Текстовушки. Архив

[Simka]

Тюлень тут внезапно осознал,  что сидит на полученных текстах, аки Дракон, и ни картиночек не добавил, ни сообщил никому ничего.
А ведь у меня уже пять текстов есть.
Котички, поднажмите!

Первый

[Simka]

Второй:

[Sashetta]

Я сдамся в десять, твой тест зараза, он не желает писаться с телефона. Не идёт. А за компьютером я буду только минут через 20-30.

[Simka]

Третий:

[Simka]

Четвертый:

[Simka]

Пятый:

[Simka]

Шестой!

[Simka]

Седьмой!
Ещё два будут ночью, так что выкладку сделаю уже утром.
День - на впечатления-угадайку, вечером начну выкладывать обратную связь, чтобы к понедельнику уже все было готово.

[Simka]

Так котички, все тексты на руках, Тюлень поработал и немного поспал, начинаю выкладку.

Восьмой:


Девятый:

[Simka]

Авторы:
Next - Диан Кехт, История о лекаре
Снайпер - Шимус-Ирусан, История об охотнике
[Begotten] - Мораг-Кальях Варе, История о загадочной гостье
Сашетта - Талисин, История о поэте
Simka - Матушка Хильда, История о Матушке
Шебуршунчик - Морриган - Мора МакКехт, История о воительнице
Мастер-фантаст - Патрик О'Доэрти, История о мудром советчике
Мастер-детективщик - старик Бранн-Кромахи, История о ростовщике
Мастер Игуана - Кэмен-Святой Кевин, История о библиотекаре
Мастер Тигрица..а, стоп, нет, увлеклась

[Simka]

История о мудром советчике

Ровно в семь часов вечера Патрик О`Доэрти отложил смартфон и поднялся с кресла. Ирландский сеттер Пэдди, давно ожидающий этого, коротко глянул на хозяина и степенно направился к двери. Они вышли из дому на ежедневную прогулку. Пэдди величественно подождал, когда к его ошейнику приладят поводок, и отправился знакомым маршрутом. Патрик опустил нос в шарф, к вечеру подморозило.

Город сиял огнями, как стеклянный шкаф с начищенной посудой у старательной хозяюшки. На улицах было полно прохожих, магазины готовились закрываться, и все торопились сделать последние приготовления к празднику: купить подарки, съестное, напитки, тысячу разных и несомненно необходимых вещей. Ведь каждый хотел встретить Рождество подготовленным, а не выяснить в последний момент, что в суматохе позабыл о чем-то небольшом, но очень важном, к примеру, о девяти морковках для оленей Санты, которые нужно положить под елку. Патрику то и дело встречались знакомые и коллеги, родители учеников и соседи, с которыми нужно было обменяться приветствиями и короткой беседой. Пэдди у ног Патрика терпеливо пережидал очередную встречу. Когда встреченный, помахав на прощание рукой, нырял в сверкающую круговерть, они двигались дальше.

Говорят, что собака похожа на своего хозяина. Глядя на неторопливого, полного внимания к окружающим и при этом исполненного достоинства и, чего уж скрывать, пожилых лет Пэдди, Патрик представлял, каким его видят со стороны. Шевелюра густых, без седины, волос и черные усы никого не вводили в заблуждение. Патрика выдавала старческая неторопливость, замедленность движений, осторожная походка: делая шаг, он словно бы ощупывал мыском ботинка почву прежде чем поставить ногу. Выдавал взгляд человека, повидавшего многое и много плохого и потому неспособного реагировать живо и непосредственно. Патрика выдавали его суждения – суждения старика, с недоверием взирающего на быстро меняющийся мир и выскакивающие невесть откуда новинки. Едва он привык к газетам и газетчикам, склонным раздувать из мухи слона ради сиюминутной выгоды, как появились телевизоры. К бубнящему экрану он так и не притерпелся и в глубине души осуждал людей, водрузивших телевизор в доме как идол. А вот смартфоны ему полюбились. Тут и возможность в любой момент связаться с нужным человеком, и удобное книгохранилище вкупе со справочной, и, чего уж греха таить, игры. Патрик любил головоломки и пристрастился проводить вечера в кресле, с большой чашкой чая, переставляя туда-сюда шарики по экрану смартфона.

Каждая головоломка, по сути, затруднительное положение, из которого нужно найти выход. А Патрик слыл умельцем находить выход и разрешить любую сложную ситуацию. Многие, и сам он какое-то время так думал, полагали, что дело в опыте. Патрик словно бы обращался к многовековой мудрости и всегда находил нужный совет. Но нет, дело было не в опыте, а точнее, не только в нем. Опыт склоняет на проторенные дороги. Тогда как жизнь постоянно подкидывает то, чего не было прежде. Мудрость Патрика была ситуативной и полностью соответствовала моменту, всякий раз новому, а не обращалась к памяти о похожих событиях. Патрик надеялся, что так и будет дальше. Разбуди его кто среди ночи и спроси, чего он боится, Патрик ответил бы – косности мышления. Угасания мысли. Всю жизнь свою он вольно или невольно противостоял тем, кто искал мудрость в книгах и опирался на страницы, а не на собственные выводы. И было бы обидно закончить дни, примкнув незаметно к тем, кого считал своими противниками.

Прогулка с собакой отличается от прочих: дорогу выбирает собака, следуя инстинкту и своим соображениям о том, нужно ли остановиться возле угла этого дома или же стоит перейти дорогу и задержаться у столба. Не собака здесь сопровождает хозяина, а хозяин – её. Пэдди любил пройтись по центральной улице и покрутиться в квартале у школы и дома Кэмена, школьного библиотекаря. Дома же ростовщика Брана и охотника Шимуса он обходил стороной, под молчаливое согласие Патрика. Завершалась прогулка всегда у дома Матушки Хильды.

Маленький дом уютно скрывался за разросшимися кустами бузины, запорошенными снегом. В окнах первого этажа, где располагалась кухня, горел свет. Патрик не сомневался, что Хильда заканчивает последние приготовления к Рождеству, в кладовой дожидаются своей очереди завернутые в промасленную бумагу кексы, все готово для сливового пудинга и индейки, фаршированной яблоками и рисом.

Пэдди потоптался у калитки, нюхая воздух. На его немой вопрос Патрик коротко покачал головой и повернул прочь, Пэдди послушно потрусил следом.

Патрик недолюбливал Рождество. Он тщательно готовился, отвечал на поздравления и в свою очередь поздравлял всех и для всех готовил подарки, начиная от коллег и заканчивая почтальоном. В какой-то мере он разделял всеобщую радость от праздника, так, как способен взрослый радоваться подарку под елкой, который сам же туда и положил. Рождество было яркой точкой во времени, обозначающей конец года и начало следующего. Временем, когда подводят итоги и строят планы на будущее. Планов у Патрика не было – и в этом все и дело.

Рождество – семейный праздник. В Рождество люди вспоминали о традициях и делали то же, что их деды и прадеды, – садились всей семьей за стол вечером, а поутру шли в церковь. И под всей семьей имелись в виду действительно все: бабушки и дедушки, дальние тетки, кузены и внучатые племянники. Общественная жизнь в городе замирала, закрывались магазины и кафе, не работали учреждения, не ходил транспорт и такси. Были созданы все условия, чтобы провести это время с родными и близкими. Поэтому под Рождество Патрик так остро ощущал свое одиночество.

Вот уже много лет он встречал праздник в доме Матушки Хильды, с друзьями, и был благодарен им за компанию. Но друзья, какими бы близкими они не казались, никогда не станут действительно родными и не заменят кровного родства. Пройдут годы, и люди, с которыми встречаешь праздники и проводишь выходные, отдалятся, связи с ними ослабнут, интересы, объединяющие прежде, заменятся другими. Пройдут годы, и друзья перестанут быть друзьями. Родные же будут родными всегда, даже если друзьями никогда не были.

Холодало, с неба сыпался колкий снег. В густой морозной тьме Патрик в сопровождении верного Пэдди брел к своему пустому дому.

[Simka]

История о школьном библиотекаре

Я с трудом отрываюсь от своего приобретения. "Энциклопедия редких животных", подарок друга.  С Ноэлем мы, как два заядлых книжника, общаемся чаще в переписке, чем при встрече. Какой-то раз, помнится, пришлось даже возвращать душу в тело старика, чтобы побеседовать с ним. Не то что бы он был этому рад - ворчал, что не дали отдохнуть. Мол, и так зажился на свете, а я ещё и уйти ему не дал. Но потом простил - всё-таки Нилсвилль нуждался в Ноэле, несмотря на всю самостоятельность города-подростка.
Тогда-то мой друг  и  поделился со мной своим сокровищем. Выложил на стол целых два издания - одно с гравюрами самого Энджела Гласса, чьему воображению позавидовал бы Дали.  Сил отказаться от подарка у меня не было, даже из вежливости.
Энциклопедия сама собой открывается на странице с рассказом о птицах, кладущих в свои гнёзда горькую полынь. Зачитана ли эта история до дыр предыдущим владельцем, или это совпадение - не знаю. Чёрные дрозды точно приносили веточки полыни. Надо будет спросить у Бранна, делают ли так вороны.
Бранн живет закрыто, и никого к себе не подпускает. Да никто особо и не стремится нарушить его уединение. Кто-то опасается ворон, кому-то хватает одного взгляда на его сурово сдвинутые брови, а особо стойкие тихо отползают в ужасе после милой светской беседы с Бранном. Его суждения меткие, но зачастую хлёсткие. Не всякий выдержит поглаживание против шерсти.
На мои восторги, когда я получил "Энциклопедию", Бранн усмехался: "Ну, теперь-то ты успокоишься и не будешь одержим своими питомцами, раз уж всех собрал". Объяснять ему про животных - гиблое дело, сдвинуть его с однажды выбранной точки зрения невозможно. Поэтому я только улыбаюсь и тихонько поглаживаю переплёт своего сокровища.
Оценит ли его директор школы, Патрик О'Доэрти? Тоже вряд ли. Книги - не его стихия. Его острый ум - это интуиция и смекалка, а не академическая премудрость. За это он и любим учениками, думается мне. Правда, и позволяют они себе вольности в обращении с ним - с Бранном никто бы не рискнул разводить такие дискуссии, как с Патриком.
Пожалуй, Диан может понять мои чувства. В последнее время мы с ним мало общались, я ушёл с головой в дела библиотечные, он был занят своей работой. Лечить людей сложнее, чем животных. Люди склонны сопротивляться добру и не поддаваться уговорам. Там, где животные будут покорно вскармливать чужих детёнышей, а ивы плодоносить яблонями, если их хорошо попросить - люди будут бороться до последнего, даже в ущерб себе. Шимус вот явно от людей свой характер взял, такого раздражительного типа поискать ещё.
Интересно, придёт ли Шимус на праздник к матушке Хильде? Или отговорится удачным временем для охоты? Хотя вряд ли, бузинный запах в саду матушки Хильды манит Шимуса сильнее любой охоты, куда там кошачьей мяте тягаться с её кустарниками.
Да и мне в гостях у Хильды, признаться, спокойно, как нигде. К женщинам я отношусь настороженно, но с матушкой подвоха ждать не приходится.
Я запираю библиотеку. Мягкий рождественский снег падает на воротник моей куртки. Скоро, скоро согреюсь фирменным глинтвейном матушки Хильды.  

