравилось, когда её кто-то раздражал.

Она любила его. Всем сердцем, всем существом.
Но иногда, лёжа в слезах после очередной ссоры ненавидела. Так же глубоко. И убеждала себя, что плохое делает хорошее только сильнее. А стул можно и новый купить, тем более раз Кирилл сбросил пар, то теперь неделю, а то и месяц будет улыбаться ей по утрам и целовать, тепло и нежно. И пусть ей в последнее время это почему-то неприятно, это глупости и гормоны. Важен сам факт, важно, что он все ещё с ней, не смотря на все её недостатки.

А потом он пнул кошку.
С пушистой красавицей, воплощенным Её Величеством и самой доброй и ласковой булочкой на свете, Марина почти что росла. Кошка была уже в возрасте и успела увидеть аж четыре поколения их семьи, и Марина в тайне мечтала, что увидит и пятое. Этот маленький комок незадолго до своей смерти принесла в квартиру прабабушка, и Марина влюбилась в желтые внимательные глаза без оглядки.
И Кирилл это прекрасно знал.
Да даже если бы и нет, какая разница. Это было единственным, что Марина простить не могла.
Конечно, Кирилл извинялся потом, отвез кошку к ветеринару, сказав тому, что она упала с высокого шкафа и они волнуются, заплатил за приём, но в этот момент в Марине зародилась мутная и робкая пока пелена перемен.
Она наползала на неё медленно, незаметно, просто чуть глубже проникая в душу с каждой ссорой, с каждым окриком, с каждой кружкой разбитой о стену. Ласково гладила по волосам, когда Марина тихо плакала в ванной, укрывала острой и колючей волной воли. Страшной волной, жуткой, но необходимой, и с каждым месяцем, с каждым днём это становилось всё яснее.
Пелена поглощала, медленно лишая страхов, лишая боли, лишая ненависти, лишая даже любви. Пока наконец, не сомкнула края, оставив только холодную решимость.

– Тебе нужно съехать.
Наконец прозвучало в затишье после очередной ссоры, будто между делом. Просто, потому что Марина внезапно вспомнила, что они живут в её квартире.
Он не понял. Он не поверил. А когда осознал, что она всерьез, ушел в ночь с одной кредиткой, обиженно хлопнув дверью, чтобы на следующий день вернуться с букетом, посчитав, что это была обычная истерика.
Но спичка уже упала на промасленный мост, и Марина вдруг отчетливо поняла, что единственное, о чем она думает, это сколько он стряс бы с неё за гостиницу, в которой ночевал, если бы она вновь дала слабину.
Два с половиной года. Любви. Нежности. Счастья. Боли. Страха. Отчаянья.
Всё это теперь было позади.
И только при виде мелочей, их мелочей, всё равно перехватывало дыхание и слёзы сами собой катились из глаз, обжигая болезненно-сладкими воспоминаниями о том, как ей когда-то было хорошо, и что больше тех моментов, с тем человеком уже никогда не будет. Потому что она разрушила? Он разрушил? Они?
Это было так неважно. Больно, но неважно.
И она потихоньку училась жить заново.
Складывала его вещи в коробку, чтобы отдать как-нибудь, когда всё отгорит и звонки с проклятьями ей и всем её родственникам прекратятся. Прятала папку с их фото под паролем, убирая код в самый дальний угол шкафа, чтобы не было соблазна пересматривать. И начинала потихоньку дышать.
Пока не настал день, который всё изменил.

Пятничный вечер был дождливым и приятно свежим, а сумку приятно оттягивала бутылка вина, которую Марина намеревалась превратить в ароматный глинтвейн. И пирожные из любимой кондитерской, непременный атрибут пятницы – фигура-фигурой, но Марина взяла себе за правило обязательно радовать себя раз в неделю чем-то максимально калорийным и вкусным.

Что что-то случилось, она поняла уже на лестничной клетке. В двери торчали ключи. С до боли, до острой рези в груди знакомым брелком – черно-красным игральным кубиком.
«Кирилл? Что ему нужно?»
В голове мелькали десятки вариантов. Пришел мириться? Напился, пришел на автомате и теперь спит посреди коридора? Или решил нагрянуть и проверить, не завела ли она кого-то?
Гадать было бесполезно, поэтому Марина потянула ручку двери, поморщившись от запаха, обдавшего её вместе с теплым воздухом.
В квартире был погром. Цветочные горшки разбиты, изрезанные и изорванные вещи покрывали, казалось, весь пол.
И запах, отвратительный, удушливый запах, доносившийся с кухни.
«Морозилка», – отрешенно и мрачно подумала Марина, зажимая нос рукавом куртки и не разуваясь, боясь осколков, прошла в кухню.

Картина мира поплыла. Гулкий удар гонга, симфонией откатившей крови, пронзил всё тело, выбивая дыхание.
Пальцы, обхватившие косяк не дрогнули, но дёрнулись так сильно, пытаясь вонзить ногти в жесткое дерево, что один из ногтей не выдержал и треснул, сорвав кусочек кожи.

СУКА.

