Текстовушка №96. Морские истории

[Notoriginal]

33

Молодой царь стоял у высокого окна и любовался закатом, когда стражник доложил о приходе его сестры. Девушка, стремительная и легкая, как морской бриз, вбежала и бросилась к ногам юноши.
- Брат! Я умоляю тебя! Выпусти дядю, помилуй наших братьев! Будь милосерден!
Царь помог девушке подняться и взял её руки в свои:
- Пойми, я не могу рисковать. Дядя имеет слишком сильное влияние, и он не хочет этой войны.
Рука девушки коснулась чего-то холодного, она опустила глаза: на безымянном пальце брата было надето кольцо из прозрачного голубого камня. Девушка невольно залюбовалась переливами предзакатного солнца в многочисленных гранях. Казалось, само море наполняет кольцо, манит глубиной и прохладой. Сомнений не было: такую вещь не мог создать ни один смертный.
- Откуда это у тебя?
Юноша довольно улыбнулся:
- Выменял на кое-что. Это кольцо принесёт мне удачу. Оно избавляет от ненужных сомнений, от отчаяния и слабости. Оно дарует силу и решительность.
Теперь и он завороженно смотрел на свою руку, слегка поворачивая её, чтобы в полной мере насладиться волшебной игрой света внутри кольца. В какой-то момент замысловатые узоры сложились в резко прочерченную «К». Девушка отпрянула:
- Так вот кто твоя покровительница? Это кольцо не принесёт тебе удачи, оно принесёт тебе погибель! Оно заберёт из тебя всё человеческое! Ты станешь одним из её чудовищ! Избавься от него!
- Сестра, тебе пора.
Охранник направился к девушке, но она продолжала кричать:
- Одумайся! Ничего непоправимого ещё не произошло! Отпусти дядю, он служит тебе верой и правдой, он не станет действовать тебе во вред!
Юноша брезгливо поморщился и отвернулся к окну. Красные отблески заката отражались в его глазах, лицо стало спокойным и сосредоточенным.

***

Солнце поднималось из серой дымки на горизонте, наполняя небо прозрачным голубым, а море - пепельно-розовым. Андрей обнял Марину и уткнулся носом в её плечо. Утро казалось идеальным: волны ритмично бились о борт, запах йода смешивался с пряным парфюмом, с камбуза потянуло свежей выпечкой и кофе - дежурные на яхте просыпались рано.
- Коротков, ты ещё здесь? - раздался хриплый со сна голос Лёши.
- Меня уже нет! - весело отозвался Андрей, - Мариша, не скучай, - он быстро поцеловал Марину и умчался.
Лёша кивнул улыбающейся Марине и неторопливо направился к рубке.
После завтрака яхта отправлялась к Итаке, и Андрею надо было успеть пополнить запасы сигарет, кофе и шоколада.
Андрей был самым младшим из собравшихся на яхте. Он попал в эту компанию, состоявшую из старых морских волков, пару лет назад: его начальник и наставник Вано однажды предложил провести отпуск со своими друзьями, путешествуя на яхте среди греческих островов. Андрей, наслушавшись впечатляющих историй шефа о его ежегодных морских приключениях, не раздумывал ни секунды. Эта поездка оказалась судьбоносной: Андрей влюбился в Грецию. В бескрайнее море, в нехитрый корабельный быт.
Аргонавты (как про себя Андрей называл компанию Вано) дружили еще с советских времен. Тогда они были студентами и занимались спортивным туризмом. Лёша Ефименко был лидером компании и бессменным капитаном. Флегматичный и неторопливый, он мастерски управлял как собственным немаленьким бизнесом, так и арендованными яхтами, на которых раз в год собирались аргонавты. Единственное, что требовалось от экипажа его корабля, - беспрекословное выполнение указаний.
Андрей легко влился в компанию старых друзей. Он умел находить общие темы с каждым, смешно шутить и нравиться людям. А его сверхъестественная способность не пьянеть, независимо от количества выпитого, позволяла ему быть душой любой компании, управляя настроением и тоном застолья.
Последнее не только помогало Андрею весело проводить время на вечеринках, но и приносило ощутимую пользу в профессии: он работал в отделе продаж оптового дистрибьютора алкогольных напитков, и Вано прочил ему большое будущее. В один из вечеров, когда вся команда ужинала в рыбном ресторане на берегу, Вано рассказал, что после этого отпуска он уходит из фирмы, и место начальника отдела продаж Андрею обеспечено.
В тот же вечер Марина и Андрей стояли на палубе и смотрели на яркие южные звёзды. Андрей понял, что готов. Он встал на одно колено перед удивленной девушкой:
- Маришка, выходи за меня!

***

Андрей вымотался. С тех пор, как ушла Марина, его жизнь превратилась в череду унылых неудач. Крупные постоянные клиенты уходили один за другим, новые контракты срывались даже после всех возможных скидок и уступок, которые могла себе позволить фирма. Пока Андрей выплывал за счёт невероятного количества мелких поставок, но это требовало таких огромных усилий, что все сотрудники отдела стонали и грозились уволиться при первой же возможности.
Прошло уже больше года, но Андрею по-прежнему не хватало Марины. Последний год они работали вместе: Андрей порекомендовал её в бухгалтерию, когда там освободилось место, и их совместные утренние поездки на работу стали своеобразным ритуалом. Тем острее Андрей чувствовал пустоту: Марины не было дома, Марины не было на работе, Марины больше не было в его жизни. Он так никогда и не узнал, что произошло, и почему она ушла. Вернувшись однажды из командировки, он нашел пустую квартиру с запиской «Прощай». На работе Марина тоже больше не появлялась. Попытки дозвониться до неё или узнать что-то через родственников ни к чему не привели. Андрей сгорал от отчаяния и бессилия. Позже он узнал от общих знакомых, что Марина теперь руководит продажами в крупной конкурирующей фирме.
Андрей отдалился от друзей и полюбил гулять в одиночестве по улицам старого города. Во время одной из таких прогулок он остановился возле витрины ювелирного магазина. Он  смотрел на прозрачные голубые камни, переливающиеся в свете софитов, и думал о море. Из-за проблем на работе  он уже дважды не смог встретиться со своими аргонавтами в Греции, и, кажется, это угнетало его не меньше всех остальных неурядиц.

