Текстовушки. Архив

[Frenesi]

Мурс в гнезде, Мурс в гнезде!

[Снайпер]

Шестой текст, продирающий до мурашек


Ну, что, товарищи? До дедлайна 10 минут. У меня на руках шесть текстов. Один автор обещал сдаться, второй ничего не обещал и вообще оффлайн. В принципе, я могу выложить то, что есть, и оставить два резерва. Судьба страны мне в целом понятна:))
Источник так никто и не пронзил, что ж вы так-то? Я зуб даю, вы его хорошо знаете. 99%, что читали и смотрели.

[Luthi]

Сомневаюсь, что мне источник знаком. Революция немого не мой профиль

[Sashetta]

Вот кстати аналогично. Я вообще крайне, крайне редко что-то смотрю/читаю про этот период, меня больше 16-17 век и средневековье штырит.

[Снайпер]

Люти, я не уверена насчет вас, но Сашетта источник точно знает.
Наводка от молчаливого автора передана, так что ждем еще немножко, а я пока концовку сочиняю.
Автор-обещатель пока тоже оффлайн, но я верю в лучшее.

[Luthi]

А я больше по фэнтези. Причём желательно не содранную с Толкиена или ВОВ. Правда сейчас про квантовую физику читаю

[Sashetta]

*Глупо моргает* Последний раз, когда кто-то так говорил, источником оказался Винни Пух. Еще был Незнайка. Вопрос: это опять что-то, в чем его изначально не заподозришь?

[Снайпер]

Ну, кисонька, ну, лапонька, ну еще капельку!
// конкретно произведение - в личку! А то не засчитаю.

[Luthi]

// конкретно произведение - в личку! А то не засчитаю.

Вот так вот. А мне уже любопытно что это.

[Luthi]

Читаю.

Тодо, а может напишешь?

[Todo Uno]

Честно - спасибо за приглашение, я бы с удовольствием, но боюсь некрасиво слететь к дедлайну. Я не кокетничаю, просто и правда читать интересно, но на участие сейчас не хватит ни времени, ни сил. Так что я посмотрю просто

[pysh000000]

Люти, я не уверена насчет вас, но Сашетта источник точно знает.

А я могу знать?

[Sashetta]

*Оторвавшись от бессмысленного задротства* Кисонька уже не помнит, чо около-сатирического читала в детстве. К слову, в варианте этого анекдота от маман было "Ну миленький, ну еще сорок капель!"

[Снайпер]

Конешн, ты просто обязан.
Я больше скажу, источник угадали в личке уже. Но гадать можно дальше, все угадавшие получат свои плюсики.
А еще я дописала концовку и сейчас мы тихонько ждем тех, кто обещал сдать. Как только сдаст хотя бы один из двух - выложу тексты, второму оставлю резерв.

[Luthi]

В этой текстовушки не страшно слететь. Да и дэдлайн можно продлевать сколько хочешь.

[Simka]

Участвую

[Cressa]

я тоже впишусь в этот забег  

[Снайпер]

Итааааак... Барабанная дробь!
Пять плюсов за угаданный первоисточник разыграны, остается возможность получить три, глядя в тексты.

Список авторов:
Frenesi
Luthi
pysh000000
Сашетта
Шинанай

Мы начинаем революцию!

[Снайпер]

1. Нил

Здравствуй, друг мой сердечный!

