Примечание автора: в тексте возможны альтернативные анатомия, кулинария и оружейное дело.Чтобы отвлечься от боли, возьмите три ветки дикой мяты, два корня дурмана, горсть шишек хмеля и хвост серой белки, носите в нательном тканевом мешочке.Когда я был еще молод, я жил в отдалении от всех - в небольшой лачуге посреди хвойного леса, промышляя охотой и сбором трав. Вы могли бы пройти мимо и не заметить мое затерянное в метровых сугробах жилище, да вот только не было безумцев, сюда забредающих.Я охотился на волков и росомах, кабанов и оленей, порой стрелял из арбалета птиц. Однажды я вышел победителем в случайной схватке с медведем, и в тот день осознал, что готов для более серьезной добычи.И ткачи судьбы услышали меня: вечером я неуклюже бинтовал разорванную бешеной тварью рабочую левую руку, как вдруг услышал снаружи человеческий голос.- Помогите! - доносил до меня ветер. - Ради Христа!Я бы ничего не стал делать ради Христа или любого другого изнеженного южанина, но присутствие человека в моем логове было событием необычным, сродни ведовству, и я вышел наружу.В паре сотен альнов от меня на обледенелых камнях тряслась от холода изможденная черная тень.- Не стоит так кричать, - сказал я негромко, зная, что в лесной тишине меня и так хорошо услышат. - Хищники держат ухо востро, а я сомневаюсь, что ты сможешь противостоять даже самому тощему горностаю.- О, слава пресвятому Франциску! - незнакомец метнулся в мою сторону, поскользнулся, сделал нелепый длинный шаг и по колено увяз в снегу.Я неспешно подошел, протянул руку и вытащил почти невесомого гостя. Тот робко мне улыбнулся, сделал шаг и снова увяз. Он обладал ловкостью вылезшей на берег нерпы.- Ступай за мной, - сказал я. - Ставь ноги в мои следы, понял?- Конечно, - с готовностью закивал красноносый. Судя по одежде - он какой-то монашек, что было мне на руку.- Откуда ты здесь?- Отстал от других паломников. Мы к озеру великих сейдов ходили, а я так увлекся молитвами и омовениями, что не смог догнать остальных. Весь день плутал, продрог, аж борода заледенела.- Врачевать умеешь?- Да, да! - и он похлопал негнущейся рукой по деревянному сундучку на поясе. - А кто это вас так поранил?- Зверюга одна.- О... А какая?- Иди по моим следам. Молча.Я не успел бы сложить даже самую простенькую вису, как мой спутник снова заговорил.- Скажите, а сколько вам лет? - задыхаясь, спросил он. - Тридцать? Сорок? У вас удивительно прыткая поступь. Я моложе вас, а едва поспеваю!- Ты и от своих собратьев отстал.- Так все же, сколько вам?- Четыреста.- Простите?- Четыреста.Он неловко хихикнул, но-таки замолчал.Когда мы пришли ко мне, я усадил его у растопленного березой и мхом камина. Он разделся и долго растирал скрюченные руки и посиневшие ноги, пока наконец его кожа не стала напоминать цветом созревающую клюкву.- А теперь зашей мою рану, - приказал я.Монашек, имени которого я так и не спросил, сначала весь побледнел, когда я обнажил руку, но потом собрался, сжал губы и начал ритуальные пляски над висящими кровавыми лоскутами - то какие-то травы приложит, то освященной тряпицей протрет, то какую-то согрешившую деву призовет на помощь. Бедолага не знал, что пока он согревался, я внимательно изучил содержимое его лечебного сундучка - растения проверил на ядовитость, святую воду заменил родниковой, рецепты зелий забрал себе, и теперь просто терпеливо ждал, когда он начнет зашивать.- Вам как будто даже и не больно, - удивится монашек, с некоторой гордостью рассматривая свежий шов. - Знаете, не все готовы к столь новомодным процедурам, боятся, но вы молодец.- Мне и не больно, - отрезал я и налил ему полный кубок можжевеловой водки. - Теперь выпей.- Но я...- Выпей. Ради твоего любимого Христа.И монашек выпил. Ноги его подкосились почти моментально, сознание покинуло тело, веки сомкнулись. Поначалу я побоялся, что алкоголь забрал его жизнь раньше меня.Я отнес безвольное тело в подвал. Некоторые убитые мной лисицы, казалось, весили больше, чем этот несчастный парнишка. Но именно ему предстояло стать первой человеческой жертвой в моем списке. Самой значимой, даже значимее убитого намедни шатуна. Моим большим шагом к совершенству.Я привязал его к дубовому столу и дал понюхать смесь полыни и кислого лишайника. Глаза монашка изумленно открылись, он задергался, словно выброшенная на берег рыбина, закашлялся, а потом слабо улыбнулся.- Я так пьян, - сообщил он, - что не чувствую рук и ног. Эй, а что это у вас в руках такое?Непочтительно разговаривающий монашек восхищенно смотрел на мой скрамасакс. Он даже не успел моргнуть, следя за тем, как лезвие легко входит в его истощенное постами тело.- А куда это оно делось? - спросил он удивленно, и кровь пошла у него изо рта.Чтобы избавиться от дурных снов, помажьте веки кровью убитого вами человека.Через пару дней в мою дверь кто-то постучал.Поминая самых темных из богов и взывая к богам силы, я открыл, сжимая в руке рунический меч, и обнаружил на пороге вздернувшую подбородок богиню мести.Богиня была закутана в меха как минимум четырех животных, длинные черные волосы украшены мелким речным жемчугом, на лице - ни тени усталости, словно бы она прилетела сюда по воздуху, на плече - спящая сова, кончики пальцев выкрашены ярким изумрудным.- Меня зовут Магда Майконг, - отчеканила она. - Я могу войти?Я был наслышан о хитром псе Майконге, крупнейшем на побережье торговце шкурками и зерном. Не было и сомнения, что передо мной стоит его не менее знаменитая супруга - знаменитая красотой и ревностью.Я впустил ее внутрь, и она заговорила:- Я не люблю долгих речей и предисловий, Эринд, перейду сразу к делу. Я слышала, ты хладнокровный убийца, а мне нужны такого рода услуги. Плачу щедро. Заказываю много.- Вы слышали? Но как? От кого?Она усмехнулась краешком рта.- У деревьев есть уши, Эринд, а у ветра - голос. Так что, ты поможешь мне?Первым заказом Магды была хрупкая и нежная, словно цветок эдельвейса, малышка Гудрун, 15летняя дочь бортника.Мне нравилась эта улыбчивая и пугливая девочка, любившая петь во время сбора мхов и болотных ягод.Но огромные аквамариновые глаза Гудрун, ее волосы цвета небеленного льна, талия, которую можно было обхватить двумя ладонями - все это не давало покоя купцу Майконгу, а значит, и Магде. И поэтому моему клинку пришлось познакомиться с ее кровью.Когда я перерезал ей горло, она издала хрипение, какое издает перед смертью олень, и это превратило возвышенную нимфу тундры всего лишь в кусок мяса в моих глазах.Магда внимательно осмотрела тело, провела зеленым мшистым пальцем по лицу.- Ты посмотри на эту фройлян Естественность, - прошипела она. - Никакого сока малины на щеках, никакой пшеничной муки на коже, небось даже волосы ромашкой не омывала. Да даже жиром черной утки не пользовалась!Она вручила мне меховой кошель с золотом и поблагодарила за услуги.Она приходила еще не раз и не два, устраняя соперниц. Купец Майконг считал причуды жены забавными - "смотрите, какая она у меня ревнивица". Пока однажды не заподозрил ее в измене сам.- Я хочу заказать мою жену, - заявил он с порога.Магду я убил прямо в нашей общей постели.