Ко всякому едовому трешу. По семейной легенде я не ела три дня, потому что не хотела есть что-то (название блюда история не сохранила), что не казалось мне съедобным. Потом мама решила, что оно слишком старое, чтобы снова ставить его на стол. Мне было около трех лет.
Большую часть диетической еды я ела с удовольствием, хотя были вещи, которые я в принципе не ела. Тушеную капусту потому что воняла (неисправимо), рис потому что мерзкий (потом стали продавать в пакетиках, его мерзко сварить не получалось). От протертого овощного супа я бегала блевать, поэтому после нескольких попыток от меня отвязались.
А кошмаром моего детства (точнее, подросткового возраста) стали курица с картошкой. Мы обзавелись дачу, на которой надо было много впахивать для благоустройства. Мы с родителями впахивали, бабушка готовила. По идее, она умеет всякую фигню вроде сварить макароны с сосисками (макароны ее кулинарный гений превращает во что-то странное, но есть можно), рис, мясо и еще кучу всего... Она готовила курицу с картошкой. Всегда. Все б**дское лето. Она выливала в одну сковороду четверть бутылки масла, резала туда картошку, не дожидаясь, когда масло закипит, в другую кидала куриные ножки и чем-то придавливала (по принципу цыпленка табака), предварительно залив четвертью бутылки масла. То есть это не было как во фритюре, когда в горячем масле сразу образуется корочка и внутрь проникает мало жира. Оно напитывалось маслом, картошка была рассыпчатая, как вареная, чтобы съесть поджаристую корочку курицы. ей надо было дать сперва стечь, хотя и иногда поджариться ей толком не удавалось, она оставалась жирная и кляклая.
Это был ад. А жрать, в общем-то, хотелось.