[Simka]

История о ростовщике

По радио всё чаще передавали «Доброго короля Венцеслава» в рок обработке, в магазинчике Карпакла снизили вдвое цены на электрические гирлянды (само собой, после того, как повысили их втрое в начале декабря), а Фергус О`Нейл , чей блог насчитывал почти целых 900 англоязычных читателей со всего мира, раз за разом начинал свои записи со слов «Снежное покрывало королевы Мэб накрыло поля и холмы. Фото под катом». Наступало то самое волшебное время, когда приходят три духа Рождества: дух просроченного кредита, настоящего недоделанного отчёта и заманчивый призрак будущего корпоратива. Маленький Гэлтахт сопротивлялся духу офисного рабства, как мог: на углу Джус Медоу по-прежнему, как и сотню лет назад, работало кафе Галлахер, где подавали за сущие гроши все пятьсот блюд, сделанных из картофеля (картофельные очистки, мука и картофельный порошок увеличивали меню ещё на тысячу названий), на здании полиции испуганно скалились гипсовые химеры и драконы, своим наивным гротеском плетя чары дауншифтинга, а в пабе «Честь воина» (менее толерантный вариант названия ещё лет пятнадцать назад был «Боевая задница») каждый из работяг рыскал глазами и старательно изображал, будто сию минуту готов начистить подбородок любому «белому воротничку», если найдёт в пабе хоть кого-то, кто брился чаще, чем два раза в неделю.
Но я знал, что перемены грядут. Первой ласточкой, если можно так назвать то, что несёт в себе разрушительные черты василиска, стал первый в Гэлтахте Старбакс. Думается, что Старбаксы представляют собой нечто вроде щупалец гидры, которые с ласковой обстоятельностью сгорающего от страсти Кракена проползают по миру. О! -  говорит тентакль, стоит ему свернуться клубочком на каком-нибудь свободном местечке, - тут отличное место, чтобы драть по двадцать фунтов за чашку кофе, себестоимость которой и фунта не наберёт. А потом с щупальца начинают сыпаться и другие паразиты. В нашем случае это было отделение Ойстерского банка, вернее, объявление о его открытии, повешенное на старом поместье Килларни, здании столь ветхом, что последнее пристойное привидение ещё в 50-х плюнуло на камни предков и переместилось в дансинг в Дублине.
После того, как пятнадцать минут пристального созерцания не заставили вывеску исчезнуть, мои ноги понесли меня куда-то и только у дома Патрика О`Доэрти мой мозг поинтересовался: а куда мы, собственно, направляемся? Разумеется, к Патрику, - сказали ноги, - если ещё и золото исчезнет из Гэлтахта, как же будет жить-поживать магия? Вот тут я, наконец, решил, что недостойно в моём возрасте слушать конечности раньше, чем голову (любой мужчина, пройдя период с шестнадцати до сорока пяти, вдруг начинает понимать, что конечности не самые мудрые части организма) и остановился. Тоже мне, нашли специалиста по магии, - с неудовольствием подумал я. А к кому ещё? – искренне удивились ноги, лишний раз демонстрируя тем самым, что интеллектуальная деятельность мозговых костей не обладает достаточной изощрённостью.  Местный охотник Шимус, пусть он первый приходил на ум, если речь заходила о древнем искусстве, тоже как-то не вызывал моего доверия. Обычно он представлялся мне с равнодушно-благожелательным выражением лица, лениво протягивая «Так у тебя пропал один из твоих воронов?». Стоило ему моргнуть своими глазками с вертикальными зрачками, как в моей крови начинали каркать боевую песню сотни и сотни, припоминая каждое разорённое гнездо. Пусть одна и та же магия поёт у нас обоих в жилах, пока не пришла настоящая беда, нам сложно оставить многовековые… гм, как бы выразиться аккуратней? …многовековые недоразумения. И сердце мне подсказывало, что затевать с Кэменом разговоры о магии, не лучшая стратегия даже в стране, где охоты на ведьм не водилось только потому, что по количеству представителей раса ведьм сама могла бы устроить маленький и судьбоносный геноцид.
Негоже королю советоваться с кем-либо, тогда решил я. Выпрямился и ожёг  дом тёмным взглядом, всем видом давая понять, что проходил мимо только для того, чтобы наложить гейс взорвавшейся трубы с горячей водой. Потом не торопясь завернул за угол, проклиная мысленно собственную развившуюся с возрастом сентиментальность… и остановился.  Я так давно не использовал второе зрение, что в первые мгновения подумал лишь о том, какой красивый эффект я наблюдаю. Небольшая стоянка с дешёвыми семейными машинами, обнесённая с трёх сторон хилой рабицей только для того, чтобы не дать фермерам заехать трактором с поля на заасфальтированную площадку. Но эта хлипкая сетка перед полем показалась мне снежной стеной. Будь я помоложе лет на пятьсот, быть может, сразу бы вспомнил, что означает стена без стен – кто-то пытался открыть проход к Иным Соседям. Медленно подходя к стоянке, я рыскал глазами, стараясь понять, кто же сплёл такое слабое заклинание, что не сумел ни открыть двери, ни снять заклинание снова. Сугроб, который намело на одном из пустующих без машины мест, мог дать ответ.
Снова повалил снег, отрезая меня, склонившегося над сугробом, от мира задних дворов и выходящих в поля окошек. Даже замёршая, но человеческая плоть отличалась по цвету от снега: из сугроба торчало только запястье и восково бело-жёлтые пальцы. Я разметал сугроб. Чахлый, под стать тонкому забору и торчащим из-под снега на полях колосьям мальчишка лет пятнадцати в чёрном балахоне. Я приподнял его за руку и легонько стукнул по плечу, чтобы он превратился обратно в воронёнка. Перед оборотом мальчишка что-то недовольно пискнул. О, не только жив, но ещё и способен к недовольству, довольно вдохновляющие признаки.
Домой я его отнёс, пряча за пазухой под меховой курткой, словно котёнка. Едва он почувствовал домашнее тепло, как упал с моих рук, словно превратившись в человека. Мой старший ворон Крон издал недовольно-недоумевающее карканье. Мальчишка попытался поднять голову и издать нечто среднее между писком голодного птенца и рыканьем льва, результат получился плачевным. До того, как идти на рождественский ужин к Хильде (стоит ли давать ей понять, что я догадался о том, кто она? И что это изменит?) оставался почти целый день. Найдёныша я напоил тёплым кофе с щепоткой магии, Крон покружил над ним и рассказал, что мальчишку зовут Равн, он сбежал из гнезда, а смесь гордыни и безмозглости, разумеется, помешали ему вернуться обратно. В такие моменты я начинал задумываться над учением о выживании приспособленных и о том, что спасать настолько глупых существ – это губить весь вид тем, что существо потом распространит на потомство своё глупое ДНК. С другой стороны, у мальчишки оказался достаточно развит скилл удачи, а это тоже хороший шанс для выживания.
Я кинул мальчишке кое-что из своей старой одежды, предупредил, что рождественскую ночь он может побыть в моём доме, наутро я распахну ему врата на Ту Сторону и пусть он выживает сам. Попробуй я читать ему нотацию или прояви участие, он бы окрысился (у воронят, даже у воронят-оборотней, это выглядит отвратительно) и сказал бы, что не просил его спасать. Все птенцы одинаковы. Когда он точно и быстро уяснил, до каких границ простирается моя помощь и что никто не пытается его обязать благодарностью за спасение, он просто натянул мою одежду (я никогда не жаловался на недостаток роста, так что Равн в моих старых джинсах и рабочей рубашке просто утонул, я лишь поморщился, а вот Крон откровенно посмеялся) и отправился слоняться по дому. Ткнул в кнопку включения телевизора и отпрыгнул, когда тот издал громкий звук. Наблюдать за этой бесплатной комедией можно было бесконечно, но достаточно было Крона, который издавал издевательско-одобрительные звуки, а я отправился на кухню готовить ланч.
Воронов часто презрительно называют падальщиками. Разумеется, каждое млекопитающее  полагает, что только его привычки в еде единственно верные. А вороны, которые путешествуют в мир мертвецов, испытывают сильное неприятие отправлять кого-то туда самостоятельно естественным порядком, так что считают хищников убийцами. Нет более острого противостояния, чем в вопросах гастрономии, спросите веганов и мясоедов. Хотя нет, вопросы сексуальных предпочтений всегда ещё более конфликтны. Вообще, у теплокровных всегда чересчур много запретов и суеверий по вопросам, что именно в себя пихать.
Дул ветер, бросая в окна рассыпчатые снежки, Равн наконец справился с человеческой техникой и напряжённо смотрел мультфильм про снеговика, Крон присматривал за ним, по дому разносился запах готовящегося тушёного мяса. Если бы кто-нибудь спросил, как должен выглядеть пристойный ирландский дом накануне Рождества, то мой домишко не слишком бы уступил в уюте соседям. Знаете, какого слова не хватает, когда всё так хорошо? Это слово «вдруг». Оно поджидает за кухонной плитой или свисает со стропил, чтобы спрыгнуть на тебя и холодной дрожью пробежать по спине.
Моё «вдруг» поджидало меня в  окне: чёрные тучи тяжёлым одеялом повисли над холмом Каванах. Думаю, у каждого, смертный он или не очень, бывали такие сны – тяжёлые  апокалиптичные тучи, которые при полном безмолвии затягивают мир, грозя будущей бурей. Только  вот это происходило наяву и я знал, что эти тучи обозначают. Мог бы и дома остаться, конечно, не так уж мне и нужно идти и лично разбираться, но усидеть на месте я тоже не мог. Выложил мясо на тарелку и бухнул на стол в жилой комнате. Предупредил, что мне надо уйти, а за домом присмотрит Крон. Равн успел кинуть один удивлённый взгляд, а затем снова повернулся к телевизору. В выразительности мальчишке было не отказать, поза означала: да делай, что хочешь, мать твоя птица.
Лепреконы обычно следуют за золотыми жилами, как комары за венами, полными крови. Бывает, что они могут стащить чужое золото, но, в целом, на крупные грабежи они не способны. Драконы, которые себе в логово тащат всё блестященькое, словно громадные рептилоидные сороки, опасность пострашнее, впрочем любому дракону требуется соблюсти этикет и прежде, чем напасть с целью кражи, он обязательно придумает целое политическое обоснование и предупредит о грядущем грабеже, которое непременно будет названо «возмездием».  Другое дело мортбруды – полностью лишённые тех чувств, которые хотя бы сослепу можно назвать муками совести. Впрочем, в искренности им не откажешь, кражу они называют кражей, не пытаясь вести разговоры о «спасении монеточек» или «исторической справедливости».
У любого человека всегда возникает вопрос, почему же джентри так любят золото. Золото, как и любая иная драгоценность, несёт в себе внутренний блеск, что напоминает сияние Иного Мира. Думается мне, что любая драгоценность и есть осколок более прекрасной вселенной. Ну и ещё золото является прекрасным проводником (космическая промышленность не даст соврать). Магия держится в золоте веками. Слышали про проклятые сокровища? Ну так в людской породе заложено, что они скорее проклинают золото, чем стремятся передавать золотым украшением благословение следующим поколениям.
Открыть своими слабыми силами холм Каванах, в котором располагался мой дворец, мортбрудам, конечно же, не удалось бы. Тогда зачем они вообще наслали тёмное заклятие? Быть может, их там очень много и потому они решили, что смогут сломать мою печать? Или это  грабители-самоубийцы? Да и зачем привлекать к себе внимание, повесив над холмом такую громадную тучу? Затем, ответил, взвившись вокруг меня ветер, чтобы выманить тебя из дома, старый идиот, пока ты пытаешься выбраться из этой идиотской ловушки-паутинки, они нанесут визит к тебе домой.
О том, что происходило в это время дома, я узнал позже, благодаря своей магии.
- Эй, мелкий катышек, - прокаркал Крон, - ешь, для тебя готовили.
Равн досмотрел мультик, встал, потянулся, показал язык Крону и вырубил телевизор.
- Сам жри, очень нужно.
Потягиваясь, мальчишка прошёл в кухню, где инстинктом угадал, для чего нужен холодильник и исчез в нём минут на пять, пока не вернулся в комнату с пластмассовой банкой шоколадной пасты в левой руке, пытаясь слизать с пальцев правой толстой слой шоколада.
- Ты чего спать лёг? – поинтересовался он у Крона, который нахохлился где-то высоко на стропилах и спрятал голову под крылом. Тот лишь содрогнулся всем телом, но не проснулся. Вытирая руки прямо о джинсы, Равн спрятал голову в плечи, быстро стреляя глазами. Бесконечный лёгкий шум на чердаке, который издавали сотни воронов, тоже стих. От двери раздался скрежет, с которым мортбруды снимали запирающее заклятье. Равн метнулся к столу, схватил тоненький нож для разделки мяса и спрятал за поясом, прикрыв широченной рубахой (если спросить меня, то, что нож с неприкрытым лезвием при таком обращении не порезал его на части, иначе, чем рождественским чудом, и не назовёшь).
Вошедших было двое. В грязной одежде, с неисчислимым количеством язв на лицах… Обычно по внешности судить не стоит, но когда парочка негодяев вваливается в ваш дом, внешность тоже хороший способ судить о намерениях. На несколько секунд они застыли, не ожидая встретить человеческого отпрыска, на которого не подействовало заклинание, усыпившее птиц. Откуда им было знать, что это лишь воронёнок-оборотень, слишком юный и слишком слабый, чтобы долго сохранять птичий облик? Равн метнулся к окну, они за ним. Связали ему руки и ноги, но поубивать побоялись. Кто знает, кем этот мальчишка мог оказаться? Вдруг это любимый бастард короля Неблагого двора и потом скрывайся до конца своей (явно такой, что надолго не затянется) жизни от любого гоблина или милой фейри с отравленными иголками. Выдру лишнюю не убьёшь просто так, а тут  целый пацан.
Золота в моём доме немного. Ну, если сравнивать с тем количеством, что спрятано во дворце, но мортбруды обладают достаточными мозгами, чтобы предпочесть несколько килограмм золота, которое они могут унести, тем тоннами, до которых они добраться не в состоянии. Один из бандитов залез на стропила и потянулся к Крону, но второй остановил его.
- Погоди. Если золота тут нет, лучше уйти тихо, чтобы не было повода для мести. А вот если золото есть, передушим всех птиц и тех, что на чердаке, чтоб старик не послал погоню.
Верёвки, чтобы связать Равна, у них не было, и они перетянули ему руки и ноги бечёвкой, которую нашли у меня же в кладовке. Когда они вышли из комнаты, мальчишка, извиваясь, еле-еле освободил с помощью ножа руки от бечевы. Да, тонкую бечеву резать быстро, правда, руки при этом резать ещё легче. Стряхивая кровавые капли с ладоней, Равн со стола быстро запрыгнул на стропила. Первым его порывом было засунуть Крона подмышку и бежать, но потом он вспомнил про беззащитных уснувших воронов на чердаке и, молясь всем богам, некоторых из которых придумал в ту же секунду, чтобы сработало, он со всей силы ткнул лезвием Крона в лапу. Спросонья ворон заорал и тюкнул Равна в темечко. По счастью, много времени, чтобы прийти в себя, ворону не потребовалось и он сотворил снова защитное заклинание.  
 А я в это время считал снежинки. Когда попадаешь в подобную ловушку, самое сложное – сохранить на месте голову. Что очень трудно, когда каждая снежинка норовит провизжать в уши «Уиииии!». Пересчёт снежинок – не самый последний способ привести голову в порядок, но на каком-то краю сознания я пересчитывал ещё и уходящие на это минуты. И тут приподнялась снежная завеса.
- Кромахи, тебе помочь или я вмешиваюсь не в своё дело?
Поднятый полог подрагивал, готовый снова опуститься: мало ли, кто и как развлекается, словно говорил он, не мне решать, насколько кто извращённо проводит праздники.
- Самилданах!
Я содрал с себя остатки заклятия. Оказывается, я был как раз около холма. Рядом на шоссе с невыключенным двигателей стоял большой модный мотоцикл, который оседлал молодой светловолосый парень. Первым делом я обратился мыслями к дому, с облегчением узнав, что атаку отбили без потерь.
- Подвезти до города, Кромахи? Или пока танцуешь для своего золота Танец Прироста?
- Спасибо, что помог, Блондинчик. Чувствовал я, что сегодня мне предстоят приключения Скруджа, только не догадался, что приключения Скруджа Макдака.
Я взгромоздился на заднее сиденье мотоцикла, стараясь не задеть прикреплённую к мотоциклу гитару.
- Едешь в Дублин выступать?
- Не, ближе к вечеру уйду в холмы, - бросил он через плечо, - пока религиозные праздники, в города не заглядываю, у всех своё время. Тебя тоже на окраине высажу, не обижайся.
- Не вопрос, ты и так помог сильнее, чем я мог рассчитывать.
Мотоциклетный шлем Самилданах не носил, потому и  мне предложить ему было нечего. Потому, когда он высадил меня около ремонтной мастерской Брэди, уши у меня не просто замёрзли, а норовили отвалиться и с чистым звоном поскакать по земле.
- Держи, позвони, если будет нужда. Если буду в холмах, тогда уж лучше посылай ворона.
Самилданах сунул мне в руки визитку, махнул на прощание и, кивнув вышедшему покурить Фицпатрику Брэди, дал по газам. Мотоцикл взревел и скоро скрылся в полях. На визитке значилось «Суини О`Каллахан» и номер телефона, судя по коду мобильного. Я стукнул себя по карману куртки, вроде и мой старенький телефон был на месте. Ненавижу новейшие устройства.
- Чёртова погодка, а, Бранн?
Брэди выпустил в морозный воздух струйку сигаретного дыма. Я не ответил, привлечённой витриной мастерской. Брэди завалил её всяким мусором – радиодеталями, паяльниками, винтиками. Посреди всего этого дерьма стоял небольшой телевизор с плоским экраном. Там как раз начинался какой-то старый фильм. Из приоткрытой двери вместе с парами тепла и запахами горячих бутербродов из мастерской доносилась музыка. Панорама Нью-Йорка ещё с башнями-близнецами, а потом стали происходить фантастические вещи, неплохие даже по меркам старенького CGI: голуби превращались в фэйри, шоссе зарастало травой и через него переступал великан, а с небоскрёбов потекли водопады. Всё кончилось тем, что мир превратился в то самое фэнтези-видение из замков и гор, каким изображают Иной Мир на обложках романов, что распродают за два евро в книжном букинистическом в Дублине. А в воде отражался прежний Нью-Йорк.
- Точно, Брэди, погодка хоть кишки отморозь, - рассеянно бросил я.
На обратном пути я пытался уловить мысль. Банк, о котором за хлопотами сегодняшнего дня я и думать забыл, снова пришёл на ум. Словно… словно, чем больше технического, чем больше новомодного приходило в мир, тем сильнее становилась старая магия. Иной Мир был тут, рядом, всегда тенью, подкладкой, но намертво прикреплён к современности.
Дома мне хватило взгляда, чтобы узнать всё произошедшее. На раме двери было несколько подгорелостей – горящие от заклинания мортбруды отталкивали друг друга, чтобы убежать. На лапе Крона запеклась кровь и я быстро промыл и обработал рану. Мальчишка выглядел ещё хуже, мало того, что все руки изрезаны и перемотаны наискось бинтом, так ещё по совету Крона Равн попытался заклеить рану на голове пластырем, но так как опыта не имел, то пластырь просто прилип к жёстким чёрным волосам. Его раны я обработал так же молча и быстро (несколько прядей пришлось состричь).
Во время боя миску с едой скинули на пол, так что я отнёс её на мусорку, пусть коты поедят (всё лучше, чем если с голодухи начнут ловить птиц). Не особо разбираюсь, чем кормить молодняк, но человеческим детёнышам обычно требуется молоко. Бррр, ненавижу молоко, думаю, маленький оборотень не слишком отличается в своих пристрастиях. Потому я поставил на стол тарелку с печеньем, а на огонь – чайник.
Вряд ли глупому воронёнку есть куда идти. Учитывая, что он уже сбежал из родного гнезда, он не захочет возвращаться. А зима нынче холодная. По счастью, теперь моё предложение звучало так, будто было сделано не из жалости, а из признания заслуг.
- Можешь поработать помощником ростовщика. Жить будешь в амбаре на втором этаже, там жилые комнаты. Телевизор собираюсь купить новый, этот возьмёшь в амбар. Пока до конца зимы, дальше как получится.
- Ростовщика? Это с должников долги выбивать, что ли?
Это были его первые слова, обращённые ко мне. Я пожал плечами.
- Мне долги отдают сами, или я не забираю последнее, всё-таки я не банк. Если соберёшься идти со мной сегодня на праздник, подверни хоть штанины у джинсов.
 

