Форум проекта "Килл Ми Плз"
Все разделы => Графоманьяки => Архив => Тема начата: Todo Uno от 02 Февраля 2020, 17:18:19
-
Нефантастическая текстовушка от мастера-фантаста.
Америка, 80-е годы XX века, очередное обострение Холодной войны между США и СССР. В Вашингтоне под видом обычной семейной пары уже 20 лет живут и действуют два агента КГБ.
Сюжет крутится вокруг личных интересов и долга, чувств и служения родины. Обычные люди в необычных обстоятельствах делают свою работу. Ничего особо исторического знать не надо. Если вдруг, то желательно держать в голове, что в 80-е сотовых не было, магнитофоны и видеокамеры были размером с тумбочку, компьютеры только начали входить в обиход и прочее.
Жанр - шпионские страсти, нуар.
Паззл на 9 игроков.
Наводки состоят из двух частей. Игроки получают сразу обе части. Сначала пишем текст по первой части, сдаем, читаем. Потом пишем и сдаем текст по второй части наводки.
Вместе с текстом игрок сдает фото, портрет, проассоциированный со своим персонажем.
(https://sun9-50.userapi.com/c840733/v840733366/53bbb/2lNvbrVlc2g.jpg)
Предварительно желали:
- Симка
- Сашетта
- Некст
- Френ
- Бибигуль
- Снайпер
- Шинанай
- Дер Вестен
Подтверждаемся или опровергаем своё участие. Пока что одна роль вакантна.
Как только соберу подтвержденный комплект участников, раздам наводки на своё усмотрение.
Ориентировочный дедлайн - 14 февраля, пятница. Это обсуждаемо.
-
Здесь!
UPD. А теперь я прочитала описание и тем более здесь, интересно-то как!
-
Здесь!
-
- Штирлиц, вы еврей?
- Что вы, Мюллер, я русский!
- Ой-вей, а я немецкий.
Хехе
-
Йа-йа!
-
Хохо, парниша.
-
Буду :)
-
Все ранее заявленные подтвердились, осталась одна роль. Ну, кто смелый?
-
Ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Я тут. Придётся поселиться в гугле :)
-
Наводки отправлены.
Тексты первого этапа жду к 14 февраля.
Второй дедлайн, скорее всего, будет не так далеко от первого, потому что наводки второй части у вас уже на руках.
На вопросы по личкам отвечаю, "ты заходи, если шо".
-
Первый текст.
(https://sun9-52.userapi.com/c824409/v824409366/b4cb4/zjnVAAzFVKE.jpg)
-
Второй текст.
(https://sun9-30.userapi.com/c824409/v824409366/b4c97/nqC33xe6Cd0.jpg)
Фоточки, фоточки персонажей тоже сдаём.
И помним про дедлайн.
Поздно вечером пойду по личкам делать кусь.
-
Фоточки, фоточки персонажей тоже сдаём.
Это ж самое сложное - перетащить образ из головы на картинку!
-
Господа, а нет варианта сдвинуть дедлайн на воскресенье?
Если нет, то я поднажму и допишу.
-
Когда хочется озвучить мысли насчет своего текста и сроков, но не хочется спалиться до начала игры ;D
Меня все равно раскусят почти сразу, поэтому меня останавливал только стыд.))
-
:D
А я все еще жду разрешения на перенос дедлайна!
-
Ну давайте перенесём, чо. Я не жадная.
Воскресенье полдень - ваш новый дедлайн.
Балуйтесь с буквами и картинками.
-
Когда хочется озвучить мысли насчет своего текста и сроков, но не хочется спалиться до начала игры ;D
Меня все равно раскусят почти сразу, поэтому меня останавливал только стыд.))
Эээ... Два сданных текста из 9 - да тут проще сдавшихся вычислить, чем опаздывающих, вы чего)?
М, а я, наоборот, сначала картинку искала.)
Чёрт, мне понятен типаж, я прям представляю - умела б рисовать, нарисовала б, но вот прям точного попадания среди кого-то известного или знакомого найти не могу. Но я не сдамся!
-
Третий текст:
(https://sun9-40.userapi.com/c824409/v824409366/b4cc4/SOSSTbEjzTs.jpg)
Четвёртый текст:
(https://sun9-18.userapi.com/c824409/v824409366/b4cf9/okJMeO-ZGBY.jpg)
-
Пятый текст:
(https://sun9-28.userapi.com/c824409/v824409366/b4d08/FhdkDDjAxlM.jpg)
Шестой текст:
(https://sun9-56.userapi.com/c824409/v824409366/b4cbd/w3wy9TGm48I.jpg)
Седьмой текст:
(https://sun9-2.userapi.com/c824601/v824601079/12c1ed/avGoAl11kbs.jpg)
-
Восьмой текст:
(https://sun9-62.userapi.com/c824409/v824409366/b4ccb/I-XSz6ga094.jpg)
Девятый текст:
(https://sun9-37.userapi.com/c824409/v824409366/b4cad/3bSQYwNU0Kc.jpg)
Все молодцы и сдались вовремя.
Сейчас я выложу тексты первого этапа и фото.
Автор Олега Бурова, я надеюсь, дошлёт фото, я его прикреплю к тексту позже.
Сейчас не палимся и не угадываем маскарад вслух. Если кому-то очень хочется зафиксировать свою догадку, можно это сделать мне в личку, подтверждать или опровергать я пока не буду.
Все угадайки - после выкладки второго этапа (я надеюсь, мы его напишем к следующим выходным?).
-
Список авторов:
- Бибигуль
- Сашетта
- Снайпер
- Шинанай
- [Begotten]
- der Westen
- Next
- Notoriginal
- Simka
Часть первая: лето и осень.
-
САНДРА БИМАН
- Кобра, - прошелестел голос инструктора.
Сандра Биман выгнула спину, подняла голову и встретилась взглядом со своим отражением в зеркальной стене.
Сандра замерла, рассматривая своё лицо, ей вдруг стало интересно, на сколько лет выглядит эта женщина, старательно растягивающаяся в древних индийских позах. Это не было приятным открытием: каждый из тридцати восьми лет оставил явный отпечаток.
«Каждый долбанный день можно посчитать, глядя на меня, а некоторые дни, похоже, протоптались с особым рвением», - Сандра грустно улыбнулась своему отражению.
Несколько лет напряженного ожидания, добровольный целибат и расшатанные нервы, заставляющие её цепенеть от каждого телефонного звонка, таков был её выбор, который она сделала в пользу так называемой семьи.
Стэн всегда был фанатично предан своей работе, он был неотделим от службы, а она, выросшая в семье военного, принимала и любила его именно таким. Она гордилась им, видела в нём героя и ужасно боялась разочаровать его. Спутница героя не может жаловаться и уставать, и уж тем более она не имеет права предъявлять ему нелепые требования сидеть возле её юбки.
Когда Стэн сухо и без подробностей сообщил о том, что ему предстоит Особо Важное Задание, связанное с внедрением в банду наркоторговцев, она ни на секунду не сомневалась, что он справится, всё сделает правильно и выведет всех плохих парней на чистую воду. Чего она не учла, так это изматывающего ожидания: часы, дни, недели, месяцы. Годы. Лучшие годы их жизней, как она думала теперь. Важные годы их сына.
- Поза ребёнка.
Сандра закрыла глаза. Надо перестать думать об этом прямо сейчас. Она уже с трудом могла контролировать поток навязчивых мыслей. А ведь она пришла на занятия йогой именно за этим: очистить голову от негатива, дать себе передышку, которая сейчас так нужна.
Когда Стэн с триумфом вернулся с Особо Важного Задания, Сандра была самой счастливой женщиной на свете. Она мечтала о тихих семейных вечерах, отпуске у теплого моря, составила грандиозный план поездок по красивейшим национальным паркам, которые давно хотела посмотреть. Новость о переводе мужа в ФБР и необходимости переезда из Чикаго в Вашингтон, Округ Колумбия надолго выбила её из колеи. Она так и не смогла смириться с разлукой с друзьями и родными, с потерей работы и своим новым статусом домохозяйки.
Сандра не любила Вашингтон: слишком пафосный, слишком официальный и чопорный, он давил на неё, отталкивал своей холодностью и высокомерием. Внезапно Сандра осознала, что и Стэн стал для неё таким же холодным незнакомцем. Им не о чем было разговаривать: его Особо Важное Задание было засекречено, её небольшие радости и горести были ему откровенно неинтересны, да и она, опасаясь выглядеть в его глазах ограниченной домохозяйкой, предпочитала помалкивать. Сейчас она не могла понять, как же так вышло, что единственный человек, ради которого она оставила близких и всю свою жизнь в Чикаго, оказался неприветливым чужаком.
Мэтью же обожал отца, у них был миллион тем для разговоров, они ходили вместе в кино, в кафе, в магазины подростковой одежды. Казалось, что они не могут надышаться обществом друг друга. Здравомыслие говорило Сандре, что такие отношения с отцом - это не просто нормально для мальчика-подростка, это счастливое стечение обстоятельств, которое многое даст её сыну. Но понимание, что из важного в жизни сына человека она превратилась практически в пустое место, было мучительно (она запрещала себе даже в мыслях использовать слово «предательство»). Когда эти двое, весело болтая, уходили гулять, оставляя её наедине с грудой грязной посуды, она готова была переколотить все тарелки от обиды.
Сандра вышла на улицу и села в свой бьюик. Она с досадой подумала, что расслабиться в этот вечер так и не получилось. А ведь завтра у неё важный день: Элизабет обещала дать первый заказ.
Элизабет и Филлип Риз были новыми соседями семьи Биман, владельцами туристического агентства. Однажды Сандра обмолвилась, что давно мечтает о путешествиях и даже составила план на случай, если Стэн когда-нибудь захочет взять отпуск. Элизабет внезапно оказалась очень заинтересована в человеке, который любит и умеет планировать поездки: они с мужем как раз подыскивали помощницу, чтобы расширить бизнес. И Сандра вот уже почти неделю «проходила стажировку»: она сидела рядом с Элизабет, когда та обзванивала авиакомпании, гостиницы и конторы по прокату автомобилей, выясняя цены и выбивая скидки для своих клиентов.
Сандра видела, что Стэну не нравится её плотное общение с новыми соседями, но не придавала этому значения. После перевода в ФБР он стал очень подозрительным: ему везде мерещились комми-шпионы, секреты и заговоры. Сандра списывала это на профессиональную деформацию и надеялась, что это не зайдёт слишком далеко. Впрочем, Элизабет и Филлип были так милы и добросердечны, что даже Стэн снизил градус подозрительности и стал иногда приглашать их в гости.
Сандра же откровенно наслаждалась обществом Ризов: с ними можно было говорить на любые темы, не опасаясь косых взглядов и категоричных суждений. Иногда к их дружеским посиделкам присоединялась пятнадцатилетняя Пенни Риз - она мечтала стать послом доброй воли ООН, а ещё обожала рок-концерты и вечеринки. И хотя Сандра находила рок-культуру слишком вызывающей, Пенни была настолько очаровательной и непосредственной, что, глядя на неё, Сандра понимала, как же сильно она хочет иметь дочь.
Красный бьюик ехал по вечернему городу, из динамиков лилось «We Are the Champions», и Сандра улыбнулась, наверное, впервые за день: «Надо поставить шампанское в холодильник, завтра мне, наконец-то, будет что отпраздновать».
(https://sun9-65.userapi.com/c857136/v857136083/e2c36/Ot2i1lwisyM.jpg)
-
СТЭН БИМАН
Глава 1. Хайд
- Заткнись, долбаная ты сука!
Кулак Громилы Боба врезается в живот девчонки. Она сгибается от боли и блюет на ковер.
- Ах ты дрянь, да я сейчас это дерьмо твоей же мордой вытру!
- Воу-воу, Боб, полегче. Ты слишком груб. Эй, крошка, ты как? Жива? Давай-ка я тебе помогу.
Майк глумливо улыбается и медленно льет пиво на голову пытающейся отдышаться девчонке, а затем нарочито аккуратно вытирает салфеткой её испачканный рот .
- Тише-тише, ну что же ты, маленькая, не надо хныкать. Все в порядке. Не сердись на Боба, он славный парень, просто иногда не может себя сдержать...Особенно если какая-то мелкая шлюшка решает обломать ему кайф. Так что давай, поднимайся и топай в душ. Сначала отмоешься, потом расплатишься с нами, а мы щедро осыплем тебя волшебной пыльцой. Ты же хочешь в трип, а, маленькая Динь-Динь? В свою Волшебную страну?
Девчонка судорожно кивает, словно китайский болванчик.
- Вот и славно, вот и ладно. А теперь давай, шевели задницей.
Я задумчиво прихлебываю дешевый виски и считаю дневную выручку. Майк салютует мне банкой пива и лукаво подмигивает.
- Хайд, ты как, в круг?
- Нет, спасибо, я пас. У меня не встает на тощих обблеванных наркоманок. Развлекайтесь сами, а я лучше к Красотке Долли загляну.
- Да что ты понимаешь, чистюля задрипанный... Девка еще свеженькая, почти чистая, и за дозу сейчас всё сделает, самый кайф пропускаешь. – Пигз мечтательно облизывается, и я по привычке сглатываю подкативший к горлу ком омерзения.
- Знаешь, Хайд, похоже, что у тебя на баб вообще не встает... только на пачки кэша, счетоводишка ты наш ненаглядный.
Остроумный тип, наш Майк, не зря его прозвали Шутником. Пигз хрюкает от смеха, а я напускаю на себя оскорбленный вид и продолжаю традиционную пикировку с Майком. Обычный пятничный вечер в славной компании «Крипс Бразерс».
Я считаю выручку и аккуратно фасую «пыльцу», пока в соседней комнате «братцы» втроем распинают девчонку, которой от силы лет пятнадцать.
Через месяц Громилу Боба пристрелят в стычке с ребятами из «Бладс», а я вовремя прикрою спину Майка.
Через полгода Майк узнает, что Пигз на самом деле не жирная свинья, а жирная «крыса», засланная из «Кингз». Шутник лично расправится с толстяком, устроив поучительную публичную казнь. Пигзу отрубят руки по локоть, а ноги - по колено. Получится «человек-свинья». Хорошая шутка. Правую руку Пигза Шутник подарит мне.
Через полгода Майк подомнет под себя большую часть наркотрафика в Чикаго.
Через год Управление по борьбе с наркотиками проведет операцию десятилетия и обескровит три крупные банды. Я буду активно сопротивляться при задержании, поэтому меня пристрелят, прямо на глазах у Майка.
Верхушка «Крипс Бразерс» попадет в тюрьму округа Кук. Тело Хайда «Кэша» отправят в морг №39.
- Привет, Стэнли. Хреново как-то выглядишь. Прямо таки смертельно уставшим, – под шуточки коллег я выберусь из пластикового мешка
Заполнение протокола. Сорок минут под горячим душем. Звонок Сандре.
Я посмотрюсь в зеркало – и наконец увижу там не Хайда «Кэша», а старого доброго Стэна Бимана.
Глава 2. Стэн
В лифте душно. Я с раздражением ощущаю, как потеют подмышки. Интересно, сколько у меня свежих рубашек в запасе. Надеюсь, Сандра таки соизволила заглянуть в прачечную.