- Прости, дорогая, - прошептал я и вскрыл спящей богине бедренную артерию.Золотистая сон-трава, добавленная в подогретую медовуху, подарит вам крепкий сон, который не нарушат ни громкие звуки, ни болевые ощущения.Благодаря Майконгу мои услуги стали востребованы.Я убивал купцов и ремесленников, неверных мужей и надоевших жен, конкурентов и уже ненужных единомышленников, болтунов и ловкачей, даже один заморский принц был в списке. Мои волосы давно потеряли свой белый цвет и стали бурыми; я перевязывал их лентой из медвежьей кожи и не стриг - они были летописью моих деяний.Я нажил столько добра, что вполне мог перебраться в дом ярла, с кноррами и слугами, но по-прежнему обитал в своей лачуге и вел скромный образ жизни.Я так и не проникся симпатией к огнестрельному оружию, предпочитая интимность холодного. Выстрелить может любой трус, но каждый ли сможет прикончить жертву своими руками, чувствуя ее торопливый пульс и прерывистое дыхание, удерживая ее, подавляя ее, заливая себя ее кровью?Но однажды ночью мой дом окружили.Несколько десятков вооруженных до зубов головорезов требовали мою голову за то, что я вмешался в раздел рынка рыбы. Однако я подозревал, что сделавший меня наемным убийцей Майконг просто захотел моего богатства и потому организовал этот налет.Я бежал, осыпаемый градом пуль, унося с собой лишь нагрудный мешочек с травами, напоясный мешок с небольшим количеством монет и несколько совиных перьев на память о Магде, которые я воткнул в колтун над правым ухом.Я странствовал. Скитался. Бродяжничал. Называйте это как хотите. Ввязывался в портовые разборки, устраивал драки в кабаках, убивал нападавших на меня разбойников, оставался в постоялых дворах у приглянувшихся мне дамочек. И никогда не просил милостыни.На десятом году кочевания я ненадолго осел в одной морской стране, где тонкокостный и смуглый паренек, чьи волосы были больше похожи на длинные перья и чья кожа пахла солнцем и мятой, пытался ухлестывать за моей беременной подругой - играл на каком-то визгливом подобии лютни и делал слащавые комплименты "сияющим, как тропические звезды, глазам". Если южные звезды правда похожи на эти заплывшие изюминки, то стоит пожалеть несчастного, не видевшего их ярких остроиглых северных собратьев.Я взял парня за горло и поднял на уровень своих глаз. Босые ноги его потешно болтались в воздухе, не доставая даже до моих колен.- Гнилая тряпичная кукла, - брезгливо сказал я и отбросил его в угол залитого брагой и рвотой трактира. - Если тебе хочется чужого имущества, имей смелость отстоять это желание.- Ты просто уже стар, смирись, - пытался храбриться паренек, потирая ушибленную голову. - Неудивительно, что девушке захотелось молодого упругого тела! Посмотри на себя - ты весь в шрамах, ты пропах кровью и железом, ты солдафон, неспособный увидеть прекрасное!Но едва я сделал пару шагов в сторону нашего возвышенного приятеля, как он вдруг переменился в лице и заговорил по-другому.- Послушай, северянин. Я вижу, что ты серьезный человек. Я могу предложить тебе работу.- Ты? Прости, но я не выступаю с бродячими циркачами.Моя подруга, чьего имени я так и не запомнил, подошла было к нам, придерживая большой грушевидный живот, и попыталась уладить конфликт, но я осадил ее. Меня всегда неприятно удивляла та вседозволенность, с которой она себя вела. Я бы даже не ввязался в эту заварушку, не поощряй она приставания экзотического щеголя, а она еще смеет встревать со своими притворными "прекратите немедленно"! К тому же, судя по предсказаниям, она ожидала девочку, что было для меня дурным известием. Возможно, стоит воспользоваться предложением и сняться с насиженного места, я и так задержался здесь на немало лун.- А знаешь, я готов тебя выслушать, - сказал я. - Если ты сможешь осушить вот тот кувшин и остаться на ногах.- Идет! - широко улыбнулся тот.Удивительно, но это тщедушное тельце потребляло лошадиные дозы алкоголя и сохраняло относительную связность речи, и, опрокинув в себя кувшин, он сразу же приступил к рассказу.- Но сначала - налейте мне еще кубок!Лорд ЗетЗет Ап, как он попросил себя называть, оказался не только чудаком-богачом, любящим ходить босиком и ошиваться в дешевых борделях, но и большим затейником.- У меня есть особняк, вот здесь, - он тыкал похожим на зубочистку ножичком в потертую карту. - Но какое удовольствие от обладания постройкой, если не устраивать там приемы, не так ли?- Ближе к делу, лорд.- Я хочу позвать туда несколько людей. И устроить игру за кладом. Игру за кладом на выживание. Клад и ключ от особняка получит тот, кто устранит остальных участников. Я вижу, у тебя загорелись глаза, Эринд. Это будет так же привлекательно, как звучит, и именно тебе я хочу доверить проведение этой забавы. Ты же убивал, не так ли? Судя по твоим волосам, неоднократно. Посмотришь на начинающих душегубов, посмеешься. Может, даже возьмешь кого под свое крыло. А может, и сам всех перебьешь.- По каким критериям ты выбрал этих людей? Кто они? Убийцы? Пираты? Предатели?ЗетЗет прищурился.- Они перешли дорогу одному человеку, с которым ты, судя по совиным перьям, был близок.- Откуда ты знаешь Магду? - взревел я, вскакивая.- У речных вод есть уши, а у бриза - голос, - и он усмехнулся краешком рта.Чтобы быстро протрезветь, смешайте горячие молоко, мед и сосновую смолу и выпейте залпом.Так я попал в особняк.ЗетЗет разрешил мне посетить его хваленые бани, где я наконец-то смыл с волос кровавую историю и позволил полуобнаженным прислужницам расчесать колтуны и омыть хвойной водой отросшие почти до колен пряди (запретив при этом трогать совиные перья), а потом мне привели портного и оружейника.- Какие невероятно белые у тебя волосы, северный асассин, - ЗетЗет сделал несколько попыток их потрогать, но я не был уверен, что смуглая кожа не полиняет на меня, поэтому пресек поползновения. - При твоем гигантском росте и с этим твоим... как его... скирмиш... массаракш...- Скрамасаксом.- Да, с ним. В общем, ты будешь живым олицетворением моей игры!И я ею стал.Мне сшили костюм из темно-зеленого бархата, украшенный черными камнями и вышитыми рунами (я не умел толком читать, но придворная ведьма после очередного оргазма обессиленно начертила именно их - "поверь, если это не способно описать тебя, то ничто не способно!"), поэтому наверняка не один десяток образованных нордов покраснел бы в моем присутствии.Я выучил речь, повторяя за ЗетЗетом по паре слов. Было достаточно сложно - во взрослой жизни мне не приходилось запоминать ничего сложнее названий и свойств трав, хотя с детства помнил наизусть длинные, словно зимние ночи, колыбельные и бесконечные, как тундра, сказания о героях. Потом я присмотрел среди жителей окрестных земель паренька, который, как мне казалось, с успехом мог бы порешить гостей. Он был хорошо мотивирован - жена умерла, сына кормить нужно, а тут такую профессию востребованную да оплачиваемую предлагают! Он был ловок, гибок, скотину резал не раз; несколько уроков обращения с холодным оружием, небольшая закалка боем - и готов убийца.К заветному дню мы подошли в полной готовности.