Времени у меня чертовски мало, а потому прости мне отсутствие привычных твоему взору вступительных размышлений. Боюсь, письмо это может и вовсе стать лаконичной точкой в нашем общении, а то и в моей жизни.
Я сделал выбор и готов принять всю тяжесть его последствий. Конечно, это не то, чего желал бы своему сыну любой разумный родитель; боль во взгляде отца, пожалуй, будет преследовать меня до конца пути, когда бы тот ни оборвался. Но кто бы смог отступить на моем месте? Помнишь ту старую легенду о юноше, который вырвал сердце из собственной груди, чтобы осветить дорогу людям и помочь им выбраться из тьмы болот и, что еще более важно, тьмы невежества и дикости? Погоди смеяться над моими высокопарными аналогиями; в кругу единомышленников я и впрямь ощущаю, будто несу собственное сердце на ладони, и пытаться вложить его обратно в грудь да стянуть края рваной раны уже бесполезно. И попросту… я попросту не могу. Когда отца арестовали, я будто проснулся от тяжелого сна. Я негодовал и заразил своим возмущением друзей, а за теми подтянулись и остальные наши сверстники, в том числе и из окрестных поселений. Нас было много, и нас никто не ждал, а потому удача была на нашей стороне. Мы ограбили оружейный склад, штурмом взяли тюрьму и вызволили не только отца, но и многих, кто томился за решеткой безвинно лишь за свои убеждения. Успех вскружил голову. Смешно сказать, жизнь мелкого дворянишки из давно обнищавшего рода наполнилась смыслом. Попробовав на вкус вот это настоящее, жгучее, бьющее ключом, я не мог отказаться и вернуться к былому тоскливому существованию без каких-либо перспектив. Но нам нужны были деньги, и один из новоприобретенных приятелей – ты с ним наверняка знаком, с племянником княгини Чени? ‒ помог нам заручиться поддержкой его тетушки. Конечно, она без особого тепла встретила нас, прокравшихся в ее дом, будто ворье… но все же поддалась на уговоры и клятвенные обещания нашего покровительства. Право слово, оглядываясь на тот разговор, мне кажется, что она просто не решилась всерьез противостоять стайке полоумных авантюристов, ворвавшихся к ней под покровом ночи. Я обещал ей защиту в обмен на деньги, громогласно клялся, что она останется в полнейшей анонимной безопасности, но, ей-же-ей, все мои слова вдребезги бьются о малейшую толику здравого размышления. Но Чеко бил себя в грудь и приговаривал, что у тетушки его чутье – как у заправской ведьмы, и раз уж она на нашей стороне, значит, наше дело правое.
Опьяненные успехом, мы решили не ждать и действовать стремительно. С каждой минутой промедления опасность быть пойманными становится все реальнее. Сегодня, пока столица еще переваривает нападение на тюрьму, мы нанесем второй удар. Уверен, ты с пониманием отнесешься к тому, что я не посвящаю тебя в детали наших планов, говоря лишь о прошедшем.
До выхода с десяток минут, друг мой. Пожалуй, пора прощаться. Знаешь, дьявольски сложно мириться с противоречием двух кодексов. Когда воспитание какого-никакого, а дворянина все же обязывает меня сложить оружие и явиться с повинной головой, честь заговорщика запрещает мне пасовать и велит достичь цели любым путем. Как же тяжело выбирать, кого во мне больше! Как же больно дается решение!
Отец мой сильно сдал, боюсь, и отчаялся удержать меня дома. Возлюбленная моя Диана, стыдно сказать, прилюдно вставала на колени, лишь бы я отдался на милость правительства. Молила подумать о будущем, о наших детях – и я подумал. Я бы не смог смотреть в глаза отцу, зная, что когда-то он струсил и отступил от своих идеалов. И я бы не смог смотреть в глаза сыну, зная, что лишил его даже шанса на будущее лучше, чем мое видится сейчас. Поэтому сейчас я запечатаю конверт, который оставлю в известном тебе месте, и решительно покину дом, чтобы вернуться либо со щитом, либо на щите, бок о бок с теми, кто доверил мне свои жизни.
Мне хочется верить, что в скором времени ты получишь весточку обо мне, и отнюдь не из газет, насмехающихся над отрядом юных глупцов, решивших перекроить мир. И все же – прощай, милый друг! Случись что, помяни меня добрым словом.

С надеждой на встречу,
Нил

[Снайпер]

