Сиэтл. Вечер. К пристани на малых оборотах приближается эсминец "портер", давая предупредительный гудок.
Вдоль порта разносится тревожный гул, редкие мужчины стремятся скрыться в темноте аллей, прячась в мусорные контейнеры и закапываясь в кучи талой листвы. Все тихоокеанское побережье Вашингтона хорошо знакомо с этим тягучим, пробирающим до костей звуком, доносящимся с палубы эсминца. Вот, к равномерному гудку присоединяется новый звук, сперва еле различимый, но, с о временем, нарастающий и набирающий силу. Утробный рык сотни глоток военнослужащих ВМФ США. Начиная легким сопрано и переходя в холодящий живот гроул, женщины-военные готовятся с минуты на минуту ринуться на сушу, сметая на своем пути припозднившиеся с закрытием пончиковые и зазевавшихся мужчин.
Ставни жилых домов с треском захлопываются. Мэри, работающая в прачечной, спускает мужу в подвал керосиновую лампу и садится напротив входной двери с дробовиком.
- Не переживай, милый, - хрипло произносит она, досылая патрон в патронник, - сегодня они до тебя не доберутся. Не в этот раз.