Спустя месяц Андрей распаковывал чемоданы в скромном домике в небольшом поселке городского типа на берегу Черного моря. Теперь его печали и неприятности были далеко: городская квартира приносила доход, на который можно было жить без излишеств, а купленный подержанный катер намекал на те самые излишества в виде свежей рыбы и морских гадов. Премудрости морской рыбалки Андрей освоил во время плаваний с аргонавтами. Он с удовольствием прогулялся по ближайшим лавкам, торговавшим рыболовными снастями, попутно по привычке заводя новые знакомства и получив приглашение на рыбалку от Валентиныча - пятидесятилетнего хозяина одного из магазинов.
Андрей быстро стал своим среди  местных рыбаков. Он легко предлагал помощь в любом деле, в котором требовалась пара крепких рук: починить забор, поправить сарай, доставить тёще холодильник - у Андрея никогда не было особых планов на вечер или на выходные, новые друзья всегда могли рассчитывать на него.
С началом курортного сезона встречи прекратились: теперь лодки были нужны, чтобы возить туристов на рыбалку, каждый день был на счету. В горячую пору Андрея несколько раз просили подменить заболевшего товарища и организовать рыбалку отдыхающим. Поначалу Андрей соглашался скорее из желания выручить друзей, но скоро понял, что ему нравится эта работа. Чаще всего его клиентами были мужчины средних лет, замотанные рутинной серой жизнью, живущие от зарплаты до зарплаты и весь год откладывающие деньги на отпуск на море. Он видел, как меняются эти люди, проведя несколько часов на его катере: глаза начинали блестеть, плечи расправлялись, а шикарная морская походка выдавала в них бывалых покорителей морей.
Клиенты теперь сами находили его: слава о веселом рыболове, знающем не только миллион морских баек, но и своё дело, широко разошлась среди отдыхающих. Андрею казалось, что он нашел своё призвание. Спокойствие и гармония поселились в его душе.

***

Татьяна хотела сделать этот день особенным и запоминающимся, всё-таки её Лешке исполняется 30 лет. Она втайне собрала немного денег, чтобы устроить мужу сюрприз. Наслушавшись восторгов от своего начальника, который прошлым летом отдыхал в Туапсе, Татьяна решила организовать морскую рыбалку и воспользоваться услугами человека, который смог впечатлить даже её начальника-брюзгу.
Когда Андрей узнал, что на рыбалку собирается семья с двумя маленькими детьми, он засомневался, стоит ли браться за эту работу. Но Татьяна, безошибочно считав сомнения в его голосе, уверила, что с детьми проблем не будет, и она готова сама купить для них спасательные жилеты.
Андрей впервые принимал у себя на борту детей. Вася и Аня были погодками: они смущались и держались за родителей, но постепенно любопытство взяло верх, и они начали исследовать лодку и снасти.
Леша оказался не слишком удачливым рыбаком, даже малышка Анюта поймала больше рыбы. Андрей вытащил несколько морских крепышей и решил больше не смущать незадачливое семейство, тем более, что хорошим ужином они себя уже обеспечили.
Узнав, что у Леши сегодня день рождения, Андрей пригласил всех к себе в гости: он предложил почистить рыбу и пожарить её на гриле, свежие овощи и зелень у него были всегда, не говоря уж о запасах сухого белого, а в холодильнике ждала своего часа подаренная кем-то бутылка игристого Абрау-Дюрсо. Леша и Таня не ожидали такого предложения и сначала пытались вежливо отказаться, но в итоге приняли приглашение.
Андрея смущали и притягивали его неожиданные гости: бережное отношение отца к детям, нежность, с которой Таня смотрела на Лешу, - эти проявления чувств, которые Андрей слишком давно не видел рядом с собой, заставляли его дыхание сбиваться, а сердце замирать. Ему хотелось подольше побыть рядом с этими людьми, согреться их любовью и теплом.
Вечером все собрались у Андрея в саду за большим столом под старой яблоней. Андрей, как и обещал, почистил и пожарил выловленную рыбу, пока Таня мыла и резала овощи, а именинник развлекал детей. Посидели они как-то очень тихо и по-семейному.
Потом гости ушли, а Андрею стало невыносимо грустно. Отчаяние, от которого он пытался скрыться, вернулось в полной мере.
Андрей пошёл на кухню: надо было почистить и засолить остатки улова с сегодняшней рыбалки, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось сесть и завыть.
Когда Андрей начал потрошить очередную рыбу, нож чиркнул обо что-то твёрдое. Андрей, конечно, слышал о странных находках в желудке у рыбы: от бутылок с посланием до фашистских значков, - но сам с таким никогда не сталкивался. Ощущая неправдоподобность происходящего, он вытащил из рыбной требухи кольцо, вырезанное из голубого камня. Осторожно положив кольцо на стол, Андрей бросился тщательно отмывать руки. Потом он долго держал кольцо под проточной водой, любуясь переливами цвета и диковинной огранкой. Казалось, что кольцо выполнено из застывшей морской воды, а преломление света в многочисленных гранях тревожило воображение: в нём виделась бурная пучина, или диковинные морские обитатели, или древние корабли с поднятыми парусами. Под определённым углом Андрей и вовсе явственно видел стилизованную «К» сияющую всеми оттенками морской волны. «Вот так подарок тебе, Коротков», - ошарашено подумал Андрей. Выпускать кольцо из рук совсем не хотелось.
Несмотря на волнение и трясущиеся руки, Андрей решил всё же закончить с рыбой и привести кухню в порядок, было уже далеко за полночь и хотелось спать.