[Simka]

История об охотнике

Муха билась на стекле под самым карнизом. Плохо, высоко, не дотянуться. Муха раздражала до дрожи и тянущего ощущения в позвоночнике. Хотелось сцапать ее, сжать в ладонях, оборвать крыло и снова выпустить, и чтобы она ползала кругами по подоконнику, размахивая единственным крылом и ничего, тварь такая, не могла сделать.
Он следил за мухой, не отрываясь, напряженно и зло, едва покачиваясь с носка на пятку. Обе руки едва заметно подрагивали.
Муха ошиблась.
Свалилась вниз, заскользила по стеклу, снова забила крыльями, поднимаясь... поздно.
Мгновенный взмах ладонями - и тельце бьется в руках. Еще секунда - отпало крыло. Покалеченная муха упала на подоконник и завертелась на одном месте, а Шимус, удовлетворенный, медленно опустился на стул подле окна. Поползай теперь, калечка, побейся тут, под носом.
Муха, словно услышав, замерла, едва поводя усиками.
Он легонько ткнул ее зубочисткой. Давай, давай, время танцевать. Все равно Сочельник, никто не придет за оружием, все заняты приготовлениями  стола. И тебе, несчастная, никто не поможет, пока ты будешь медленно умирать здесь, на подоконнике.

Вдоволь наигравшись с мухой, Шимус перевернул табличку на двери и поднялся на второй этаж магазина - там были жилые комнаты. Рождество он, как и всегда, собирался встречать у матушки Хильды, что жила в конце улице в заросшем садом доме.
Кое-кто в городке считал, что раз все тут друг друга знают, то и на улицу можно выходить, как попало, чуть ли не в пижаме. Шимус был не таков.  Его страсть к охоте вместе с чистоплотностью давно вошли в шутливый городской фольклор. А он и не против был - куда лучше славиться любовью к чистоте, чем к дурман-траве. Сам он крепче валерьянки ничего в жизни не пробовал и не намеревался впредь.
А чистота - это правильно, это мудро. Зверь чует далеко, порох и смазку не признает, дунет ветерок - ищи его, свищи. Тут осторожность нужна и навык.
А в жизни - в жизни тоже лучше выглядеть безупречно. Прическа, руки, воротничок, галстук, стряхнуть пылинку с рукава, поправить складку платочка в нагрудном кармане. Начищенные ботинки - легкий запах крема, отглаженная рубашка, тщательность и аккуратность.
Две вещи в жизни Шимус мог делать бесконечно и самозабвенно - охотиться и холить собственную красоту.
Silent night, holy night...

[Simka]

История о лекаре

Уже пять минут я имею удовольствие любоваться своей женой, которая занимается любимым делом - руководит отрядом ребятишек, вознамерившихся взять снежную крепость. Атака ведется по всем правилам военного искусства. В воздухе мелькают снежки, шум и гам стоит невероятный, Мора сияет улыбкой и кажется, что в ее руке не деревянный меч, а самое настоящее копье.

Кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь и вижу Кэмена, который добродушно усмехается:

- Кто где, а Диан у детского садика! Не можешь провести без Моры и часа?

- Всегда приятно наблюдать ее в действии, - отвечаю я, - Да и потом нужно сказать ей, что я купил подарок для Матушки Хильды.

- И что ты купил? - интересуется Кэмен, - Я все еще не придумал, всю голову сломал.

- Платок, - отвечаю я. - Теплый, шерстяной, но очень красивый, с вышитыми соколами. Думаю, ей понравится. А ты почему книгу не подаришь?

- Я дарю ей книги все те годы, что отмечаю у нее Рождество, - досадливо отвечает Кэмен.

- Ты же библиотекарь, - говорю я. - Для тебя дарить книги - это более, чем естественно. Я уверен, она ждет именно этого.

Кэмен улыбается и переводит взгляд на сражение, которое достигло своей кульминации. Пока пятилетки одерживают убедительную победу над шестилетками, я рассматриваю лицо своего друга. Лицо, которое ни на йоту не изменилось за долгие годы, что я его знаю. Впрочем, какое мне дело? Кэмен тоже ни разу не задавал мне вопросов, хотя и в моей рыжей шевелюре за время нашей дружбы не появилось ни одного седого волоска.

Мора, отправившая детей в тепло, подбегает к нам. Она раскраснелась, ее глаза светятся, и на несколько секунд мы замираем, нежно улыбаясь друг другу, пока не слышим деликатное покашливание Кэмена. Мора смеется, здоровается с ним, и решительно требует, чтобы он застегнул воротник пальто.