Секретарь Марта искоса смотрит на меня.
- Тяжелый день, Стэн?
Я молча киваю и получаю в отчет сочувствующую улыбку. Марта мне нравится, славная девушка. Шеф на неё не нарадуется: ответственная, доброжелательная, с чувством юмора, способна наладить коммуникацию с самыми склочными ребятами. Прекрасный секретарь. Вне работы мы не общаемся, хотя иногда у меня мелькали мысли, что с ней было бы приятно поговорить и пропустить кружечку-другую кофе... или чего покрепче.
Я желаю Марте хорошего вечер и сажусь в машину. Вождение меня неплохо отвлекает, позволяет хоть ненадолго расслабиться, ни о чем не думать.
На работе мозг просто кипит, слишком много новой информации, да и хочется сразу достойно себя зарекомендовать. После успешного завершения операции «Хайд» меня перевели из Управления по борьбе с наркотиками в ФБР, в подразделение контрразведки. И повышение обеспечено, и протоколы безопасности соблюдены – в Чикаго мне нельзя было оставаться.
Так что мы с Сандрой начали новую жизнь в Вашингтоне. И пока нам приходится несладко.
После «смерти Хайда» я думал, что самое сложное позади. Больше не нужно ежесекундно себя контролировать. Не нужно заключать все новые сделки с совестью и молча смотреть на то, как на твоих глазах калечат, насилуют, убивают, толкают «дурь».
Ни обдолбанных вусмерть наркоманов, ни продающих себя малолеток, ни ублюдков из банды. Никаких тёмных закоулков и вонючих притонов.
Вся эта грязь осталась в прошлом. Я справился. Теперь я могу каждый вечер проводить с семьей, а не видеть их урывками в разрешенные дни свиданий. Спокойно ужинать – и не осточертевшими жирными бургерами, а вкусной домашней едой. Делиться с женой и сыном новостями, шутить, смотреть футбол и шоу Джонни Карсона. Обсуждать с Мэтью его планы на учебу и помогать со школьными проектами. Ложиться на чистое постельное белье, приятно пахнущее лавандовым кондиционером, и заниматься любовью с женой.
Каждый день в полном моем распоряжении. Но почему-то всё идет не так, как я себе представлял.
Я все чаще застаю Сандру дома в кресле возле телевизора, с очередным ведерком мороженого и бутылкой сидра. Холодильник забит полуфабрикатами, мебель покрывается пылью. Я понимаю, что у неё стресс – она оставила работу, родственников, весь сложившийся круг общения. Она выросла в Чикаго и была там вполне счастлива, и если бы не моя работа, то Сандре не пришлось бы уезжать из родного города.
А здесь ей пришлось пытаться начинать всё заново. Я чувствую вину и пытаюсь поддержать жену; но с каждым днём она бесит меня все больше. К тому же, Сандра стала менее привлекательной. Фигура погрузнела, бедра стали противно-рыхлыми, волосы неухожены. И на мои ласки она отвечает все неохотней. Все чаще мы просто спим, отвернувшись друг от друга.
А Мэтью... Похоже, я его просто сейчас плохо знаю и не понимаю. Нам не о чем разговаривать, он вообще меня как-то сторонится. Я не знаю, кто такой ЭлЭл Кул Джей и чем так круты «Beastie Boys». Я никогда не был особо популярен у девочонок и не могу подсказать ему, как можно быстро «замутить». На некогда любимый шоколад у сына теперь аллергия,а я этого не знал, и притащил как-то целую коробку.
Я так долго мечтал снова попасть домой и жить полноценно, а теперь мне неуютно с собственной семьей. На работе пока ко мне ещё присматриваются. Но, может, таки стоит куда-то пригласить парней и Марту. С ними хоть можно спокойно поговорить и обсудить то, что меня беспокоит.
Прямо по соседству может находиться притаившийся враг, который опасен не просто для отдельных граждан, а грозит большой бедой для всей страны. Я изучил вводные по нелегальным агентам разведки «красных», внедренных в наше общество – и, похоже, ко мне вернулось притупившееся было ощущение постоянного напряжения и подозрительности ко всему и вся.
Раньше я боролся с вполне конкретным и понятным злом. Шутник, Громила, Пигз, прочие отбросы – да над ними просто таки вывеска мерцала. «Опасные ублюдки». Огроменными неновыми буквами.
А как вычислить опасность, которая кроется за маской благополучия и добродушия? Как найти гадюку среди ужей? Что именно может улыбчивый Билли-мороженщик прятать в своем фургончике? А это ведь идеальная маскировка для громоздкого оборудования. А старик Ричард, выгуливающий своего пса целыми сутками и знающий всё о всех? А наши соседи, Ризы? На вид благополучная американская семья. Холёная Элизабет (на её фоне Сандра кажется ещё большей замухрышкой), Филипп, своим радушием напоминающий продавца подержанных автомобилей, их милая дочь Пэнни – уж эту пятнадцатилетнюю девчушку никак не представишь извивающейся на грязном полу и выпрашивающей дозу волшебной «пыли». Элизабет и Филипп - владельцы туристического агентства; это открывает им много возможностей по передаче информации.
Сандра подняла меня на смех, когда я попытался поговорить с ней об этом и просил быть внимательнее в общении с соседями. Жена сказала, что у меня профессиональная деформация, и ей не хочется выслушивать мой параноидальный бред.
Я не стал её переубеждать. Хорошо, пусть живет в своем уютном мирке, в котором нет места беспокойству об учениях «Щит-82» и советских войсках в Афганистане. Пусть для неё «Томагавк» - это просто какое-то индианское слово, а «Першинг» - ну, возможно, кондиционер для белья или ополаскиватель для рта... как «Листерин». Пусть спокойно ест свое мороженое и улыбается соседям, не думая о том, кому и какой тур они организовали сегодня.
А я тем временем должен решить, за кем из резидентуры при советском посольстве вести наблюдение.
Глава 3. Нина
Я покупаю два багета – сегодня мы с Ниной встречаемся в Рок-Крике.
Мы кормим уток и негромко переговариваемся, наблюдая, как слаженно машут веслами ребята на проплывающих мимо каноэ. Девушка избегает моего взгляда и смотрит на воду, метко бросая в уток куски хлеба.
- Им бы ещё икорки, к багету, – я неловко пытаюсь пошутить.
Нина краснеет. Дурак, вот же ляпнул.
Мисс Крылова мне нравится, она вроде неплохая девушка. Даже немного неловко было её шантажировать. Желание помочь родным в целом понятно и естественно. Многие из граждан СССР, выехав за границу, пытаются «крутиться» - так они это называют. Нина вот умудрилась вполне себе успешно наладить контрабанду чёрной и красной икры через родственников из Хабаровского края, а на вырученные здесь деньги покупала видеотехнику и отправляла домой. Умная девушка, но недальновидная. Должна же она была понимать, что для работника посольства такие махинации особенно опасны, руководство её защищать не станет.
Теперь я начинаю думать, что ошибся с кандидатурой. Да, мне удалось довольно быстро её завербовать, шеф был мной доволен. Но сведения, которые удавалось добыть Нине, тяжело назвать по-настоящему значимыми, хотя меня и уверяют в обратном.
«Бог в мелочах» - любимая фраза шефа. Да и мой предыдущий опыт показывает, что детали очень важны, и какой-нибудь на первый взгляд малозначимый нюанс может оказаться нитью из запутанного клубка.
Поэтому все, что я узнавал от Нины эти три месяца, было весомым для нашего отдела.
Я даже сумел добиться выделения конспиративной квартиры для встреч с ней. Наедине со мной девушка немного расслаблялась, и мы могли поговорить и о работе посольства, и о мировой политике, и о каких-то отстраненных вещах. Например, о живописи. Приятно встретить человека, отличающего Мане от Моне.
Забавно, раньше я подсознательно представлял сотрудников резидентуры как опасных хищников, врагов. А получается, они обычные люди, из плоти и крови, со своими слабостями и недостатками. Просто у них своя Родина. Оказывается, Нина – пацифистка, и ей не нравится ухудшение отношений между нашими странами. Смешно, что о по-настоящему важных для себя вещах я могу поговорить именно с завербованной мной гражданкой «империи зла».
Я не знаю, когда именно это случилось.
Просто когда она делала пометки на копии документа, я заметил, какие у неё тонкие пальчики с полупрозрачными розовыми ноготками. Сандра красит свои острые ногти отвратительным кроваво-красным лаком, и кисти рук становятся похожими на лапы хищной птицы. Её ногти меня всегда раздражали, особенно с учетом привычки расцарапывать мне спину, изображая страстную тигрицу. Пожалуй, я даже рад, что в нашей супружеской жизни все меньше секса.Хотя теперь я больше обращаю внимание на других женщин... А мисс Крылова молода и красива. Признаться честно, это тоже сыграло роль в развитии наших отношений.
На солнце волосы Нины красиво переливаются. Наверняка они очень мягкие и шелковистые на ощупь.
У Нины очень аккуратные ушки, и я заметил, что она любит серёжки. Я как-то даже спонтанно прикупил ей парочку, когда мы встретились в магазине и она долго рассматривала витрины с бижутерией. Нина явно смутилась, но все же приняла подарок.
Перед очередной назначенной встречей разразилась ужасная гроза. Бедная Нина промокла до нитки, и я предложил ей согреться в душе и выпить горячего вина со специями. Благо, на кухне конспиративной квартиры есть и запасы алкоголя, и посуда.
Мы пили вино и делились смешными историями из детства. Нина просто очаровательно смотрелась в мужской рубашке – женской одежды здесь не нашлось.
И в этот момент я осознал – хочу быть с этой женщиной. Просыпаться с ней в одной постели, завтракать и ужинать, смотреть с ней кинофильмы и шоу Джонни Карсона. Я хочу, чтобы она носила мужские рубашки на голое тело, и чтобы это были мои рубашки.
Я влюбился в мисс Крылову, своего завербованного агента. И более того, оказалось, что наши чувства взаимны.
В ту ночь мы выяснили, что кровать на конспиративной квартире очень удобная, а постельное белье пахнет лавандовым кондиционером.
(https://sun9-34.userapi.com/c857136/v857136083/e2c3e/hppvaPBVeUs.jpg)
-
МАРТА ХЭНСОН
У Марси и Мэй мало общего, хоть они и близнецы. Мэй яркая и взрывная, это она может надеть отчаянно короткую юбку и отправиться в бар, чтобы там поливать отборным матом всех заинтересованных мужчин. Марси не пойдет в бар, она засядет дома с очередным толстенным томом на древнегреческом, заваривая себе литры зеленого чая.
Марси наслаждается ноктюрнами Шопена, будто пьет дорогой коньяк, отдавая должное каждой ноте. Мэй заслушивается хитами Beatles, словно опрокидывает один бокал вина за другим. Марси просыпается в семь утра даже по выходным и завтракает у окна, наблюдая за прохожими. Мэй спит до обеда и тащит яичницу в постель, запивая ее остывшим с вечера чаем. Марси видит кошмары про волосатые руки и тяжелое дыхание, просыпаясь и напряженно вглядываясь в темные углы спальни. Мэй спит без сновидений, но иногда средь белого дня сама забивается в угол и сидит там часами, отказываясь разговаривать даже с сестрой. Марси любит свой каштановый цвет волос, Мэй его ненавидит и мечтает стать блондинкой. У Марси аллергия на апельсины, а Мэй ест их килограммами, Марси любит дождь, а Мэй - солнце, Марси пишет стихи, Мэй - рисует.
Обе безмерно презирают Марту.
Мэй злится на нее за нерешительность, Марси высокомерно высмеивает ее необразованность. Мэй готова ее избить, когда она жадно ловит мужские взгляды, Марси саркастично вышучивает ее мечты о семье и детях. Мэй считает, что только полная дура может верить в любовь Карла. Марси серьезно объясняет, что Марта и есть полная дура.
Марлен появляется редко, и игнорировать ее проще. Малышке всего шесть, она одета в летнее желтое платьице и обнимает плюшевого зайца. Ее глаза вечно на мокром месте, а при виде Карла она начинает плакать: Он злой, убери его, убери! Марси и Мэй дружно кидаются на ее защиту и в два голоса кричат на Марту: Ты видишь, что ты делаешь с ребенком? Немедленно отправь своего хахаля к чертям!
Марта мотает головой и не слушает. Марта закрывает внутри себя тяжелые ставни, запирает их на замок и берет за руку Карла. Ей тридцать четыре года, этот мужчина - ее последний шанс выйти замуж. И она не позволит этим девчонкам в очередной раз все разрушить.
***
Дэна ей удается сохранить всего на месяц. Она отмахивается от назойливых сестер, запирает в чулане малышку Марлен, но потом Дэн остается у нее на ночь, и тут-то они берут верх.
Проснувшись, он видит возле кровати пачку исписанных иероглифами листов - Марси как раз выучила японский.
- Что это? - недоуменно спрашивает он.
- Тебе не понять, - надменно жмет плечиком Марси.
- Нужно немного больше мозгов, - добавляет Мэй.
Марте почти удается избежать скандала, но в самый разгар ее пылких извинений появляется Марлен.
- Уходи! - кричит она, заливаясь слезами. - Ты злой! Ты плохой! Уходи!
Дэн больше никогда не подходит к Марте и не говорит с ней, а сестры лишь смеются над ее страданиями.
- Мы же каждый день видимся, он мой коллега! - в ярости кричит Марта. - Как я должна ему в глаза смотреть?
А ты не должна, - смеется Марси.
До чего же тупая безвольная корова! - злится Мэй.
- Стэн Биман вчера так издевательски мне улыбнулся, вы же сами видели! Наверняка Дэн ему все рассказал! - Марта уже не кричит, а жалобно плачет.
Мэй бормочет что-то нецензурное. Марси выразительно молчит.
Марлен прячется. Ей единственной жаль Марту, но страх перед злым мужчиной сильнее. Она рада, что Дэна в их жизни больше нет. Как и всех предыдущих.
***
Карл появляется на пороге внезапно. Марта знает, что должен прийти сотрудник отдела внутренних расследований, но совершенно не ждет молодого интересного мужчину. Его синие глаза смотрят на нее так ласково, что она теряет дар речи.
Поплыла, корова! - констатирует Мэй, и ее жесткая саркастичность помогает Марте собраться.
Карл вежлив и обходителен, он просит ее о разговоре, и для этого приглашает в уютное кафе неподалеку от работы. Марта тает, улыбаясь ему, отвечая на его вопросы, смеясь его остроумию. Она не может поверить в происходящее, когда он платит за нее и на прощание подносит ее руку к своим губам. Она даже почти не слышит пересмеивающихся сестер.
Скоро их насмешки приобретают оттенок тревожности.
Марта, ну неужели ты не видишь, что он просто вытягивает из тебя информацию о твоих коллегах? - пытается образумить ее Марси.
Или ты всерьез думаешь, что такой красавчик заинтересовался овцой-секретаршей? - жалит Мэй в самое больное.
Не надо! - хнычет Марлен, когда Марта собирается на свидание, - Пожалуйста, не надо, давай не пойдем!