Утром Андрей первым делом посмотрел на стол: кольцо лежало на том же месте, где он его оставил накануне. При естественном освещении оно казалось почти прозрачным. Андрей нашёл кожаный шнурок и повесил кольцо себе на шею. Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера: отчаяние ушло, появились спокойствие и решимость.
Андрей умылся, побрился, сделал несколько телефонных звонков, что-то записал в свой старый блокнот, которым он не пользовался с момента переезда. После обеда Андрей обзвонил товарищей-рыбаков и передал им все свои заказы.  Валентинычу он отдал ключи от катера и запасные ключи от домика с просьбой присмотреть за имуществом и не стесняться им пользоваться при желании.

Вечерним рейсом налегке Андрей летел в Москву. Он сидел у окна и любовался закатом, его глаза светились расплавленным золотом, солнце заливало невозмутимое лицо, смягчая его черты и делая его похожим на лицо античного бога.

[Notoriginal]

31

Стробоскопы больно режут глаза. От вибраций по телу волнами разливается неприятная дрожь. Отёкшие ступни устали отплясывать на каблуках и молят о пощаде. Но мои бёдра продолжают извиваться в такт. Глоток, ещё глоток. Какой это по счёту лонг айленд айс ти? Я ухмыляюсь, понимая, что даже посмотреть в счёте не смогу. Бар-то бесплатный. Какое коварство!

Я воздеваю руки вымышленному ночному небу, сбрасываю надоевшие шпильки и представляю себя туземкой, отбивающей ритмы перед своим племенем. Горит костёр, он такой яркий, но не такой обжигающий как моя боль. С моря дует прохладный ветер и уносит весёлую искрящуюся пыль прочь. Как его ревность. Вот слышен звук барабанов, шаман заходится в неистовом вопле, чтобы распугать злых духов. Духов наших ссор и обид. Я улыбаюсь и открываю глаза, не в силах остановить своё заведённое тело. Моё босоногое представление привлекло и местных туземцев. Я делаю ещё один глоток, на этот раз жадно втягивая кока-кольно алкогольный вертеп через трубочку. Тёмные волосы, смуглый, не красавец, но и не урод, не отрываясь смотрит за моими движениями, сидя за соседним столиком.
- А ю фром Раша? - перекрикивает музыку он.
- Угу, Наташа, - отвечаю я и глупо хихикаю.
- Вери попьюлар нейм ин Раша! - наконец он соизволил оторвать себя от стула, - Айм М..ра.., - его имя поглощает музыка.
«Да какая мне разница, как тебя зовут», - мелькает у меня в голове. Я оценивающе окидываю его взглядом: ниже меня ростом, но атлетичный, рубашка расстёгнута на несколько пуговок и оттуда призывно, как он думает, выглядывает тёмная шерсть. Ненавижу это, но сейчас мне почти плевать. Турок классический, обыкновенный.
- Ду ю лайк текила? - спрашиваю я.
Мне нужна добавка. Завтра это будет такой же туман, как сейчас мой развод. Чёрт, хватило и секунды воспоминаний, чтобы пространство разбилось, и я увидела искажённое злостью лицо бывшего, когда-то Лёшеньки, а теперь просто Лёхи: «Посмотри на себя! Вырядилась... Как! Как...»
Я дёрнулась своего наваждения и вернулась в реальный мир, где продолжал вибрировать танцпол.
- Тейк сам текила, айл би бэк сун, - почти кричу я своему новому знакомому и, не дожидаясь ответа, удаляюсь в поисках дамской комнаты.

Мне не нужно в туалет. Мне нужно смыть своего экс в унитаз. В туалете пусто, и музыка не так бьёт по мозгам. Я облокотилась на раковину руками и упёрлась взглядом в зеркало. Маленькие капельки пота на лбу, взмокшие корни волос. Хорошо, что я слишком ленива, чтобы красить глаза по этой жаре. Сейчас бы на меня смотрела пьяная похотливая панда!
- Ну, что, Лешенька, этого ты хотел? Этого добивался? Ду ю лайк ит? А мне, пожалуй, да. Завтра мне будет ооочень плохо, да, но знаешь что? Зато сегодня мне ооочень хорошо.
Я ополоснула лицо прохладной водой из крана и мазнула блеском губы. Ну, вот уже похожа на игривую женщину подшофе.

Кавалер ждал меня почти под дверью. Бедняга, боялся, что улизну. Текила, ещё текила, ловлю кайф то ли от текилы то ли от лимона с солью, мы пытаемся говорить о каких-то пустяках: как тут хорошо, в который раз я в Турции, как душно этим летом. Наконец я добралась до дозы «или сейчас или баиньки», и мы отправились «освежиться» на пляж. Он несёт мои босоножки и сумочку, а я несу себя. На пляже темно, но глаза быстро привыкают и спустя несколько минут различают пенный прибой. Тихо накатывают волны. Где-то вдалеке слышится шепот, суета и сдавленные смешки.
- Оу, ит симс уи ар нот элон, - болтаю я, стягивая топ и сбрасывая бюстик. Туда же следом летят шорты, под которыми ничего не нет. И всё ещё стесняясь своей решительности, я бегу к воде, - Ооооо, соу вандерфул!, - это за меня благодарно  кричат ступни.
Я первый раз купаюсь нагишом. Даже текила не смогла бы смыть эти воспоминания. Ты сливаешься с водой. Ты и море — одно целое, оно кругом, оно качает и убаюкивает.

