Все разделы > Из других источников
grazdano4ka.ru - «А я ведь говорила!»
Вера_в_чудо:
https://grazdano4ka.ru/avtorskie-stat-i/arkhiv-moikh-statej/item/a-ya-ved-govorila-vzdykhaet-svekrov
--- Цитировать ---— Сына жалко, – вздыхает Татьяна. – Я его просто не узнаю в последнее время. Двадцать шесть лет парню, а выглядит, как старик. Глаза потухшие, плечи сгорбленные, как жить дальше, не знает. И даже малыш его не радует. Говорю ему – ну уходи тогда, раз не получается у вас, зачем мучиться? Ребенку будешь помогать по мере сил. А он – нет, не хочу быть подонком, бросившим жену с годовалым малышом. Если только Лиза сама уйдет. А если нет, буду терпеть…
Сын Татьяны женился два года назад на девушке-ровеснице Лизе. Влюблённый по уши был. Лизу свою чуть не на руках носил. Как-то быстро у них тогда все закрутилось, и Татьяна не готова была к новости о женитьбе сына. Но говорить ничего не стала. Парень взрослый. Сам решает.
Они со сватами даже квартиру молодым подарили — скинулись, ипотеку помогли закрыть. Свадьбу им справили, родня вся приезжала. Хорошая свадьба получилась, шумная, веселая, душевная.
Через полгода Лиза забеременела. Все радовались. В том числе и Татьяна. Вроде Лиза – девочка спокойная, воспитанная, не истеричка, умная, ухоженная. Хозяйка, конечно, не идеальная, с телефоном не расставалась, то блог какой-то вела, то видео для подруг монтировала – но молодёжь теперь такая. Главное, сын счастлив. Ребенок желанный, вместе хотели
Девять месяцев беременности пролетели быстро. Никаких проблем со здоровьем у Лизы не было. Покупали вещички, обсуждали имена, выбирали роддом.
— Ну что, заключили контракт? – поинтересовалась Татьяна.
— Да, всё в порядке, заключили, – ответил сын. – Надо только мне флюорограмму сделать.
— Зачем? – поинтересовалась Татьяна.
— Ну как, сказали. Требования такие. Чтобы пустили в родзал
— Куда?!
— В родзал. С Лизой.
Татьяна чуть ложку из рук не уронила.
— Зачем?! Ты чего, с ума сошёл?
— Ну как зачем… Поддержать Лизу. Мы вместе это решили.
— Это кто «мы»? Она решила, а ты кивнул?
Татьяна знала своего сына. Впечатлительный, нервный, в детстве в обморок падал от капельницы. Жалел всех всегда, в детстве над книжками плакал, если там кому-то плохо. А тут — роды. Кровь, боль крики, врачи. Татьяна пыталась объяснить: ну нечего в родилке делать мужикам, нечего! Это женское дело, таинство. Издавна мужчин отправляли погулять подальше, пока жены рожали.
Это Лиза, конечно, придумала и заставила. Сам бы он вряд ли на такое решился.
— Скажешь, что заболел, – советовала Татьяна. – Как придет время, скажи – ой, что-то горло болит, не хочу заражать. Да придумай что-нибудь. Ну зачем ты туда лезешь?
Но он не слушал. Пошел до конца. Был рядом, держал за руку, всё видел, всё слышал. Пришёл домой весь сам не свой, серый, как бумага. Сказал: «Всё нормально».
Только нормально не было.
Через пару месяцев Лиза начала плакаться Татьяне — осторожно, намёками, как будто боялась признаться, даже себе. Мол, после родов как другой человек стал. Не прикасается к ребенку, не хочет сидеть с ним, на руки не берёт. Близости нет, тепла нет, инициативы никакой. Только дежурное «привет» и «что купить». Спит отдельно. Приходит поздно. Сидит в телефоне.
— Я его не узнаю, Татьяна Сергеевна, — говорила она тихо, будто стеснялась. — Он же так радовался, когда узнал, что я беременна… Говорил, что будет самым лучшим папой.
Сын при ней молчит. Но однажды сдался.
— Мам, я не могу. Я не знаю, что со мной. Всё раздражает. Хочется исчезнуть. И к ней не тянет. И к ребёнку — никаких эмоций. Я как будто чужой стал.
— Так ты уйти хочешь?
— Не могу. Не хочу быть подлецом. Пусть она сама уходит, если надо.
Вот так. Просто в угол забился и ждёт, пока кто-то за него примет решение.
А Лизу теперь жалко. С ребёнком одна, уставшая. Глаза — на мокром месте. Но держится. Сама не уходит. Сама всё тянет.
И вроде бы Татьяне должно быть приятно, что теперь все видят — она была права. Что предупреждала, что говорила, что знала. Но почему-то от этого не легче. Потому что смотрит на сына — и сердце сжимается. А как ему помочь — не знает.
Он будто потерян. Как будто увидел в родзале что-то, чего видеть не должен был. Что-то необратимое. Как будто не к отцовству подошёл, а к пропасти. И не сделал шаг вперёд.
— Мам, — сказал он недавно. — Может, я и правда тогда надломился. Всё это… Я не готов был. Но поздно уже.
Поздно?
Вот только что теперь делать? Как помочь взрослому мужчине, который сам разрушил свою семью и сам не знает, как выбраться? Сказать ему: уходи? Или наоборот, сказать, чтоб брал себя в руки и налаживал отношения?
Как вести себя в такой ситуации матери? Что скажете?
--- Конец цитаты ---
Какой нежный кукусь :-\ Как будто Лиза прям в восторге была в процессе. Но ничего, нормально, ребенком занимается.
Имхо, надо кукусю лечить кукуху
Лорелия:
Эмм, что он там видел, втуда прям заглядывал? Насколько знаю, от сопровождающих не требуется во влагалище глядеть, а наоборот, у головы находиться, за руку держать, подбадривать, водичку подавать. Ну да, чуваку б к психиатру или психотерапевту, хз кто занимается прорабатыванием таких травм.
Матрёшка:
Как оно этого ребенка вообще заделал-то?
Он при таких вводных от вида писи должен в обмороке валяться.
Мамаша противная, просто ужас.
Wel:
Но говно, конечно, все равно роженица ;D
Экзистенциальный_Ужас:
Ааааа держите меня пока не разорвало!
Уепушка ранимая, ты посмотри!
Да роженица и обосраться может и порваться. И вообще кровь кишки распиторасило. А ты думал там молнию открывают и чистого младенца уже одетого достают.
Над книжками он плакал.
Я так понимаю что к ребенку тоже планировал подходить только на словах? Дети то тоже и срутся и блюют фонтаном.
Нет ничего прекрасного в процессе родов. Ты там не для того чтобы получать удовольствие! Ты поддержка и опора, ты контроль за процессом и персоналом. Ну и чтоб был благодарен жене, которую на британский флаг порвало.
Навигация
Перейти к полной версии