Позже, когда мы идем по заснеженной улице, отвечая на приветствия многочисленных знакомых, Кэмен спрашивает:

- Интересно, что нужно для такого счастливого брака, как у вас с Морой?

- Ты знаешь, мы много лет друг друга люто ненавидели, - смеюсь я, - Может, в этом рецепт крепких отношений?

Мы подходим к школе, и Кэмен не продолжает разговор, только смотрит на меня задумчиво и жмет руку на прощание. Он направляется к зданию школы, где Патрик, директор, распекает какого-то вихрастого парнишку.

И по дороге на работу я задумываюсь о нашем городе, о тихом маленьком Гэлтахте, в дружелюбном спокойствии которого мы с Морой нашли приют и возможность вести мирную, неприметную жизнь. Я, Мора, Патрик, Кэмен. Все мы храним свои секреты. Да и Матушка Хильда, у которой все мы соберемся рождественским вечером, которая так любит маленьких детей, в чьем домике, окруженном зарослями бузины, всегда слышен детский смех. И многие, многие другие, в чьих взглядах, брошенных искоса, я вижу куда больше, чем слышу в их словах. Мы бережем наш город, нашу иллюзию обычной жизни, нашу наконец-то сбывшуюся мечту. И когда я останавливаюсь у входа в свою маленькую клинику, я благодарю про себя судьбу за все, что имею.

Вечером я застаю Мору сидящей в уютном кресле и грустно разглядывающей деревья за окном. Я тихо подхожу к ней, опускаюсь на колени у ее ног, вглядываюсь в ее большие темные глаза. Мы оба знаем про тень, лежащую между нами, про вечную мою вину, за которую я даже не могу попросить прощения, ведь я не мог, никак не мог поступить иначе. Я сделал только то, что должен был сделать.

Я помню Мору, рыдающую, разъяренную. Помню безжизненное уродливое тело младенца, его вскрытую грудь, его сердце, из которого выползают три маленьких змейки. Помню как холодно бросил: «Не зря тебя зовут Нейман, ядовитой. Даже в сердце твоего сына живут ядовитые змеи».

Я никогда не пойму, как она могла простить. Никогда не пойму, как она может любить меня после того, что я сделал. Но она простила, она любит, она рядом. И она опускается на колени рядом со мной, крепко обнимает меня, ерошит мои волосы, мягко целует. Я достаю из кармана коробочку, перевязанную атласной лентой.

- Не вытерпел до Рождества? - смеется Мора, и в ее глазах больше нет грусти, а только радостное любопытство.

- Открой, - отвечаю я.

Она развязывает ленту, поднимает крышку и ахает:

- Диан! Это прекрасно!

Я застегиваю цепочку на ее шее, поднимая пушистые волосы, и серебряный ворон ложится на темную ткань ее блузки. Потом склоняюсь в шутливом поклоне:

- С Рождеством, Великая Госпожа Ворон.

[Simka]

История о воительнице

Если когда-нибудь вам доведется побывать в Ирландии, а вы из тех путешественников, которым любопытны не только прославленные достопримечательности и официальные столицы, но и недоступные для обычных туристов места, то попробуйте арендовать автомобиль и поездить по острову.  Возможно, где-то за Леттеркенни, между гор, почти на побережье, вы наткнетесь на крошечный городок Гэлтахт. Он настолько мал, что вы даже не найдете его на большинстве карт. Сейчас, перед Рождеством, он особенно красив. Все улочки чисто выметены и посыпаны мелким песочком. Каждый фонарный столб обвивает переливающаяся веселыми огоньками гирлянда. А на главной площади стоит огромная двадцатиметровая елка. В ее украшении принял участие каждый житель, принеся свои любимые игрушки и мишуру, раскрасив выпиленную из дерева заготовку в форме лошадки, шара или звезды, дети смастерили километровые ожерелья из ягод рябины. Между горожанами каждый год проводится негласное соревнование, у кого лучше и затейливее украшен участок. Дома здесь не принято ограждать высокими заборами, поэтому роскошные декорации можно рассмотреть в мельчайших подробностях.  У матушки Хильды на дворе среди многочисленных кустов бузины стоит традиционный “вертепчик”: пещерка, в которой сидит Богоматерь из папье-маше, у ее ног деревянное корытце, в котором лежит румяный младенец Иисус (и кто их многочисленных воспитанников одолжил ей своего пупса?), в корытце доверчиво заглядывает чучелко олененка. Вся композиция обвита горящей гирляндой с лампочками в виде маленьких свечек. У Уолшей около дома переливается огоньками красная открытая повозка, в которой сидит строгий, но добрый Даиди в длинном зеленом балахоне. На вершине его посоха вместо традиционных трав рассыпается искристый “дождик”, в середине которого красуется пунцовая пуансеттия. Дом МакКехтов теперь похож на дворец Снежной Королевы. Он сам белый, и вокруг супруги возвели настоящую снежную крепость. И когда только успели? Тут не просто большие снежные шары, положенные друг на друга, а настоящие стены - ровные, белые, сверкающие. То тут, то там они украшены снежными барельефами в виде снежинок, в вершину воткнуты острые ледяные пики. И везде сверкают крошечные огоньки, отчего ледяное великолепие переливается еще ярче, а весь вид становится совсем сказочным. Столько блеска и света сейчас в Гэлтахте, что наверно его видно из пролетающих над им самолетов.
 Кстати, сейчас на главной площади резвятся дети. Это Мора МакКехт, до замужества Мора Морриган, вывела свой детский сад на прогулку. Вон она, с длинным черными кудрями, выбивающимися из под пушистой шапочки. В теплое время года она водит воспитанником на побережье. Они смастерили из двух старых лодок пиратские корабли, и дети с восторгом играют в флибустьеров носясь по кромке берега, брызгая друг на друга соленой водой. Самый свирепый разбойник, конечно, сама воспитательница. Она хватает по очереди хохочущих и визжащих детей и кидает в волны. Но родители, зная, о подобных развлечениях, никогда не волнуются за своих отпрысков. Несмотря на более чем подвижные и активные игры, еще ни один ребенок не принес на себе домой ни царапинки, ни синячка. К тому же слушают они обожаемую Мору беспрекословно: нелюбимое брокколи всегда съедено, ладошки и мордочки чисто вымыты, одежка приведена в порядок. Сейчас толпа ребятишек с Морой во главе носится с веселыми воинственными воплями по площади, кидаясь друг в друга  крепко слепленными снежками. Очередной твердый снежок летит через всю площадь и попадает прямо в спину мрачного сутулого старика. Он останавливается и разражается бранью. Это Бранн - местный ростовщик. Мора мигом подбегает к нему с извинениями и уверениями, что никто, ни она, ни дети, не хотели его обидеть. По правде говоря, она с удовольствием запустила бы снежок побольше прямо в его лысую голову, но никто и никогда этого не узнает. Наконец пострадавший все-таки успокаивается, перестает браниться и с тихим ворчанием удаляется с площади дальше по своим делам. Потихоньку детей становится меньше - их уводят родители по теплым, праздничным домам. Наконец никого из воспитанников рядом не осталось, но Мора недолго пробудет одна. Вот из переулка выходит огненно-красная шевелюра. Ее обладатель - доктор Диан, ее муж. Он радостно улыбается ей, будто даже забыв о своем спутнике Кэмене, школьном библиотекаре. Мора знает Кэмена и относится к другу супруга вполне благосклонно, как и к школьному директору, Патрику О’Доэрти. Ей думается, что они не так просты, как кажется. Они живут в Гэлтахте уже лет десять, но девушка не замечает в них никаких, даже мельчайших изменений: такие же молодые лица с упругой чистой кожей, волосы, не тронутые сединой… Такой же немного странный человек - Шимус Торрин. Он заядлый охотник (впрочем, это его увлечение разделяет и сама Мора) и владелец оружейного магазинчика, в который она любит захаживать полюбоваться на блестящие отполированные клинки и присмотреть себе очередной огнестрельный подарок на какой-нибудь праздник. С Шимусом всегда можно поболтать на темы охоты и оружия, но общаться с ним вне его работы, она бы не хотела - есть в нем что-то для нее странное, настораживающее. Впрочем, ни Кэмен с Патриком, ни Торрин нисколько не волнуют Мору. Все они вполне миролюбиво уживаются в этом маленьком городке.
  Уже через несколько часов она и Диан пойдут в гости к Матушке Хильде, где соберутся многие горожане. Они не первый год встречают Рождество у старушки, вынянчившей добрую половину жителей Гэлтахта. Кажется, хозяйка большого дома в саду, где растет почти одна бузина, тоже не так проста, но Мора даже не хочет размышлять об этом. Она думает о большой светлой гостиной, пропахшей хвоей и аппетитными ароматами рождественских кушаний, о большом столе, накрытом белоснежной накрахмаленной скатертью, о сочном гусе с лоснящимися от жира и карамели румяными бочками, о обжигающем эгг-ноге, согревающим сердце и молодящем душу, о запеченом янтарном картофеле с тончайшей хрустящей корочкой, о нежнейшем, тающем во рту кексе, покрытом пушистым облаком взбитых сливок. Она думает, как уютно устроится потом в кресле-качалке у камина и под веселое потрескивание поленьев будет слушать радостную болтовню остальных гостей, поглаживая толстого хильдиного кота, изредка лениво любуясь своим мужем и, в целом, наслаждаясь прекрасным вечером.

[Simka]

История о поэте

«Пламя костров сжигает
Пламя стихов – нет
Пламя стихов озаряет
Теплом даже темный рассвет»

Тьфу, какая бездарность! Талли покачал кудрявой головой. Не писалось. Не шли в голову строчки, не складывались в кружево слова. Как проклял кто. Шимус, что ли, постарался? Мало ли, как можно использовать безвинно убитых животинок, чего б и ведьме не снести для маленького проклятия…
Поэт сидел за столом, обмакивал перо в чернильницу, и бесконечно черкал нестройные строки. Ему ничего не нравилось. Светлые кудри лезли в глаза, а одну прядь он постоянно прикусывал. В кабинете было темновато – горела лишь одна свеча, но полумрак успокаивал. Можно, было, конечно, взять шариковую ручку, или даже включить компьютер, нажать на кнопку, возвращая к жизни свет электрической лампы, или вообще уткнуться носом в планшет, но не хотелось. Хотелось классики. Не стилусом по дощечкам выводить, конечно, это уже чересчур, да и он не застал, но хотя бы пером и чернилами. Так оно как-то душевнее выходило, и вдохновение шло чаще.

Правда, в этот раз не помогало. В голову лезла всякая гадость, практически кровь-свекровь-морковь, или тексты бездарных песенок о «любви», которые поют те, что называют любовью больную зависимость и потерю собственной сути. Талли снова зачеркал по бумаге. Нет. Все не то. Не получается! Ну точно Шимус постарался… Или ростовщик. Тому вообще можно простить кому-нибудь ведовскому парочку долгов, и вот оно! Вдохновение сбежало, муза погибла, Талли в депрессии.

Только и оставалось, что сесть обратно на удобное, пусть и старое, скрипящее кресло, положить перед носом лист бумаги и чернильницу с пером, и погрузиться в воспоминания. «Уход внутрь» часто давал ему необходимую сосредоточенность, и руки сами начинали выводить строфу за строфой, пока душа витала в облаках такого разного прошлого.

Он помнил, как однажды пришел на похороны хорошенькой девушки, что волновала его сердце за многие годы до того, и осознал, что она умирала в окружении детей и внуков, а он ни капли не изменился. Но он не помнил, когда из простого смертного стал бессмертным. В какой момент ему была дарована вечная жизнь? Что этому предшествовало? Воспоминания поглощала легкая дымка тумана, не позволяя снять ее вуаль с разума. Зато он точно знал, за что ему такая честь: мир не мог жить без его великолепных стихов. Даже если и сам не знал об этом.

Он не помнил, как люди вокруг него умирали – он ведь сразу знал, что переживет всех, кто ему дорог. Но зато он помнил, как они улыбались, как смеялись, как верили, как плакали, и как побеждали свои трудности. Помнил добро, что приносили ушедшие. И его душу согревало, словно пригревшийся на груди сонный котенок, знание, что пока жив он – в каком-то смысле живы и все дорогие ему люди, что разделяли с ним жизненный путь когда-то.