Из русалочьего забытья меня выдергивают уверенные руки моего кавалера. Его жесткие губы быстро находят мои. Поцелуй горячий и солёный с привкусом моря и текилы. Мы не говорим. Мы слышим лишь плеск воды и наши тёплые дыханья. Турок подхватил меня за бёдра как невесомую песчинку, и я понеслась в пучину распутства. Я смотрела на звёздное небо, обнимала турка ногами, принимала море всем телом и думала о том, что это обязательно нужно будет повторить. С кем-то ещё. И улыбалась своей наглости.
Прибой вдруг стал более волнительным. «Неужели это мы всколыхнули море?», - пытаюсь вспомнить рассказанную в романтической комедии легенду об Артуро и Катарине. Очередная волна выносит нас на берег. Натянув вещички на мокрые тела, мы решаем продолжить ночь у меня в номере. Уже без свидетелей, но и, к сожалению, без моря.
Утром, где-то после обеда, я очнулась лёжа поперёк кровати. Уже одна. Как хорошо! Зеркалу уверенно сказала «Заткнись!». При мысли о еде накатывает тошнота. Осушив все бесплатные и платные бутылки с водой, к трём часа дня я выползаю на пляж. Беру бутылку минеральной газированной воды, апельсиновый фреш и ведёрко со льдом. «Вчера лечили душу, сегодня черёд головы», - хмуро думаю я и вижу знакомый силуэт неподалёку. Он тоже заметил меня.
- Наташа, хэллоу!
«Как хорошо, что я Татьяна», - недовольно бормочу я себе под нос, переворачиваясь на живот и поглубже натягивая шляпу.

[Notoriginal]

39

Холодная морская вода рядом как будто говорила: все могут ошибаться. И упорно подкидывала все те же картинки, что и восемь лет назад, только теперь глаза Тани не застилала обида и злость.

Она смотрела в воду, и будто наяву видела, как они с мужем отдалялись друг от друга. Самое странное, что, вопреки всей статистике семей с двумя детьми, эти самые дети были совершенно не при чем. Первые пять лет брака, и до рождения детей, и когда родились погодки Вася и Аня, они все решали вместе и казалось, будто любые трудности им по плечу.
Леша без проблем сидел с детьми, когда ей нужно было отлучиться или сходить в ванную, ни копейкой не попрекнул в декретах, хоть им и пришлось значительно ужаться, а Тане — подрабатывать, когда выдавалась возможность. Они правда встретили трудности одной семьей и одной стеной, как она всегда мечтала.

Леша учил детей читать и рассказывал им сказки, не брезговал «женской» работой по купанию и одеванию, и давал ей отоспаться в субботу и посвятить день себе. В воскресенье она, в свою очередь, давала отдохнуть уже ему, и хоть с одним выходным в неделю сложно было обоим, а самый тяжелый декретный период они преодолели. Вместе.

А потом Таня вышла на работу и все как-то постепенно скатилось. Нет, дело не в том, что муж как-то протестовал против ее работы или пытался загнать ее обратно в четыре стены. Он просто был крайне недоволен начальником, заставляющим весь свой отдел сидеть до одиннадцати вечера просто потому, что ему так удобнее. А еще ревновал. К работе, как это ни странно.

Хотя что странного, если она и правда уделяла этому занятию куда больше времени, чем семье? Он даже иногда начинал искать признаки, будто она была с другим мужчиной, но никогда не находил и успокаивался.

Таня возвращалась чуть ли не в два часа ночи, почти не видела детей, и просто оплачивала им няню. Все, чего хотел от нее Леша — чтобы она нашла место с более гуманным графиком. Он ей даже вакансии подкидывал! В те дни, когда его не крыло от, как она сейчас понимала, одиночества при живой жене.

Но ей казалось, что она должна реализоваться в работе сама, что ее карьера должна зависеть только от нее, и вообще, ее рвение заметят, ее повысят и график нормализуется. В том, что ее заметят и повысят, Таня, конечно, не ошиблась. А вот во всем остальном…

Муж выдержал полтора года. Он сам сидел с детьми, решал их проблемы, нанимал няню, когда нужно было заботиться о заболевших, спешил к ним после работы, и вообще всячески крутился, несмотря на то, что его начальство смотрело на это крайне неодобрительно. Он часто брал работу на дом, чтобы быть рядом, когда у детей были проблемы, и периодически пытался поговорить с ней, и объяснить, что это не дело, когда дети не видят одного из родителей месяцами.

Таня соглашалась. Она даже понимала, что это ненормально — возвращаться, когда они спят, пропадать на совещаниях даже по выходным и вообще полноценно видеть семью только в отпуск, даже в него, впрочем, продолжая отвечать на многочисленные звонки и письма. Но ей так не хотелось все бросать! Она ведь столько сил вложила в эту работу! И теперь просто найти другую? Да и когда ее искать, если столько дел, и столько задач?

На этот аргумент, кстати, Леша отвечал, что она может просто уйти вникуда, а он обеспечит возможность, чтобы она спокойно искала работу. Тем более, что тогда она будет чаще видеть детей и сможет забирать их из школы вместо него — освободится время на подработки.

