Я б посмеивалась над странностями старшего поколения, но, зная в отдельности историю своих бабушки и дедушки, не решаюсь.
Да, мой дед сам чинил подошву на зимней обуви, с шилом и суровыми нитками, даже гвоздики в подошву вбивал, чтоб по льду не скользить. Нищебродство? Нет, просто в войну он был в Тюмени, в эскорте мумии Ленина. Может, академика, ответственного за бальзамирование, и берегли, а вот солдат из подвала особо не выпускали, так что либо чини обувь, либо крыски покусают. Или пальцы отморозишь.
Бабушка резала остатки хлеба на сухари. Мешки сухарей. Она была в тылу, под Нижним, работала на фабрике радиодеталей. Еë избили до полусмерти по дороге домой, ради пайка - четвертинки чëрного.
А папин отец берëг лампочки. Мог воровать их в подъездах. За пару месяцев до войны его, студента, посадили за анекдот, а потом отправили всю колонию на шахту, где их благополучно завалило. Пять дней они сидели в темноте, ждали смерти и особо не надеялись, что кто-то будет тратить время на спасение зэков. С тех пор он не спит без света.
И это, мля, относительно нормальная семья. Так что нет, увольте. Пусть копят печеньки, стирают пакеты, лишь бы не болели.