Слово на белой плитке, что они выбирали вместе.
Красными жирными мазками.
Уже подсохшая, длинная лужа уползающая куда-то под мойку. Тянущаяся от стола. С которого в потолок смотрели уже давно остекленевшие когда-то такие умные и добрые, любимые кошачьи глаза.
– Мисси, – прошептала Марина и медленно сползла на пол, собирая штанами липкую темную кровь.

***

Спустя примерно год.

Марина кликнула мышкой на вкладку и глянула просмотры последнего поста, размещенного на информационном сайте около месяца назад. Больше десяти тысяч просмотров, десятки комментариев.
Пост памяти и скорби.
И «невзначай» оброненное в посте имя Кирилла. А ещё район, где он жил. Сфера его работы, довольно узкая для их городка.
И фото Мисси. У него на руках.

Тяжелая поступь стыда за то, что она марает память любимицы этим, ложилась на совесть, но Марина твердо знала ¬– такое нельзя забывать. Такое нельзя прощать. И раз она ничего не могла сделать ему по закону, или вне оного, не имея связей и доказательств, то должна хотя бы предупредить. Чтобы осталось как можно меньше наивных дурочек, какой была когда-то и она. Чтобы его лицо выжглось в памяти людей, и он не смог никому больше причинить вреда.
И она очень сомневалась, что за последний год Кирилл раскаялся и изменился, иначе кто тогда разбил окно в машине её родителей, когда она переехала.

Телефон на столе мигнул зелёным – пришло сообщение.

«Завтра как всегда?»

Марина выдохнула. На душе сразу полегчало и будто кто-то не снял, но чуть приподнял валун на её плечах.
Со Стасом они были знакомы с университетских времён. Крутили когда-то роман на втором курсе, но быстро разошлись, неудовлетворенные отсутствием безумной страсти.
Пересекались и после, но по понятным причинам разошлись и долго не общались. Встретились вновь не так давно, у общего приятеля. Взаимный легкий флирт за парой бокалов вина окончился отелем.
Он не хотел серьезных отношений, обязательств и прочей шелухи, которая сейчас и Марине была совершенно не нужна. И она не была уверена, что вообще когда-либо понадобится.
Их встречи в гостинице давали ей ровно то, что было нужно – хороший секс, человеческое тепло и уют. Без близости. Без пламенной любви. С холодным рассудком.
Это было намного лучше разовых встреч с какими-то мутными парнями с сайтов знакомств, и уж точно лучше вибратора под унылый поиск хоть сколько-то интересного порно.

Со Стасом было… спокойно. Комфортно, понятно и уютно. Иногда она думала, а что бы было, если бы они встретились… раньше? Когда она не просыпалась в холодном поту от чьи-то голосов в подъезде. Когда не вздрагивала от звонка курьера в домофон. Когда заходила в подъезд сразу, а не оглядываясь по сторонам.
И когда могла подпустить к себе кого-то.

Впрочем, теперь это было уже неважно. Теперь у неё были регулярные приятные встречи и сейф в номере, в котором она всегда закрывала ключи от квартиры.

Чтобы тот день совершенно точно никогда больше не повторился.

[Notoriginal]

Ключи от дома. Взгляд со стороны.

Чушь какая. Тыщу лет знакомы, прошли Крым и Рим, а она считает, что я вор?
Не, так не бывает, да и поводов я не давал. Может Марина параноик? Интересно, паранойю можно приобрести, или это врожденное свойство? Скорее всего врожденное и прогрессирует. Или нет?
А, черт, надо было в мед идти, знал бы наверняка.

Эх Маринка Маринка, ну что ж ты так. Боевая подруга, отрада юности моей. Как бурно сошлись в универе, как на одном дыхании пролюбливали учебу. Вряд ли тогда это могло закончится семейной жизнью, но теперь-то могло бы, наверное. Если б меня не считали вором, ха.

Я повзрослел, Маринка, но ей-богу, никогда чужого не брал! До женитьбы же постоянно общались. Вот после... вот после да, сплоховал я. Нельзя боевых подруг на истеричных жен менять.
Четыре года потеряно впустую, четыре года нервотрепок, потеря большей части друзей, возврат к съему комнаты в чужой квартире - вот она, цена брака.
И с Маринкой что-то произошло, что-то нехорошее. Не зря же она во мне, мне! - вора видеть стала.

С другой стороны, а зачем ей мне доверять? Я что-то хорошее ей сделал? Был с ней рядом? Словом или делом обещал поддержку? Нет, я как распоследний дурак, после многолетней разлуки и бурной случайной встречи, оповестил Марину, что былое было, да быльем поросло, а я теперь человек свободный и к отношениям не готовый. Вот потрахаться - это да, это всегда пожалуйста. А за отношениями - не ко мне. Логично, что раз Марина с моими условиями согласилась, то и ей от меня ничего не нужно и ничего, кроме секса, она не ждет.
Да и секс - максимально отстраненный от остальной жизни. Подумать только - Марина снимает нам комнаты в отелях, лишь бы не приглашать меня домой.

А что я теперь знаю о ней самой?

Что она прячет от меня сумочку в сейф.

Дожил ты, Стас. Ни кола, ни двора, ни родного человека рядом.
И запертая в сейф гостиничного номера сумочка. От тебя, Стас, запертая.

Кошмар.