Это он, конечно, сказал зря. Таня решила, что он просто сам хочет карьеру и задерживаться на работе и поэтому так на нее давит. И вообще, достал своей ревностью на пустом месте, вон, многие работают так же, и ничего! Она устроила скандал, кричала, даже била посуду — нервы не выдержали нагрузку.

А на следующий день муж поставил ее перед фактом:
— Я так жить не могу. Я подаю на развод. Дети останутся с тобой жить в нашей квартире, я буду все для них делать, но ночевать с совершенно чужой женщиной, которая меня не слушает и не слышит я больше не хочу. Хватит.
Она отказалась из принципа. Психанула и уехала вместе с детьми к своей матери, благо, та и жила куда ближе к работе, и не против была сидеть с внуками. Леша пожал плечами и стал приезжать к детям и бывшей теще.

Он не стал худшим отцом, не откупался алиментами, не пытался мешать ей ездить за границу с детьми, и даже ничего не сказал, когда у Тани завязались другие отношения. Закончив брак, он как будто закончил для себя и ревность. Или просто молчал?.. Для детей изменилось разве что место жительства.

А вот с нею он больше не обсуждал ничего, кроме детских нужд и суда по разводу. И чем дольше Таня жила сама, так, как и хотела, тем больше понимала, что ей не хватает разговоров по душам, понимания с полувзгляда. Не хватает ощущения безусловной поддержки, которое всегда давал ей муж.

Но она не решалась признаться в этом даже себе. Отношения с Димой, парнем, с которым она сошлась после мужа, очень быстро сошли на нет, когда тот заикнулся о том, чтобы отправить ее детей в интернат. Таня быстро поставила его на место, но получила предложение еще заманчивее — съехать от бабушки и детей, с которыми много времени проводит бывший муж, и переехать к нему одной. Этого она уже терпеть не стала и послала Диму в пешее эротическое путешествие.

Несмотря ни на что, Таня очень любила своих детей, и была не готова позволять хоть одному мужику на свете ее с ними разлучить. А потом разладилось и с работой. Оказалось, что больше всех пахала в колхозе лошадь, только вот председателем ее никто делать и не подумал. Кроме того, первого повышения, больше ее никак не поощряли, а со временем еще и начали урезать премии и надбавки, потому что Анечка сидит на работе до полуночи, а Таня только до двенадцати —  недостаточно предана трудовому коллективу.

В общем, оставшись без поддержки Леши, она с удивлением обнаружила, насколько он был на самом деле прав. Ее не ценили и не любили на работе, ею просто пользовались, стремясь выжать все соки. К тому же, мама не встречала ее ужином, как муж, не особенно интересовалась ее делами, и вообще считала, что итак много делает, помогая ей с детьми, а взрослая баба в состоянии обслужить себя самостоятельно.

И в целом она, конечно, была права, но только оставшись без мужа, Таня поняла, насколько у него было золотое терпение. Потому что он практически все делал без нее, и упирал лишь на то, что семья ее практически не видит.
Новую работу пришлось искать, не уходя со старой — убегать в обеденный перерыв, назначать собеседования по скайпу, или вовсе писать в отчетах боссу, что деловая встреча заняла на час больше, чем на самом деле. Последнее, конечно, вскрылось бы со временем, но Таня рассчитывала, что к этому моменту ноги ее не будет больше в родной конторе.

Ей даже повезло — она нашла нормальное место и успешно туда устроилась, несмотря на попытки бывшего босса оклеветать ее и заявить новому, будто он позволил ей написать «по собственному», несмотря на то, что она ничего не делала. Таня просто дала несколько номеров своих клиентов — с их согласия, разумеется.

Больше она особо не задерживалась — только в авралы, и с удивлением обнаружила, что собственные дети почти ее не знают. Они говорили о папе, о папе и еще раз о папе. И в конце концов Анюта уговорила ее поехать с ним на пикник к морю. Таня хотела сказать, что там холодно и это совсем не место для отдыха, но несчастные глазки обоих детей — подростков, которых она, как выяснилось, уже и почти не знала — сделали свое дело.

Таня приехала. И теперь смотрела на море и на мужа, и понимала, какая же она была дура. Леша все еще был красив, как греческий бог — разве что поседел — и, в отличие от нее, даже не пытался строить другие отношения, это она знала точно. И она смотрела на него, в черной куртке и тяжелых ботинках прохаживающегося рядом с нею вдоль берега, и понимала, что упустила свое счастье.

И все же… очень хотелось его обнять и рассказать, как она скучала. Поодаль дети кидали мяч собаке — единственное, что изменилось в жизни бывшего мужа, это как раз ее появление — и Тане казалось, что она просто вышла из дома на полчаса, а вернувшись, обнаружила седого мужа и лохматого пса.

Она посмотрела в серые, с легкой прозеленью глаза мужа, и вдруг поняла, что он хочет ее обнять не меньше, чем она его.
— Я скучала, — нашла в себе смелость сказать Таня.
— Я тоже, — просто ответил Леша.
Он никогда не любил ходить вокруг да около. Таня же крепко обняла его. Стоит ли удивляться, что тем же вечером они с детьми уже переезжали… нет, возвращались обратно домой? И никакие восемь лет разлуки не могли помешать Тане светиться от счастья.