Чтобы тренировать память, регулярно перечисляйте ваших жертв по времени их смерти, от первого к последнему и наоборот. Не забывайте также увеличивать число жертв.Меня не пугало стоять на продуваемом ветрами подъемном мосту - это напоминало мне лето моей горячо любимой родины, разве что не хватало легких секущих касаний снега. Порой мое сердце екало, когда мне казалось, что я вижу на местных топях снежные островки или, на крайний случай, заросли пушицы, но это оказывалась какая-нибудь очередная лилия или кувшинка. "Болотный мирт", - говорил ЗетЗет наставническим тоном, как будто это превращало вычурно названное растение в дорогие мне скупые дары севера.Первой на мост взошла худая пигалица в простеньком платьице, напоминающем монашеское, ростом мне по пояс. - Ириша Пайн, - протянула она руку для поцелуя. Я проигнорировал этот жест. - Не дерзите, я дворянка, мой папенька - граф Хэйвенпур.- Прошу вас пройти внутрь, леди Пайн. Вы наверняка наслышаны об этом особняке. Легенда говорит, что внутри него есть сундук с кладом, и нашедший сможет осуществить все свои мечты.- Какая глупая легенда, - фыркнула она, но невыразительные глазки забегали, наверняка начала считать, сколько золотых ей понадобится хотя бы на то, чтоб украсить свою робу кружевом.- Но главное, леди Пайн, - я нагнулся, словно бы доверяю ей тайну, но девушка все равно была где-то внизу, - что вы должны любыми средствами устранить остальных, чтоб поправить свое материальное положение. Глядишь, и кто из графьев посватается к такой завидной невесте.Она стала вся цвета лососевого мяса.- Была рада поговорить с вами, - и поспешно ушла внутрь, путаясь в юбках и нервно комкая повлажневший платок.Следующим на мост поднялся Георг Росс. Смуглый, смуглее даже ЗетЗета, плечистый, борода до пояса; а рядом неровно бежит мелкий ребятенок, груженный металлическим скарбом.- Приветствую вас, благородный господин!Росс выглядел довольным обращением и снисходительно кивнул.- Прошу вас пройти внутрь, сэр, но оруженосца придется оставить здесь.- Что за глупости! У него мои доспехи и меч, я не могу оставить их.- Тогда придется нести свои вещи самому, сэр.Мигом утерявший добродушие Росс проклял меня с помощью каких-то своих святых с шипящими нелепыми именами, забрал ношу мальчика и приказал ему ждать возвращения хозяина снаружи. Тот послушно сел у стены и принял вид верного, но обреченного на вечное ожидание пса.- Вы наверняка наслышаны об этом особняке, сэр. Легенда говорит, что внутри него есть сундук с кладом, и нашедший сможет осуществить все свои мечты.- Да, что-то похожее я определенно слышал. Но я не верю в эти старушечьи россказни, - фальшиво рассмеялся Росс.- Конечно, россказни. Кому придет в голову отдать клад единственному оставшемуся в живых! - как бы невзначай бросил я сквозь смех и заметил, как в глазах вояки загорелся огонек.- Выжившему? Там пыточная? Или лабиринт? Или голодные псы?- Там другие претенденты на клад.Росс молча пожевал ус.- Ветрено здесь, и так старые кости ноют. Прошу простить меня, привратник.Третьим гостем была Дороти Фрой, чумазая оборванка в залатанном платье, однако ж с фамильным браслетом на руке. Кончики пальцев окрашены зеленым - целительница, видать.- Можно, я сразу войду? Мне очень зябко, - сказала она дрожащим голосом. - Я слышала о легенде, если вы будете рассказывать ее. Да и вообще о сокровищах лучше слушать, когда ты согрета, сыта и сидишь на подушках.- Клад достанется тому единственному, кто выживет, знаете об этом?- Что?! - она подняла на меня удивленное лицо, будто бы хотела спросить, неужели я верю в сказанное, но я уже втолкнул ее в особняк.- Развлекайтесь, мисс!Я учил промерзшего насквозь оруженосца Росса метать кинжал с расстояния в пару стегов, когда явился еще один гость - Ирвин Коуп. Рыжеволосый рослый земляк, одетый в лохмотья, завидев руны на моей одежде, понимающе заулыбался:- Хороша чертовка, небось?- На родине бывали и поинтереснее.- Выпьешь? - он вытащил из-за пояса глиняную бутыль, смердяющую, как протухший тюлень на берегу. Если пойло и вкус имеет кивиака...- Конечно, выпью!- Так вот, слушай, - говорил я после первой половины бутыли. - Внутри этого дома есть клад. Сокровище. Золото.- То есть я смогу наконец нормально поесть и купить что-то на ноги? Отлично! - засмеялся Ирвин. - А я еще приходить не хотел!- Ты сможешь намного больше. Только дело-то все в чем. Тебе надо пережить остальных гостей, понимаешь?Мутный взгляд Ирвина на миг прояснился.- Убить! Убить остальных! Ты это советуешь?- Ты сможешь, - я хлопнул его по плечу. - Наш народ не сдается.- Наш народ? - он неожиданно злобно осмотрел мой наряд. - Ты тоже такую игру прошел что ли? Барахлишка вон прикупил. Волосья помыл. Небось и дом твой. Продажная шкура.Презрительно плюнув, Ирвин выхватил у меня остатки алкоголя и быстро зашагал внутрь особняка.Пятый гость на меня даже не взглянул. Приехал на карете, напомаженный, в шелках, благоухающий мускусом. Небрежным жестом отстранил меня:- Я Вейлор Коринус, смерд. Прочь с дороги!Я проводил его взглядом: юноша явно погорячился, не захватив с собой никакого оружия. Судя по тому, насколько плотно прилегают его панталоны и камзол, даже вшивенькой скляночки яда у него с собой нет, зато банты по новейшей моде и ожерелье начищено. "Может быть, хоть в камнях какая отрава спрятана?".- Завтра к закату ты будешь заготовкой копальхема, глупец.Последним приплелся оборванец Иллиан Вайц. Тот самый деревенщина, которого я учил махать мечом и стрелять.- Тогда иди внутрь и устрой мне зрелище, - напутствовал его я.Иллиан грустно улыбнулся.- Сэр, я нанят для того, чтоб перебить других гостей. Поверьте, я не подведу вас.Чтобы не уснуть и сохранить бодрость, представляйте себе, что вы получили расплату за все ваши деяния.Царившая в особняке атмосфера, как и обещал ЗетЗет, приносила мне ни с чем не сравнимое удовольствие.Гости собачились из-за пустяков, потом извинялись и улыбались друг другу, назначали встречи в темных уголках дома и строили козни против остальных, но вместо исполнения задуманного давали обещания вчерашним врагам действовать против былых союзников. О, если бы люди только знали, как забавно наблюдать за ними со стороны, клянусь скрамасаксом, они бы больше ничем другим и не занимались бы! Никакие рыцарские турниры, никакие уличные театры, никакие распутные девки и хмельные напитки не сравнились бы с этим.Я видел нелепые смерти. Не такие нелепые, как, допустим, поскользнуться на собственном плевке в комнате портовой шлюхи, но Иллиан показал, что способен устроить достаточно потешную гибель, о которой не расскажешь потомкам историю "подвиги вашего деда".Я отмечал про себя, что меч Иллиана перестает дрожать, движения становятся выверенными и резкими, между бровей залегла морщина, а от его взгляда дамы отступают назад и прячутся за веерами. Это был хороший знак.Я тем временем пристрастился к роскошной жизни: по утрам ездил верхом (в огромных конюшнях ЗетЗета нашлись коренастые мохнатые лошади, которых слуги называли тяжеловозами), ел и пил в неограниченных количествах редкие яства (некоторые даже позволяли не тосковать по мясу лося и хвойному элю), встречался с самыми разнообразными женщинами (плененная принцесса одного из островных государств, вся белая, словно горные вершины, с глазами цвета брюшка снегиря и похожей на клекот чайки речью даже сместила с места фаворитки придворную ведьму).- Ты такими темпами мою библиотеку перечитаешь, - недобро засмеялся ЗетЗет, когда увидел меня листающим толстенную иллюстрированную книгу с крестом на обложке. - Не слишком ли ты стар для образования и роскоши?- Не боишься, сынок? - беззлобно ответил я. - У тебя под крышей два убийцы, и это только те, о которых ты знаешь точно. Я бы не стал испытывать судьбу.- А будешь мне угрожать, - улыбнулся ЗетЗет, - и я отдам твою горностайную любовницу юродивому, что на потеху публике ломает доспехи голыми руками.Если женщина отказывается от плоских утех, используйте смоченную в настойке белладонны подушечку, прижатую к ее лицу....Когда из темноты подземелья появился Иллиан, окровавленный, оскаленный, гордый, с изменившейся поступью, держащий за волосы отрубленные головы гостей, я на мгновение ощутил гордость наставника.- Я тоже не с пустыми руками к тебе, - сказал я.- Надеюсь, ты принес ключ от сокровищницы, - хрипло откликнулся Иллиан. - Я выполнил уговор, я заслужил плату.Я бросил к его ногам то, что держал в руке..- Что это? Это не похоже на ключ. Что за тряпка?- Это лицо, - спокойно ответил я. - Лицо того, кто обещал тебе плату.- ЗетЗет Ап мертв?- Мертвее не бывает, сынок.И пока Иллиан краснел и бледнел, теряя обретенное боем видимое мужество, я достал из-за спины скрамасакс.- А теперь последнее испытание. Тебе придется уничтожить меня.Когда будете готовы ступить на тропу профессионального убийцы, победите в честном бою своего учителя.