Марта не слушает. Пусть они все считают ее дурой, она не так глупа, чтобы не распознать настоящую любовь. Карл с ума от нее сходит, он так и сказал. Ведь ему нельзя с ней встречаться - она сотрудница курируемого подразделения, им даже приходится держать свои отношения в тайне. Но после их первой встречи он понял, что не может жить без нее.
Он говорит, что никогда не встречал такую, как она, что он счастлив быть обладателем бриллианта чистой воды. Он первый, кто разглядел ее настоящую - то, как она умна, как тонко чувствует, какая интересная собеседница. Когда она говорит, он слушает так, будто впитывает каждое ее слово. Он задает все больше вопросов, восхищается ее умением интерпретировать человеческие поступки, вникать в чужие характеры. Он часто повторяет, что она может стать великим писателем - с ее знанием человеческих душ и умением сделать интересной самую заурядную историю. А еще - что она слишком красива, чтобы быть настоящей.
Марта отмахивается от назойливой троицы. Она счастлива, впервые в жизни по-настоящему счастлива.
(https://sun9-38.userapi.com/c857136/v857136083/e2c12/8lnvxOSvgBM.jpg)
(https://sun9-27.userapi.com/c857136/v857136083/e2c19/7l2pXHH9f1c.jpg)
(https://sun9-53.userapi.com/c857136/v857136083/e2c21/Rf8SYT_mhaw.jpg)
-
МАРК ГОТМАН
- Сэр, вы позволите?
Его тронули за плечо. Марк вздрогнул и от неожиданности смахнул со стола ворох расчетов, ручку и недоеденное печенье. Секретарша, выдернувшая его из размышлений, зачастила извинениями и тут же присела, собирая бумаги. Узкая юбка натянулась, белая блузка обрисовала скромное, но красивое белье. На жене он такого никогда не видел.
- Вам нужно расписаться, - она протянула ему планшет с приколотыми листочками и ручку. - Здесь и здесь.
- Что это? - он все еще с некоторым трудом читал юридические документы. Одно дело - язык чисел и чертежей, и совсем другое "в связи с вышеизложенным нижеподписавшиеся..."
- Вам привезли новый компьютер. Графический интерфейс и мышь в комплекте, - с явным удовольствием проговорила девица.
- Какая мышь, белая? - он недоуменно поморгал.
Секретарша смутилась - судя по всему, она понятия не имела, что такое "графический интерфейс" и зачем к нему мышь.
Компьютер занесли сразу же, причем занесли специальные люди в комбинезонах. Марка опять дернуло прошлое - сначала жгучий стыд от того, что он, советский человек, инженер, сидит падишахом, а ему вносят новый стол, коробки с техникой, подключают все это к сети и, вдобавок, пыль смахивают специальной метелкой, а потом удушающее счастье от того, что ему не надо самому таскать мебель, железки, приборы и вдобавок стремянку. И рядом стоит девочка-секретарша в узкой юбчонке и на каблуках, а не монументальная Клементина Ивановна, которая "Товарищ Готман, про субботник не забудьте!", и бумагу не надо "доставать", и карандаши чертежные таскать из дома, и отстаивать нескончаемую очередь за колготками не-больше-пяти-в-одни-руки для жены. Променяли вы, товарищ Готман, коммунистическое будущее на загнивающий капитализм, гореть вам за это в вечном огне товарищеского осуждения.
Контора организовала курсы по освоению новых компьютеров, пришлось вспомнить молодость, завести тетрадочку с конспектом и задерживаться два дня в неделю. Где б ему там, на родине, в НИИ, организовали курсы ЭВМ, да и ЭВМ те на стол не помещались, под них выделяли целый зал. Магнитные ленты еще толком в оборот не вошли, все кодировалось на перфокарты, и не дай бог их рассыпать - собирать устанешь и обчихаешься от бумажной пыли. Бронируй машинное время, проси дежурного оператора помочь, виляй, юли, вертись, доставай, договаривайся, пресмыкайся, господи, почему в этом списке глаголов нет самого главного - "работай"? Почему для того, чтобы купить сыну краски, пришлось набиваться в командировку в Ленинград? Как выкручивался (еще одно отвратительное слово!) сосед-литейщик, которому Ленинград не светил даже во сне?
Когда сын впервые в жизни увидел ананас, он даже не понял, что это можно есть. Первый "сникерс" хранил недели три, боялся даже в руки брать, ждал какого-то праздника. Тогда, кажется, жена впервые признала - правильно они переехали.
А ведь была наотрез против, плакала, умоляла, заламывала руки. Еще одна жертва системы - а что скажут соседи? А на партсобрании? А как же родители? А кто же присмотрит за могилками? Однажды, в пылу спора-ссоры, она даже выкрикнула "лучше бы ты крестился!", и не могла понять, почему муж залился истерическим хохотом. И то верно: несмотря на весь советский атеизм, брит милу он все-таки прошел в положенный срок, а ей, наивной дочери советской морали, не с чем было сравнить.
Тем не менее, будущее сына перевесило для нее и могилки, и мнение соседей, и собственную "неудельность" в чужой стране. Кому нужна учительница русского в Вашингтоне? Хотя, конечно, ей предложили занятие - слушать новости "из оттуда", составлять ежедневную сводку, подавать на стол... в общем, неважно кому, на стол. Но тут победило-таки советское воспитание, работать на разведку комсомолка отказалась. Достаточно, что муж работает. Хватит на семью одного предателя.
Предатель-предатель-предатель, это слово снилось Марку, написанное огненными буквами на стене лаборатории прямо над его рабочим столом. И заодно на спине его белого халата, и на портфеле, и на двери квартиры. Ему снилось, как его запихивают в машину, затем в самолет, самолет садится прямо на Красной Площади, а дальше его волокут мимо Исторического музея прямо в Большой дом, и сразу в подвал, и там почему-то его встречал завлабораторией Игорь Петрович, добрейшей души старикашка, знакомый еще лично с Королевым Сергейпалычем, но тут он был в блестящем мясницком фартуке и с ломом в руке и ухмылялся сквозь маску сварочного аппарата, и кругом тут же гас свет, и оставалась одна лампа над креслом, похожим на космонавтское, с ремнями и пряжками, и его волокли туда и привязывали, намертво, наглухо, безнадежно. Марк кричал, кричал и просыпался в холодном поту, колотясь всем телом на постели, а жена пыталась удержать его за плечи и уговаривала - тише, тише, ты дома, все хорошо, все хорошо...
Сначала он заикнулся о личной машине, и машину ему немедленно дали, да еще и с водителем. Потом, в разговоре с куратором, он обмолвился о своих снах и куратор сам предложил ему сопровождение. Нам несложно, вам спокойнее будет. И Марк с облегчением согласился.
Не то чтобы сопровождение спасало от Игоря Петровича и сварочного аппарата во сне, но днем точно успокаивало.
А от кошмаров в конце концов выписали снотворное.
(https://sun9-29.userapi.com/c857136/v857136083/e2c0a/S6uI6z-0yyc.jpg)
-
ПЭННИ РИЗ
В четверг в нашей гостиной остановились дедушкины часы, и весь дом замолчал.
Бумаги, которые папа разбирал в кабинете, резали тишину на неравномерные ломти с полудня до ланча, а мама была словно призрак - неслышно перемещалась, с тихим звоном ставила чашку на кухонный стол и едва слышно зевала ближе к ночи. Наше общение сводилось к приветствиям на бегу ("как ты, ПитерПэнни?"), шутливо взъерошенным волосам ("все в порядке? а в школе? вот и хорошо") и запискам на холодильнике ("дорогая, ланч на столе, будем поздно, целуем. P.S. - не забудь выключить свет на кухне перед сном"). При мне они почти не разговаривали, но иногда я ловила выразительные взгляды и странные жесты, которыми они обменивались за моей спиной.
Каждый телефонный звонок ненадолго возвращал жизнь, будто кто-то докричался до нашего замершего в безмолвии мирке, но после него один из родителей уходил, наспех поцеловав меня в щеку и взяв обещание, что я буду вести себя хорошо. Второй же либо продолжал свои тихие занятия вплоть до "и тебе тоже спокойной ночи, ПитерПэнни", либо вскорости звонил кому-то и тоже уходил, повторив ритуал первого.
На выходные мы по-прежнему выезжали в Вашингтон, и родители вели себя точно так же, как и раньше: держались за руки, шутили колкие шуточки в адрес друг друга, читали забавные надписи на рекламных плакатах, рассказывали мне о друзьях молодости. Если мы встречали Джефферсонов или Моррисов, то казалось, что все перемены я надумала: мама смеялась над шутками, уткнувшись в папино плечо, а он улыбался, целовал ее в макушку и приговаривал "вот же хохотушка", и словно бы нет никого счастливее их. Но, когда мы возвращались домой, возвращалась и тишина.
Тишина была пыльной и плюшевой. Она мягкой лапой заглушала слова, превращая разговоры в неловкие обрывки фраз и неуклюжие междометия. Она выдвигала вперед шорох задернутых штор и писк микроволновки, но пряталась за торопливыми шагами в прихожей. Она сыто царствовала, раскинувшись в гостиной огромной кляксой. Я боялась ее сохранить и боялась ее потревожить.
Раньше я обожала наушники и частенько использовала их как стену между собой и миром, но сейчас я к ним даже не прикасалась: в плотном безмолвии происходило что-то крайне важное, чего я не понимала.
"Ты же подросток, тебе нужно больше личного пространства", - ласково говорила мама, закрывая передо мной дверь своего кабинета.
"Дела агентства никогда не прекращаются, дорогая, - улыбался папа, будучи уже одной ногой за дверью, - потому что путешественники никогда не спят".
Они никогда не ссорились, но даже разогретую пиццу красноглазой ночью ели, почти ничего не произнося. "Завтра потеплеет" - "Да" - "Планируешь брать зонт?" - "Не думаю, что это необходимо" - "Вот и я сомневаюсь, так ли уж стоит" - "Как думаешь, это надолго?" - "Тепло? Ну что ты, на два-три дня". И молчание. И в прогнозе погоды - ничего даже примерно похожего, словно они говорят через прижатую к губам подушку и только играют в семейную беседу.
В первую неделю июля папы не было дома три ночи подряд. Я поцеловала его на прощание в понедельник, а наутро его ботинок и тяжелого пальто не было на месте. И на следующее утро тоже. И на следующее. Мама при этом вела себя без перемен: шелестела книгами, звенела ложечкой, шуршала сменяемыми тканями. Когда она обращалась ко мне, то не выглядела расстроенной или злой, на вопросы о папе отмахивалась - "этот бизнес высосет все соки, детка, а когда насытится, то и время начнет проглатывать как бесплатные пирожные". А через трое суток папа вернулся таким же гладковыбритым, как всегда, и рубашка его была отутюжена столь безупречно, что могла заменять сырорезку. "Под дождь не попал?" - все, что спросила мама. "Нет, но зонт в следующий раз возьму", - ответил он.
С тех пор это стало традицией. Папа не ночевал дома несколько дней в неделю, но маму это будто не волновало. Я была уверена, что буду слышать нервное постукивание ногтями или даже всхлипывания, но вместо этого мама ходила на фитнес, разбирала счета, придирчиво рассматривала себя в зеркало, разве что улыбалась мне чаще обычного.
Я не хотела обсуждать это со школьным психологом или учителями. Родственников, с кем я бы могла поделиться, я не знала, родители не поддерживали отношений со своими семьями и никогда о них не говорили. Как бы то ни было, мне нужен был совет ровесника. Последний год старшие поколения разговаривали со мной так, будто не определились, где на трассе между "вырастешь - поймешь" и "ты уже совсем взрослая" я нахожусь, и их вечно кидало от детских присказок к сальным шуткам.
На многоголосо громкой перемене во внутреннем дворике школы я решила рассказать все Гвен. Я ожидала увидеть на ее лице испуг или удивление, но та лишь пожала плечами. "У моих точно так же было. Звонки поздно вечером от мистера Ошиблись Номером, совместные вечера как игра в молчанку, папа зачастил в гараж на всю ночь. А потом они развелись". Гвен обняла меня и сказала не расстраиваться, ведь развод не так уж и плох: каждый родитель хочет быть самым добрым, щедрым и интересным, поэтому можно безнаказанно капризничать и получать много подарков, даже красные высокие сапоги из магазина с золоченой витриной.
Вечером я хотела поговорить с мамой, но та явно избегала разговоров о чем-то большем, чем мои оценки и грязная обувь. Я никак не могла улучить момент, и итоге выпалила ей вслед отчаянное "как ты думаешь, у папы есть другая женщина?". Мама остановилась, и плечи ее задрожали.Мое сердце успело болезненно сжаться, но мама обернулась - она смеялась. "Что ты, милая, какие глупости. Даже не думай об этом".
Погладила меня по голове и ушла.
А я осталась стоять в прихожей, где по-прежнему не было папиных ботинок и тяжелого пальто.
Тишина съела последний мамин шаг и обняла меня огромным ватным чудовищем.
(https://sun9-4.userapi.com/c857136/v857136083/e2c2f/CF7Yo2eFGO0.jpg)
-
ЭЛИЗАБЕТ РИЗ
Меня зовут Элизабет Риз. Элиза. В девичестве - Лиззи Райт из маленького городка на севере Техаса. С этой мысли начинается каждый новый день. Первые десять дней это были слова, и звучание их казалось непривычным. Последующие двадцать лет превратили слова в мысли и сделали их настолько обыденными, что приходящие во снах воспоминания давно начали казаться просто фантазией.
Новый день. Утро. Мюсли, тост с маслом и апельсиновый сок на завтрак, звоночек почтальона, газета на подстриженном два дня назад газоне, кулинарная передача по радио. Пэнни опять проспала и, с грохотом роняя все на своем пути, на бегу запихивает в рот булочку с вареньем - школьный автобус уже подъезжает к калитке. Филипп, как и всегда, еще спит, уютно устроившись на постели в обнимку с котом, за окном раздаются звонкие детские голоса. В доме тихо. Наступают мои законные полчаса для одиночества, размышлений и никак не желающей отпускать тоски по дому.
Это даже странно. Большую часть жизни я провела здесь, в небольшом кирпичном домике с зеленой крышей в окрестностях Вашингтона, с мужем и дочкой, местными друзьями, не слишком напряженной работой в туристической конторе через две улицы. Я - Элизабет Риз, жена Филлипа Риза, мама Пэнни Риз, переводчик, хозяйка рыжего кота Мартина. Мне сорок три года. А мысли, сны... Там я все еще восемнадцатилетняя девчонка, студентка-отличница, активистка и комсомолка, Надя, Надюшка. Кокетка и хохотушка, главная модница и заводила в компании таких же девчонок с инъяза. Но об этом можно вспоминать лишь ночью, да в эти вот полчаса тишины.
И - во время редких посланий из той жизни, когда все наконец приобретает смысл. Мне дают задания реже, чем Филиппу. Это логично. Мужчине тут проще оправдать задержки и частые командировки, можно меньше внимания уделять детям. Мужские отлучки не вызывают подозрений у соседей и коллег. Мужчина, почти не прикладывая усилий для сокрытия, может иметь любовницу, а то и вторую семью. Особенно, если работает в туризме. Но иногда... иногда и мне удается быть полезной.