[Notoriginal]

49

Сгиб бумаги. Один. Еще один. Перевернуть. Пригладить ногтем, сильнее, пока уголок не станет острым и гладким, пока через палец прямо в сердце не выстрелит болью.
Сколько таких листков уже изменили форму - в клетку, газетные, нечитаемо исписанные, рыхлые из-под рецептов, измятые из-под таблеток, пожелтевшие из медкарты, непослушные из конфет, выгоревший с рентгеновским снимком.
Руки даже не задумываются, повторяют движения как мантру. Правая начинает отставать, и кролик получается задумчиво-сутулым. Четыреста восьмидесятый.
Когда врач говорит, мои руки продолжают работать. Стикеры, салфетки, эпикриз - неважно. Сгиб, сгиб, пригладить, перевернуть, сгиб. Завтра сорок девятый день рождения. "К юбилею сделаю тысячу", - говорю я, но врач в ответ не улыбается.
Первый бумажный кролик был самым ровным и стройным. Я складывала его в коридоре больницы, едва узнав свой диагноз, - неумело, сверяясь с инструкцией, и порезалась. Я пятнала кровью его правую лапу и терялась в вопросах - а кровь ли это теперь? может, чужеродные клетки превратили ее в яд? если это убивает меня, не опасно ли для окружающих? Но с бумагой ничего необычного не происходило, лишь красное пятно превратилось в бурое.
Триста восьмого кролика я подарила Ане - она только-только начала жить отдельно, моя девочка. Триста шестнадцатого, из золотистой фольги, отдала Васе, сувенир будущим внукам. Дети хвалили мои разноцветные косынки и позитивный настрой. Они не знали, что обезболивающие перестали действовать еще на двухсотом.
...Ночь в самолете была туманно-синей пеленой для смены декораций. Промерзший асфальт и позднеосеннюю строгость улиц сменили шорох волн о песок и спецэффектное буйство цвета. "Как только у тебя получилось?", - спрашиваю я мужа. "С днем рождения", - он целует мне руку и долго-долго держит ее в ладонях. Раньше я была уверена, что не бывает такой воды и что нигде нет столько цветущих растений, что все это - реклама Bounty и отфотошопленные картинки для уставших взрослых. Но у моих ног мурлыкало самое синее и самое прозрачное из морей, а над головой в безбрежной лазури, как гигантские крылья, раскинулись пальмовые листья. В воде совсем не чувствуешь тела, в воде совсем не чувствуешь боли, в воде ты паришь так легко и свободно, как в давно позабытые времена. Вода качает тебя в своей надежной и теплой колыбели.
Мы смотрели на закат, и наши босые ноги были в песке, - совсем как в студенчестве, сотни и тысячи лет назад. Тогда казалось, что никогда не закончатся шальные летние ночи, на смену неудаче обязательно приходило счастье, а мамино недовольство было самым страшным событием.
Небо и море окрасились розовым и стерли горизонт, заточив нас внутри большого закатного шара. Солнечная глазурь расплескалась и запятнала наши лица, и я боялась момента, когда настанет темнота.
"Обещай мне" - "Все, что угодно" - "Обещай, что развеешь мой прах над морем".
Лешка прижимает меня к себе за мгновение до того, как гаснет последний лучик.

[Notoriginal]

52

– Помнишь Спринг Хайтс? – рука, неожиданно узкая, тонкая, чуть не вся из костей, сжимает запястье, глаза – огромные, в пол-лица, с синими кругами вокруг – внимательно смотрят. – Помнишь? Сделаешь?

Ты стоишь над обрывом, о который бьются и бьются волны, с моря идёт гроза. Ветер треплет твои длинные волосы, резкий порыв уносит шёлковый шарфик в море, и в блеске первой молнии он вспыхивает ярким пятном на тёмно-синем.
– Если  я когда-нибудь умру, я хочу также. Раз – и о скалы, ни червей, ни полки над камином.
Я смеюсь – какие черви, какая полка, вся жизнь впереди – «если вдруг когда-нибудь», мы бежим, бьют по плечам крупные тяжёлые капли, ты смеёшься, и под мостом мы по очереди прикладываемся к бутылке рома. Мы живём и не собираемся умирать.

– Помню. Сделаю.

***
Годы. Вместе и порознь. В горе и в радости. В болезни и в здравии. В совместных планах, в детях, в мелочах. В ссорах, в эмоционально брошенном «никогда больше!», в примирении, понимании, согласии. В жизни, где смерть «если когда-нибудь».
«Если» внезапно стало «когда», а «когда-нибудь» – «через год максимум», мы впервые не поехали никуда, и вместо запаха моря вокруг прочно укрепился запах хлорки и медикаментов.

За год я мог бы привыкнуть к мысли о том, чем всё закончится, но прежние годы упорно эту мысль вытесняли – я бы даже не вспомнил разбивающиеся о скалы волны, если бы не твоя холодная рука, сжавшая мою.
Спустя день я получил свидетельство о смерти. Спустя три – урну с прахом. Спустя ещё семь – стоял на обрыве и смотрел вниз.

Не было никакой грозы. И ветра не было. И волны бились внизу скорее по инерции. Было небо, чёрное, усыпанное звёздами – руку протяни, упадут. Было море – сливающееся с небом, лениво разбивающееся белой пеной о берег. Я был, тебя не было, всё было не так.
Я стоял и смотрел, пытаясь отделить небо от моря, а море от подводной части скалы. Было тепло, но руки дрожали и с трудом двигались, я держал металлическую урну, не чувствовал её веса и не мог открыть. В какой-то момент я подумал, что проще всего – сделать шаг вперёд, сразу и всё, для нас обоих. Раз – и о скалы.
А потом я перехватил урну и шагнул назад. Серый порошок летел вниз и светился в звёздном и лунном свете – тебе хотелось сразу и быстро, и несмотря на отсутствие ветра волны поглотили его в один момент.