- Моя фамилия Пайн.Ириша грациозно вплыла в особняк, и, прищурившись, уставилась на привратника. Его сочные полноватые губы дразнили своей недоступностью, а мужественные ладони, казалось, были только и предназначены для того, чтобы ласкать разгоряченную женскую плоть. Иришу обдало волной жара, и она поспешила отвести взгляд. Он что-то говорил, но она его не слышала. Ее разум уже сплетал их тела воедино, заставляя ее налитую грудь вздыматься все чаще... Но ни один мускул не дрогнул на ее тронутом временем благородном лице, которое и по сей миг сохраняло презрительное выражение.Держать лицо в любой ситуации - врожденная черта любого аристократа. Ведь она сама Ириша Пайн, дочь Бенджамина Пайна и внучка Эммета и Джудит Пайн, которые до сих пор известны своим состоянием и общественными делами. А то, что материальное состояние рода Пайн оставляет желать лучшего уже очень давно, это временное явление, в этом нет сомнений, поэтому никому не обязательно об этом знать.Ириша медленно подошла к роскошному зеркалу. Оттуда на нее надменно воззрилась зрелая женщина в дорогом бархатном платье цвета индиго. Красивая линия губ, выразительные брови, кудри, чуть тронутые сединой, ложбинка между аппетитных грудей, пикантно выглядывающая из декольте... Ириша осталась довольна увиденным, ведь женщины как вино - с годами все чувственнее и горячее. И умнее. Но все же честь и репутация превыше всего.Когда-то судьба насмехнулась над Иришей, послав ей Ллойда. Молодой человек был богат и пылок, но как она могла связать себя узами брака с ним, ведь он был обычным простолюдином. А он действительно любил Иришу, в то время как она следовала лишь зову тела, предаваясь страсти и не думая о последствиях. Ллойд был хорошим любовником, но у него была одна особенность - он был очень впечатлительным. Этим и воспользовалась Ириша, когда он сделал ей предложение. Как он посмел? Ириша была оскорблена до глубины души. Унизив его и его мужское достоинство, Ириша выбросила незадачливого Ллойда из своей жизни. Вот сундук с сокровищами совсем другое дело - эту поездку легко можно выдать за небольшое приключение в аристократическом стиле. Ириша расположилась в кресле, продолжая украдкой поглядывать на Эринда.- Разрешите представиться - Георг Росс, - смуглый военный твердым шагом вошел в гостинную. Наверняка, повеса. Сколько женщин он успел коснуться? Одному богу известно. Молодым глупышкам только покажи доспехи и меч, а они уже сами расшнуровывают корсет. Ириша бросила на Георга холодный взгляд, вытянув губы в тонкую линию и не удостоив его приветствия.Голос Эринда оповестил о новом госте:- Проходите, мисс Фрой. Сюда. Ириша брезгливо скривилась. Сюда и таких берут? Знала бы, не приехала. Лицо синее, руки как у крестьянки, на платье - Ириша судорожно вздохнула - заплатки! Промотала, видит бог, все деньги своей беспутной мамаши. И как таких только земля носит... И пахнет от нее странно. Затхлым чем-то.Ириша вылепила притворную улыбку на своем лице и промолвила:- Чем же может заниматься такая девушка... как вы?- Я целитель, мадам.Целитель? Да что она несет... Обычная прошмандовка, охочая до легких денег. А как этот Росс смотрит на нее! Неужели положил на нее глаз? Поборов приступ тошноты, Ириша обратила свой взрор на дверь, заслышав шум шагов.Вскоре зашел, да нет, скорее, ввалился, неприглядного вида мужчина средних лет, которого поддерживал за руки привратник Эринд. И как только в этом мире могут существовать настолько разные мужчины - эта, с позволения сказать, грязь и апполон Эринд... Человек бухнулся на диван и невнятно что-то пробубнил.- Это мистер Ирвин Коуп, - сообщил Эринд. Ириша напряглась при звуках его голоса, по спине побежали мурашки, - Его дочь убили бандиты, поэтому он в таком состоянии, прошу вас, проявляйте почтение.Ириша втала с кресла и сделала несколько шагов по комнате, как бы невзначай оказавшись рядом с Эриндом. Эринд держался очень проффесионально. "Ну ничего, прийдет час и ты сломаешься" - подумала Ириша.Следующий гость не заставил себя ждать.- Доброго дня, господа. И дамы, - незнакомец широко улыбнулся, Ириша привычно протянула руку для поцелуя, - Я Вейлор Коринус, надеюсь, мы чудесно проведем здесь время. Сокровища! Захватывает, не правда ли?Ириша благосклонно улыбнулась Вейлору. А как иначе? Лацканы его пиджака расшиты золотом, брюки от лучших портных, а запах! Он пах как лилии в саду на рассвете! Последним пришел молодой парень. Имя у него какое-то странное, похоже, не здешний. Иллиан Вайц. Парень был хорош собой, но бороздка невыносимой печали пролегала между его бровями. На вопрос, в чем дело, Иллиан поведал, что недавно потерял любимую жену, а дома у него остался больной сын, которому нечего есть, и поэтому он здесь. Ириша испытывала сложные чувства после появления Вайца - он был беден, и следовательно, недостоен общения с ней, Иришей Пайн, но в то же время вызывал у нее искреннюю жалость. Юноша, похоже, был единственным "настоящим" среди присуствующих, без маски, без секретов.Вновь появился Эринд, и для Ириши снова пропали все окружающие. Эринд потер свой мужественный подобродок, заставляя сердце Ириши екнуть. Он что-то сказал.- Что, простите? - Иришу как будто выдернули из сладких грез.- Ваша спальня на втором этаже, вы будете ночевать с мисс Фрой.Иришу словно обухом по голове ударили. Ночевать с этой замарашкой? Уму не постижимо! Сама Ириша Пайн!Впрочем, утра вечера мудренее. Пусть мисс Фрой наслаждается полуночной беседой, именно поэтому у нее такие ужасные синяки под глазами и тусклая кожа!Ириша отправилась в спальню, продумывая варианты, как ранним утром, пока все будут спать, она придет к Эринду и...