Однако сегодня - ничего. Никто не звонит предлагать новую мебель по телефону, в любимой кулинарной передаче не появляется кодовых фраз и даже свидетели Иеговы не стучатся в дверь, чтобы поговорить о Боге. Только привычная рутина: помыть посуду, выгладить деловой костюм, подвести глаза и губы, перекинуться парой ничего не значащих слов с мужем, помахать рукой соседке, Сандре, и отправиться на работу. Скука. Череда дней, похожих один на другой как две капли воды.
А каким увлекательным все казалось в университете, когда мне только сделали поначалу осторожное, завуалированное предложение! За какие-то пять лет я, казалось, прожила новую жизнь - меня учили заново ходить, сидеть, улыбаться, говорить, красить губы и накручивать бигуди. Я читала детские сказки и изучала школьную программу, смотрела модные журналы и зачитывалась популярными книгами, заучивала молодежные песни, детские считалочки и колыбельные, упражнялась в самых разных акцентах и диалектах, говорила пословицами и поговорками, вырезала страшные рожи на тыквах и фаршировала индейку к дню Благодарения. Мне приносили другие учебники по истории - и в них все было совсем не так, как помнила я еще из школы. Давали газеты - одни и те же события на русском и английском оказывались настолько разными, что становилось неясно, есть ли в них хотя бы крупицы правды. А еще, как я поняла уже после, когда начала работать всерьез, мягко, но настойчиво внушали, внушали, внушали великое множество идей.
Учили меня хорошо. К тому времени, когда в двадцать три года я перестала называть себя Надеждой и превратилась в Элизабет Риз, по сути своей я была уже почти совсем американкой, выходцем из невеликого тогда среднего класса, немного глуповатой дочкой успешного юриста и домохозяйки. Молодой и влюбленной женой человека, которого увидела впервые за десять дней до отправки в США. Милой, улыбчивой девушкой без определенных политических взглядов, свято, впрочем, уверенной, что Вторую Мировую выиграли лишь благодаря вкладу Америки. Даже в мыслях уже тогда я не называла войну, на которой погибли мой дед, дядя и старшая сестра, Великой Отечественной.
Тем не менее, этого оказалось мало. Поначалу у нас с Филиппом даже не было заданий, лишь одно - осмотреться, обосноваться на новом месте, наладить быт и необременительное знакомство с соседями. Легче легкого, как думалось мне до перелета. Сложнее всего, что приходилось делать - понимаю теперь, после двадцати лет работы под прикрытием. Мы ошибались на каждом шагу. Не знали, какую марку колбасы можно есть, а какая отвратительна на вкус, сняли обувь, заходя к соседям на ужин, невпопад шутили и не смогли сказать, какие благотворительные организации поддерживаем. Смотря на все это с высоты нынешнего опыта, я понимаю, как повезло нам обоим не попасться кому-то умеющему отличать неопытного шпиона от обычного чудака.
Задания начались только через два года, и это было прекрасное время. Никогда еще я столь остро не ощущала себя молодой, умной, нужной. Никогда еще так сильно не гордилась собой и Родиной. Мы устанавливали контакты с людьми, я флиртовала и шантажировала, изобретала самые невероятные и вместе с тем правдоподобные поводы, чтобы суметь остаться одной и поставить прослушивающее устройство, с Филиппом нам приходилось прикрывать друг другу спины в перестрелках и рискованных, на грани провала, беседах. Я сменила десятки имен и биографий, голосов и повадок, занималась сексом с самыми разными мужчинами. Но вместе с тем ждала, что вот-вот придет тот самый код, и я снова увижу свою страну, однокомнатную квартиру на третьем этаже, такие родные лица мамы с папой и маленькой сестренки...
Еще через два года в условленное место вызвали и меня, и Филиппа. Такого еще не было никогда раньше - слишком рискованно, куда проще передать информацию кому-то одному. Родина нуждалась в наших талантах. Возвращение домой осталось лишь в редких мечтах. Через девять месяцев я родила дочь, Пэнни. Жизнь переменилась. Заданий стало меньше, рутины больше.
Прошло пятнадцать лет, и все по-прежнему. Прийти с работы, узнать, как у Пэнни дела в школе, приготовить ужин, послушать новости. Заняться сексом с мужем. Перед сном прочитать две или три главы нового любовного романа - соседка любит обсуждать их за чаем. Закрыть глаза. Проснуться.
Меня зовут Элизабет Риз. Элиза. В девичестве - Лиззи Райт из маленького городка на севере Техаса. Новый день. Утро. Мюсли, тост с маслом и апельсиновый сок на завтрак, звоночек почтальона, газета на подстриженном три дня назад газоне, кулинарная передача по радио...
(https://sun9-3.userapi.com/c857136/v857136083/e2c4f/muuoE0xmTZo.jpg)
-
ФИЛИПП РИЗ
У меня множество имён. Я сортирую удостоверения личности, водительские права и банковские карты, страховки и квитанции об уплате налогов, документы на собственность и счета. Я счастлив, что проживаю в столице, хотя бы потому что принцип “taxation without representation” освобождает меня от участия в выборах – я сошёл бы с ума, голосуя от имени каждого, кем когда-то был, ну или выбрал бы в Конгресс себя и сходил с ума уже по этому поводу.
Филипп Риз – образцовый гражданин, примерный семьянин и честный налогоплательщик, владелец частной туристической фирмы, любящий муж и отец. Карл Дженкинс – талантливый государственный служащий, сотрудник отдела внутренних расследований, с недавнего времени состоящий в счастливом браке. Это вершина айсберга – за последние двадцать лет я сменил столько имён и направлений деятельности, что, кажется, могу считаться экспертом практически в любой области, хоть сколько-то связанной с безопасностью, финансами или политикой. Мне сорок лет, двадцать из которых я живу в пригороде Вашингтона спокойной жизнью обычного гражданина – окружающие считают именно так. Окружающим ни к чему знать правду – никакого добропорядочного гражданина, разумеется, нет – я нарушил такое количество законов, что мой вероятный тюремный срок имеет все шансы быть четырёхзначным как минимум, я убийца, похититель информации и людей, шантажист и двоеженец, я секретный агент разведки СССР.
***
Двадцать лет назад, оказавшись в абсолютно новом, чужом и враждебном мире, я был совершенно уверен, что это ненадолго – слишком мы были молоды, слишком рискованной казалась идея агентов, никак официально не взаимодействующих с Центром, слишком неопределенна была сама наша миссия – жить, максимально сливаясь с окружающими, не вызывать подозрений, ничем не отличаться, следовать инструкциям в случае их появления.
«Это на пару лет», – думал я, открывал глаза шире и изучал такой чужой и непохожий ни на что остальное мир. Я почти не задумывался, открывая турагентство, которое отлично обеспечивало прикрытие в случае непредвиденных отъездов, заводя новые знакомства, в перспективе могущие оказаться полезными, слушая и выполняя инструкции, редкие, поначалу не требовавшие особых усилий, но усложнявшиеся раз за разом.
В шестьдесят первом грянул Берлинский кризис, в шестьдесят втором – Карибский, в шестьдесят четвёртом сменилась власть, а мы по-прежнему оставались на месте, ловили сигналы радиопередач, беспрекословно выполняли передаваемые инструкции и ждали не то следующего задания, не то отправки на родину.
Но отправки на родину не случилось, а спустя несколько месяцев Элизабет сообщила, что нам нужен ребёнок - молодая пара без детей вызывает вопросы (если не сейчас, то в ближайшем будущем несомненно вызовет), у всех есть дети, а мы должны быть как все. Я прекрасно знал, что Элизабет права – семейная пара с ребёнком не вызовет подозрений ни у кого, но при этом чувствовал безумную неправильность происходящего – ребёнок, не знающий ничего о собственных родителях, родители, знающие друг друга исключительно с профессиональной точки зрения. Я мрачно радовался первым неудачным попыткам, а потом столь же мрачно выслушал о попытке удачной. Я смотрел, как растёт живот Элизабет, и чувствовал, как растёт количество лжи вокруг нас обоих. Я не знал об этой женщине ничего, кроме того, что она профессионал, и мы делаем одно дело, она знала обо мне не больше, мы давали жизнь абсолютной фальши, человеку, который не мог существовать хотя бы потому, что на свете никогда не существовали его родители.
Летом шестьдесят восьмого советские войска вошли в Чехословакию, разрядка международных отношений так и не наступила. Я держал на руках новорожденную Пэнни Риз, смотрел в её ярко-голубые глаза и больше не думал о фальши и множащейся лжи, о стандартной американской семье, не вызывающей вопросов. Я почти мгновенно понял то, о чём даже не задумывался прежде – люди моей профессии не заводят личных отношений, потому что любой непрофессионал рядом делает нас уязвимыми. И свою уязвимость я создал собственными действиями и привязал к себе на всю жизнь.
Я не стал работать хуже, напротив, я стал более осторожен, но с того момента, как впервые посмотрел в глаза дочери, точно знал – я уже больше никогда не смогу принадлежать работе, Центру и родине весь без остатка. В семидесятые рванул Ближний Восток, следом за ним – Афганистан, и я отчётливо понял, что Холодная война не закончится никогда, и уж точно не закончится при мне, что нас не отзовут на родину, и что казавшееся недолгим и авантюрным ходом, первым шагом по карьерной лестнице, оказалось, по сути, жизненным путём.
***
Авантюризм, похищения, шантаж и погоня за сверхсекретными сведениями уходят в прошлое. Наше дело – аккуратность, бюрократия, терпение и работа в расчёте на долгосрочную перспективу. Каждый мой день выверен, регламентирован от и до и совершенно неотличим от предыдущего. Четыре дня в неделю я провожаю дочь в школу, целую в щёку жену и уезжаю работать, а вечером слушаю о школьных успехах Пэнни; три дня в неделю я в разъездах, но я всё также целую по утрам жену, уезжаю работать и вечером слушаю о том, что происходит в контрразведке ФБР. Я живу всего двумя разными жизнями, к чему, в общем-то, уже вполне привык. Я почти спокоен – если за двадцать лет я сменил десятки имён, принял участие в ряде операций, но так и не был раскрыт – вряд ли меня раскроют именно сейчас, скорее всего, я уже вообще вне подозрений.
Только ни целуя Элизабет, ни целуя Марту, я не чувствую ничего – я делаю, что должен, о чём одна из них знает, а вторая и не догадывается. Но глядя в ярко-голубые глаза Пэнни и поправляя по утрам её косы, я всё чаще думаю – нужно ли мне что-то ещё – я уже вырастил американского гражданина, который никогда и никак не примет советской идеологии, я уже обманул одну женщину и, вероятно, много лет обманываю другую, я уже больше даже не думаю о возвращении домой.
И чем дальше, тем сильнее становится моя слабость. Больше и больше я действую по инерции. Дальше и дальше от меня когда-то непререкаемые идеалы. Но я делаю и делаю свою работу, моя неделя делится на две части, я собираю компромат на ФБР, который не спешу отправлять Центру, и если бы право голоса у меня было, я бы без сомнений отдал его действующему президенту.
(https://sun9-45.userapi.com/c857136/v857136083/e2c45/X4m84nlAVu4.jpg)
-
НИНА КРЫЛОВА
Лето колышется за окном тяжелым душным маревом, ползет по губам сухостью, бросается в лицо опаляющим жаром сродни тому, которым обдает раскаленная духовка, когда ты заглядываешь в нее оценить степень готовности мясного пирога.
И тому, который вспыхивает внутри каждый раз, когда Нина ловит взгляд Стэна.
Что-то было не так с самого начала с кем-то из них, с ними обоими, с обеими странами и, наверное, всем миром, иначе как бы еще Нина оказалась во всем этом… дерьме.
Сначала контрабанда. Порой Нина думает, что зря так гордилась своим трезвым рассудком и недюжинным умом. Только идиот, абсолютно, чрезмерно самоуверенный идиот, добившись работы в резидентуре КГБ в США, рискнул бы всем ради того, чтобы торговать из-под полы красной икрой, привезенной с родины, и пересылать домой видеотехнику, чтобы родители могли толкнуть ее на рынке.
Конечно, грустный финал этой истории был только вопросом времени. Рано или поздно кто-нибудь обратил бы внимание либо на Нину, либо на ее семью, но Нина была уверена в том, что успеет остановиться вовремя. И уж точно она не ждала внимания от ФБР.
Стэн Биман казался очередным местным, падким на “русскую экзотику”. Весьма симпатичным для своего возраста. Нина очень удивилась, узнав, насколько жестким может быть его теплый взгляд, какими резкими - слова, как цинично он может раскладывать перед ней перспективы отказа сотрудничать с ним. После, оглядываясь на разговор, в котором Стэн перепугал ее почти до потери сознания, Нина думала, что все было не так уж и страшно. Что она могла бы соскочить, и он бы позволил. Могла бы тоже блефовать, могла бы рискнуть. Могла бы. Но не рискнула. И стала не только контрабандисткой, но и стукачкой. Доступа к серьезной информации, впрочем, у нее не было, но Стэна устраивала любая мелочь.
В какой-то момент их встречи переместились из людных общественных мест в конспиративную квартиру Стэна. Нина не была дурочкой, она прекрасно понимала, что красива и привлекает его, как женщина. Стэн, в принципе, особо и не скрывал этого, приходя на встречи с цветами, какими-то конфетами - Нина все выбрасывала, едва скрывшись из виду, потому что… Да мало ли. Когда ты уже в капкане, любое действие охотника сложно воспринимать как-то еще, кроме попыток обмотать этот капкан сетью и навешать замков сверху.
И все же Нина не устояла. Снова. Осознание того, что Стэн ведет себя так, будто… влюблен, неожиданно ударило под дых, заставив руки неконтролируемо дрожать.
- Нина, - сказал он в одну из встреч особенным голосом и поднес ее пальцы к губам, - Нина, я понимаю, что мы не в самой простой ситуации, но хочу, чтобы ты знала.
- Лучше помолчи, - выдохнула Нина, чувствуя, как от шума в ушах закружилась голова.
- Нина, - упрямо повторил Стэн и поднял взгляд к ее лицу, крепче сжимая ладонь, - многое из того, что я делаю, никак не связано с моей работой. Ты понимаешь, о чем я?
Не дожидаясь ответа, он мягко подался вперед и прижался губами к ее губам. Нине потребовалась вечность, чтобы упереться ладонями в его плечи, справиться с собственной челюстью, которую будто бы парализовало, и разомкнуть губы… в ответ? Или чтобы оттолкнуть его? Нина не успела понять, потому что ее рот обожгло горячим выдохом, Стэн придвинулся ближе и поцеловал ее так, будто им обоим уже нечего терять.
И дальше было… хорошо. Сильные руки любовника буквально вили из Нины веревки, уверенные поцелуи заставляли таять, разметавшись по простыням, а от резких властных укусов в шею или бедра Нина вскидывалась, теряя последние крохи контроля над собой и своим телом, и кусалась в ответ, царапалась, дергала Стэна за волосы и кричала так, что он зажимал ей рот ладонью, а то и вовсе бесцеремонно утыкал лицом в подушку, и от невозможности дышать Нине становилось так хорошо, что дальше только умереть.
После секса Стэн ложился рядом с ней, обнимал и целовал в висок, а Нина, перекинув ногу через его бедро, принималась чертить узоры по груди любовника и тихо вздыхала:
- Ох, Стэничка… Что же ты делаешь, а?