2. Княгиня Чени

Каждое утро в стрельчатых окнах нашего родового особняка пляшут розоватые отблески восходящего солнца.
Мое крыло фамильного гнезда выполнено в оттенках слоновой кости и розы Майнауфойер. Тонкость, хрупкость и изящество – я хотела, чтобы мой дом был таким же, как я, чтобы при взгляде на него были очевидны многовековые традиции, характер, стиль, величавость, вкус.
Паутина венецианских кружев на окнах и резных столах ежедневно приводится в безупречное состояние десятками служанок. Одна из причин – те самые отблески зари, столь красиво ложащиеся на благородные сплетения нитей и создающие эффект сказочного замка принцессы. Хотя главная причина, все же, - держать в строгости прислугу. Придираясь к складочкам на очередной скатерти, я показываю не только свое главенство, но и воспитание, интеллектуальное превосходство, присущее высшим чувство прекрасного. Особо усердным и спорым я даю повышение – разрешаю чистить гобелены; сначала под присмотром, потом самостоятельно. Это чуть более простая работа, и они думают, что награда как раз в этом; но нет, награда – возможность коснуться столь ценных вещей.
 Порой я застаю служанок плачущими. В первый раз это было для меня странно, и я спросила, в чем дело. Та, всхлипывая, начала рассказывать о бедах своего супруга, о долгах, о невозможности вылечить ребенка. Глядя, как она вытирает передником распухшее красное лицо, я чувствовала растущее раздражение. Во-первых, она собирается ходить по моему дому в обмазанном соплями платье, что недопустимо. Во-вторых, эта несчастная всегда может прибегнуть к несколько неприятному, но популярному способу – заложить драгоценности. В-третьих, за пару десятиминутных услуг какой-нибудь торговец вполне способен оказать ей посильную помощь – достаточно лишь припудриться. Но нет, она вместо этого льет слезы вместо чистки чиппендейловского кресла! Я уволила ее сразу же. С тех пор заплаканные служанки старательно умываются холодной водой и не отвлекаются от работы. Возможно, поняли, что лучше пользоваться проверенными вариантами, чем пытаться отлынивать от обязанностей, давя на жалость вышестоящих.
Мой муж обитает в другом крыле. У него там дерево, мрачность, алкоголь, мох и мех. Настоящее варварское логово. Иногда я вижу, как туда заходят такие же падшие необузданные и дикие девушки – молодые, с пустыми глазами и наполненными чашками корсетов, самые настоящие куски плоти, а не люди. Князь отошел от политических игрищ несколько лет назад, и теперь его жизнь – сплошь череда низменных удовольствий. Хорошо, что Чеко – осиротевший в раннем детстве племянник мужа – к тому моменту уже вырос, и с осуждением смотрел на катящегося под откос дядьку. Мы воспитали мальчика в строгости, в соответствии с его титулом дворянина. Чеко интересуют светские мероприятия – сопровождать меня в театр, например, или на званый обед. Мало кто может устоять перед столь утонченным и воспитанным юношей, многие хотели бы составить ему партию, но он часто шутит, что нет никого образованнее и прекраснее его тетушки Чени – то есть меня. Его внимание несказанно мне льстит, его комплименты не всегда в рамках приличия, чуть перешагивая грань, и мне нравится эта игра, нравится молодость и напористость Чеко. В конце концов, я никогда не была красавицей, а умом и начитанностью привлекать любовников достаточно сложно, поэтому я искренне наслаждалась обществом племянника.
Не так давно я начала замечать, что прислуга встревоженно о чем-то шушукается. Это отразилось на состоянии моих фарфоровых фаз и хрустальных бокалов, а заодно и на моем настроении. Я припугивала их, наказывала, холодно отчитывала – бесполезно. Я перестала им платить.
А через пару дней из пригородной тюрьмы сбежали каторжники. В обрывках фраз я слышала слова «повстанцы», «штурм», «разрушены стены», и это все сложилось в очень неприятную и пугающую картину. Представьте себе – какие-то мужланы, простолюдины, преступники могут среди ночи ворваться в мой бежевый рай!!
«Не переживайте, дорогая, полисмены сделают свое дело», - успокаивали меня князья и графы на приеме у леди Р.
«Кому выгодно, чтоб улицы были полны отребья?».
«Чернь не выживет без нас, и власть оберегает нас!».
Но мне это казалось пустыми словами.
Той же ночью я решила бежать из родового поместья в столицу.
Я гнала лошадей, несясь сквозь вечерний мрак, к спасению.
Вбежала, приподняв юбки и запыхавшись, вверх по лестнице.
Но на пороге моей спальни уже стоял высокорослый кудрявый мерзавец. В татуированной ручище он сжимал какое-то ружье, а  слишком правильное для бандита лицо кривилось препохабнейшей усмешкой.
- Доброго вечера, мадам, - сказал он и взял меня за плечо. – Не бойтесь и не сопротивляйтесь, и с вами все будет в порядке.
«Мне не очень хочется сопротивляться», - мелькнуло в голове, но я поспешно изгнала эту мысль.
Он усадил оцепеневшую от ужаса меня на кровать и, подперев комодом дверь, начал излагать. Он хотел денег – главного топлива революции.
- Но… где же я их возьму? – пролепетала я.
- Заложите драгоценности, - очаровательно улыбнулся он.
Я согласилась, но взяла с него слово, что мое участие в деле революции останется нашей маленькой тайной. Он согласился, и спустя пару дней я передала ему крупную сумму денег.
После этого было очевидно – оставаться в стране было небезопасно.
Первым делом я бросилась к Чеко – вдруг мой славный мальчик захочет ехать со мной.
Но тот встретил меня холодным взглядом. За короткую, четкую, словно бы бросаемую мне в лицо речь (слово за словом, как пощечины) я узнала, что он влюблен, и только сейчас он понял, что дворянство – это губительное затягивающее болото, я – его враг номер один, и место прогрессивных умов – в восстающей толпе. Поэтому я могу ехать куда угодно, а Чеко видит себя среди плебеев. Я плакала, заламывала руки, взывала к памяти погибших родителей, но все тщетно – он выставил меня из комнаты и потребовал никогда больше к нему не обращаться.

…В стрельчатых окнах нашего родового особняка пляшут яркие красные отблески – и это не заря, это зарево.
С тонким хрустом разлетается стекло, и на пол падает подожженная бутыль. Она разбивается, огонь пополз по бархатным занавесям, привезенным еще прадедом, облизал шкаф красного дерева. Дым заполняет всю мою комнату, а я не нахожу даже сил попятиться.
Я смотрю, как дом принцессы пожирает новая голодная жизнь.

[Снайпер]