Он помнил, как пробовал себя во всех профессиях подряд, с интересом изучая новое. Например, как однажды напросился в команду маляров, каким-то образом убедив их в том, что ему срочно необходимо научиться красить и штукатурить дома. Ушел он тогда измазанный, и больше к этому достойному занятию не возвращался. Помнил, как был подмастерьем кузнеца, и как тот безжалостно его гонял, то и дело обещая отправить эдакую бездарность на улицу. Помнил, как с восторгом изучал тонкости работы ювелира, хотя и не сумел создать ничего столь же совершенного, как работы его учителя.

Но ярче всего ему запомнилось, как он учился рисовать с помощью компьютера. Это было, пожалуй, единственным занятием, которым он предпочитал заниматься именно с помощью техники. Это напоминало волшебство! Не уметь толком смешивать краски, не знать, как соблюсти пропорции, не быть способным создать достоверный рассвет с помощью масла – но при этом рисовать красивые картинки с помощью подходящей программы и компьютера!

Это восхищало Талиесина почти так же, как музыкальные переливы слов, складывающиеся в стихи. Как теплая, словно свежеиспеченная булочка с корицей, Мора МакКархи, так часто провожающая его своей доброй улыбкой. Как небо на рассвете где-нибудь в горах, где человеческая цивилизация еще не отравило воздух вокруг.

Почему-то, вспомнив про воздух, поэт как воочию увидел старую и грустную историю, случившуюся на его глазах. Когда бушевала Инквизиция, так и не нашедшая почти никого из тех, кого жаждала прибрать к рукам, таких историй было великое множество. Но Талиесин, на свое счастье, успел стать свидетелем всего лишь одной. После этого он всегда уходил, стоило дару предвидения намекнуть, что рядом может твориться подобное. Уходил, но оставлял невинным записки, написанные острым почерком поэта. Иногда его колола совесть – кто поручится, что потенциальная «ведьма» умеет читать? Но поступать иначе поэт не мог, и уходил с тех пор всегда.

С тех пор, как на его глазах сожгли Сильвию. И пусть он не хотел об этом думать многие сотни лет, но теперь в голове сами собой рождались строки, словно спустя время сущность поэта в нем сама решила написать ей погребальную песнь:

Вы назовёте её безумной, вы назовёте её убогой,
Сперва упрямой и безрассудной, а после ведьмой проклятой богом.
Как не кляни, как не зови, кровь жарче пепла от любви.

Кого зовёт она чёрной ночью, когда все звёзды плащом укрыты?
Зачем прогнать свои сны не хочет? Зачем играет напев забытый?
Как не кляни, как не зови ярче рассвета – пламя в ночи.

Вы назовёте её порочной, за звонкий смех и за зелень взгляда.
Вы назовёте … и лунной ночью, зажжёте факелы. Вам так надо.
Как не кляни, как не зови, кровь жарче пепла от любви.

Вы назовёте её проклятой, вы призовёте её к ответу.
Но из огня, воспарив с закатом, она к нему полетит с рассветом…
Как не кляни, как не зови, ярче рассвета – пламя в ночи.

И яркое пламя взметнулось перед мысленным взором поэта. Он отложил перо и покачал головой, прогоняя наваждение. Нет, стихи замечательные, но это все давно в прошлом. Инквизиция проиграла, а его ждет славный ужин в компании самого настоящего святого – пусть тот и зовется теперь тем именем, что ему дали при рождении – и хозяйки уютного, как имбирное печенье, рождественского вечера. Может, это близость Христова Рождения всколыхнула давнюю рану?

Талиесин задумчиво закусил перо. Но почти сразу понял: просто пришло время «вспомнить» именно это. А следом пришло время отдать должное восхитительному рождественскому пирогу Матушки Хильды. Кем бы ни была эта чудесная пожилая женщина, а улыбалась она каждому из жителей Гэлтахта, и пироги пекла превосходные.

[Simka]

История о загадочной гостье

Мораг - имя, похожее на затихающие круги от брошенного в воду камешка или на хитрую вязь инея на кухонном окне. Сама Мораг как-то с улыбкой поведала, что это имя озерного чудовища ("тот еще подарочек от родителей!"), да только кто же в это поверит, глядя на сухонькую немолодую женщину с серебристыми глазами.
 Каждое утро Мораг неспешно прогуливается вокруг своего дома, опираясь на  клюку - скорее декоративную, чем действительно необходимую. Соседи часто шутят, что, стоит Мораг задуматься и воткнуть ее куда-то, как на этом месте обязательно взойдет крепкий хороший росток. После такого не стоит и удивляться, что именно Мораг с ее "зелеными пальцами" сделала состояние на выращивании овощей и фруктов, хотя сама она шутки на эту тему не любит и не поддерживает.
 Предрождественские прогулки проходили без происшествий. Всех дел-то - угостить убирающих снег подростков горячим имбирным печеньем, нацепить свежесвязанный шарф на очередного снеговика, купить молока и хлеба у говорливой владелицы "У Фриды", почесать за ухом серьезного сенбернара у почты, а после можно и домой потихонечку идти, к горячему шоколаду, пряже и запаху розмарина.
 Но только не сегодня.
 Молоденький почтальон, похожий на Шона Коннери в том же возрасте, извиняется и спрашивает, не с миссис ли Гризель он имеет честь говорить.
 "Да, конечно, - отвечает Мораг. - _Мисс_Гризель - это я".
 "Вам письмо, - краснеет почтальон, и в его украшенных оленями варежках появляется конверт - большой, пахнущий ванилью и цитрусами, с десятком штемпелей и увесистой сургучовой печатью. - Счастливого Рождества!".
 Вот и сбит привычный распорядок дня.
 Не год и даже не пять Мораг не получала писем. Уединение и отстранение от привычных дел влечет за собой тишину - и вдруг она нарушена. Снег падает на длинные седые волосы, Мораг вертит в увитых венами руках коричневатую бумагу. На лицевой стороне - несколько марок с коньками и белой совой, а штампованные строки, словно птицами, усижены бисерными буковками: " для мс. Гризель в г. Нисбет, Парк Стрит 8, от Матушки Хильды, г. Гэлтахт, поместье N.". Hello world, как сказал бы Пер Свенссон.
 Бледная до синевы кожа Мораг на миг будто бы окрашивается красноватыми сполохами. Вот и к ней стучится в окно шальная синица, - выйди да сотвори непривычное. но приятное, крикливое, но обнимающее, известное, но уютно-теплое.
 Матушка Хильда не зря так сжилась со своим именем - она вполне может считать себя названой матерью (а то и кормилицей!) целой небольшой провинции. Ежегодные празднества в ее владениях - это событие, которое через пару столетий перерастет в красивую сказку, и имя хозяйки торжества встанет в один ряд с известными каждому ребенку персонажами вроде Кухулина или Финлея.
 Говаривали, что в доме Хильды место найдется каждому, а двери в нем держат постоянно открытыми швейцары-волшебники. В какой-то момент два очень азартных ирландца поспорили, проходит ли через ежегодное гостеприимство Матушки Хильды все население Гэлтахта, да только сбились со счета и сами поддались потоку толпы.
 Но, что ни говори, это письмо очень на руку Мораг. Желающих перенять у нее мудрость управления теплицами не находилось, дарить людям энергию не хотелось, но вдруг на блюдечке пришли смена обстановки и общество на праздник.
 ...Тем же вечером Мораг, укутанная в цветистую пелерину, садится в поезд, чтоб, закимарив над клубками, проснуться уже в Гэлтахте.
 Мораг нечасто присматривалась к растениям, выращенным другими, но сад Хильды - одно из исключений. Бузина, которая обвивает и даже зимой проглатывает поместье, столь сильна, что, положив на один из ее стволов ладонь, Мораг цокает языком и руку отдергивает.
 Когда даже растения диктуют свою волю, не остается ничего иного, как прислушиваться к природе и следовать ее указаниям, а иногда и громогласным приказам. Мораг это правило понятно куда больше, чем многим, поэтому внимание ее переключается на населяющих город людей.
 Наблюдать за жителями Гэлхалта оказывается куда интереснее, чем ежедневно гулять вокруг торговой площади в Нисбете – хотя бы потому, что в Гэлхалте чувствуется уже позабытый океанско-морозный запах магической силы. Поначалу Мораг не поверила - откуда вообще взяться такому сильному потоку? И не спутала ли она с чем? Но через пару дней запах стал сильнее, и Мораг лишь утвердилась в догадках: кто-то из присутствующих действительно мастерски обращается с магией.
Рождество, конечно, время волшебства, но не настолько буквально.
 Матушка Хильда, хоть и выглядит очевидным вариантом, кажется Мораг слишком простодушной и открытой. Она забывает снимать прихватки после кухни и раскатисто смеется над любой, даже неудачной, шуткой.  Она может дружески хлопнуть по плечу так, что ты вовек забудешь, как дышать, какой же из нее маг?
 Следующими, с кем познакомилась Мораг, были местный врач Диан МакКехт с женой Мэрой. Диан - обстоятельный и немногословный, Мораг вычеркнула его почти сразу. Кроме названий диагнозов и историй семей в его голове была пустота, сопровождаемая блаженной улыбкой. А вот Мэра вполне может подпитываться энергией в своем детском саду и творить непознаваемое, прикрываясь кокетливыми взмахами угольных ресниц. Последняя особенность внешности приводит в бешенство еще и белокурых женщин города, поэтому Мораг чувствует поддержку – южной внешности Мэра не нравится многим. Народная молва беспощадно клеймит таких ведьмами, может, и неспроста?
 Ростовщик Бранн, одетый во все оттенки черного, но преимущественно с красной подкладкой, появился перед глазами Мораг на второй вечер. "Вы певец тёмного кантри?" - спросила она, рассматривая его шляпу и исписанное псалмами банджо. Бранн задумался так сильно, что даже не удосужил Мораг ответом, после чего она подозревает и его тоже.
 К тому же в список попадает и школьный библиотекарь Кэмен - чрезмерно тихий и слишком влюбленный в правила этикета. Такие ребята, по опыту Мораг, наиболее опасные, хоть он и будет улыбаться вслед.
Маленькие городки – большие тайны. В каждом шкафу таится по колонии пряничных скелетов, и Мораг жадно принюхивается, ища того самого человека с магическими силами.
Студенеет рождественский воздух. Утолщается на реках лед. Дом Матушки Хильды снова распахивает свои двери, и перед глазами Мораг проходит вереница смеющихся и нарядных горожан.  Именно здесь родилась легенда о скрипачах из Стратспи, именно отсюда выросли поверья о шаловливых брауни.
И именно здесь созревает новая чудесная история.