Я не мог смотреть дальше, не мог стоять дальше, не мог больше находиться на этом обрыве. Я бросил пустую урну в багажник, захлопнул, сунул ключи в карман и пошёл от моря.
Я шёл мимо моста, под которым мы прятались от грозы, мимо тупика, где мы зависали перед стеной с граффити – я пытался сложить буквы в слова, а тебе было ужасно смешно слышать их звучание.
Я шёл мимо местной забегаловки, и мужик за прилавком окликнул меня, а мне показалось, что я вернулся назад во времени – мужик был один в один как тот, и кричал один в один как тот, и я развернулся, купил у него питу и перемазался тхиной точно также, как раньше.
Я шёл мимо пустого дома, на котором висела табличка «На продажу», зачем-то остановился и списал десятизначный номер. Я же предлагал тебе переехать, но ты только смеялась – город-мечта, город-радость, город-праздник – не то место, где просто живут и просто умирают, здесь вообще не умирают.
Я шёл по улице, по которой прежде не ходил без тебя. Мне хотелось обернуться и спросить – «Помнишь?». Помнишь мужика с закуской? Помнишь граффити? Помнишь заброшенный балкон, весь в виноградных листьях? Помнишь, как на углу готовят морепродукты и тут же продают? Помнишь?

Теперь я помнил за двоих. Смотрел за двоих. Жил за двоих. Мир вокруг оставался прежним. Зажигались фонари и вывески баров, шли по направлению к набережной люди, огромное шумное семейство тащило мангал и кальян, чтобы устроить пикник у моря, из чьей-то машины привычно громко завывала местная попса.
Если бы на обрыве я шагнул вперёд, всё было бы точно также. Но я бы не видел, не помнил, не жил.

Завтра я позвоню по номеру, который записал, и куплю пустующий дом. Пущу по стене дикий виноград, а на балкон поставлю финиковую пальму в огромной кадке. Буду ждать приезда детей, когда-нибудь – приезда внуков. Буду встречать на набережной рассвет и закат. Буду жить, как хотел бы жить с тобой. Буду знать, что я с тобой – ты рядом – в морской волне, в ветре, в свете звёзд.

Если я когда-нибудь умру – то здесь и с тобой.

[Notoriginal]

Итак, выкладка закончена. На море побывали:

Next
Simka
Cressa
[Begotten]
Снайпер
der Westen
Милая Кошечка
Бибигуль
Notoriginal

Можно потихоньку начинать угадайку. Тексты на резенции поутру раздам в личку, поскольку свой текст исключаю.

[Next]

Ого. В конце было грустно до слез.

Ноториджинал, спасибо за текстовушку! Прочла с удовольствием, буду перечитывать.

[TVHC]

29 хочется отдать Сашетте, а 52 - Вестен.

С удовольствием прочла все истории, они такие разные, но как же теперь хочется на море  

История знакомства Тани и Лёши пробрала до костей - автор, пеши исчо!

[Cressa]

Числа - это ж возраст?
Вкусно написали.

[[Begotten]]

В первом тексте ждала жгучий любовный треугольник фоном к детскому восторгу.  

[der Westen]

29 хочется отдать Сашетте, а 52 - Вестен.

Меня поймала.

[TVHC]

22 - Симка?
31 - Фрэн?

[Cressa]

Мне пока в голову пришло, что 10 я бы отдала Симке, 16 - Сашетте, 29 - Френ.

[der Westen]

Вы чего? 16 с русалками и кикиморами, это ж наверняка Снайпер!

[Cressa]

Вы чего? 16 с русалками и кикиморами, это ж наверняка Снайпер!

а.. а это специализация, да? я не зналь    Снайпер у меня ассоциируется больше с техно и инженерией. Но тут я ещё не придумала, что ей отдать)

[TVHC]

Вы чего? 16 с русалками и кикиморами, это ж наверняка Снайпер!

Я решила, что это самая жуткая история. И вот так вот просто отдать её главному кошмарологу? А как же элемент интриги?  

[Notoriginal]

Снайпера поймали, Симка - 10, а с Сашеттой все ошиблись и Френ все ошиблись.

[TVHC]

Еще попробую:
22 - Кресса?
29 - Некст?
49 - Фрэн?

[Cressa]

33 - такой активно угадывающий Бибигуль?
39 - Ноториджинал?

[Notoriginal]

Поймали Бибигуль, Некст и Френ  

[der Westen]

Надо добивать маскарад
22 Ноториджинал;
31 Кресса;
39 Сашетта.
Забавно будет всех перепутать)
Никого не потеряли?

[Nat_nat]

Кто поздно встает, тот в пролете с маскарадом.
Прочитала пока только первый текст, но больше как будто ничего и не надо. У меня стойкое ощущение, что Симка сама была на Черном море где-то так в самом конце девяностых.

долгий поезд
квадратик шоколадного масла ! (и вообще какао, каша...)
губы уже синие, вылезай!
дырявый камешек...
медузы

check, check, check...
Получилась отличная машина времени для меня.

В первом тексте ждала жгучий любовный треугольник фоном к детскому восторгу.  

Кстати, тоже. Не то что бы прям жгучий, но почему-то невинных
"тётя Наташа красивая. Но моя мама красивее" и "Папа Саши предлагает нас сфотографировать. Сначала меня с мамой – она сегодня такая красивая, в ярком розовом платье и с белыми клипсами в ушах."
оказалось достаточно, чтобы навострить уши и быть готовой к скрытой драме.

[Notoriginal]

Никого не перепутали и всех поймали. Значок главного детектива для Вестен

[der Westen]

Кто поздно встает, тот в пролете с маскарадом.