3. Чеко

- Не смей так со мной разговаривать! - тетка срывается на визг, - я все для тебя сделала, все!
Я чувствую как кровь закипает в жилах и прилагаю все усилия, чтобы сдерживаться.
- Что ты молчишь? Что ты молчишь, неблагодарный?? Князь, пусть земля ему будет пухом, прости господи, всю жизнь на тебя положил! Ты обязан своим положением ему! Кто устроил тебя в кадетское? В лучший колледж в стране?
- Я об этом не просил, - воздух становится плотным, что мне тяжело дышать.
- Не просил! Любой парень с улицы хотел бы занять твое место!
- Вот и взяли бы любого парня с улицы! - цежу я сквозь зубы.
- Замолчи! - губы тетки сжимаются в тонкую полоску, а ноздри раздуваются в гневе, - Не порочь память своих родителей!
Если бы я их помнил. Остались лишь фотографии в старом альбоме. Я иногда думаю, какой была бы моя жизнь, будь они живы. Но вместо них меня воспитывала тетка и вечно занятой дядя, которого я почти и не видел. Он умер, когда мне было одиннадцать. Кадетское училище было его желанием, посему меня туда и упекли, едва мне исполнилось двенадцать. Не спросили меня и когда отдавали в колледж. Не спросили меня о многом.
Тетка делает шаг в сторону, давая понять, что разговор окончен. Нет, в этот раз я не дам собой управлять.
- Я на ней не женюсь.
Тетка замирает на мгновенье.
- Что ты сказал?
- Я на ней не женюсь.
- Повтори.
- Ты слышала, что я сказал! - в груди у меня клокочет.
- Это мы еще посмотрим, - сухо бросает тетка, - собирайся, через час мы должны отбыть, - и гордо подняв голову выходит из комнаты, -и да, не бей больше лампы, пожалей горничную, - криво усмехается она, обернувшись в дверном проеме.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Я видел дочь графа дважды. Один раз в детстве мы в тихую с однокашниками смеялись над ее длинным носом и огромной родинкой на подбородке, другой раз - недавно, на приеме у графа. Кажется ее нос стал еще длиннее, но не в этом дело. Дело в том, что кроме ее приданого, тетка не видит ничего, и последнее что ее интересует - это мои чувства.
Я влюблен. По иронии судьбы - в нашу же горничную, простую девушку по имени Ника. Ее глаза, ее улыбка - только они дают мне смысл в этой бесконечной череде приемов, светских раутов и прочей бесполезной ерунды.
По всем законам, она мне не пара. Но законы можно и сломать, ведь так?
Пожалуй, сегодня обед у одного из богатых знакомых княгини Чени прекрасно пройдет и без меня.
***
- Где ты был? - тетка прожигает меня взглядом полным ненависти, я отвечаю ей тем же.
- Где был, там меня уже нет, - тетке совершенно не обязательно знать, что я вместе с Никой в очередной раз был в пабе на площади, где частенько проходят молодежные собрания. В эти недолгие часы я ощущаю себя как никогда живым. Там я познакомился с парнем по имени Нил, кажется он друг Ники. Он раскрыл мне глаза на то, что действительно происходит.
Будет революция. Это слово звучит как выстрел в моем мозгу, заставляя быстрее бежать кровь по венам.
- Ты умрешь в нищете, если не будешь меня слушать! - бросает княгиня.
"Ты тоже", - отвечаю я про себя. Она еще не знает, что повстанцы в ближайшие дни планируют ограбить ее, и я приведу их. Эта мысль захватывает меня.
- Лучше быть нищим, чем красивым образованным попугаем в клетке, - криво усмехаюсь я.
***
- Отлично сработано, парень, - Нил хлопает меня по плечу, - эти деньги принадлежат тем, кто их заслужил.
Я испытываю смешанные чувства. Ликование и ужас. Радость и отчаяние. Что я наделал? Неужели... неужели я смог? Ника наверняка гордится мной!
От мыслей меня отвлекает шум за дверью забегаловки.
- Сюда, сюда!
Нил срывается с места, я за ним.
- Мигель! - Нил бросается к раненому, но поздно. Его пустые глаза смотрят вникуда, а кровь из простреленного живота все струится и струится на пол.
- Гвардейцы засекли... - напарник Мигеля падает на колени, опустив окровавленные руки.
Тяжелый металлический запах вызывает у меня непреодолимую дурноту, и я выбегаю на свежий воздух.
Смерть.
Я вижу ее так близко впервые. Накрашенные люди, лежащие в гробах на фотографиях в старом альбоме ни в какое сравнение не идут с этим, о боже!
На его месте мог быть я.
***
- Лучше? - Нил подходит сзади.
Я неопределенно мотаю головой.
- К этому невозможно привыкнуть, Чеко. Но этого невозможно избежать, ты должен это понимать.
Я молчу.
- Мигелю было восемнадцать и у него не было с собой оружия. Все что он делал - это расклеивал листовки.
Нил закуривает.
- Гвардейцу, который его застрелил, ничего не будет.
Я сплевываю кислую вязкую слюну.
- Мигель не был первым, и он не будет последним. Как думаешь, Чеко, сможем ли мы это остановить?
Я медленно киваю.
Сможем.

[Снайпер]

4. Диана

Стук в окно вырывает меня из тяжелой дремоты, полной размытых и оттого не менее жутких видений. Вскинувшись на постели, я вижу, что любимый мой уже давно на ногах. Обменявшись парой тихих фраз с ночным гостем, Нил возвращается к столу, хватает перо и стремительно что-то дописывает. Он будто бы и не видит меня, не чувствует моего взгляда, быстро и четко запечатывая письмо сургучом. Затем, на мгновение прикрыв глаза, он одергивает старый камзол отца, беззвучно щелкает каблуками сапог и решительно направляется прочь из комнаты. Я знаю, куда он идет, и знаю, что, возможно, его силуэт, исчезающий в темном дверном проеме, его спина, обтянутая потертой шерстяной тканью, - это последнее, что я запомню о нем. Это – и резкий запах дыма и пороха от его рук. И его заботливую попытку, отправляясь практически на смерть, ступать бесшумно, чтобы я не проснулась.
Я слетаю с постели, давясь болью и ужасом, простоволосая и босая, висну на его плечах, содрогаясь от безмолвных рыданий.
- Ты же на части меня рвешь, Нило, - выдыхаю куда-то меж пуговиц на его груди. Я и впрямь не мыслю жизни без него, ведь он был рядом с самого моего рождения, я и дня не помню без него, и минуты. Мы столько прошли вместе, делили горе и счастье, вместе болели и радовались, и дружно плевали на злые языки, так и норовившие кольнуть то меня за то, что «цепкая девка, какой-никакой, а к знати прилипла», то его за то, что «куда ж ему, ничего, кроме трактирной девки, не светит этому нищеброду». Отец его стал моим отцом, дом – моим домом, сердце его – бьется в моей груди, кровь моя – бежит в его венах.
Нил снова говорит эти слова про долг и честь, про то, что он обязан, не может отступить… Я слышала все это вчера, когда, отчаявшись отговорить его от участия в этом безумии, просто пала на колени и зарыдала, умоляя. Слова сливаются в гулкий пульсирующий шум. Умолкнув, Нил крепко обнимает меня, горячо целует и удаляется так быстро, что я и слова молвить не успеваю. Только стою, касаясь пальцами губ. Соленых. И пытаюсь понять, чьи это слезы.
Внизу хлопает дверь, выдергивая меня из транса. Слышатся приглушенные голоса. Развернувшись на пятках, я бросаюсь в комнату и натягиваю первое попавшееся платье, подворачивая подол, чтобы не болталось меж ног. Я ничего не понимаю в этих твоих идеях, милый мой Нило. Мне не нравится война, которую ты развязываешь. Я хочу мирно состариться рядом с тобой в маленьком домике посреди цветущего яблоневого сада, в окружении десятка внуков. Но черта с два я буду сидеть дома и умирать от неизвестности!
Волосы я завязываю уже на бегу, спускаясь по лестнице прыжками через несколько ступеней. И вовремя. Я успеваю ухватиться за стремя возлюбленного раньше, чем он тронется прочь от дома. И, кажется, мой взгляд говорит ему больше, чем слова, которых я все равно подобрать, запыхавшись, не могу. И он велит подать мне коня.