[Simka]

История о Матушке

  Элси довольно прищуривалась и по-змеиному вытягивала шею, подставляясь под холёные пальцы Шимуса. Внезапно она неловко вывернулась всей своей упитанной тушкой и едва не свалилась с колен охотника, но, разумеется, он вовремя её подхватил. Я улыбаюсь, наблюдая за этой славной парочкой.  Шимус недавний гость на моих праздничных ужинах; честно говоря, я его никогда и не приглашала, прекрасно понимая, что это бессмысленно.  Такие, как он, приходят по собственному желания, а не по зову. И вот он здесь, сытый и довольный, сидит в облюбованном кресле, подальше от других гостей и  поближе к тёплому очагу, и гладит мою кошку.  Ну вот и славно. А его подданной грех жаловаться на хозяйку, право.
   Талли в углу декламирует очередное произведение восторженным слушателям в лице двух привлекательных молодых девушек. Не знаю правда, что привлекает юных мисс больше – стихи Талли, или он сам. Эх, знали бы вы, сколько на самом деле лет этому на вид легкомысленному молодому красавчику, и сколь многое он перенес.
   Кэмен  потягивает глинтвейн и о чем-то тихонько переговаривается с Патриком. Тот рассеянно кивает, поглаживая величавого Пэдди. Меня всегда забавляло, каким степенным выглядит этот пес, и как он старательно игнорирует Элси и Шимуса. Я перевожу взгляд на Патрика и встревоженно хмурюсь. Плохо дело.
Я надеялась, что хоть праздник заставит его немного воспрянуть духом. Последнее время он какой-то подавленный; видимо, все же годы уже берут свое. Хотя нет, не просто годы. Одиночество. Пэдди – замечательный пес, но даже лучший в мире питомец не сможет дать человеку нужного ему тепла. И я  поспешно отгоняю от себя мысль о том, как будет горевать Патрик, когда его уже пожилой пес уйдет по радуге.
 Кейли О’Шонесси отвлекает меня от печальных мыслей - нетерпеливо дергает за фартук и спешит поделиться чудесной новостью о своем скором замужестве. Счастливый избранник – Кэмен, но пока он об этом не знает. Но свадьба обязательно будет; Кейли сделала все, как полагается -  положила под подушку пакетик сушеной лаванды, загадала желание, и увидела во сне лицо своего нареченного. И её любимая няня удостоена чести узнать о счастливом событии в числе первых. Я сердечно поздравляю Кейли и тихонько посмеиваюсь, наблюдая, как она, лавируя среди гостей, подбирается к ничего не подозревающему «суженому».  Бедолага Кэмен уже не первое столетие бежит от женщин, как от чумы. А тут такая поклонница, ведомая непоколебимой верой, присущей серьезным девицам шести лет от роду. Гадание на лаванде – это вам не абы что, знаете ли, и к результатам стоит отнестись серьезно.
Я с нежностью провожаю взглядом рыжую макушку Кейли. Дети  -  чудесные существа, просто удивительно, сколько радости они способны принести; да, воспитывать ребёнка - это тяжелый труд, но язык не повернется назвать его неблагодарным.  И, похоже, так считаю не я одна. Я ловлю взгляд Диана и ободряюще улыбаюсь ему. Из Диана и Моры получились бы прекрасные родители.  Хотя кто бы мог подумать, что именно Мора станет супругой моего любимого сына. Я невольно морщусь, вспоминая ту давнюю неприятную историю. Ребенок со змеями в сердце, подумать только. Люди все же странные существа; сначала придумывают высших созданий, божеств, поклоняются нам, наделяют всевозможными силами и высшей мудростью; и тут же ничтоже сумняшеся приписывают истинно человеческие слабости или придумывают какие-то нелепые ужасающие истории. Сами придумали, сами поверили, и, что самое страшное, своей же верой умудрились воплотить жуткую фантазию в жизнь.
 Но ничего, время лучший лекарь, даже лучше моего дорогого Диана.
   Старик Бранн привел с собой какого-то худенького паренька, настороженного и нахохленного. Я приглядываюсь к нему, и тут же прикусываю губу, пытаясь сдержать смех.  Бранн отламывает  гусиную ножку, выбирает кекс с шапкой сливок попышнее, отрезает большой кусок сливового пудинга – и заботливо подсовывает  наполненную тарелку  пареньку. А тот и рад стараться, лицо аж светится от наслаждения вкусной едой. Правильно, молодому организму нужно мясо, и сладкого побольше.
И вообще, правитель должен заботиться о подчиненных.  
А еды у меня всегда хватает, длинные столы уставлены яствами. Сливовые пудинги, кексы, фаршированные индейки, румяные гуси... Дети особенно любят птичьи ножки. Жаль, что их  у каждой птички всего по две, а не десять.
 Многие удивляются, и как только мне  удается накормить столько гостей. А мне просто нравится готовить вкусную еду и наблюдать потом довольные сытые лица. Да и местные хозяйки всегда рады помочь, многие приходят загодя и хлопочут со мной на кухне, попутно выспрашивая рецепты и маленькие премудрости. Ну и если уж совсем откровенно– котёл Дагды  тоже здорово помогает.
- Здесь так вкусно пахнет. Хвоей, пирогами, запеченным мясом...И океаном. – моя шотландская гостья Мораг бросает на меня внимательный взгляд. Я и не сомневалась, что такая сильная ведунья быстро почует разлитую в воздухе магию. Правда, похоже она не может понять, от кого именно из гэлтахтцев она исходит. Главное, что злых умыслов здесь ни у кого нет. Да, Шимусу присуща некая звериная жестокость, особенно на охоте, Бранн никогда не был приятным в обхождении добряком, а Мора по-прежнему азартна, но не более того.
Надеюсь, Мораг это быстро поймет, и в следующие годы снова заедет в гости. Мне нравится эта суровая шотландская леди, и она равна мне. Это приятно. И достаточно сильна, чтобы защитить моих детей, если понадобится.
Я накидываю на плечи подаренный Дианом тёплый платок -  ах, какой все же чудесный у меня сын! – и тихонько выскальзываю из дома в сад.
Да, Мораг права, хвойный запах перебивается океанско-морозным запахом магической силы.
Я довольно улыбаюсь и прикасаюсь к ближайшему кусту, наблюдая, как веточка мгновенно покрывается зелеными листьями, как расцветает  бузина.
Думаю, мой сад некоторых местных жителей наводит на определенные размышления.
Но я не дриада и не хранительница бузины.
Я – Мать.
И дети мои – сиды и феи.
И дети мои – воины и лекари.
И дети мои – боги и герои, и великие короли, под стопами которых кричал камень Фаль.
И дети мои – Туата Де Дананн.
И повелители зверей и птиц, и поэты, и мудрецы, и святые.
Все те, в ком ещё живет магия Эрин, все те, кто с радостью откликаются на зов, или по собственному желанию приходят ко мне разделить еду и кров, и вместе встретить эту волшебную ночь.
И каждый год в эту ночь я чувствую, как пробуждается и крепнет моя сила, благодаря им, моим гостям, тем, кто любят и почитают меня.

Я чувствую, как кто-то легонько касается моей ноги. Пэдди. Улыбаюсь, кладу ладонь на его рыжую макушку, и делюсь силой. Потускневшие карие глаза загораются, шерсть становится шелковистой и блестящей, лапы пружинят... Пэдди срывается с места и бежит по саду, взметая снег, наслаждаясь вернувшейся силой и озорством молодого пса. Ты  теперь нескоро уйдешь по радуге, дружок, нескоро огорчишь хозяина.
С Рождеством тебя, Патрик О’Доэрти, мудрый Тёмный Патрик.

Я тихо возвращаюсь в дом, и подхожу к Море и Диану, подхватываю их под руки и что-то весело щебечу.
И тихонько направляю потоки силы, и улыбаюсь, уловив слабый отклик.
С Рождеством тебя, Диан Кехт. С Рождеством тебя, Морриган.
На следующий год я снова буду ждать вас в гости. Троих. А если повезет – то и четверых МакКехтов.

Я снова улыбаюсь и иду знакомиться с пареньком, приведенным Бранном. Делюсь с спарнишкой толикой силы – пусть окрепнет поскорее.
С Рождеством тебя, Кромахи, Повелитель Ворон.

Я ласково треплю кудри поэта.
Сегодня ты напишешь прекрасную песнь.
С Рождеством тебя, Талиесин, величайший из бардов.

Я глажу старушку Элси и улыбаюсь Шимусу.
С Рождеством тебя, Ирусан, Кошачий Король.

Я улыбаюсь смущенному Кэмену, пытающемуся увильнуть от настойчивой Кейли.
С Рождеством тебя, наш славный Святой Кевин.

Я беру под руку насторожившуюся Мораг, и щедро вливаю поток силы.
Её бледная до синевы кожа мгновенно розовеет. Она неверяще смотрит на свои руки  - теперь чистые, без пигментных пятен, без выступающих старческих вен.
С Рождеством, Великая Кальях Варе.

С Рождеством, славные жители Гэлтахта!
Заходите, будьте моими дорогими гостями.
Двери дома Матушки Хильды всегда открыты.

[Next]

Ну, Матушка Симкина - это понятно.) И какой же чудесный текст. На моменте про песика я чуть не прослезилась.)

И вообще понравились все. Какая замечательная текстовушка под Новый год у нас вышла, товарищи!

[Simka]

История с Пэдди - это полностью заслуга игрока.  Я просто не могла пройти мимо и не воспользоваться моментом

[Todo Uno]

У меня даже праздничное настроение затеплилось.
Текстовушка чудесная, столько тепла и интересных аллюзий, всё как я люблю.

[Sashetta]

Нехорошие предновогодние людишшшки) В смысле, никто не угадывает, плак-плак!

А если чуть серьезнее, то я приполз сообщить, что раньше 2019 года обратносвязь все равно не осилю, потому что работа, йоп ее мать. Скорее всего вечером первого/четвертого все будет, как и новая текстовушка. Нет у меня каникул, щито поделать.

[Шебуршунчик]

Эрик и Грегори - Френ

[Simka]

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Знаете, есть книги, которые читаешь взахлёб, тебя подгоняет интерес - ну что же там дальше, что случится с героями, чем все закончится?
А есть те, которые смакуешь, не спеша, к которым можно возвращаться вновь и вновь, открывая с любой страницы.
Я так могу перечитывать сборники рассказов из серии "магический реализм" (Нил Гейман! Нил!Нил! ) и "Школу в Кармартене" Анны Коростелевой.
Последнюю особо советую тем, кому понравились мои Историии Нилсвилля, особенно эта рождественская часть.
Собственно, из этой книги я и узнала про Туата Де Дананн, Племена богини Дану.
И, как я уже раньше писала в Кухне, я решила перенести продолжение нилсвильской тематики из Америки  в Ирландию или Шотландию.
Я довольно долго не могла определиться, каких именно существ поселить в Гэлтахте (кстати, Гэлтахт - это просто обозначение районов Ирландии и Шотландии,в  которых местные жители в основном общаются на ирландском и/или шотланском языке).
У меня перед глазами проносилась просто вереница магических существ: брауни, банши, келпи, шелки, лепреконы, хобгоблины, богганы, дроу,  ведьмы всех мастей, пикси, Ледяной Джек...
А потом я вспомнила "Школу в Кармартене" и ещё ирландские и шотландские сказки про Ирусана и барда, про Тёмного Патрика и Кромахи.
Знаете, был такой старый сборник, из четырех томов:

Я его в детстве просто обожала Кстати, из него впервые же вычитала о американском фольклоре, который использовала в Нилсвилле-2.
Ну и плюс меня очень-очень порадовала реакцяя Игуаны и мастера-фантаста, да и других игроков и читателей, на вторую часть Нилсвилля.
Поэтому в  итоге я решила по сути повторить концепцию, но добавить чуток тепла и щепотку рождественских чудес.
Можете считать это моим новогодним поздравлением нашему графоманскому сообществу
В Гэлтахте, как и в Нилсвилле, жители также поделены на пары: Тёмный Патрик и Святой Кевин, Ирусан и Кромахи, Диан Кехт и Морриган.
Их всех, как и других жиетелей городка,  пытается по мере сил опекать богиня Дану - Матушка Хильда. Шотландская гостья выделена отдельно, это, признаюсь сразу, был эдакий джокер среди наводок.

Диан Кехт
Обратную связь по текстам хотела бы начать именно с этого любимца Матушки Хильды
Диан Кехт один из главных героев "Школы в Кармартене". Мифы о нем довольно противоречивы.
В одном из мифов он спас Ирландию, довольно оригинальным образом, отмечу.
Богиня войны Морриган родила ужасного на вид рёбенка. По совету Диана Кехта, ребёнка убили; и когда доблестный врач препарировал тельце, то обнаружил в сердце ребёнка три змеи. По преданиям, змеи могли в будущем стать круче самого Ёрмунганда, вымахать и слопать всю славную Ирландию.
Да, дивная мифология, соглашусь (хотя вот если вспомнить того же  Локи, обратившегося кобылицей, соблазнившей коня-великана и породившей славного Слейпнира...)
Я видела Диана не тем богом-врачевателем, который ничтоже сумняшеся оживлял мертвых и изничтожал коварных аспидов, а весьма очеловечившимся супругом некогда так обиженной им Морриган.
По моей задумке, боги, живя бок о бок с людьми, также меняются. Смягчаются. Стают более терпеливыми. Учатся прощать.
Мне показалось правильным отдать эту наводку Некст. Может, сказались воспоминания о её чудесном Шуше
Некст просто умничка, сдалась самой первой, и ещё переживала о качестве текста, поскольку писала в не самом лучшем самочувствии.
Как по мне, переживала  зря.
Я благодарна ей за то, что она добросовестно изучила мифологию. Если что, эпизод с младенцем и змеями я в наводке не прописывала; я ожидала, что исходя из самлой наводки - супрга Морриган, былая вражда - Некст сама его добавит.
И  мне очень понравилось, что она не только его включила, но и мастерски обыграла по-своему. Вынужденная жестокость Диана, маленькие змейки, рыдания Морриган...И вот уже рисуется не сколько героическое спасение страны, сколько просто беда несчастной матери-Морриган. Ощущается горечь и такой привкус желчи, как от несправедливости, которая свершилась по чьей-то непонятной прихоти.
Под впечатлением этой сцены я и вложила Матушке Хильде слова о странности людей, о жестокости их фантазии.