А еще позже Стэн собирался, превращаясь обратно во врага, и задавал вопросы, и это разбивало Нине сердце.
Через пару месяцев вся эта история выматывает Нину. Совсем. Полностью. Настолько, что она сама приходит прямо к руководству. Прямо к главе резидентуры. И все рассказывает. Перспектива быть высланной в СССР, быть осужденной за измену родине, страшна, но Нина согласна и на это, лишь бы закончились эти непонятные отношения. Нина слишком слаба и не может разделять работу и личное. И просто не может. И боится. И устала.
Впрочем, стоило бы предположить, что руководство велит ей вернуться туда, откуда так хочется сбежать, и стать двойным агентом. И в этот момент у Нины опускаются руки.
(https://sun9-15.userapi.com/c857136/v857136083/e2c28/gSEsqDsqnUc.jpg)
-
ОЛЕГ БУРОВ
— Олег Владимирович, Олег Владимирович! — меня снова зовут, чтобы что-то передать отцу. Как всегда, меня пытаются использовать, чтобы подобраться к нему, и как всегда, я до последнего делаю вид, что не слышу, не вижу и не знаю.
Симпатичная брюнетка средних лет не решается снова позвать, и я прохожу мимо нее по коридору. Я не хочу общаться с отцом. Он отправил Влада в Афганистан, зная, какое дерьмо там творится, и я не готов это ему простить.
Я не готов с ним даже разговаривать, даже вспоминать, что я — его сын. У Влада все шансы вернуться без ноги, контуженным, покалеченным или не вернуться вовсе. И все… ради чего? Ради престижа? Ради страны?
Как всегда, ради чего угодно, кроме нас самих. Воспитатель, чтоб его. «Строгий» отец, ага. Кажется, это просто вежливый способ назвать своего старшего родственничка мудаком. Будь он хоть министр, хоть Николай Второй, даром, что того благополучно порешили.
Когда мне сказали, что я буду теперь работать в США, я только обрадовался. Лишь бы подальше от папаши. И от бесконечных олег-владимировичей, конечно.
***
В Вашингтоне оказалось свободнее. Работа все та же — дикая, выматывающая, разочаровывающая в людях. Я никогда не хотел работать в КГБ, но с отцом проще согласиться, чем объяснить, почему он все-таки мудак. Но вдали от него — лучше.
В посольстве неплохо кормят, дипломатический иммунитет позволяет не ожидать подвоха ото всех и вся, а что пасти разведчиков нужно — так это как в анекдоте про пожарных, как и всегда. Когда пожар — хоть увольняйся. Так и у меня. Как кто-нибудь проколется из новеньких, так хоть возвращайся обратно. Но нет. С этой проклятой работы уходят только вперед ногами. И то не факт. Сплетни, что наши ученые научились возвращать с того света, были. Надеюсь, только сплетни.
***
Снова беготня, пароли, явки, скрытые приказы. Ненавижу все это. «Найди то, не знаю, что». Конечно, начальство говорит не так. Конечно, я должен допросить Готмана и вытрясти из него все, что он знает про разработку стеллса. И конечно, по большому счету меня никто не спрашивал, хочу ли я это делать.
Мужик небось уже и думать забыл об исторической родине и о том, как ему с семьей помогли удрать в США. Но нет. Явись, вытряси, узнай. Или найди другой способ украсть у него эту технологию, раз уж он над ней работает.
Хреново быть ученым в СССР. Даже за океаном достанут и отнимут твои знания в свою пользу. Платить? Жив — скажи спасибо. И отдельное — что жена и сын пока тоже живы. Ненавижу. Но придется.
***
Единственный «луч света» здесь — это Нина. К счастью, на Катюху из «Грозы» она не похожа, совсем нет. Жгучая брюнетка с синими глазами, все как я люблю. Кажется, она секретарша или вроде того, при посольстве. Я не спрашивал.
Мне больше было интересно, как она жила раньше. Мама доярка, папа — рабочий с завода, не то, что у меня. Но она рассказывала с теплом. У нее красивые ямочки на щеках, полные губы и очень пушистые ресницы.
И легкомысленные юбочки длинной до середины бедра. Мне нравятся. Я ей, кажется, тоже. Во всяком случае она смеется над моими шутками, иронизирует над моими школьными историями и тоже училась на «отлично», а потому ее не слишком любили в школе, как и меня.
С ней хорошо. Надеюсь, ни она, ни кто бы то ни было другой, не найдет эти записки. И надеюсь, сегодняшнее свидание пройдет успешно.
(https://sun9-71.userapi.com/c857136/v857136517/eb575/Jkgul4KBYNA.jpg)
-
Часть вторая: зима и весна
ПЭННИ РИЗ
Гвен подходила ко мне каждую перемену. Обменивала свои сэндвичи с шоколадной пастой на мои с индейкой и салатом, много говорила о родственниках и старалась меня рассмешить. Последнее у нее получалось здорово - она имитировала голоса учителей, разыгрывала диалоги из школьной жизни, а иногда позволяла себе словечки, от которых я краснела, но смеялась лишь громче. Гвен неловко и быстро крестилась, но смеялась вместе со мной.
Несколько раз Гвен приглашала меня к себе, рассказывая, что тетушка печет самые невероятные сладкие пироги в округе, а дедушка тайком насыпает конфет в карманы, но я боялась оставлять маму и вежливо отказывалась.
Когда я впервые обмолвилась о Гвен при родителях, они в один голос сказали, что нельзя обижать людей отказами. "Ты обязательно должна пойти, ПитерПэнни, - говорил папа. - Соседский этикет - одна из самых важных вещей в жизни простого американца, иначе не видать тебе барбекю по выходным и партий в хмельные игры на свежем воздухе". Мама одернула его, но сказала почти то же: дружить, принимать приглашения, хвалить угощение, проявлять интерес к сказанному, не приносить грязь в дом.
Поэтому, когда Гвен пригласила меня в кружок при церкви, я согласилась, даже не задавая вопросов.
Конечно, сердце колотилось прямо в горле, когда я стояла на старых каменных ступенях, рассматривала отблески витража на дрожащих ладонях и показывала Гвен свою неуверенную улыбку. Я слышала о церковных скандалах, а теперь пришла сюда, даже не сказав родителям, - насколько это разумно? Но я кивнула Гвен, и мы вошли внутрь.
Чего не оказалось за высокими резными дверями, так это тишины. Вокруг меня постоянно сновали люди - с теплыми лицами и открытыми сердцами. Они спрашивали, все ли у меня в порядке, извинялись и благодарили за каждый пустяк. Когда они умолкали, играл орган, и я словно снова оказалась в любящей полной семье.
Несколько воскресений я помогала разбирать одежду для нищих, готовить похлебку и кормить ею бездомных, а также выполняла поручения сестер. Община хвалила меня, пастор Тим отдельно отмечал мое усердие, и от этого я хотела сделать еще больше полезного для общества и дать моим крыльям окрепнуть. Я взахлеб благодарила Гвен за то, что она привела меня в церковный кружок, а потом мама спросила, чем это мы таким занимаемся по выходным, что я возвращаюсь одухотворенная. "Небось пробуют все виды кофе, что есть в ближайших торговых центрах, - сказал папа. - А потом меряют джинсы и убеждают друг друга, что выглядят великолепно". Когда я рассказала о церкви, родители переглянулись. "Не могу сказать, что я одобряю это, - наконец произнесла мама. - Шутка про джинсы была низкопробной, но это вариант я бы приняла куда легче". "А до свадьбы ей нравились мои шутки", - вздохнул папа. Какое-то время они рассказывали мне о том, что бога вообще-то нет, церковь - лишь прибыльный бизнес, и священникам верить не стоит никогда. "Но вы ведь тоже бизнесмены, - сказала я, - и ваше дело тоже строится на недосказанностях и маленькой лжи". "Ты еще слишком мала", - покачал головой папа. "Я не против, можешь ходить", - поджала губы мама.
И я продолжала посещать церковь.
По воскресеньям пастор Тим начал учить меня читать на латыни, а в будни я заглядывала к нему после уроков, чтоб послушать истории из жизни простых людей, которых к нему приводил Господь. До этого я думала, что яркие люди с жизнями-калейдоскопами населяют лишь книги, но в рассказах пастора Тима каждый казался если не жемчужинкой, то замысловатым цветком. Да, вероятно, ядовитым, да, возможно, с неправильным окрасом лепестков, но все они одинаково любимы садовником. После этого улицы города уже не казались наводненными безликой толпой - я помнила, что каждый может оказаться самоцветом из коллекции пастора Тима или любого другого человека, кто готов видеть сердцем.
Я часто задавала пастору Тиму вопросы, от которых морщились знакомые мне взрослые. О войне, о старости, о смерти, о недозволенном, о стыде. Порой он молчал, услышав мой вопрос, но по его усталой и любящей улыбке я понимала, что за этим не последует "тебе уже пора, дорогая" или "так устроен мир". Он говорил правду независимо от того, насколько она хороша, и теперь по возвращении домой мне казалось, что углы дома заставлены ложью. Она падала, перегораживала пути, закрывала глаза липкими ладонями, щекотала , чтоб вызвать фальшивый смех, мазала языки медом. Когда я спрашивала папу о погоде в Аргентине сейчас, он мялся и избегал ответа, хотя еще вчера говорил, что отправил супружескую пару в Буэнос-Айрес, а ведь "там сейчас такая комфортная температура!". Когда я спрашивала маму, куда сейчас самый большой поток туристов, она неопределенно отвечала "ах, дорогая, у меня нет этой статистики", хотя за прошлый год она была уже даже у агентства "У Пэдди" на углу,
Вывод напрашивался только один: в туристический бизнес мои родители не вовлечены. Или им совершенно наплевать на собственный бизнес, и в офис они ходят чтобы отдохнуть друг от друга.
На вопрос о названии агентства они отвечали одинаково - "Риз ГлобалТурс". На это название интернет выдавал не так много информации - логотип, который я видела на счетах, скромный сайт и прайс-лист неизвестного формата.
Ночью я проснулась, осознав, что все это - шифр для преступной деятельности родителей. Их общение зачастую напоминало код - не для этого ли? Но что тогда они делают? Взламывают правительственные сайты? Продают наркотики? Снимают видео для мужчин, которых охрана уводит с территории школы? А может, они террористы?
Может, моих родителей защищает государство, поэтому дало им новые имена и отобрало воспоминания? Но почему тогда только сейчас?
А может, они беженцы из каких-то дальних земель?
Я проворочалась до самого утра, но так и не нашла зацепок, которые бы ответили на эти вопросы.
Я пришла к пастору Тиму перед первым уроком. Если он и удивился, то виду не показал, только спросил, нужна ли помощь.
Я спросила отца Тима, правда ли, что Бог всезнающ, и он сказал "да". Я спросила, значит ли это, что каждый плохой поступок не останется без внимания Божьего, и он ответил "да". Я спросила, нуждается ли Бог в помощи человека, и он ответил "нет".
Пастор Тим взял мою ладонь в свои и спросил, терзает ли меня что-то, и я покачала головой.
Самое главное, что о возможных грехах родителей знает Бог, а он бы не допустил, чтобы они делали зло. Или не впустил бы дочь грешников в общину, а значит, нет ничего страшного.
Я вышла на улицу, и отблески витража калейдоскопом плясали по каменным ступеням.
Заканчивалась цветистая осень, и на душе было необычно легко.
-
МАРТА ХЭНСОН
- Марта Хэнсон?
Офицер отдела внутренних расследований внимательно смотрит на нее, и она тут же запинается о порог, чуть не падает перед ним на колени, в последний момент умудряясь удержать равновесие. Она пытается рассмеяться, перевести все в шутку, но будто бы вновь спотыкается, уже о холодный взгляд офицера, и ее смех тает, растворяется в воздухе.
Человек перед ней спокоен и строг, и от его сухого голоса у нее мороз по коже. Она хочет заговорить о Карле, хочет упомянуть, что замужем за его коллегой, но Марси непривычно грубо обрубает ее: Заткнись, дура!
Офицер говорит с ней, задает ничего не значащие вопросы, а потом смотрит на нее внимательно-внимательно, словно пытаясь разглядеть что-то на дне ее глаз, и она понимает, что настоящий допрос начался. Ее мысли мечутся в панике. Почему перед ней не Карл? Ведь именно Карл ведет их отдел, он должен сидеть на этом стуле и расспрашивать ее. Они решили, что с его стороны будет неэтично допрашивать собственную жену? Но почему тогда Карл ее не предупредил? Что происходит?
- Миссис Хэнсон, с кем вы говорите о работе, кроме коллег? - спрашивает офицер. И что-то внутри Марты рушится, разбивается на мельчайшие осколки, разлетается вдребезги, и словно яркая вспышка на миг ослепляет ее. В глазах образы, такие странные, такие знакомые, и Марта перестает слышать голос офицера, она слышит мерные удары молотка…
***
Он сколачивает то, что скоро будет новой дверью дедушкиного амбара, а она завороженно смотрит на молоток, летающий вверх-вниз, и на гвоздь, плавно уходящий в дерево. Ей шесть лет, и она так увлечена движениями его волосатой руки, что не замечает его глаз, осматривающих ее с головы до ног…
Карл делает ей предложение, стоит перед ней на коленях, и она плачет от счастья…
Бабушка ведет ее за руку по улице маленького техасского городка, они останавливаются поговорить с какой-то из бесчисленных бабушкиных подруг.
- Как ты сказала, деточка, тебя зовут Марта? - переспрашивает старушка. - Я бы назвала тебя Марси Мэй, малышка, красивое имя для красивой и умной девочки. Марта - звучит простовато, мою корову зовут Мартой…
Она стоит возле копировальной машины и осторожно оглядывается - Карл просил ее сделать для него копии документов, но это секрет, ведь никто из сотрудников не должен знать, что их проверяют…
За ужином дедушка щедро хвалит своего нового работника, подливает ему пива, и хвастается приехавшей в гости маленькой внучкой. Марту просят спеть ее любимую песенку про Шалтая-Болтая, она забирается на табуретку и широко улыбается работнику, внимательно глядящему на нее…
Карл объясняет ей, что не сможет оставаться у нее больше, чем на три ночи в неделю:
- Работа, милая, сама понимаешь…
Марта собирает ромашки вокруг конюшни, и бежит с букетом к бабушке, но работник останавливает ее, чтобы похвалить ее каштановые кудряшки, и смеясь, она засовывает ромашку в нагрудный карман его рабочей рубашки…
Она перебирает одежду Карла перед стиркой, и с удивлением находит в кармане детскую резинку для волос с забавными вишенками…
Бабушкина кухарка раздраженно зовет помощницу:
- Марлен! Марлен, да где же ты?
Марта с лучшим дедушкиным работником вдвоем в сарае. Его тяжелая волосатая рука зажимает ей рот, ей больно, ей страшно, она пытается вырваться, но тщетно, а его тяжелое дыхание будто бы входит в ритм с сердитым голосом кухарки, доносящимся снаружи:
- Марлен! Марлен! Марлен!..