[Снайпер]

5. Ника

Свежие простыни похрустывали и пахли лавандой, Ника старательно расправляла их, улыбаясь и жмурясь от  ярких солнечных лучей, бьющих в окно. Какое чудесное утро! Княгиня ушла на прогулку, оставив Нику наводить порядок в своей опочивальне. Ах, если бы княгиня знала, какое удовольствие ей доставляло убирать хозяйские покои! В запасе есть пара часов - можно не спешить. Ника разгладила последние складки на бардовом атласном покрывале, отложила в сторону метелку для пыли и подошла к тяжелому резному платяному шкафу. На секунду закрыв глаза, девушка потянула за створки и с легким стоном окунулась в великолепие нарядов, которые таил в себе шкаф. Наспех стянув с себя фартук и весьма скучный серый костюм горничной, Ника потянулась к голубому платью с вышивкой, затем к зеленому бархатному… Господи, как же хорошо подчеркивает талию золоченый пояс! Ах, если бы Нил увидел ее такой…
Ника коснулась рукой пучка, и волна рыжих волос заструилась по плечам, превращая свою обладательницу из покорной тихони в чувственную молодую женщину. Платье беззвучно скользнуло по ногам, пояс стукнул о паркет, рука привычно потянулась к дорогой деревянной расческе княгини, которая всегда лежала на туалетном столике возле шкафа. Княгиня не обладала роскошной шевелюрой, поэтому расческа, привезенная когда-то из заграницы ее мужем, большую часть времени служила украшением.
…Ника, зажмурив глаза, тонула в атласных покрывалах хозяйской кровати, выгибаясь от желания, представляя, что Нил забыл, наконец, об этой служанке из трактира, и полностью принадлежит ей. Воображение рисовало настолько живые картины, что взрыв наслаждения не заставил себя ждать. Рука, все еще судорожно сжимавшая влажную продолговатую ручку расчески, бессильно упала на кровать как раз в тот момент, когда часы пробили двенадцать.
Спустя некоторое время Ника с метелкой для пыли в руках вышла из покоев княгини, и лишь легкий румянец на ее щеках напоминал о том, что здесь вообще что-то произошло.
- Привет, красавица!
Чеко, совсем еще мальчишка с полноватыми губами и горящим взглядом, появился в проеме двери, пожирая горничную взглядом. Нет, это не был взгляд похоти, Чеко был влюблен в Нику, и она это чувствовала. Девушка подарила Чеко свою самую обворожительную улыбку и, протиснувшись между ним и дверным косяком, поспешила на кухню.
Свиные ребрышки с овощами, которые подавали сегодня в доме Чени на обед, были превосходны. Ника вспомнила баланду, которую готовила ее матушка, когда Ника была еще совсем маленькой, заштопанные платья и холодный дом... Работа у  княгини подарила Нике красоту и роскошь, о которой она даже не смела и мечтать, а иногда княгиня даже отдавала ей надоевшие платья. Но Нил… да и чопорность княжеских домов порой утомляла девушку и ей хотелось на волю.
Но все изменилось теперь. Страну охватило нечто гнетущее, что вызывало в душе у девушки животный страх. Ситуация накалилась, когда арестовали отца Нила, и он словно с цепи сорвался. Листовки, собрания… Все закрутилось с огромной силой, и Нику тоже затянуло в этот водоворот со страшным названием «революция». Когда на молодежных посиделках Нил говорил о будущем, о лучшей жизни, Ника была полна энтузиазма, но по возвращении в дом Чени все лопалось как мыльный пузырь. Богатых людей Нил называл врагами народа, а что если… горничная княгини тоже будет причислена к врагам народа? Она же служит «врагу», поддерживает богачей, чьи баснословные состояния на самом деле по праву принадлежат простым людям?
Ника успокаивала себя тем, что в случае чего, легко сможет очаровать Чеко и женить его на себе, тем самым защитив себя от гнева властей. И хотя Чеко ни в какое сравнение не шел с мужественным и решительным Нилом,  он был хорошей партией, которую нельзя упускать.
Ника посмотрела на часы. Сегодня пятница – осталось убрать в ванной и можно заниматься своими делами. В четыре – собрание, Нил предупредил, что скажет что-то важное, пропускать нельзя.
… - Куда ты? – Чеко стоит у ворот и улыбается, как ни в чем не бывало. Неужели он не понимает, ЧТО происходит в стране? Неужели не боится?
Ника, собрав волю в кулак, улыбнулась Чеко в ответ. Теперь от него не отвяжешься…
Нил с подозрением окинул взглядом дорогой пиджак Чеко, но ничего не сказал.
- Друзья! Власть жестока, но это наша страна! Страна принадлежит народу, а не кучке богатеев. Они боятся! Боятся! Тому подтверждение арест моего отца! Он не воровал, и вы все это знаете!... Пора!
Слова Нила тонули в общем гомоне, и Ника почти перестала воспринимать происходящее. Она переводила взгляд с Нила на Чеко и обратно, с ужасом понимая, что происходит неотвратимое - идет подготовка к войне. А самым страшным был огонек в глазах Чеко, который разгорался после каждого призыва Нила к действиям, не оставляя Нике никакой надежды на спокойную жизнь.
…Неделя прошла как в бреду. Продолжая посещать собрания, теперь уже вместе с Чеко, Ника все больше грязла в безысходности. Ее покинул сон и аппетит, а сознание занимал только липкий холодный страх. Пытаясь ухватиться за ускользающую соломинку мирной жизни, она предлагала Чеко эмигрировать или же, хотя бы, бежать в столицу, где все еще спокойно, но тщетно. Революция стала новой страстью Чеко, и ничего уже нельзя было изменить.
…Свежие простыни в спальне княгини по-прежнему были расправлены безупречно. Так же как безупречно они были накрыты атласным покрывалом. В комнате стояла тишина, которую лишь изредка нарушал скрип люстры, на которой висело тело молодой красивой девушки в платье с золоченым поясом.