Видение копья в руке Моры, сцена с дарением кулона,  платок с соколами - подарок Хильде.
Некст и проработала мифологическую составляющую, и добавла ярких, выпуклых деталей.
И вина Диана описана очень убедительно.
Поэтому Матушка Хильда и не могла не поделиться материнской силой с любимым сыном и его супругой, чтобы обеспечить не прост о иллюзию, но самое настоящее семейное счастье детей своего Племени.

Отдельно хотелось бы отметить эти позабавившие  моменты:

Пока пятилетки одерживают убедительную победу над шестилетками

- на этой читатель просто обязан невольно улыбнуться

- Ты же библиотекарь, - говорю я. - Для тебя дарить книги - это более, чем естественно.

В общем, как мастер игры, я очень довольна.

С Рождеством и с Новым Годом тебя, Некст.
Желаю тебе крепкого-прекрепкого здоровья и уверенности в своих силах, и ещё побольше возможности просто отдохнуть и побаловать себя любимую, создатель чудесного Шуши, эгоистичной Эльвиры, виновного и прощенного Диана. С нетерпением буду ждать твоих новых героев

Мора МакКехт - Морриган
Мору я отдала Шебуршунчику. В Предыдущей части Нилсвилля она сумела создать образ возлюбленного, пытавшегося искупить вину, допущенную в прошлой жизни. В этот  раз мне захотелось дать ей обратный образ - героиня-воительница, сумевшая простить давнего врага и живущая счастливой супружеской жизнью.
Война - извечная людская "забава", худшая из всех возможных. Надеюсь, когда-нибудь люди осознают, что сотрудничество выгодней вражды.
В древнем мире войны - доблестное занятие, в превалирующем большинстве мифов и сказок. Мне показалось забавным перевернуть традиционный образ девы-волительницы, богини войны, и направить её энергию в совсем другое русло. Так и появилась воспитательница детского сада Мора МакКехт, променявшая окроваленное копье на снежки.
Текст Шебуршунчика сразу настраивает на праздничную атмосферу. Он такой весь размеренно-повествовательный, а я лично просто обожаю такие плавные рассказы. Эти красочные описания - прелесть просто. Во вступлении от имени уже небезызвестного вам Ноя-Ноэля я пыталась добиться именно такой плавности и ощущения чего-то сказочного, красочного и уютного.
Очень"вкусный" и красочный текст, очень умиротворяющий.
И да, я тут же радостно урвала для эпилога не только перечень блюд, но и сам настрой, который задала праздничный Шебуршун
Она хорошо обыграла фразу, которая звучала в  каждой наводке - про то, что Матушка Хильда выняньчила добрую половину гэлтахтцев:

и кто их многочисленных воспитанников одолжил ей своего пупса?)

Упоминание Даиди, описание "вертепчика" у Хильды - спасибо, порадовало.
Также я  оценила, как Шебуршун умело оперирует уменьшительно-ласкательными, создавая особый умилительный настрой, но умеренно, без излишней слащавости и сюсюканья: ни царапинки, ни синячка; ладошки и мордочки чисто вымыты, одежка приведена в порядок.
Шебуршун также добросовестно передала все указанные в наводке взаимоотношения с друрми персонажами.
Забавная сценка  с Бранном-Кромахи, точно передано отношение к Шимусу-Ирусану:

С Шимусом всегда можно поболтать на темы охоты и оружия, но общаться с ним вне его работы, она бы не хотела

Я всем довольна
А уж описания кушаний - ну вы знаете, я тот ещё гурман, это моя тема. Мне тут же захотелось есть - верный признак того, что автор знает свое дело.
Каюсь, я не смогла удержаться, и чуть подшутила над Шебуршуном: она в тексте упомянила про толстого кота Хильды (в наводке этого не было) - и я добавила в свой текст кошечку Элси, но водрузила её волевым решением на коленки Шимусу-Ирусану, поместив того в кресло перед камином Ну а что, ему положено заботиться о верноподданных, а Госпожа Ворон как-нибудь и без котика обойдется! Ей вот ещё столько хлопот предстоит, не до котиков будет, хе-хе, добрая свекровушка постаралась

С Рождеством и с Новым Годом, Шебуршун!
Шебурши так же бодро и плодовито, и пусть у тебя все будет хорошо

Библиотекарь Кэмен - Святой Кевин
Это я голосовала за текст Ноя, который написала товарищ Игуана в Нилсвилле-2.
В коротеньком тексте Нояона умудрилась создать целую сеть отсылок, аллюзий, легко подхватила заданный мной тогда в прологе стиль.
Так что у меня на миг даже двойственное чувство возникло  - забавно, когда видишь изначально вроде своего персонажа, но гораздо более глубоко проработанного.
И в раскладе я сразу наспротив наводки библиотекаря Кэмена поставила пометочку - "Мастеру Игуане".
В детстве я читала взахлёб просто, и детская городская библиотека быстро исчерпала дотупные мне ресурсы.
Поэтому я довольно рано записалась в более взрослую, Центральную городскую.
И некоторые библиотекари там представлялись мне просто какими-то драконами, призванными денно и нощно охранять книжные сокровища, не подпуская к ним несмышленных школьников.
"Что у тебя за пакет такой шелестящий, голова аж разболелась!"
"А не рановато ли тебе Зюскинда читать, а?А?"
И прочие милости. Создавалось прямо ощущение подвига, когда удавалось успешно унести очередную красочную стопочку домой.
Тодо - это книжный антидракон. Это наш проводник к сокровищам.
В "Школе в Кармартене" Святой Кевин как раз был библиотекарем, так что признаюсь, я нагло сплагиатила эту идею, и мне ни капельки не стыдно.
И я считаю, что абсолютно правильно отдала эту наводку Тодо, пусть и получился такой повтор  Нилсвилля-2.
В фэнтези я не раз встречала понятие Гениев мест, своеобразных элементалей. Тодо в моих глазах - Гений Библиотеки.
Да, история Кэмена получилась скорее зарисовочной, объем небольшой, но мастер Игуана умудрилась сделать его суперконцентрированным, ярко показав страсть героя к книгам, которые для него не просто неодушевленные вместилища информации, а самые настоящие питомцы.
Когда я читала этот текст, мне даже почудился эдакий книжный Горлум.
"Энциклопедия редких животных", моя прелесссть
Тодо также реализовала единственную в этой игре привязку к предыдущей части через отношения Кэмена и Ноэля.
Как я уже знаю по комментарию самой Тодо, история о воскрешении  Ноэля - это запаралеленная история о  Киране (можно почитать здесь https://drevo-info.ru/articles/6015.html).
Удачный штрих.

Спасибо, Тодо.
С Рождеством и с Новым Годом тебя, наш  Голос Мастеров и проводник в мир текстовушек.
Есть люди, на которых смотришь и думаешь - если в этом мире есть хоть какая-то толика справедливости, у него/неё все должно быть хорошо. Просто вот должно, и все. Ты - именно такой человек.
Пусть у тебя и твоих близких все будет хорошо.

Ирусан - Шимус
Кошачьего повелителя Ирусана я без долгих раздумий отдала Снайперу.
Она заслуженный и вызывающий доверие котовладелец,  и её "Сатана" полюбился многим.
О Ирусане я знаю из ирландской сказки про барда Сенхана Торпейста  и Кошачьего короля, оставившей противоречивое ощущение.
Там не бард, а просто истерик какой-то То ему на королевком пиру не понравилось, это ему не понравилось, фе, уберите все, уйди старушка, я в печали...Звездная болезнь во всей красе. Ну ладно, иичко одно скушаю, так уж и быть..Как не иичка?! Ни одного? Мыши утащили? А кошки на что? И давай хулу на Кошачьего короля гнать.
За что сам Ирусан в облике огроменного злого чёрного кота и явился по душеньку барда, ухватил его, аки котенка, и куда-то понес -  то ли сожрать, то ли разорвать, то ли поиграться от души.  Ну как у котиков заведено. Бард выкрутился, если что, принялся сладкие песни о доблести Ирусана слагать и тем самым его подкупил.
Явная ложь и првоокация.
С нашим Ирусаном такое бы точно не прокатило.
Снайпер сразу честно призналась, что такой бестиарий - не ёё тема, поэтому я не удивилась полученному тексту.
Она ничтоже сумняшеся откинула мифлогичексую составляющую и выдала портрет образцово-показательного Кота.
Жестокость в игре с "жертвой" во всей красе и образцово-показательная же чистоплотность, покрепленная логичными аргументами охотника.
Вообще сцена с мухой, занявшая половину текста, это такой мини психологический триллер.
Думаю, нилсвильский сомнолог Фиби Торис оценила бы и с радостью вплела бы такую сюжетную нить в чей-то кошмар, в  котором герой оказался бы на месте мухи, разумеется.
Ирусан - не воплощение зла или жестокости. Он таков, каков есть. Волшебный зверь в челоческом обличье.
Единственное, в своем тексте мне захотелось все же напомнить, что он кошачий повелитель, поэтому добавила сцену с Элси.

С Рождеством и с наступившим Новым годом тебя, Снайпер, главный кошмаролог и текстовушечник-2018.
Пусть у тебя всегда будет хватать времени на все задуманное.
Мря?
Мря!

Мораг - Кальях Варе

Френ досталась бонусная наводка. Мораг в раскладе стоит особняком, шотландская гостья в ирландском городишке.
Как я уже и сказала, я перебирала разные варианты расклада. Первоначально из шотланской мифологиии меня в первую очередь привлекли келпи и шелки. Но они в целом довольно часто упоминаются и их истории литературно обрабатывались уже не раз, а история о русской шелки уже была описана не так давно в текстовушке Снайпера "Русалочьи акварели".
Ну и тема оборотническива уже была исчерпана Ирусаном.
Я решила добавить более экзотичного, не самого распространенного персонажа.
Я никак не ограничила автора, практически все было на её усмотрение  - предыстория, отношения с Хильдой и т.д.
Эдакий Джокер среди наводок, абсолютно не-паззловый. Мораг не упоминалась в других наводках, а свою Хильду я изначально задумала написать после полученных текстов.
Мы все знаем, как Френ может перевернуть любую задумку с ног на голову и уверить, что так и было, и вообще
Поэтому я со спокойно совестью и предоставила ей полную свободу действий.
Текст получился многообещающим вступлением к чему-то большему, текуче-повествовательным.
Он оставляет послевкусие какой-то незавершенности и начала новой истории.
Сам автор этого и не скрывает:

И именно здесь созревает новая чудесная история.

Очень понравился момент про "зелёные пальцы" Мораг.
Понравились сказочно-праздничные детали, схожие по духу с текстом Шебуршунчика, и соответсвующие в целом праздничной атмосфере.
Забавная полунебылица о пирах у Хильды.
И само её видение Матушки:

Она забывает снимать прихватки после кухни и раскатисто смеется над любой, даже неудачной, шуткой.  Она может дружески хлопнуть по плечу так, что ты вовек забудешь, как дышать, какой же из нее маг?

Также момент про внешность Моры и реакцию на неё женщин. Этого в наводке также не было.
Хорошо иллюстрирует логику и опыт много повидавшего персонажа.
Про певца тёмного кантри также порадовало, как и про возможную скрытую опасность в Кэмене, и упоминание про скрипачей из Страспи.