***
Марта, Марси, Мэй и Марлен поднимают глаза на офицера. Они улыбаются ему уверенно, бесстрашно:
- Знаете ли, я бы хотела обсудить сотрудничество. Полагаю, у меня есть не только интересующая вас информация, но и абсолютное доверие противоположной стороны. Интересует?
-
МАРК ГОТМАН
Дважды предатель. Предал Родину, предал семью, осталось предать работу и заняться астрологией. Подлец вы, Марк Яковлевич, подлец и предатель. Судить бы вас товарищеским партийным судом да приговорить к высшей мере, как вы того и заслуживаете. А вместо этого к вам ластится Леночка, вернее, конечно, Хелен, Хелен Уильямс, теперь уже ваша личная секретарша. Бедная девочка, интересно, кто ей внушил, что босса надо ублажать еще и так? Уж во всяком случае не Марк.
Он просто не смог ее остановить, когда Леночка легко и свободно опустилась перед ним на колени. Горло перехватило, и он не смог ничего сказать. Ни тогда, ни потом, когда она оставила у него на столе адрес, написанный безукоризненным почерком отличницы. Ни даже в ее квартире, когда мягкие руки распустили узел галстука.
Предатель и тряпка. Может, одно с другим связано? Исследование корреляции силы воли со склонностью к изменам, как вам такая тема докторской, Марк Яковлевич? Публикации по теме имеются?
Выпрошенная в паническом припадке охрана теперь стала обузой - мало ему Леночки, еще и водитель будет в курсе. Мучительная работа мысли - над чертежами бы так голову ломал, мерзавец! - дала только одно внятное объяснение. "Вы свободны, Мэттью, я прогуляюсь в одиночестве. Мне так лучше думается. Нет, провожать не надо. До завтра, благодарю."
С охраной стыдно, без охраны страшно. С любовницей подло, а без нее... уныло? Как-то вы, товарищ Готман, не по-пролетарски настроены. Надо смотреть в будущее с надеждой. Вы даже тут не можете себя вести, как нормальный советский человек. Ах да, уже не советский. Пардону просим. Предателей не учли.
Он взвыл, уткнувшись лицом в подушку. Уничижающий хор голосов в голове не затихал ни на миг, и даже во сне незабвенный Игорь Петрович, расчехляя сварочный аппарат и пробуя его на болванке, осуждающе качал головой и что-то бормотал невнятно сквозь маску, но ведь и так понятно, что он бормочет, и что ему стыдно за некогда любимого ученика, и неохота ему заниматься столь грязным делом, но что поделаешь, совесть советского гражданина не позволяет уклониться от выполнения долга, как некоторым тут перебежчикам, и если партия сказала, то он, коммунист, обязан...
В этот вечер он буквально сбежал от Леночки. Она, наивная милая девочка, хотела его порадовать, вышла к двери в кокетливом передничке с кружевом, и Марка заклинило, обожгло, замутило, во рту запульсировал вкус крови, а перед глазами бело-голубое пламя сварки, и он вывалился на улицу, хватая губами воздух, как оглушенная рыба. Потом все-таки собрался, выдохнул. Извинился, поцеловал руку. Но ушел.
И даже не заметил, как от стены дома отклеился человек и пошел за ним следом. Не обратил внимания на медленно тащившийся по обочине тарантас с женщиной за рулем.
Напрочь забыл, что надо кричать, когда тебя заталкивают в незнакомое авто и увозят прочь.
- Его заберут, - лаконично сказала женщина и вышла из машины, щелкая на ходу зажигалкой. Спутник ее остался в машине, рядом с Марком. Пожал плечами, развалился на сиденье, закинул ногу на ногу. Прикрыл глаза.
- У меня ребенок... - неожиданно для самого себя произнес Марк. - Сын. Я ему обещал Диснейленд на день рождения... И жена.
Надзиратель отозвался невнятным хмыком.
- Они меня ждут. Надеются, что я к ним вернусь. Зачем я вам сдался?
Ему вдруг вспомнилось, как в университете они сдавали историю КПСС и научный коммунизм. Кромешный бред, чушь и наслоение слов на пустом месте, вдвойне мучительные для уже освоивших матанализ и сопромат будущих инженеров. Староста делилась секретом - нужно отключить мозг и плыть, плыть по волнам терминов, не вдумываться и не останавливаться, не давать профессору вставить ни слова, ни ремарки, и каждый абзац завершать непреложной истиной правоты Маркса-Энгельса и Ленина-Сталина. Этот навык вдруг включился сейчас.
Только завершение было иным - отпустите меня, я мелкая сошка и примерный (почти) семьянин, я хочу жить и и не хочу умирать, меня ждут дома, у меня сын, ребенок, подросток, да какая разница, но я ему нужен! Отпустите. Пожалуйста. Отпустите.
Наконец, он выдохся и умолк. Спасительного "Давайте зачетку" так и не прозвучало.
-
ЭЛИЗАБЕТ РИЗ
Сандра снова что-то говорит. С тех пор, как она устроилась в нашу фирму, я, кажется, узнала о ее отношениях со Стэном больше, чем обо всех своих отношениях вместе взятых. Надо бы прислушиваться, улавливать мельчайшие детали - по некоторым оговоркам давно стало понятно, что Стэн работает на ФБР. Он осторожничает, не слишком откровенен с женой, но ни один человек не может скрывать все, а мы с Филиппом давно научились не гнушаться никакой информацией.
Филипп... Из-за него я не могу сосредоточиться. Снова. Из-за него в третий раз перечитываю одну и ту же страницу на французском, перевод которой давно должна была закончить. Даже Пэнни почувствовала напряжение между нами. Подумать только, она заподозрила, что у Филиппа любовница. Я настолько не ожидала такого предположения, что даже рассмеялась. Любовница! Всего лишь. А ведь я изображала сестру на свадьбе Филиппа - нет, Карла Дженкинса - с Мартой, произносила тост в честь молодой семьи, целовала невесту в щечку и желала молодоженам прожить долгую и счастливую жизнь вместе. Я и сейчас, бывает, заезжаю к Карлу и Марте на ужин, принося с собой традиционную бутылку мадеры.
Когда Пэнни спросила, не кажется ли мне, что у отца любовница и не собираюсь ли я разводиться, я на минуту, успокоив дочь, даже задумалась - а были ли у Филиппа когда-нибудь любовницы не по заданию, не по распоряжению Центра, а просто, для удовольствия. Но потом снова вернулись те, другие мысли, сомнения... Плохо. Плохо. Плохо. Просто дерьмо. Если уже даже Пэнни заподозрила неладное, значит все просто отвратительно. Напряженное молчание по вечерам, до зубовного скрежета формальные разговоры, поцелуи в щечку, бессмысленная суета, слишком громкое радио - все, чтобы не встречаться взглядами и не думать, не думать...
Двадцать лет вместе. Это задание стало слишком личным, нас слишком многое связало. Именно от Филиппа я три года назад впервые за много лет в этой стране услышала свое имя. Надя. Надежда. А потом он назвал свое, и сердце защемило от давно забытого чувства - вот этот человек свой, такой родной, такой простой и близкий, Миша, Мишка. Ни на одном из совместных заданий, на которых приходилось убивать, похищать, прикрывать друг другу спины, между нами не сложилось такой тесной связи, как в тот момент. Впервые я перестала чувствовать себя одинокой. Впервые в ту ночь занялась с мужем любовью, а не стандартным, навязанным заданием, сексом.
Даже Пэнни, дочь, которую я носила в своем животе, росла совсем чужой, американкой, верящей в Санта-Клауса и зубную фею, читающей чужие сказки и напевающей чужие песенки. А Филипп - даже зная его настоящее имя, я не могла позволить себе мысленно перестроиться - был своим, русским, советским парнем из Ростова-на-Дону. Таким же, как я.
Сандра отвлекается, отвечая на звонок. Как ни странно, сейчас я хорошо ее понимаю. Проблемы с мужем занимают почти все ее мысли. Впрочем, она хотя бы может об этом рассказать.
На завтра назначена маленькая командировка. Обычная поездка в соседний город, ничего особенного. Если бы только не одна маленькая встреча, на которой я должна, обязана доложить текущее положение дел. Еще две недели назад я бы радовалась связи с Центром, шансу получить новое задание, тоненькой ниточке, связывающей меня с Родиной. Теперь я не знаю, что делать.
Две недели назад Филипп предложил мне совершить предательство. Это был самый обычный день, самый обычный вечер, самая обычная ночь. Мы вместе пожелали Пэнни спокойной ночи, легли в постель, погасили лампу. Филипп привычно обнял меня со спины, я не менее привычно погладила его руку своей. Но сон почему-то не шел. Я слышала, как беспокойно дышит муж, чувствовала напряжение в его теле, а потом он заговорил. И лучше бы он молчал.
Уехать в маленький городок, взять другие имена, затеряться в США, забыв как страшный сон Марту, Марка Готмана и чужую волю, определяющую всю нашу жизнь. Растить Пэнни без риска быть обнаруженными, подумать о втором ребенке...
Предать свою страну, Родину, всех тех людей, чья жизнь зависит от нашей работы! Тогда я резко отвергла предложение мужа, почти час рассказывала о важности нашей работы. Филипп молчал. И больше в ту ночь не сказал ни слова. А утром сделал вид, что ничего не было. Только неловкая тишина повисла в доме и, казалось, воздух между нами стал втрое тяжелее. У меня оставалось две недели, чтобы все обдумать, а потом сделать доклад Центру.
Стук-стук-стук. Звук возвращает в реальность из тяжелых воспоминаний. Сандра? Стук-стук-стук. Да это же я стучу ногтями по столу. Давно уже, много-много лет не приходилось настолько терять самообладание. Впрочем, как учили меня двадцать лет назад - человек совсем без странностей вызывает куда больше подозрений, чем полностью состоящий из этих самых странностей. Тогда я научилась нервно дергать прядь волос у лица, крутить на пальце обручальное кольцо и неловко перекидывать ногу на ногу в особенно напряженные моменты. И только этот стук вырвался невольно. В Центре такое называли стереотипиями.
В Центре, куда я уже завтра должна доложить, что Филипп, мой муж, хочет покинуть службу. Должна. Но уже совершенно точно знаю - не доложу. Наверное, так и становятся предателями Родины?
-
ФИЛИПП РИЗ
Когда я узнаю, что наш новый сосед – сотрудник контрразведки ФБР, мне становится смешно: ФБР обложило нас буквально со всех сторон, три ночи я провожу в постели с одним их работником, четыре дня – по соседству со вторым, они близки к поимке советского агента как никогда, но вместо этого первая смотрит влюблёнными глазами, а второй приглашает на барбекю. Стэн гораздо осторожнее Марты, о работе он почти не говорит, но мне вполне хватает сведений, полученных от его секретарши. Сперва мне кажется что-то ищущее и напряжённое в его взгляде, но со временем я списываю это на профессиональную деформацию – его работа изобличать агентов иностранной разведки, моя – не быть разоблачённым, мы оба живём этим, разумеется, он склонен подозревать любого, а я – видеть в каждом подозревающего. А спустя некоторое время я вижу главное различие между нами – несмотря на секретность работы Стэн живёт совершенно нормальной жизнью, он сам выбрал жену, вместе с ней принял решение о рождении ребёнка, он не скрывается, не прячется, не выдаёт себя за кого-то другого, он разделил семью и работу, я всю жизнь занимался ровно противоположным.
И чем дальше, тем отчётливее я понимаю, что такую жизнь я бы хотел для себя – не жить на два дома, не искать тайных смыслов в заголовках прессы или словах ведущих радиопередач, не быть готовым сорваться по ночному звонку, не лгать абсолютно всем.
У меня уже есть семья, пусть её создание и не было моим решением, и другой семьи я не хочу. Пэнни умница, учителя хвалят её за редкий ум, широкий кругозор и лёгкий характер, у неё множество друзей, и она всегда готова помочь людям. Мне не нравится её недавнее увлечение религией и еженедельные походы в церковь, но нас когда-то тоже учили помогать тем, кто в этом нуждается, а у Пэнни нет пионерской и комсомольской организации, если ей для начала нужно что-то направляющее, пусть это будет хоть церковь. Я люблю свою дочь и хочу, чтобы она была счастлива. Я не знаю, люблю ли я Элизабет, но за двадцать лет она заняла в моей жизни важное место, она больше не та холодная недоступная красавица, о которой я не знал ничего. Мы вместе работали и вместе растили дочь, мы не раз прикрывали друг другу спины, ложь между нами давно сменилась доверием, мы говорили о нашем прошлом и настоящем и вышли на тот уровень близости, который в принципе доступен таким как мы. Даже если мы и не любим друг друга, никого ближе у нас всё равно нет.
Я возвращаюсь домой поздно, почти ночью, после ещё одного дня у Марты, не принесшего никакой новой информации, и вечернего наблюдения за объектом очередного задания – Марк Готман не отпускает от себя охрану ни на шаг и смотрит настолько затравленным взглядом, что его страх перед Центром кажется практически осязаемым. Я смертельно устал, все мои действия кажутся лишёнными смысла и обречёнными, Элизабет встречает меня дежурным поцелуем, и почему-то мне становится легче. Я смотрю на неё, чувствую привычный запах её духов, её руки у себя на плечах, и понимаю, что я дома, что именно таким должно быть возвращение домой после тяжёлого дня, только день должен быть совсем другим.
– Давай переедем? – слова буквально срываются у меня с языка. – Ты, я и Пэнни. Куда-нибудь в Калифорнию, или в Техас.
Элизабет смотрит на меня так, как будто видит впервые, как будто только что я предложил ей что-то совершенно немыслимое, о чём она никогда не думала.
– Люди переезжают, Биманы переехали из Иллинойса, это нормально, никто ничего не заподозрит, – я продолжаю говорить, а она продолжает смотреть с тем же непониманием.
– Это надо согласовывать с Центром, – наконец говорит она, – мы не в праве принимать такие решения самостоятельно. Закончим дело Готмана и подадим запрос, хоть в Калифорнию, хоть в Техас.
– Я не хочу ничего согласовывать с Центром, я устал жить так, как скажет Центр. Я хочу свою жизнь со своей семьёй. И ты не можешь не думать о том же, мы двадцать лет делаем всё, что скажет Центр, мы лжём, прячемся, у нас нет ничего своего – всё, как скажет Центр. Я так больше не могу.
Элизабет вздыхает и убирает руки с моих плеч, она старается не смотреть мне в глаза.
– Ты устал, у тебя был тяжёлый день, и поэтому ты несёшь чушь. Мы работаем на Центр, и мы должны делать свою работу. Ложись спать. Мы обязательно отправим запрос после того, как закончим с Готманом.
– Я не устал! – кажется впервые за нашу совместную жизнь я повышаю на неё голос. – Дело вообще не в моей усталости, хотя я бесконечно устал! Дело в том, что на пятом десятке лет я хочу жить по-человечески. Мне не надо ехать туда, куда меня отправит Центр, мне надо уехать туда, где никакого Центра не будет!
Она отшатывается от меня, резко и практически в одну секунду, недоумение в её взгляде сменяется гневом.