- Пошел прочь, - машет на меня рукой маленький чернявый торговец специями. – Прочь, прочь, я сказал. Нет денег – нет товара, сколько повторять? - Я отдам за этот имбирь свой кинжал. Смотри, у него цветные камни на рукояти, он ценный!- Прочь! – верещит торговец. – Стража! Стража! Этот нищий опять ко мне пристает!Я не стал дожидаться, когда ко мне подойдут два закованных в металл здоровяка и поспешил выйти с базара так быстро, как только позволяли старые раны.Отвар имбиря помогал мне снимать боль в позвоночнике, моем старом истершемся позвоночнике, который давал о себе знать каждый чертов шаг, что я делал по этой когда-то спасенной мной земле.Я часто винил себя за то, что отдал молодость и здоровье Императорским Войскам. Сражения потушили юношеский пыл в моих глазах, со смехом прожевали и выплюнули мою наивность, перемололи в порошок представления о верности и достоинстве, научили грабить, пытать, лгать. Моего отца хоронили, когда я воевал. Мои земли сожгли, когда я воевал. Мою жену отдали на поругание, когда я воевал. И лишь голодные внуки встретили меня, когда я вернулся с войны сломленным, осмеянным, состарившимся. Нищим.Я пытался доказать себе, что все было не зря. Напоминал себе о юной девушке, которую спас от насильника. Когда ты отрезал ему член, чтоб тот думал прежде всего головой, и обе кисти, чтоб не осквернял меча своими грязными руками, она смотрела на тебя как на бога. Она торопливо говорила что-то на непонятном и чуть смешном языке, судя по интонациям, - благодарила. Что-то приятно щемило в груди, когда, чуть наклонив к плечу кудрявую голову, она пристегнула к твоему походному плащу цветок шиповника. В один из дней она прибилась к торговому каравану, идущему в столицу, а ты побоялся подойти и попрощаться с ней, лишь долго-долго, не мигая, смотрел ей вслед и сминал в руках край плаща, и помятые лепестки сыпались на землю, словно бы и не было никакой девушки. Она оглядывалась и выискивала кого-то взглядом, кусала нижнюю губу, а потом плечи ее поникли, и она уже не оборачивалась.Вскоре после этого я женился. Моей избранницей была юная и непоседливая девушка, смешно наклонявшая голову с длинными волнистыми волосами к хрупкому плечу, весело и чуть картаво щебетавшая всякие глупости и с румянцем цвета дикого шиповника. Женой она была хорошей, работящей, в опочивальне – прячущей слезы и покорной, мне не на что было жаловаться. Но я так никогда и не увидел ее улыбку – она заливисто смеялась в стайке подруг и даже с прислугой позволяла себе добродушно усмехнуться, но в моем присутствии мгновенно мрачнела и словно бы теряла голос.…К сожалению, сейчас из всей моей семьи в живых остались только вдова сына и трое ее детей.Я хотел дать этим детям все то, чего лишились моя жена и мои собственные сыновья и дочери, поэтому когда мне поступило предложение поучаствовать в поисках клада в каком-то загадочном особняке, я согласился.Я бы не расстроился даже в случае проигрыша – силы у меня еще есть, работу при каком-нибудь бароне найти наверняка смогу, благо, мои боевые награды еще что-то да значат. Но лишними золотые монеты никогда не бывают, так что старина Георг Росс снова вспомнил, что такое воля к победе.Я приехал в особняк вторым.Меня встретил угрюмый бледный привратник, от вида которого я вздрогнул – так явно проглядывались в нем черты нордических народов. Я ненавидел их земли – когда в одной из войн нас занесло в те дикие места лишайников и камней, я готов был выть волком. Несчастные, нищие, злобные варвары, застрявшие в развитии где-то на изобретении колеса. Мне казалось, что этот великан явно что-то скрывает – но, наверное, он просто не умеет говорить в силу скудного ума. Я постарался отделаться от его заученного приветствия как можно скорее и прошел в огромный светлый холл.В широком кресле утопала одинокая худая фигурка, которая, завидев меня, подскочила и бросилась с объятиями.- Георг, ооооо, Георг! – пронзительно кричала фигурка. Я наклонился, взглянул в лицо девушке и просветлел.- Ириша! И ты здесь?- Ооооо да, мой сладкий славный воин, - она перешла на шепот и провела пальцем по моему камзолу. Медленно, как она делала всегда, будучи возбужденной. – Пока никого нет, может, вспомним былые времена? Поговорить-то у нас всегда минутка будет.Она чуть приспустила с плеча свое дорогое, но похожее на монашескую робу бархатное платье. Я и прежде ненавидел ее манеру одеваться, поэтому старался раздеть как можно быстрее. Однако прошедшие годы Иришу явно не пощадили: кожа, казалось, ей стала великовата и заодно приобрела болезненный желтоватый оттенок. Но ей все же удалось уговорить меня посмотреть гобелены в спальнях на втором этаже (если бы я знал, что придется так сильно стараться, я бы украл этот чертов корень имбиря), и, когда мы спустились, все гости уже были в сборе.Мне понравился своим самодовольством некто Вейлор Коринус – богато одетый аристократ, который вел себя так развязно, что при его видимой безоружности это удивляло. «Наверняка, это маска, - решил я. – Отрок не так прост, как кажется».- Это всего лишь повод повеселиться, моя леди, - с широкой улыбкой вещал он Ирише. – Мы, скучающие эстеты, любим, когда нас развлекают загадками и тайнами. Это так благородно и так со вкусом.Его противоположностью был бледнолицый Ирвин Коуп, оборванец и пьяница. Он все норовил схватить меня за грудки и привлечь к ответу за Имперские Войска, которые не спасли его погибшую дочь от бандитов. Я старался не отвечать, поскольку боялся вспылить и покалечить глупца, но испытывал сильное раздражение в его присутствии.Остальные гости были скучны. Магичка Дороти Фрой, похожая на вареную капусту, и Иллиан Вайц, напоминающий безродного телка.Ириша, положив руку мне на локоть, беспрестанно нашептывала какие-то сплетни. Кто из гостей что пережил, у кого какое наследство, кто с какой целью приехал и на какие интрижки она надеется. Как хорошо, что ее шепот приходился куда-то мне в плечо, поэтому я мог не отвлекаться на ее бредни, а просто кивать и улыбаться.- Ты все такой же герой, Георг, - многозначительно сказала она перед тем, как подняться в свою комнату.Так как спальню я осмотрел чуть раньше во время постельных соревнований с Иришей (было бы что осматривать – кровать, шкаф и жесткая, царапающая спину шкура на полу), я решил обойти сам особняк. Подвал, например. Чем черт не шутит, вдруг мне повезет найти сокровища в первые же часы пребывания здесь! Вот смеху-то будет. Я бы посмотрел на лицо Ирвина, когда денежки окажутся у меня. Я нарочно буду их пересчитывать перед его носом, долго так, пересыпая из горсти в горсть. Может, даже уроню пару монет и не стану их поднимать – такую-то мелочь. И посмотрим, удержится ли он от того, чтоб начать ползать под моими ногами, выискивая их.Но мои сладостные размышления прервались, когда каблук сапога начал скользить. Что за черт?Опустил глаза и начал рассеянно повторять «смилуйся же, Богородица»: я поскользнулся на луже крови.Чуть дальше, между мешками с зерном я нашел бездыханное тело Вейлора Коринуса. Завитой парик съехал с головы, модные шелковые одежды замараны красным. Я бы посмеялся над выражением его мертвого лица при других обстоятельствах, но сейчас мне было страшно: клинка при мне не было, а в силу своих рук я уже не верил.Я поспешил было к себе, взять оружие и предупредить Иришу, но наткнулся еще на два тела: магички Дороти («бог покарал») и Ириши («я запомню тебя прекрасной!»).Я закрыл глаза Ириши и прочел над ее телом «Отче наш» - все, что знал на память. Она выглядела еще худее после смерти, и только теперь ее платье определенно подходило ей.На пороге комнаты я встретил Иллиана.- Тут тоже трупы? – спросил он, глядя мне за спину. – Я видел тело богатенького там, в подвале.- Я тоже. - Я думаю, это Ирвин. Ну этот, пахнущий хмелем. Совсем упился и помешался на своей мести, вот и начал крошить всех подряд.- Звучит разумно, - кивнул я. – Я пойду попробую найти его. И вытащил из ножен ставший неожиданно легким меч.