У Френ были гораздо более сильные эмоционально и сюжетно тексты, да.
Текст про Мораг в их ряду - твёрдый хорошист. И он идеально соответствует именно этой праздничной игре, создает какое-то предвкушающее ожидание чего-то очень интересного.
И да, пока, как сложатся отношения Мораг и раскрывшей себя Матушки дальше.
Это уже совсем другая чудесная история А наша повесть пока закончена.

С Рождеством и наступившим Новым Годом, Френ, наш  месмерический сказочник-перевертыш.
Пусть все проблемы останутся позади, а это год принесет только радостные моменты и целую вереницу ярких персонажей нам на радость

Талиесин
Когда я вспомнила сказку про барда и Кошачьего короля, то на ум пришел и великий кельтский поэт Талиесин.
Я решила, что этот легендарный персонаж также вполне может найти пристанище в Гэлтахте.
Концепция моего нилсвильского мини-цикла основывается в том числе на том, что вера и память людей способна оживлять фантастических и былинных персонажей и дарить им практически бессмертие.
А барды в фольклоре значат не меньше, чем другие народные герои, мистические существа, святые и боги.
В случае Талиесина получается забавный рекурсивный парадокс, когда создатель и хранитель фольклора сам является легендарным народным героем, когда трудно провести грань между исторической личностью и созданным образом.
Мне было интересно, какой возможный поворот сюжета истории о поэте выберет Сашетта. Сделает его бардом при дворе короля Артура и добавит флэшбеков на эту тему? Выставит его "непризнанным гением", основываясь на приписываемых ему хвастливых стихах "я знаю все на свете "с детальным перечислением? Или сделает образ мудрого оракула и хранителя сакральных знаний?
Сашетта избрала свой вариант и добавила  трагическую историю любви, довольно классическую.
Талиесин в этой истории с жестокостью Инквизиции показан довольно беспомощным и прослеживается аналогия с историей прорицательницы Кассандры.
Какой толк от знания, если ты чувствуешь себя беспомощным, не в силах предотвратить беду?
В таком случае уж точно "многие знания - многие печали".
Текст сам насыщен поэтическими сравнениями, что логично, исходя из образа главного героя.
"Вкусовые"  детали -  булочка с корицей, имбирные пряники, пироги - частично  помогают усилить образность текста , частично - создать атмосферу праздника.
Позабавил момент про рисование с помощью компьютера. Опять же, логично, творческая личность - творческая во всем.
Вообще в наводке я указывала, что Талли -  легко увлекающаяся натура, испробовал множество профессий и занятий (на выбор автора), и выбранный Сашеттой перечень увлечений Талли мне понравился.

С наступившим Новым Годом и Рождеством тебя, Сашетта, наш трудолюбивый графоман, не пропускающий ни единой игры
Пусть твое хобби и дальше приносит тебе радость, и на все находится время.

[Simka]

Патрик О'Доэрти - Тёмный Патрик
Мастеру-фантасту понравилась предыдущая часть Нилсвилля, так что перед запуском этой текстовушки я робко поинтересовалась у  Игуаны, не хочет ли вдруг мастер поучаствовать в рождественском выпуске.
И очень обрадовалась, получив утвердительный ответ
А потом Тодо пришла и заботливо поинтересовалась, а вместит ли моя бедная текстовушечка маститое трио, поскольку мастер-детективщик также изъявил желание поучаствовать. Я дрожащим ластом отпечатала бодрое "Конечно!!!" и в панике начала перебирать наметки наводок, чувствуя возросший груз ответственности
Вообще раньше мастер-фантаст и мастер-детективщик в силу своей анонимности казались мне эдакой таинственной неоформленной литературной силой, текстовушечным двуликим элементалем А знакомая милая Тодо - их проводником и Голосом
Но благодаря участию мастеров в текстовушках их образы стали разделяться и как-то потихоньку обретать более конкретные формы.
Исходя из этих смутно оформившихся образов я и прописала наводки Тёмного Патрика и Кромахи.

Тёмный Патрик по духу очень близок к Полу Банну (Поль Баньян), которого я описала в Нилсвилле-2.
Спокойная сила, степенность, мудрость. Упорядоченность жизни.
Усталость и щемящее одиночество.
Мастер-фантаст сделала очень удачный ход, добавив в историю Пэдди.
С одной стороны, это просто логично, когда такой персонаж - бессмертный и мудрый, и при этом остающийся самым что ни есть человеком -  заводит себе домашнего питомца. Хоть какой-то способ уйти от одиночества. С другой стороны, мы видим в Пэдди олицетворение самого Патрика. Думаю, это довольно известный факт (особенно для тех, кто читал "Поющие в терновнике" : Пэдди -  уменьшительно-ласкательная форма имени Патрик.

Мастерски прописано ощущение старости. Во время прочтения третьего абзаца так и хотелось завернуться в кокон из тёплого пледа и просто не двигаться, экономя силы - с каждым предложением прямо чувствуешь, как наливаешься какой-то тяжестью.
Понравилось описание "ситуативной" мудрости Патрика и мысли о прогулке с Пэдди:

Прогулка с собакой отличается от прочих: дорогу выбирает собака

и как через эту призму мастер раскрывает включенные в наводку взаимоотношения самого Патрика с другими жителями Гэлтахта.
От этого момента стало особенно грустно:

В какой-то мере он разделял всеобщую радость от праздника, так, как способен взрослый радоваться подарку под елкой, который сам же туда и положил.

Это потрясающе точное определение "взрослого человека". Знаете, в детстве, когда я болела, мама обязательно покупала мне конфеты. Нет, в первую очередь покупались лекарства, разумеется, но и конфеты тоже были обязательно. Чтобы сладкоежка-Тюлень быстрее выздоравливала Особенно в качестве "витаминной добавки" котировались мармеладные в шоколаде -  "Южная ночь". Ну и в целом мама меня баловала (и даже сейчас пытается, честно). Когда я стала взрослой , то уже сама покупала себе все,  что хотелось, и во время болезни, и не только. И знаете - вот  совсем другое ощущение; когда мама о тебе заботится, когда в очередной раз достает что-то вкусное  из сумки - это   не то же самое, что купить самой.  Вот такая своеобразная  грань "взрослости".

Текст очень качественный, мастерский.
И вызывает ощущение свётлой грусти; не слезливой мелодраматичности, не чёрной трагедии, а именно вот такого щемящего, но светлого чувства.
Именно этот текст и натолкнул меня на концепцию истории матушки Хильды.
Приводить все  к полному хэппи-энду и добровольно-принудительно находить Патрику супругу или какую-то  родню  - это было бы ну очень притянуто и как-то искусственно, поэтому  я не стала ничего добавлять и ограничилась моментом с возвращением молодости Пэдди.

Вообще все тексты мастера-фантаста такие ....качественные и умиротворяющие. Я для себя даже выделила своеобразный принцип "трёх У мастера-фантаста": умиротворение, удовольствие, удовлетворение  . Это то, что я чувствую от её тектов (как читатель и ведущий).

С наступившим Новым Годом и Рождеством тебя, мудрый мастер-фантаст.
Спасибо за подаренные тобой чудесные игры и прекрасные тексты, доставляющие истинное удовольствие от прочтения.
Пусть все беды обходят твой дом далеко-далеко. Пусть у тебя все будет хорошо

Ростовщик Бранн - Кромахи
По-моему, расссказы мастера-детективщика нужно читать дозированно; проглотил запоем текст (потому что ну интересно же!) - и делаешь себе передышку, перевариваешь, усваиваешь, аки тот удав. Потом перечитываешь - и пытаешься усвоить уже второй пласт. И повторяешь снова
Мне лично нравится читать эти тексты под имбирное пиво или под чашечку хорошего кофе
Думаю, мастеру-детективщику  в принципе не нужны наводки, это скорее дань вежливости мастеру игры, в которых она принимает участие  
Какой бы наводка не была, как бы не прилегала к другим историям - получившийся текст будет абсолютно самобытным.
Мастер в любом случае пропишет  собственную вселенную и  рассказы получаются настолько полновесными, что подспудно вопринимаются как повести. Не знаю, как другие члены нашего маленького сообщества, я вот лично мастера-детективщика в основном воспринимаю как какую-то непреклонную и неотвратимую тёмную силу, приправленную  некой категоричностью и уверенностью, присущей Снайперу.

Исходя из сложившегося у меня образа, я и решила дать мастеру наводку Кромахи, Повелителя ворон.
С первой фразы рассказа тебя затягивает в реальность ирландского предпраздничного городка.
"Добрый король Венцеслав" в рок обработке, блог с записями «Снежное покрывало королевы Мэб накрыло поля и холмы. Фото под катом» - это же прекрасно, воистину.
А три духа Рождества?Противостояние офисному рабству? Блюда из картофеля? Паб "Боевая задница"?
Это не просто два абзаца, это мгновенный портал в иную реальность, из которой ты сможешь выбраться только прочитав последнюю  фразу. А в случае с мастером-детективщиком помним ещё и про перечитывания
Вот именно из-за таких произведений у меня с детства сбитый совиный режим!
Момент про Старбакс, как олицетворение неизбежной  глобализации и экспансии транснациональных компаний, просто прекрасен.
И вообще, в будапештском Старбаксе мне  продали  просроченную шоколадку

последнее пристойное привидение ещё в 50-х плюнуло на камни предков и переместилось в дансинг в Дублине.

- обожаю этот момент
Тон задан сразу и юмористичекий, и при этом такой дребезжаще-склочный.
В духе старых  джентльменов, гордых обладателей недюжинного ума и прескверного характера  -  настоящий кошмар для потенциальных наследничков, жжадущих несметных состояний, нажитых чужим непосильным трудом.
Собственно, таким старым  джентльменом и предстает перед нами Кромахи.
Мастер яркими мазками прописывает и отношение Кромахи к Шимусу и Кевину (упоминались в наводке), и легко вводит целый ряд других персонажей. Вороненок-перевертыш Равн, главный ворон Крон, мортбруды (тут я сделала себе пометочку почитать Алана Гарнера), Самилданах (Луг из племени Дану), Фитцпатрик Брэди (имя программиста -создателя Живого Журнала ...
В этом рассказе столько деталей, столько всего вкусного.
А ворчливые рассуждение о евгенике? А психология птенцов? Вопросы пищевых и сексуальных предпочтений? А Скрудж Макдак vs диккенсовский Эбенезер Скрудж?
В этом рассказе можно каждую фразу разбирать по косточкам и любоваться.
В целом получается  славная сказка про строгого Повелителя ворон, приютившего и опекающего юного вороненка. Сказка, пропитанная духом Ирландии, атмосферой праздника, приправленная юмором и многочисленными отсылками.

С наступившим Новым Годом и Рождеством тебя,  мастер-детективщик.
Спасибо за  игры и тексты-айсберги, которые хочется перечитывать.
Мне кажется, ты из тех людей, которые сами вершат свою судьбу, и у которых всегда сбывается все задуманное.
Желаю удачи во всем и всевозможных интересностей

[Шебуршунчик]

Я наконец прочитала, что у нас получилось) Это так замечательно, так празднично и предвкушающе, что спать я пойду в приподнятом настроении и, надеюсь, завтра проснусь полна энергии и желания устроить праздник. Тексты все замечательный. От конца текста Хильды я растрогалась и чуть не пустила слезу, а потом прочитала свой кусочек обратной связи, растрогалась еще больше и таки слезинка вырвалась) Спасибо тебе, Симочка, за такой замечательный подарок - эту текстовушку, с такими героями и атмосферой) И, конечно, спасибо всем авторам, за прекрасные тексты, создавшие такое хорошее настроение))) Вы замечательный котички)))

[Simka]

Шебуршун, спасибо за тёплые слова, мне очень приятно, что праздничная атмосфера удалась)

Котички, Тюлень совсем устал и уходит немного поспать,  уборки-подготовки  вымотали. Очень постараюсь успеть завтра днем закончить обратную связь, но если что - выложу уже первого утром, в качестве дополнительного подарочка под ёлку.

[Next]

Тюленьчик, дорогой, спасибо огромное! И за добрые слова, и за пожелания (надеюсь, они исполнятся), и за прекрасные текстовушки! И за то, что мой Диан у тебя любимый сын.)

С Новым годом тебя и всех жителей Гэлтахта.)

[Sashetta]

Эрик и Грегори - Френ

Френ безжалостно угадана!
А Грегори принадлежит перу другого автора