– То есть, только что, совершенно в здравом уме, ты предложил мне предать интересы Родины? – она смотрит на меня таким же холодным и равнодушным взглядом, как в первую встречу, но тогда за холодностью виделся союзник, а сейчас – враг. – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не пойду на подобное, это – измена. Честное слово, я бы немедленно сообщила в Центр, не будь у нас дочери. Поэтому выброси из головы эти мысли и думай о деле.
И она разворачивается и уходит. Такая же холодная, незнакомая, чужая, как двадцать лет назад. А я стою, замерев на месте, и не могу понять – как я мог настолько ошибаться, как не сумел понять, насколько чужими и разными мы продолжали оставаться. А спустя пару минут она возвращается, и её холодные губы касаются моего виска.
– Я не буду сообщать в Центр. А ты никогда больше не будешь говорить о подобном. И думать не будешь. Пойдём спать.
И я иду. Меньше всего на свете я хотел бы быть обвинённым Центром в измене родине, я прекрасно знаю, к чему это приводит и чем заканчивается.
***
Расписание Марка Готмана, советского эмигранта, еврея по национальности, пятидесяти четырёх лет, женатого, имеющего сына-подростка, занимающегося научными разработками для правительства Соединённых Штатов, я знаю абсолютно, с точностью до минуты. Он выходит из дома в сопровождении охраны, с тем же сопровождением добирается до места работы, из офиса в рабочее время не выходит, в сопровождении охраны едет домой. Первое время я думаю, что Марк Готман недосягаем в принципе, он озирается на каждом шагу, и его охранники очевидные профессионалы – с ними можно вступить в перестрелку, более того, их даже можно в этой перестрелке положить, но Центр ждёт совсем не пальбы в американской столице, Центру нужно похищение без жертв, которое мне видится нереальным. Зато вполне реальным оно видится Элизабет, обнаружившей в ходе своих дежурств, что пару раз в неделю Готман отпускает охрану и передвигается самостоятельно по одному и тому же адресу.
– У него любовница, моложе его раза в два, служебный роман или что-то подобное, ему просто стыдно ходить к ней под охраной и трахаться, пока они ждут у машины. Это – наш шанс.
И я согласен, конечно, это шанс. Отличный шанс для Центра и для Элизабет, замечательный. Только я думаю, как выхожу из дома Марты, и на моих руках захлопываются наручники, а полицейская машина слепит прожектором и глушит сиреной – «Вы арестованы и имеете право хранить молчание», и брать человека после любовного свидания я не готов – не за это и не поэтому его предполагается брать. Но я молчу, я отлично усвоил урок – Элизабет готова видеть во мне только напарника, а напарнику этот вариант подходит.
И мы берём его, поздним вечером, только вышедшего из дома, растерянного, поначалу счастливого и непонимающего, что происходит, заталкиваем в машину и везём на встречу с людьми из Центра. Глаза Элизабет горят в предвкушении нашей победы и успешно выполненного задания, выходя из машины, она целует меня так, как не целовала давно, она закрывает глаза, поводит языком по губам и раздвигает их, проникая всё глубже. Моя рука лежит на её затылке, перебирает короткостриженые волосы, я отвечаю на поцелуй, но мои глаза открыты, и в зеркале я встречаюсь взглядом с Готманом, и ловлю ту же обречённость и неминуемое ожидание приговора, к которым уже привык, смотрясь в зеркало – нам обоим некуда бежать.
А потом Элизабет уходит, и я везу Готмана на место встречи с людьми из Центра. По дороге я думаю, что оптимальным решением было бы на всей скорости слететь с трассы, нет людей – нет проблем. Я легко сделал бы подобное двадцать лет назад, хотя тогда у меня не возникло бы даже мысли не выполнить приказ Центра, теперь у меня нет ни малейшего желания работать на Центр, и, возможно, поэтому я ценю человеческую жизнь гораздо больше.
Я останавливаю машину в условленном месте и понимаю, что приехал намного раньше оговоренного времени, мысль о том, что теперь мне придётся провести почти час наедине с человеком, которого я фактически приговорил, становится невыносимой. Готман не сопротивляется, когда я связываю ему руки, и, если он настолько боится меня, одна поездка в Центр будет для него просто убийственной, а поездкой дело не ограничится.
Когда Готман открывает рот, чтобы что-то сказать, я практически счастлив – сейчас он подробно объяснит мне, насколько отвратителен я лично, Центр и вообще весь Советский Союз, и банальная злость поможет мне не думать о том, что его ждёт и насколько я приложил к этому руку. Вместо этого Готман спрашивает, есть ли у меня дети.
– Дочь, ей пятнадцать.
– А у меня сын. Не могу себе представить, как бы жил без него и жены.
И он рассказывает о том, как эмигрировал вместе с семьёй, как боялся, что жену или сына не выпустят из Союза, как думал начать в Штатах новую жизнь, а кошмары из старой никуда не делись, как просто хотел жить и обеспечить нормальную жизнь своей семье.
– Теперь только на это и могу надеяться. Со мной уже всё понятно, но они-то вам не нужны?
– Мне, честно говоря, и вы ни к чему, – и это совершенная правда, успешная операция только свяжет меня с Центром плотнее, и я никогда не разорву этот порочный круг, Готман мне совершенно без надобности, было бы проще, если бы его не удалось взять.
Но взять его уже удалось, об этом знает Элизабет, и она вряд ли будет молчать. Отпустить его сейчас – это гарантированно провалить задание, фактически объявить войну Центру, одним действием начисто разорвать многолетнюю плотную связь. Центр подобного не забудет, я немедленно стану врагом номер один, впрочем, не только я. Элизабет ждёт судьба жены врага народа, сколько бы они не утверждала, что ничего не знала о моих действиях. Вероятнее всего, ей не поверят, даже если я пущу себе пулю в лоб, обвинят – в лучшем случае в преступной халатности, в худшем – в государственной измене. А что Центр сделает с Пэнни – депортирует на родину, о которой она слышала исключительно слова «империя зла»? Или тоже пустит в расход – зачем родине дочь врагов народа?
Стало быть, надо продолжать делать свою работу, лгать, добывать для Центра информацию, передать Марка Готмана, который, разумеется, сломается на первом же допросе, выдаст, всё что знает, и этого не переживёт. И утешаться тем, что без отца будет расти его сын, а не моя дочь, и работать на Центр до конца жизни, делать то, в правильность чего уже не получается верить, жить не своей жизнью.
Лучше бы я действительно устроил автомобильную аварию – это было бы по крайней мере быстро. А сейчас время тянется и тянется, и обречённость в глазах Готмана сменяется надеждой, а надежда обречённостью, а я думаю о Центре, о моей дочери, помогающей людям, и о человеке на заднем сидении, которого я могу убить или спасти.
– Выметайтесь! – я поворачиваюсь назад, легко тяну за верёвку, и узел развязывается.
– Что?
– Убирайтесь из моей машины. В четверти мили заправка, звоните оттуда хоть жене, хоть любовнице, хоть федералам.
И я даже не слушаю его сбивчивых слов благодарности, как только задняя дверь захлопывается, я изо всех сил жму на газ, разворачиваюсь и еду обратно в Вашингтон. У меня есть несколько часов форы. В Центре не сразу поймут, что именно пошло не так, до утра людей в наш тихий квартал не пошлют – слишком заметно и слишком рискованно, федералы первую пару часов будут заняты внезапно похищенным и возвращённым Готманом. Мне надо добраться до дома, сообщить Элизабет, что родину я уже предал и что никакого выхода кроме немедленного побега у нас нет. Она, несомненно, готова пожертвовать мной и, вероятно, готова пожертвовать собой, но не Пэнни. Мы уедем и затеряемся в этой огромной стране, вероятно, через пару месяцев разведёмся и оформим совместную опеку над Пэнни, она, конечно, будет переживать, но родители в разводе – вариант куда более лучший, чем родители в тюрьме или в могиле.
Я останавливаюсь напротив дома, где прожил полжизни и куда собираюсь войти в последний раз. Двадцать лет я работал на Центр, и каждое моё слово было ложью, в Центре считали, что я один из лучших агентов, в Центре ошибались – я любящий отец и ответственный супруг, я беглец и предатель родины, американский гражданин и свободный человек.
-
ОЛЕГ БУРОВ
Жесть какая-то. Олеги-владимировичи остались в прошлом, здесь так себе воспринимают идею отчеств, но единственный человек, который меня не бесит, кажется, совсем не та, кем кажется. Дурацкая тавтология, но по-другому и не скажешь. Нина вечно куда-то пропадает, оказывается в кабинете Иванова куда чаще, чем должна бы секретарша, которой я ее считал, и вообще ведет себя странно.
Может, я и сам виноват, я ведь не спрашивал, чем она здесь занимается. Но мне нужно ее досье. Немедленно. Как можно быстрее. Вчера. Просто нужно и все. Я должен знать, что с ней творится. И, к счастью, мои полномочия позволяют мне его получить. Хоть какая-то польза от этой поганой работы.
***
Эта… женщина мне изменяла. И врала, как заправской шпион на допросе. Да-да, с точки зрения Родины (уродины) она молодец и вообще умудрилась развести на сведения парня из контрразведки. Только кто поверит женщине, с которой его ничего не связывает? Из вражеского посольства-то? Вряд ли у них там работают совершенные идиоты, их даже у нас не держат. А значит, Стэн Биман с ней спит. Логично? Логично. И паршиво… до одурения.
Дальше в голове закрутились шестеренки. Мстить и убивать ее или устраивать еще какую-то гадость из репертуара Отелло и Дездемоны, мне не хотелось. Пошло, глупо, бессмысленно. Но и иметь с ней дело теперь — тоже. Если устрою ей скандал и расстанусь, меня в принципе никто не поймет. Девушка же такое Дело делает! Собой во имя Отечества жертвует!
Бред, как и строительство великого коммунистического будущего, но многие верят. Слишком многие. А значит, стоило употребить ненавистную работу к собственной пользе. И я знал, как это сделать.
***
Марку Готману не повезло, мне пришлось отправить своих ребят ловить его и переправлять на историческую родину. Не то, чтобы я хотел это делать, но, во-первых, если бы не сделал — меня бы не поняли, а во-вторых, теперь у меня был отличный повод избавиться от Нины.
Одного Марка мало, чтобы воспользоваться технологией стеллса, нужны документы. А доступ к ним наверняка есть у того типа, с которым она спит, у Стэна. И, вуаля! Как бы не обернулась «операция», если мне удастся ее уговорить, то она либо пойдет под трибунал, либо наоборот. Но — на родине, не здесь. И расставание произойдет безо всяких лишних объяснений.
***
Мне повезло, и Нина повелась на офигительно «продуманный» план по шантажу этого америкашки. Видимо, он даже не был ей симпатичен. Зачем? Правда верит во все эти бредни про служение Советскому Союзу? Тогда она глупее, чем я ее считал.
Но это неважно. Важно то, что и она, и дорогой наш начальничек Аркадий Иванов, дали «добро» на операцию. И благодаря этому я смог даже пару раз хорошенько приложить эту шлюху по морде.
Для дела, конечно. Если на ней не будет синяков, то Стэн не поверит, что она в опасности. А то, что мне это доставило немало удовольствия… вряд ли кто-то найдет мою маленькую записную книжку, а рассказывать я никому не собираюсь. Работа в разведке приучает держать морду кирпичом в любой ситуации.
А дальше все, как по нотам. Или ты пользуешься своими полномочиями как сотрудника ФБР и крадешь те документы, что курирует твое ведомство, или Ниночку депортируют в СССР и осудят за измену. Скорее всего, пожизненно и не факт, что за решеткой ее кто-нибудь не добьет.
Вид у Стэна, глядящего на зареванную, в порванном платье, Нину, был убитый. Он ее, кажется, и правда любил, настолько бледно-серым он казался, пока мы с Ивановым излагали ситуацию.
И теперь остается лишь ждать. Если не принесет — я ее правда депортирую. А потом — упс, ошибочка вышла. А если принесет… ну, не мне же одному расстраиваться. Поедет она с ним, как же. Ха-ха.
Все же хорошо, что эти записки никто не может найти. Хо-ро-шо.
-
НИНА КРЫЛОВА
“Родилась, вроде, умной, так почему ж дура такая?” - вяло думает Нина, сминая пальцами полы халата. Нос забит кровью так, что приходится дышать ртом, но в пересохшее горло воздух будто бы вообще не пролезает. А если и пролезает, то все равно не впихивается в легкие, сдавленные помятыми ребрами.
Голова кружится от сильного удара и невозможности дышать, вся комната вокруг кружится, и только Стэн, если вдруг удается поднять взгляд, кажется чем-то стабильным. Он что-то говорит, но слышит Нина только голос Олега - глубокий и жесткий, этот голос пробивается сквозь шум в ушах, звеня угрозой на всех возможных уровнях. Нине страшно. Она бы закричала… Но бесполезно, конечно. Бессмысленно. Только хуже будет. Да и сил нет, только рот по-рыбьи разевать удается.
Мысли вьются в голове - густые, мутные, словно дым от зеленых еловых веток, брошенных в костер. Накладываются друг на друга, сталкиваются, сплетаются, распадаются, пропуская вспышки пламени. Олег был страшным с самого начала. Вежливая оболочка солидного, но улыбчивого чиновника, выросшего в приличной министерской семье, на самом деле не так уж хорошо скрывала жесткость - врожденную или взращенную? -, беспринципность, стремление идти по чужим головам, особенно таким очаровательным, как голова Нины. Ухаживания Олега вызывали в Нине страх, и этот страх тянул щупальца с какого-то первобытного уровня, заставляя цепенеть, пасовать, кивать и поддаваться. За каждым нежным прикосновением к плечу Нина слышала глухой рокот дикой стихии, такой грозы, когда дождь вышибает из тебя дух, вспышки молнии надолго остаются в глазах белым пламенем, а мрак, спустившийся на улицы из-под темных туч, будто и впрямь несет в своих тенях что-то, от чего хочется спрятаться на руках матери, сколько бы лет тебе ни было.
Секс с Олегом был жестким. Он приходил, улыбался, брал то, что ему было нужно, и уходил, оставляя какой-нибудь подарок. Наверное, странно было бы ждать чего-то иного после его рассказов о детстве? В его воспитании причудливо сплелись строгость и осознание не то что вседозволенности, но собственных прав на многое, очень многое в этой жизни.
Разговора о Стэне Нина практически ждала. И даже испытала некоторое облегчение: вот сейчас и разрешится эта бесконечно мучительная история. Как-то. Как-нибудь. Как угодно.
Предложение выудить из Стэна информацию о стелс-технологии ее почти не удивило. Операцию согласовали в верхах, конечно, и… да было ли у нее вообще какое-то право голоса? Конечно, Нина согласилась. Конечно, Нина приготовилась выслушать план дальнейших действий. Ей даже было немного интересно, как, по мнению Иванова, она могла бы подобраться к такой серьезной разработке.
Кулака в лицо, конечно, Нина не ожидала. Того, что Стэна будут вот так просто и топорно шантажировать ее избитым телом, не ожидала. Того, что Стэну будут угрожать ее судом за измену родине. Это так абсурдно, что сейчас, с трудом поднимая голову, чтобы посмотреть на своих любовников, Нине хочется одновременно кричать, смеяться, некрасиво ругаться матом на обоих языках. Нине больно, Нине плохо со всех сторон, Нине страшно и непонятно. В эту конкретную минуту она не видит и намека на какое-то будущее, все затянуто черными тучами, опасными тучами.