[Снайпер]

6. Таль

Ночь - зловещая, напряжённая тишина, словно в любой момент могут раздаться шаги, и резкий голос прикажет ему открыт дверь. Свечи бросают тени на стену, но он не включит свет, несмотря на то, что писать при свечах тяжело, и несмотря на то, что в последнее время его зрение ухудшилось. Ведь одно неловкое движение, и от предательских листов останется лишь пепел. Возможно, этот пепел спасёт ему жизнь, хотя это маловероятно. В это время не нужны веские доказательства, чтобы распрощаться с жизнью.
Поставив последнюю точку, Таль зевнул и потёр уставшие глаза. Он не жалел, что присоединился к революционерам. Ситуация в стране так накалилась, что обе стороны считали нейтральных предателями. А если уж необходимо выбрать сторону, то лучше ту, которая хочет что-то изменить.
Таль был достаточно реалистом, и, хоть он и не знал, какая из сторон одержит победу, но понимал, что если всё останется как есть, то ни у него, ни у его семьи, (если он, конечно, доживёт до того момента, когда она у него будет), нет будущего. Инженер из давно разорившейся дворянской семьи будет лишь бедным рабочим, и ни образование, ни ум ничего не изменят.
Немало времени ушло, чтобы найти революционеров, и ещё больше, чтобы они начали доверять ему настолько, чтобы познакомить его с их предводителем. Но с тех пор Таль стал чуть ли не правой рукой Нила. Вместе они разработали не один успешный план. Однако, свергнуть короля оказалось не так легко, как изначально казалось. Хоть народ и не был доволен правительством, но многие боялись восстать, и поэтому не помогали. И, хоть они все и работали как проклятые, успехи были невелики. В любом случае, он так считал. Были и другие, говорившие, что они движутся к цели, и вот ещё немного, и они её достигнут. Однако в последнее время Таль всё чаще сомневался в том, что, даже если они её и достигнут, он до этого доживёт. У него всегда было слабое здоровье, и необходимость часто менять местоположение и передвигаться ночью только ухудшало его. И испорченное зрение было меньшей из проблем. Если его не казнят, то он при таких условиях умрёт от воспаления лёгких, ещё до того, как познакомится с девушкой, которая сможет стать его женой.
Он, конечно, хотел перемен, но был не из тех, кто готов умереть ради "свержения ненавистного монарха". На самом деле, он  ничего не имел против монархии, и, если бы король бы готов принять реформы, то Таль поддерживал бы его. Но он также понимал, что Нил не отпустит его, и, если Таль перестанет помогать ему, то жить ему осталось недолго. А если быть совсем честным, то он уже слишком много сделал, чтобы всё простить и сбежать. К тому же, Таль никогда не любил оставлять начатые дела. Он рассмеялся, потом закашлял. Пламя свечи заколебалось и зловещие тени появились на стене, словно демоны, ждущие, когда его организм проиграет борьбу, и они смогут утащить его душу в преисподнюю.
Он встал и прошёлся по комнате. От долгого сидения у него болела спина. Болели глаза. Он уже не помнил, когда он не кашлял.
"Последняя битва будет в столице" - говорил Нил. Последняя битва будет без его участия. Он не воин, и никогда им не был. И Нилу придётся с этим смириться.
Рядом со столом стояла сумка. Таль раскрыл её и проверил содержимое. Одежда и несколько шкатулок с украшениями, орденами и драгоценными монетами. Как только он понял, к чему вся идёт, он начал продавать все крупные вещи. Тогда за них ещё нормально платили. Кода люди начали бежать, он довольно дёшево скупал всё, что можно было унести с собой и на данный момент он был неплохо обеспечен. А ещё он купил дом в городе недалеко от границы. Если надо будет, то он в течении нескольких часов пересечёт её.
Нилу придётся смириться, что теперь он будет помогать им издалека. Они найдут способ связаться с ним, если будет нужно, а оружие пристреливать сможет и кто-то другой.
Последний, на данный момент, план и зашифрованные координаты его дома были в письме, которое лежало на столе. Утром кто-то найдёт его и, скорее всего, доложит Нилу. Утром Таль уже будет слишком далеко, и ему не придётся оправдываться, не придётся слушать уговоры, не придётся отстаивать свою позицию. Он поднял сумку и вышел в холодную, мокрую ночь.