Не расстраивайся! Можно посчитать моря

[Милая кошечка]

А я пришел писать рецензию. И специально не смотрю в угадайке, кому ее пишу.

З1

Для меня ситуация странная. Мне очень сложно представить себя в чем-то подобном, и мне почему-то кажется, что упившись до такого состояния я бы скорее ревела в углу из-за расставания, чем что-то еще. И зачем спать с непривлекательным кем попало? Можно ж хоть привлекательного найти!

Но при всем при этом я знаю, что люди так делают, и автор написал вполне себе верибельно. Когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал, хочется сделать просто назло, чтобы не так обидно было. И вот эта тщательно запитая алкоголем и затраханная случайным турком, очень хорошо чувствуется, текст ею пропитан. Мне понравилось.

[Next]

Оооо, так я не одна весь первый текст ждала, что Сашин папа и Танина мама роман заведут?)

[Снайпер]

а.. а это специализация, да? я не зналь    Снайпер у меня ассоциируется больше с техно и инженерией. Но тут я ещё не придумала, что ей отдать)

Кресса: играет хэллоуин 1.0
Кресса: врывается в хэллоуин 2.0 и требует наводку.
Олсо Кресса:  а я не зналь, что это специализация...
 

Ща я побухчу сразу, можно?
Нот дала наводку. Сказала: она с другими не связана. Я тут же разошлась и расходилась, русалки, свадьбы, все такое.
Ой, говорит Нот. А твоего мужа вообще-то не так зовут.
Ой, говорю я. У нас же наводки не связаны.
А вот оказывается связаны.
Получилось, кстати, здорово. Но если б я знала, что связаны, написала бы по-другому...

[Милая кошечка]

Вот кстати... Нот, наводки же про одного персонажа/семью, как они могут быть не связаны? Я вот тоже придумала Тане целую жизнь... а она уже есть! Непор-рядок. Пришлось про ревность добавлять.

[Next]

Моя история. Ой, думаю я, какая прекрасная наводка, ща наворочу фэнтези. Пишу текст. Перед вычиткой на всякий случай пишу Нот, вдруг в повседневность фэнтези не впишется?

Нот: ой, но вообще-то во всех текстах один и тот же персонаж.
Я: ээээ, ну я поперёк наводки не плясала
Нот: ну ок

Я: сдаю текст, два дня терзаюсь, что он будет аццки выбиваться из повседневной текстовушки, и Нот меня возненавидит
Другие авторы: РУСАЛКИ, НЕЧИСТЬ, ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО ИЗ ПРОШЛОГО
Я: а, ну действительно

[Simka]

Кто поздно встает, тот в пролете с маскарадом.
Прочитала пока только первый текст, но больше как будто ничего и не надо. У меня стойкое ощущение, что Симка сама была на Черном море где-то так в самом конце девяностых.

Была, только не в самом конце девяностых, а в середине
Мне было 5 лет.

В первом тексте ждала жгучий любовный треугольник фоном к детскому восторгу.  

Кстати, тоже. Не то что бы прям жгучий, но почему-то невинных
"тётя Наташа красивая. Но моя мама красивее" и "Папа Саши предлагает нас сфотографировать. Сначала меня с мамой – она сегодня такая красивая, в ярком розовом платье и с белыми клипсами в ушах."
оказалось достаточно, чтобы навострить уши и быть готовой к скрытой драме.

Оооо, так я не одна весь первый текст ждала, что Сашин папа и Танина мама роман заведут?)

Товарищи, да у вас уже профдеформация графоманская или изначально порочные натуры, хех     Нет, никаких скрытых драм, чистые детские впечатления. Мне кажется, Нот вообще дала мне самую простую наводку в этой игре; ну или мне просто было очень легко писать, основываясь на собственных воспоминаниях и впечатлениях.

Вообще в поездках разное случалось. Детская память весьма избирательна. До сих пор помню, какие вкусные пельмени мы с  мамой ели в кафешке в Симферополе. И помню, что у официантки были очень длинные яркие ногти-стилеты. Мне было 7 лет, т.е. 23 года прошло
А маме запомнилось другое. Например, как она в поезде (уже на пути с отдыха) откупалась от приставших цыган банкой консерв - денег у неё не было совсем. Цыгане не верили и настаивали, что "деньги у тебя есть, но не твои собственные". Деньги действительно были -  20 гривен, одолженные у соседа перед поездкой (на всякий случай), вот они и остались, но не у мамы, а у меня, в карманчике джинсовой курточки. Я сидела тихо и молчала как партизан, и цыгане в итоге ушли только с несчастными консервами.
Или как мама ловила меня в воде - я перевернулась с матраса, мама буквально на секунду отвернулась. Мне потом долго снились сны об этом моменте - я погружаюсь в воду, вижу пузырьки воздуха, и тут мама меня спасает
А ещё как-то на отдыхе мама рано-ранешенько утром встала, чтобы сделать мне сюрприз - вафельный торт, у меня как раз ДР был, 7 лет.
Я сплю, мама тихо-мирно намазывает сгущенкой вафельные коржи. И тут внезапный гость в окошке - не совсем адекватный парень в форме солдата, с окровавленной рукой. Начал рассказывать маме, что начался переворот и вообще. Потребовал перевязать ему рану (от вражеской пули) и ушел. Потом поймали, вроде руку он просто о стекло порезал, когда куда-то лез. Переворота не было, простоя пьяные бредни. Но страху мама натерпелась.

А у меня что - медузы, соль, ракушки, шоколадное масло, беззаботно все так, да