Conīum maculātum (болиголов пятнистый) - все части растения очень ядовиты. Малое и среднее количество повышает давление, усиливает сокращения и учащают ритм сердца. Вызывает сначала возбуждение, а затем остановку дыхания. Мой отец был неплохим человеком, хотя мы не всегда сходились с ним характерами. Но когда он умер, я не ожидала, что жизнь станет хуже. Вернее, сначала стало веселее, так как мама стала чаще устраивать приемы и вечера, ездить в гости вместе со мной, баловала меня дорогими игрушками и нарядами (особенно, если пропадала где-то в гостях неделями, оставив меня дома одну). Но потом как-то деньги, оставшиеся от отца, закончились. Нам пришлось продать наш огромный особняк и переехать в маленький домик на окраине. Потом, чтобы прокормиться, распродавали платья, украшения и предметы роскоши. Последним мама продала обручальное кольцо. Оно было из редкого металла – полиарга, который обладал свойством убирать магическое воздействие. Кольцо было дорогим, но на вырученные деньги мы смогли купить только немного хлеба, крупы и дров. Поэтому, когда одна пожилая целительница, разглядев во мне слабые магические способности, позвала меня к себе в помощницы, обещав попутно обучить чему сможет, я согласилась. Aestimalum - «эликсир истины», обладает способностью развязывать даже не слишком болтливые языки. Позавчера к нам с наставницей пришла девушка. По ней было видно, что она их обедневшего аристократического рода. Она хотела купить что-нибудь, вызывающее желание, любовное зелье, немного слабительного порошка, сонную настойку и зелье удачи. Последнее весьма дорого, но она все равно выложила эту солидную сумму, что навело меня на мысль, что не помешает ее разговорить. Прихлебывая чай, она рассказала мне, что есть такой таинственный особняк Саммерфилд, раз в десять лет некоторым людям приходят письма с приглашениями прибыть туда и найти клад. И она как раз получила такое письмо и надеется, что удача улыбнется ей. Тем же вечером я сама выпила зелье удачи и провела простенький (на большое у меня бы не хватило сил) обряд, приманивающий добрые вести. На следующий день я получила заветное письмо. Оказалось, что если не найти клад, то можно остаться в особняке навсегда, но во мне зажегся огонь надежды ведь теперь у меня был шанс поправить наше с матерью бедственное положение. Я видела, как тяжело ей приходиться, питаясь простыми кашами, нашивая заплаты на наши старые платья, встречая старых знакомых, которые притворялись, что не узнают ее. В этот же день после получения письма, я отправилась в особняк. Ácorus, Chamérion angustifólium, Pánax – смешать корни и побеги листки этих растений, засушить в одном шелковом мешочке. Заваривать сутки в глиняной посуде, раз в шесть часов четверть часа перемешивать против часовой стрелки. Так готовится сильнейшее приворотное зелье, вызывающее желание и привзязанность. Для более длительного действия можно перед подачей посыпать щепотью толченого рога единорога. Первой кого я встретила в поместье, была та девушка в потрепанном бархатном платье. Она злобно прошипела мне что-то невразумительное, отчего я сразу узнала в ней свою недавнюю клиентку. Я не замедлила ответить ей, что прекрасно помню, какие зелья она купила, и намекнула, что в любой момент могу рассказать о них остальным присутствующим. Следующим, с кем я познакомилась, был темнокожий южанин Георг. Кажется, мне не удалось скрыть неприязнь к нему, так как я еще помнила (хоть и была тогда совсем ребенком) ту войну, в которой его государство хотело подчинить нашу маленькую страну. Наиболее интересными мне показались Вейлор и Иллиан. Но если первый и так был весьма обеспечен – по нему это сразу было видно, и он упомянул, что приехал в особняк от скуки, то весь облик второго говорил о его бедности. А потом он еще и рассказал про больного сынишку. Кажется, он этим откровением пытался вызвать мое сочувствие и симпатию, а так же, что я не замечу, как он смотрит в вырез моего платья, якобы поникнув головой. В любом случае, впечатление он произвел совершенно противоположное его желанию. И я сосредоточила все свое внимание на Вейлоре. Улыбаясь ему чуть более раскованное, заглядывая в глаза и ненавязчиво дотрагиваясь до его плеча, я пыталась дать ему понять, что он мне нравится. Он охотно оказывал мне ответные знаки внимания. А так же не препятствовал тому, что я сопровождала его в поисках. Попутно я рассказала ему о своей тяжелой жизни, несколько сгущая краски, и явно проникся ко мне жалостью. Так что я вполне могла сделать выводы, что он отдаст найденный клад мне, ведь сам он не нуждается в деньгах. Mandragor, Datúra, opium – настои этих растений смешать, но не взбалтывать. Трех капель хватит, чтобы погрузить человека в глубокий сон на полсуток. Оказавшись в своей спальне, я пришла в ярость, когда поняла, что мне придется делить ее с Иришей – той самой девкой в потрепанном бархате. Только, когда она заснула крепким сном, я немного успокоилась и смогла перестать злиться. Я решила лечь спать раньше, чтобы проснуться поздней ночью и либо отправиться навестить Вейлора в его спальне, либо все-таки пойти самой искать клад. Некстати вспомнился тот мерзкий дед, который несколько лет назад ухаживал за мной. Никакая бедность не смогла толкнуть меня к нему на брачное ложе. Но Вейлор-то вполне привлекателен. Что ж, пусть мне приснится ответ на вопрос, что лучше – искать клад самостоятельно или прийти в Вейлору.
В какую авантюру я влез на этот раз, я стал понимать только сейчас, когда суета затопила особняк. Я приехал сюда за дармовой выпивкой, а получил… дармовую выпивку и белую горячку. Только, судя по потному лицу промчавшегося мимо жирдяя-привратника, все всерьез; если я просплюсь и протрезвею, Дороти так и будет мертва. Я знаю, я проходил это с дочерью. Сколько ни нажирайся, она отказывается возвращаться из могилы, в которую ее уложили эти ублюдки. Крошка Дороти, этот стакан - за тебя! Старая сплетница получила свое, ее не жаль, а вот ты была добра к старому никчемному пьянчуге, а он не смог тебя уберечь. Он никого не может уберечь. Никогда не мог, не может и не сможет. Даже вот этот стакан не держится в дрожащих пальцах и падает на пол, бьется на две части. Я наступаю на него сапогом и с наслаждением прикрываю глаза, слушая хруст стекла. Мне кажется, так бы хрустело горло той твари, которая первой коснулась моей девочки. Я бы наступил на него и топтал, топтал, и бил бы каблуком, пока не разотру по земле тонким слоем, и прыгал бы, вот так вот прыгал бы…Правда, для прыжков надо быть более трезвым. Или более пьяным. А сейчас меня ноги не держат, валюсь на стену. Кто-то хватает за локоть. Смазливый южанин. Не трожь! Этот момент, когда мозги еще не залиты алкоголем, но тело уже не успевает реагировать. Я хочу вежливо сказать, мальчишка, не трогай меня, не люблю я вашего брата, с какой стороны ни зайди – хоть южан, хоть служивых. Где вы были, где твои эти… защитники людей, как ты, были, когда моя детка кричала? Где вас носило, когда ее убивали? Где, бл*, тебя носило, когда убивали крошку Дороти? Но изо рта рвется какой-то рев звериный. Да плевать. Налейте еще, а? О, как тебя, Эрвин, Элрон, может, все же выпьем?..Они окружают меня осторожно с такими брезгливыми рожами, эти мальчишки. А ведь убийца – среди них. Или все? Нет, я знаю. Я знаю. Это Георг. Георг? Да, вроде, так. Солдат. Он умеет. Жмусь спиной к стене. Бить в спину он наверняка умеет тоже. Раз смог убить двух женщин. Смог! А я ничего не могу, кто станет слушать пьянь?Да подите прочь, пустите меня, уберите руки!Я помню, где бар, и сам туда дойду. Мне кажется, что новость об убийстве этого… Вейлора, богатея, звучит раньше, чем я успеваю расположиться с новой бутылкой. Но ополовиненная бутылка – вторая – намекает на обратное. Кто-то там сзади что-то говорит, что я виноват.Кто-то брезгливо отвечает, что я только пить могу. Это верно. Только то и могу. Только то и буду. Вейлор, чтоб тебя… Зачем в подвал-то полез? Не думал, что кому-то придется тебя поминать, а для этого – перебраться через все эти бешеные ступеньки? Эгоистичный мальчишка. Зачем ты… А. Ааа. Что-то же говорили, что-то же писали. Хмель отпускает на минуту, позволяя выйти на свет какому-то сундуку с сокровищами. Искать его надо, точно, для того и приехали все. Да плевать. Смерть мальчишки – лучшее доказательство того, что не надо лезть во всю эту мышиную возню. Надо – как я. Кому есть дело до старого идиота? Ни-ко-му. Где тут сидр в этом подвале-то? Чем тебя поминать-то, мальчик?..А ведь было дело разок. Было. Я отличился, помог, крупненькую такую кражу предотвратил. С тех пор, как я остался один, это все, чем я могу гордиться. Хотя и тут – память подводит, может, и гордиться нечем?Да плевать. Идет, что ли, кто-то. По мою душу все-таки? Интересно, Георг или этот бедняжка, который все про сына больного рассказывал? В памяти всплывает старое-доброе «А убийца – дворецкий», и я начинаю хохотать так, что роняю кружку.А потом закрываю глаза. Плевать.