[Снайпер]

7. Лиам

«Честь мундира важнее личной чести, а личная честь не может быть запятнана поступком во имя чести мундира» — так меня всегда учил отец, и я свято следовал этому правилу. С самого детства я мечтал о том, как вольюсь в ряды армии и, подобно братьям, отцу и предкам, буду защищать короля и отечество. С младых когтей учился сначала фехтовать, а затем и стрелять, полагая что старомодное искуство владения шпагой пригодится, если в барабане кончатся патроны. И старательно шел к своей мечте, к офицерскому месту в королевской гвардии.
Я блестяще сдал экзамены, впрочем, сразу после сдачи позабыв всю лишнюю чепуху, бесстыже воспользовался протекцией отца, и теперь у меня есть собственная рота, а на носу висит желанная перспектива звания и места у ног моего короля. И все было бы весьма неплохо, если бы какие-то пустоголовые юнцы не вознамерились разрушить мою страну до основания. Это же надо было придумать! Революция! Это ломает все планы, как моя бабушка ломала печенье, прежде чем макнуть его в чай. Часть расквартировали, и мы теперь охраняем дворец. И ни одной паскуды, которую я бы лично накормил толченым стеклом, вокруг нет! Ни одного из тех, кто посмел вмешаться в размеренную жизнь отечества своими омерзительными новшествами!
Свободы им захотелось… Можно подумать, их кто-то неволит, тупых наглых ублюдков! Я был в ярости и не знал, что, в конце концов, теперь делать. Честь мундира требовала выполнять приказ и охранять проклятый дворец, и где и монарха-то не было. Мое же личное желание было таковым: своими руками уничтожить тех, кто все это затеял. Пусть даже всего лишь рядовых, раз уж шанса добраться до офицеров пока нет. Но мне не дали такой возможности и я засыпал в ярости и просыпался в ней, ненавидя и революцию, и ее зачинщиков, и даже тех, кто впервые посмел подумать о возможности свержения милой моему сердцу монархии.
Но однажды у меня появился выбор. Николас, мальчишка-рядовой из моей роты, обсуждал со своим другом новость о формировании роты добровольцев, которым позволят давить эту паскудную мерзость. Я услышал разговор случайно, однако, заинтересовался. И мигом отправился выяснять подробности. Как оказалось, возможность таковая и впрямь имеется. Только вот… если я отправлюсь туда, то буду простым солдатом. Да, на юге. Да, я раздавлю ублюдков, но… Это почти крест на карьере, ведь совсем не факт, что меня снова заметят и повысят в звании. Отвратительная дилемма.
С другой стороны… я смутно догадывался, кто мог дергать за ниточки революции из столицы. Мог прикинуть, кому это выгодно, и уничтожить их под покровом ночи. Тогда честь мундира не будет запятнана, а значит… почему бы и нет? В конце концов, я принял решение остаться в столице. И сделать для подавление восстания то, что кроме меня все одно никто не решился бы. А сон отлично заменят сладкие картины подыхающих в муках ростовщиков и прочих, дорвавшихся до незнамо откуда взятых денег, кому монархия стояла поперек горла.

[Снайпер]

8. Концовка

<Запись из архива Министерства прессы и печати. 13:46, вторник, 31 октября 19... года. Республиканская больница №1, палата №404. К материалу "Знамя свободы">

[Шелест, помехи. Кашель. Скрип кровати.]
Глупо как-то получилось. Тебе не кажется? Смешно и глупо получилось, да.  
Сколько мы прошли? Да всю страну, до столицы. До самого, мать его так, дворца. До самого треклятого тронного зала. И что мы там увидели? Не поверишь, дохлую крысу! Вот она, хваленая монархия, чем кончилась. Дохлой крысой на золотом троне. Знаешь, ребята наши, в отряде, от смеха рыдали. Видел когда-нибудь такое - чтоб два десятка прожженных, видавших виды мужиков плакали от хохота, на коленях на узорном паркете, под лепным плафоном? А я видел, рыдал вместе с ними. Нил потом нас оплеухами в чувство приводил. И самогоном, который его отец в подвале бодяжил.