Выслушав привратника, я едва сдержал смех и поспешил замаскировать его под кашель. Кхе-кхе. Никогда не выйдем, говоришь? Ну-ну.- Это возмутительно! Что вы себе позволяете?- Что за глупые шутки? Да ничего он себе не позволяет, он по бумажке-то читает по складам. Но и он, и его хозяин - идиоты. Дверь они заперли, молодцы какие. Отец в свое время, пытаясь заставить меня серьезнее относится к учебе, тоже пытался запирать меня наедине с учебниками. Мол, заскучает и со скуки прочитает хоть две страницы. А потом, глядишь, и увлечется. Я же спускался по карнизу (очень увлеченно, честное слово), едва его шаги стихали в конце коридора. А здесь не то что карниз - здесь целые застекленные веранды, выходи - не хочу. Осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, я подошел к ближайшему окну, тихонько попробовал раму. Рама как рама, стекло обычное, запыленное, кстати. В случае пожара или еще какой напасти выбить его - дело секунды. Поиск ключа мигом стал мне глубоко безразличен. Куда интереснее живое сокровище, стоявшее неподалеку - кажется, Дороти? Платье у нее, конечно, не фонтан, но фигурка - просто загляденье. И локоны. Ох, подобрать бы ключик к этому сундучку, глядишь, и откроется нечто сокровенное... Дороти бросила на меня короткий взгляд. Я приосанился, коротко, краешком губ улыбнулся ей, и показал глазами на привратника - мол, веришь ему? Она опустила голову, но взгляд не отвела. - А вы что думаете, Вейлор? - окликнул меня лохматый оборвыш. Святая Мадонна, в моем доме так убого даже третий конюх не выглядит, а все туда же - корчит что-то из себя, разговор затевает... - Ничего не думаю, - меньше всего мне хотелось сейчас с ним разговаривать. И думал я о том, как намекнуть Дороти, что в моей спальне она найдет сокровище, форма и размер которого точно удовлетворят ее. А что, в конце концов, наследство мне положено, продолжением рода займется старший братец, а я волен творить все, что душе угодно, могу и партию ей составить. Но пока я размышлял, она испарилась - видимо, отправилась на поиски. А свой путь я решил начать с буфетной.... Нет, все-таки вино тут отменное. Вся палитра белого и розового выше всяких похвал, надо будет после обсудить с хозяином дома, не соблаговолит ли он поделиться со мной названием виноградника. Понятно, Люберон, но здесь важна конкретика, детали, тонкости. Почва, уход, да даже материал и возраст бочки - все играет свою роль. А здесь примерно половина бутылок - без этикеток, значит, брали напрямую, из подвала. Знать бы, у кого... - ... подвал. Я обернулся, осознав, что уже не один в буфетной. За спиной стоял Иллиан и с явной неприязнью, почти с отвращением смотрел на меня. Ах, да, откуда ему знать, как дегустируют вина? Как оценить букет и оттенки вкуса, как прочувствовать на языке солнце Прованса и хлесткий, резкий мистраль на лице? Наверняка он пьет крепленный портвейн, или того хуже, разбавленное пиво, и понятия не имеет о высоком искусстве сомелье. - Простите? - Мисс Дороти просила передать, что она будет благодарна, если вы сопроводите ее в подвал. Сама она не решается. - А почему вы не сопроводили даму? - резко спросил я. Хватит, хватит, он не твой слуга, не хватало еще сюртук ему для чистки оставить. - Она просила пригласить вас, - потупив глаза в пол, ответил он.- Ну, что же, желание дамы - закон для джентльмена. Благодарю вас, мистер... простите, имя запамятовал. - Иллиан. - Илан, да. Что-то библейское, кажется? Он промолчал. А я, кажется, несколько увлекся урожаем прошлого года, если даже мысли о странном месте для свидания не возникло. В конце концов, джентльмен должен оставаться на высоте в любой обстановке. Что же, подвал так подвал, место уединенное и тихое, надеюсь, нас никто не услышит... А мое сокровище всегда при мне, и уже наготове. Sur le pont d'Avingnon on y danse, on y danseSur le pont d'Avingnon on y danse, tout en rond...
«… и тот, кто первым отыщет клад, заберет его домой! Ну а теперь расселяйтесь по комнатам». Я опаздываю, намеренно: люблю увидеть расклад до того, как они увидят меня. Работенка в этот раз хлопотная, но забавная, с фантазией, да и заказчик не поскупился – даже на ту половину, которую он заплатил авансом, обычный человек мог бы безбедно жить пару десятилетий. Но я – не обычный человек, в отличие от тех, кто сейчас заходит в особняк, больше напоминающий торт на празднике напыщенного аристократа. Пока что я вижу только их спины, но человеку моей профессии достаточно и этого. 2 женщины, судя по наряду – аристократка и простушка, трое мужчин, один из которых с явной выправкой солдата. Я вхожу во двор, где меня уже встречает Эринд – слуга заказчика. Меня предупреждали, что он в курсе, но особой помощи я могу от него не ждать. И, конечно же, он не преминул встретить меня гнусной улыбочкой, такой же мерзкой, как и его потные холодные жабьи ладошки. Отвратительно. Я уверен, этот урод по ночам удовлетворяет себя под мысли, как же он хорош, раз может так распоряжаться жизнями других. Ей-богу, я бы совсем не расстроился, если бы он случайно попался под руку на деле. Но, мечтать не вредно. Я возвращаю ему улыбку, которую он наверняка считает «понимающей» и прохожу в замок вслед за остальными. Игра началась. Гости уже вошли в огромную гостиную, где для всех заготовлены напитки и легкие закуски. Мое появление не вызвало особого фурора. Я продолжаю изучать мою будущую добычу, когда женщина, в которой я опознал аристократку, встает, подходит ко мне и представляется, протянув мне руку: – Добрый день, молодой человек. Мы уже перезнакомились, пока вас не было. Я – Ириша. Я легко склоняюсь и целую ее пальцы, глядя ей прямо в глаза. Забавно, она смущается как девчонка и даже немного краснеет. Я же придумываю свою легенду на ходу. – Добрый вечер, Ириша. Меня зовут Иллиан Вайц. Ириша продолжает тарахтеть, но я ее уже не слушаю и погружаюсь в свои мысли. А чертовка хороша, хоть и не особо умна. Неплохо бы с ней повеселиться: зафиксировать, перерезать голосовые связки, чтоб вместо крика она могла лишь открывать рот, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба. Я бы сделал все медленно, со вкусом, предварительно сняв всю до остатка ткань с ее изящного тела, и превратил бы его в настоящее произведение искусства. Я бы мог часами скользить ножом по фарфоровому холсту ее кожи, покрывая его узором из алой крови и темно-вишневых срезов. Каким наслаждением было бы чувствовать ее страх, двигаться в такт ее агонии и смотреть, как гаснет искра жизни в ее синих глазах! Я на минуту задумываюсь, не стоит ли послать заказчика к черту и забрать куколку с собой, чтоб растянуть удовольствие, но потом решаю, что она все-таки того не стоит. После полной оплаты этого заказа я смогу окончательно погрузиться в свои фантазии и их осуществление на практике. Сейчас же нужно следовать плану. Следующие несколько часов мы проводим в легкой беседе. Ириша – настоящая болтушка-сплетница, которая умудряется разговорить всех. За прошедшее время я успел не только рассказать свою абсолютно выдуманную душещипательную историю о том, как я женился на красавице вопреки воле ее родителей, потерял ее во время последней эпидемии и теперь хватаюсь за любую возможность, чтоб добыть пропитание моему больному сынишке, но и узнаю все об остальных гостях особняка. Они все очарованы моей историей и благожелательно относятся ко мне, но особое сочувствие я получаю от Ирвина, который начал заливаться спиртным, едва переступив порог. Думаю, он видит во мне молодого себя: как и я, он – северянин, а его единственная дочь была убита бандитами, после чего он так и не пришел в себя. Жалкий слабак! Его горе могло дать ему сил для достижения всего, чего он бы он ни захотел: месть, власть или любые другие кровавые развлечения, но он предпочел быть слизнем и медленно убивать себя пойлом. Судя по всему, с моими мыслями согласен и Георг, который умудрился сразу же сцепиться с Ирвином. Как ивсе южане, он безмерно хвастлив и уже в первые полчаса меня начало тошнить от его рассказов о боевых победах. Сложное ли дело – раскроить пару пустых голов! Люди давно убивают друг друга и не нужно иметь ни особого таланта, ни фантазии, чтоб пронзить кого-то заостренной железякой. Я мысленно прохожусь по остальным гостям. Вот Дороти – дешевая шлюха, маменька которой давно прокутила все деньги, оставленные безвременно почившим папашкой. Чем больше Дороти плачется и жалуется на мамашу, тем лучше я понимаю ее отца – от такой семейки я бы тоже предпочел сдохнуть пораньше в надежде, что хоть там не достанут. В отличие от Ириши, Дороти не представляет для меня никакого интереса: я хорошо знаком с таким типажом. Девица совершенно не умеет держать себя в узде и с самого приезда строит глазки Вейлору – второму сыну одного из самых состоятельных аристократов этих земель. Мальчишка, впрочем, совершенно не против очередных приключений – не думаю, что он хоть когда-то занимался чем-то кроме развлечений. У меня уже готов план, но придется дождаться, пока все уснут. Мы расходимся по комнатам, и я жду для верности еще пару часов, чтоб быть уверенным, что все заснули. Заказчик не хочет шума: если стража услышит крики, она может примчаться и выпустить наших крысок из мышеловки. Я тихо выскальзываю из комнаты и прокрадываюсь в спальню Дороти. Возможно, Вейлору бы понравилось то, что я сейчас вижу, но ни ее упругое молодое тело, которое пахнет травами и костром, ни дешевое ночное белье моего интереса не вызывает. Привычным движением я пронзаю ее сердце и оставляю тело лежать в хаотичном переплетении простыней. Следующую остановку я делаю в комнате Ириши. Я все же не могу удержаться и наношу удар по голове. Я хорошо рассчитываю силу удара: он должен быть достаточным для того, чтоб она отключилась на какое-то время, но не должен прервать игру и лишить меня всего удовольствия. Ириша приходит в себя уже связанной и с кляпом во рту. Неспособность говорить или кричать делает ее еще более привлекательной – да и зачем, если в ее глазах и так отражается все, что она чувствует? Я вижу в них страх, который превращается в панику, когда я перерезаю ей сонную артерию и вены на руках, я чувствую взрыв ее агонии, яркий как фейерверк, когда жизнь стремительным ручейком покидает ее тело. Когда я ухожу, ее тело уже холодное и бледное, как и полагается фарфоровым куколкам. Следующим штрихом моей кровавой картины становится Вейлор. Я подхожу к его комнате и стучусь. Спустя минуту он открывает, заспанный и не до конца соображающий. Ну, мне это только на руку. – Иллиан? Ты что-то хотел? – Да…– я намеренно запинаюсь и опускаю глаза. – В общем, я обычно такими вещами не занимаюсь и не очень знаю, как тебе сказать, но Дороти просила передать тебе, что она хотела продолжить обсуждение той книги в более эмм…тихой обстановке и ждет тебя в подвале. – Серьезно? – боже, этот юнец сейчас выпрыгнет из штанов. Неужели сынок такого богатого и влиятельного человека еще не окучил какую-то шлюшку из простолюдинок, наобещав ей золотых гор с кольцом в придачу, и не переспал с ней? – Она сама тебе это сказала? – Да, конечно, и просила тебя не оставлять ее там надолго в одиночестве. – говорю я, думая, что ему в первую очередь не стоит заставлять ждать меня, или я стану менее благодушен. К счастью, мне не приходится долго ждать и труп Вейлора с проломленным черепом падает в подвал. Именно в этот момент я слышу шум из коридора, ведущего к спальням. Я бегу туда, мысленно чертыхаясь и искренне надеясь, что кто-то из оставшихся идиотов не привлечет внимания стражи. Ну, конечно, это идиот Георг нашел тушку Дороти! Я надеваю самую обеспокоенную из своих масок и подбегаю к нему. – Не может быть! И Дороти тоже! Какого черта? – а у меня неплохо получается симулировать панику в голосе. – Ты тоже видел тело Ириши? – с сомнением голосе говорит Георг. – Ириши? Нет, я только что наткнулся на тело Вейлора в подвале, пока искал сундук. А что с Иришей? Только не говори,что она… – у меня очень правдоподобно срывается голос. – Мне жаль. Я видел, что вы с ней поладили. Но нам нужно найти того, кто в этом замешан и остановить его! – Нет уж, мне нужно отвлечь тебя еще на какое-то время, чтоб ты не поднял панику, а потом убить тебя, думаю я. – Георг, но, получается, раз мы оба только что обнаружили Вейлора, Иришу и Дороти, остается только Ирвин. Неужели ты думаешь, что это он? – Откровенно говоря, я не думал, что он на подобное способен, но больше некому. Боги всемилостивые, кем же надо быть, чтоб сотворить такое? – Возможно, он сошел с ума после смерти дочери и сейчас таким образом пытается мстить всему миру? В любом случае, нам надо найти его, до того, как кто-то еще пострадает. Георг наконец принимает решение: – Мы разделимся. Если найдешь Ирвина – кричи, если нет – встретимся через час в гостиной. Я жду, пока Георг скроется из вида и захожу в комнату Ирвина. Разумеется, там его нет. Впрочем, после недолгих поисков, он обнаруживается на кухне в луже из рвоты и его собственного пойла. Ему так и не хватило ума понять, что его погубила именно его страсть к алкоголю и щепотка яда, который я заранее подсыпал в запасы алкоголя на кухне. Я искренне наслаждаюсь своей работой, когда я слышу звон доспехов из-за спины. – Это все ты, это все время был ты! – Георг пытается разрубить мое плечо мечом, но мне удается уклониться и отпрыгнуть назад. Сюрприз, мой дорогой вояка – я довольно неплохо управляю магией огня и обладаю прекрасной фантазией. Возможно, для любого другого мага бой был бы крайне сложным и, вероятнее всего, смертельным, но не для меня. Щелчок пальцев – и в прорези доспехов начинают играть язычки пламени. Воздух наполняют жуткие крики и одуряющий запах горящего мяса, когда Георг бьется об пол в завораживающем танце, не в силах стряхнуть коварное пламя, разъедающее его плоть внутри доспехов. Я жду, пока не остается ничего, кроме кованых доспехов и праха на полу кухни, после чего спешу уйти до прихода стражи. Скоро я стану очень богатым человеком и, наконец, заживу достойной меня жизнью – той, которой мне так не хватало все эти годы, когда я вынужден был бороться за жизнь и кусок хлеба среди других сирот, доказывать, что я достоин лучшего, чем остальные ученики-маги. Ничего, скоро каждый получит свое и займет свое место: я окажусь на вершине, а их жалкие останки у моих ног. Я толкаю дверь, но ничего не происходит. Заперто! Как здесь может быть заперто! В отчаянии я бросаюсь на дверь, пытаюсь выбить ее, но она была сделана на совесть. Я мечусь как загнанный зверь, пытаюсь разбить окно, выбить двери, сделать хоть что-то, бежать, бежать, я должен убираться отсюда, я должен… Последнее, что я вижу, падая на пол, это алебарда стражника.