[Снова кашель, шорох. Плеск воды.]
Да, спасибо. Признаться, растерялись мы малость. Вроде бы удалось все, а дальше? Что дальше-то делать? Король сбежал. Принц тоже. Генералы, кто похрабрее, либо в бою полегли, либо в плену застрелились, остальные сбежали. Министры... а какая им вера, тем министрам, если они страну довели до такого бардака?
Ну, тут Нил отличился, конечно. Построил всех, и ледяным голосом, как он умел, начал вводные нарезать. Не грабить. Не мародерствовать. Снасильчаешь - расстрел перед строем. За превышение полномочий расстрел перед строем. Неповиновение - ты понял уже, да? И расстреливал. Сам, не поморщившись. Зато все шелковые ходили - первое-то время. Потом начали, конечно... Но уже потом.
Первое время жуткое было. Нил заставил открыть военные склады, ввести порционную раздачу продуктов... Мы хотели создать парламент, чтоб депутаты от округов, решать дела голосованием, но он запретил. Сказал - некогда голосовать, нам скоро жрать будет нечего. И так уже торговля с промышленностью прое... потеряны, да. По двенадцать часов работали, по четырнадцать. Ты вот так можешь? Мы могли.  

[пауза]
Ну, ты ж в школе учился, да? Чего я тебе тут пересказывать буду? Сам знаешь, наверное... Жрать нечего, зима, опять же, на носу, холодно... И Нил ракетой носится по стране, воодушевляет, организовывает, людей расставляет... Как там сейчас в учебниках пишут, "военная диктатура"? Во-во, она самая. А как прикажешь по-другому заставить работать всех этих распи... бездельников? Только стоя над ними с кнутом. Нил и стоял. Недолго, правда...

[пауза, помехи]
... конечно, помню. Сволочь какая-то гвардейская, недобитая, падла... Пришел в деревню оборванцем, его местные поставили стадо пасти, он там дурачком прикидывался малохольным... А сам, мразь, пистолет в овине прятал. И когда в соседнем городке Нил проводил собрание, явился вместе со всеми. Кто мог подумать... кто знал... Нил стоял в полный рост, осипший, голос сорвал давно, но продолжал говорить, и тишина такая - муху слышно. И в этой тишине выстрел. Он всю войну прошел, как заговоренный, ни царапины, а тут... Стрелка прям там, на месте и порвали. Буквально. А Нил к тому моменту отошел уже. Царствие ему... да.  Жена его с малявкой на руках осталась, мы ей помогали поначалу, но она потом наотрез от всего отказалась. Мол, революция ваша Нила забрала, и от вас мне ничего не надо. Подите к черту. Я слышал, она свихнулась потом. А малявка куда делся - не знаю.

[пауза]
Чеко? Этот тоже того.. да он и был, признаться. До сих пор не понимаю, чего его понесло к нам, чего ему в поместье не любо было? Как сыр ведь в масле катался. Кадетское, колледж, любые учителя, все книги мира, любой пост... Нет, поперся зачем-то. Ты б его видел - когда он впервые пытался пистолет зарядить. Испачкал руки маслом и вытирал их - представляешь, да? - кружевным батистовым платочком. С монограммой. Нил его таким взглядом окатил - солнце можно было заморозить. А этому дурику хоть бы что, так и не понял, чего на него все глазелки вылупили. Ну и... сгинул через это. Когда его отряд вошел в город, их к себе на постой позвал какой-то там виконт. Мол, лоялен, поддерживает, мой дом - ваш дом, хлеб-соль, вино-водка. Ребята-то молодцы оказались и ушли, а дурик остался. Я, говорит, по светскому обществу истосковался, по свежим простыням.
Ну и сыпанул ему виконт в вино дряни какой-то. Ребята пришли утром, а Чеко уже закоченевший. Даже глаза закрыть ему не смогли. Виконта вздернули на его же воротах, а толку-то...

[пауза]
А что еще? Я и не знаю как-то... Я ж говорить-то не мастер, я плотник, а не оратор. Ну, сам в окно выгляни, нравится? Республика кругом. Твоя бабка из каких была? Вот и моя поле пахала. Я вот плотник, а ты университет закончил. Писать вон умеешь, в газете работаешь. А без Нила - пахал бы тем же плугом, что и бабка. Ну, а то что я тут теперь лежу - так и так бы лег. Не одно, так другое. Ты не думай, я не жалею, что воевал, и что теперь тут две трети человека вместо целого загибаются. Ни о чем не жалею. Мы в историю вошли. А ты со своей газеткой - войдешь, нет? Вот и я не знаю...

[Luthi]

А можно первоисточник узнать?

И Лиам - Ферензи, Нил -Пыщ, Чени -Сашетта?

[Снайпер]

Угаданных нет.
Нельзя первоисточник узнать, первоисточник еще угадывается
Когда выложу обратную связь - тогда будет и первоисточник, и история создания этого всего, и моя концовка.

[Sashetta]

Я хочу знать, кто писал эту потрясающе омерзительную княгиню! Ее прям удушить захотелось. Или повесить на простынях Шикарный текст. Не Френ ли это?
И Чеко — не Люти ли?

[Снайпер]

Нику писал Пыщь?

И я хочу сказать, что это пламя революции горит прям горит ♥

А кто еще мог ЭТО написать?   Угадано!
Дык, вы и разожгли!

Я хочу знать, кто писал эту потрясающе омерзительную княгиню! Ее прям удушить захотелось. Или повесить на простынях Шикарный текст. Не Френ ли это?
И Чеко — не Люти ли?

Френ - княгиня, Чеко - не Люти.
С разрешения и поощрения Люти я отредактировала ее текст, так что фиг вы его теперь по запятым найдете, вот!