Две грандиозных ошибки Нина уже сделала. Просто ошибок - бесчисленное множество, но грандиозных - всего две, и вот они, стоят рядом с ней, переговариваются.
А бог, говорят, любит троицу.
Голова Нины взрывается от невозможности ожидания.
-
СТЭН БИМАН
Глава 4. Соседи
Филипп ловко переворачивает аппетитно шипящие сосиски. Мэтью и Пэнни играют в фрисби, Сандра и Лиззи попивают лимонад и что-то оживленно обсуждают, склонившись над очередным туристическим буклетом. Прекрасная весенняя погода, друзья весело проводят вместе время на барбекю. Идиллия.
Как же мне все осточертело. Меня бесит Сандра, которая явно наслаждается обществом наших соседей. Меня бесит красавец Филипп, словно срисованный с диснеевского принца. Меня бесит Лиззи – просто идеал американской домохозяйки, счастливая мать семейства из рекламы сухого завтрака. Просто таки во всех отношениях положительные мистер и миссис Риз, мать их за ногу.
Счастливая Американская Семья, с большой буквы, произносить по слогам и с придыханием.
Я почувствовал знакомый привкус горечи во рту и залпом опустошил банку «Гиннесса».
С начала зимы мы с женой и сыном как-то незаметно начали все больше и больше общаться с соседями. Сандра подружилась с Элизабет, потом Мэтью явно заинтересовался милашкой Пэнни. Сначала мне это все не очень нравилось, но я понимал, что жене и сыну нелегко дался переезд, им очень не хватало общения с родственниками и друзьями. Да и Ризы оказались по-настоящему приятными ребятами, мне было даже немного стыдно из-за своих прежних подозрений на их счет. Общество соседей на время скрашивало нарастающую неловкость в наших отношениях с Сандрой. Однако вскоре я осознал, что на фоне благополучных соседей наши семейные отношения выглядят ещё более неприглядно.
Мне все труднее было проводить время с семьей - чувство вины из-за связи с Ниной занозой засело внутри. А Сандра, как на зло, стала лучше выглядеть, занялась йогой, похудела, привела дом в порядок, начала чаще интересоваться моими делами, проявлять инициативу в сексе. Она по-настоящему пыталась снова всё наладить между нами. А я чувствовал себя как последний сукин сын, и от этого злился ещё больше. На Сандру, на этих ненормально-идеальных Ризов, на себя самого. А потом жена постепенно прекратила свои бесплодные попытки и мы превратились просто в соседей, живущих в одном доме и сохраняющих видимость супружеских отношений ради сына. Я видел, что Сандра обижена, что ей плохо, понимал, что причина всего происходящего во мне, и от этого становилось тошно вдвойне.
Встречи с Ниной были отдушиной. Мы разговаривали обо всем на свете, занимались любовью, или просто лежали молча, наслаждаясь короткими отведенными нам минутами.
Но и здесь все пошло наперекосяк. Я замечал, как неприятны Нине мои вопросы о работе, как все с большей неохотой она достает крупицы такой нужной ФБР информации.
Я знал, что мы рискуем, что долго так продолжаться не может.
И, наконец, однажды это произошло. Они подстерегли меня на конспиративной квартире.
Глава 5. Лапа в бутылке
Я спокойно сижу в кресле, потягиваю дешевый виски и слушаю условия, которые оглашает мне товарищ Иванов. Надо же, глава советской резидентуры заявился вербовать меня в двойные агенты – пожалуй, могу чувствовать себя польщенным.
Второго комми зовут Олег Буров, его отец - крупная шишка в Советах. Олег настроен как-то слишком враждебно, и мне очень не нравится, как он смотрит на Нину.
Она сидит на кровати, сцепив дрожащие руки; колени крепко сжаты, голова опущена. Спутанные волосы падают на лицо, но я успел рассмотреть свежие ссадины и прокушенную губу.
Напуганная, зарёванная, избитая. Жалкое зрелище.
Я отстраненно наблюдаю, как крупные прозрачные слёзы ручейками сбегают к заостренному подбородку и размеренно капают на её тонкую блузку. Странно, я думал, что такие девушки должны плакать красиво. Но хотя бы молчит - уже хорошо.
Итак, её раскрыли, и дальнейшая судьба мисс Крыловой полностью зависит от меня. Принесу в жаждущие ручки товарища Иванова документы о разработке стелс-технологии – Нину отпустят и позволят нам двоим уехать, куда заблагорассудится. Откажусь сотрудничать, не смогу достать документы – Нину отправят в СССР и она предстанет перед судом за измену Родине, что уж наверняка не сулит ей ничего хорошего.
Разумеется, я соглашаюсь, и они уходят, забрав с собой Нину. Она так и не проронила ни слова.
Эти комми мне не доверяют, ни на йоту. Но все мы прекрасно понимаем, что происходящее сейчас – лишь прелюдия. Они подсекли рыбку, бедный «Стэничка» клюнул на наживку.
Я наливаю себе ещё порцию виски. Мне некуда спешить.
Говорят, в Индии практикуют прелюбопытный способ ловли обезьян. Помещают несколько орехов в бутылку или кувшин с узким горлышком, и размещают на виду. Обезьяна находит орехи, запускает лапу в бутылку, хватает добычу – и всё, можно считать, что охота закончена. Кулак с зажатым орехом не проходит сквозь горлышко, а глупое жадное животное просто не способно отказаться от добычи. Так и сидит с лапой в бутылке, ждёт, пока придет охотник.
Глупая жадная обезьяна. Ведь стоит просто разжать кулак - и она спасена...
Через неделю я под видом проверяющего от ФБР проникаю в кабинет мистера Марка Готмана, ведущего участника проекта по разработке стелс-технологии, и снимаю копии документов.
Глава 6. Развязка
- Я думаю, всё было изначально спланировано мистером Ивановым. Мисс Крылова занималась контрабандой не из личной корысти, не из жадности и недальновидности, не для того, чтобы помочь родственникам. Нет, единственная цель её махинаций - привлечь наше внимание. Уверен, что у них было припасено несколько вариантов для разных ситуаций, в моем случае был выбран сценарий «любовный роман». А далее классическая схема – «дама в беде». На этом этапе я считаю, что уже выхожу за пределы своих полномочий и не могу принимать дальнейшие решения в одиночку. К слову, прошу проговорить с кураторами Готмана на тему доработки текущей системы безопасности. Я решил сам попробовать добыть копии проектной документации. Стоит отметить, что мне удалось это без особого труда...
Пауза затягивается. Шеф отстраненно смотри в сторону и постукивает карандашом по столу. Я чувствую, как эти постукивания мерзкими молоточками отдаются у меня в висках.
Шеф слишком опытен, чтобы сходу поверить во всю мою историю.Связь с завербованным информатором, копирование документов... Он вполне может подозревать, что я потенциальный предатель, просто струсил в последний момент и включил задний ход. С другой стороны, в представленной мной истории всё достаточно гладко. Хотя в любом случае ко мне ещё долго будут приглядываться.
А пока придется поработать тройным агентом.
На встречу с Ивановым и Буровым я принесу копии фальшивой документации. Пусть думают, что я у них на крючке. Разумеется, они и не собирались отпускать меня и Нину в свободное плавание. Они могут либо шантажировать меня дальше, либо просто попытаются убить – на этот случай я обеспечен поддержкой.
Я стараюсь не думать о Нине. Хочется верить, что она действительно двойной агент и меня ловили на живца. Я отгоняю мысли о пережитых счастливых моментах, боюсь думать о том, что Нина могла искренне влюбиться в меня, а теперь ей действительно грозит опасность.
Скоро всё это останется в прошлом. Я сыграю очередную требуемую роль. Я справлюсь.
И тогда смогу каждый вечер проводить с семьей, спокойно ужинать вкусной домашней едой, делиться с женой и сыном новостями, шутить, смотреть футбол и шоу Джонни Карсона. Обсуждать с Мэтью его планы на учебу и помогать со школьными проектами. Ложиться на чистое постельное белье, приятно пахнущее лавандовым кондиционером, и заниматься любовью с женой. Я смогу стать хорошим мужем и отцом – моя семья этого заслуживает.
Я смог разжать кулак и вытащить лапу из бутылки.
Теперь всё будет хорошо.
-
САНДРА БИМАН
На выходе из продуктового магазина дежурил паренёк, раздававший листовки. Сандра взяла одну, бросила в сумку, не глядя, и поспешила к машине.
Дома, освободив сумку от покупок, Сандра наткнулась на помятый зеленый листок.
ВАША ЖИЗНЬ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ПОТОК СЕРЫХ БУДНЕЙ, КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПОХОЖ НА ПРЕДЫДУЩИЙ, И У ВАС НЕТ СИЛ И ЖЕЛАНИЯ, ЧТОБЫ ЭТО ИЗМЕНИТЬ?
НАЧНИТЕ ЖИТЬ ОСОЗНАННО И ПОЛУЧАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ С ПОМОЩЬЮ СЕМИНАРОВ ГЕРХАРТА!
На занятиях разбираются ситуации, которые шаг за шагом позволят вам выстроить путь к себе, раскрыть свои желания, понять мотивы поведения окружающих и организовать свою жизнь так, чтобы в ней появилось место для радости.
Мы работаем над тем, чтобы вы жили долго и счастливо.
Первое занятие бесплатно.
Сандра хмыкнула и снова перечитала текст листовки. Она опасалась таких вещей: все эти исповедники от церкви или от психоанализа не внушали ей доверия. Рука, потянувшаяся к мусорному ведру, замерла на полпути: телефонный звонок, как всегда, застал Сандру врасплох. Она собралась с силами и пошла в гостиную. Звонил Стэн, он сказал, что к ужину его можно не ждать: у него сегодня селекторное совещание с коллегами из западных штатов, которое обещает затянуться на несколько часов.
В последнее время Стэн всё больше пропадал на работе: строил свою блестящую карьеру, защищал Родину, служил интересам простых американцев, и всё такое прочее.
Мэтью же все вечера проводил с ребятами, участвуя в подготовке какого-то важного школьного проекта. Кажется, «ребят» звали Мэгги, и она была школьной королевой красоты. Впрочем, Сандра не знала подробностей: современная молодежь не слишком-то афиширует свои отношения родителям.
Ну что же, очередной вечер в компании телевизора и выдержанного кьянти - не самое худшее, что могло с ней сегодня случиться, не так ли? Сандра взглянула на золотые часы на своей руке (свадебный подарок Стэна), чтобы по привычке зафиксировать время последнего выхода мужа на связь, и поняла, что всё ещё сжимает в кулаке листовку. Она села в кресле поудобнее, расправила смятую бумагу на телефонном столике, ещё раз медленно, почти по буквам прочла текст, сняла трубку и набрала номер.
Герхарт оказался приятным седовласым мужчиной с аккуратными усами и бородой. Он носил костюм-тройку с идеально белой рубашкой и старомодные очки. Умные глаза за толстыми стёклами светились теплотой и пониманием. Группа была небольшой: дюжина разномастных мужчин и женщин. Сандре показалось, что большинству слушателей семинара было около сорока лет, хотя были и совсем молодые мужчины - не больше тридцати лет. Женщин было меньше, чем мужчин, и они показались Сандре гораздо ухоженнее и подтянутее её самой. Модная одежда, современные макияж и маникюр - Сандра почувствовала себя неухоженной замухрышкой рядом с этими столичными штучками.
Герхарт давал разные темы для обсуждения. Не обязательно было участвовать в обсуждении каждой темы, но Герхарт настаивал на осмыслении каждой темы. На том, что нужно сконцентрироваться и быть честным с самим собой, нужно осознать своё истинное отношение, проанализировать реакции, понять, почему они такие. Это он называл осознанным подходом к жизни.
Первое время Сандра отмалчивалась и настороженно присматривалась к другим. Она слушала Герхарта, видела, насколько глубоко он копает, и ей было неловко за свои простые реакции, за тот скудный информационный фон, в котором она жила: несколько слов тут и там в магазине и спортзале, новости по телевизору, когда Стэн (не каждый день) ужинал дома, да редкие созвоны с друзьями и родными, оставшимися в Чикаго. На семинарах Сандра поняла, как сильно она оторвана от жизни: ей нечего было рассказать в перерывах за чашкой кофе, у неё не было своего мнения по поводу последних новостей - в голове всегда начинал звучать голос Стэна, комментирующий события. А все её истории относились к прошлому в Чикаго, ей нечего было рассказать про свою жизнь в Вашингтоне. И теперь ей казалось, что до того, как она пошла на семинары, у неё и не было жизни в Вашингтоне.
Остальные же участники не стеснялись высказываться, для них было важно выговориться, озвучить своё мнение, поделиться историей и задать тон последующему обсуждению.
Сандра начала готовиться к каждому семинару: она стала покупать модные журналы, нашла салон красоты, в котором из неё сделали современную женщину, подсказали, как нужно ухаживать за собой и как правильно наносить макияж. Она вернулась к чтению некогда любимой французской литературы и поняла, что хочет того Стэн или нет, но этой осенью она летит в Париж. Учитель французского языка, который ни разу не был во Франции - это нонсенс.
Сандра стала уделять больше внимания питанию: она скупила все кулинарные книги о здоровой пище в окрестных магазинах, а национальные лавки с экзотическими продуктами стали её любимыми местами охоты.
Каждую неделю Сандра несколько часов проводила в библиотеке: читала периодику, посещала собрания местного книжного клуба, в котором довольно быстро освоилась и подружилась с парой приятных женщин.
Сандра понимала, что она сильно изменилась за последние пару месяцев, но, что удивляло её больше всего, Стэн совсем не замечал этих перемен. Их совместные вечера проходили по одному сценарию: Стэн поглощал ужин, загородившись газетой, смотрел и комментировал новости по телевизору и уходил в комнату Мэтью, чтобы остаток вечера провести за персональным компьютером - новой игрушкой, которой они с Мэтью посвящали теперь всё своё свободное время дома.
Сандра продолжала посещать семинары Герхарта. На удивление, их группа не распалась, все перезнакомились, подружились и собирались иногда в кафе, чтобы приятно провести время без погружения в пучину осознанности. Сандра с удовольствием общалась со всеми, но к одному человеку она относилась с особой теплотой.
Брайан родился в Балтиморе. После окончания школы он несколько лет служил в армии, а уволившись, поступил в колледж в Чикаго. В Вашингтоне он работал медбратом в терапевтическом отделении крупной городской больницы и имел большие проблемы. Точнее, проблема была одна: пациенты иногда умирали. Брайан очень тяжело переживал утрату людей, с которыми он буквально накануне шутил про погоду, рассматривал фотографии их внуков и обсуждал последние городские новости.
Сейчас Брайан, потратив несколько лет и множество усилий на обучение, имея кучу долгов и контракт в одной из лучших больниц города, обнаружил, что он профнепригоден. Он с ужасом ждал каждой новой смены, у него начались проблемы со сном. Брайан пытался понять, как с этим жить, и что ему делать дальше.
Сандре очень нравился этот улыбчивый парень: когда он говорил, уголки его губ приподнимались, и он напоминал ей смешливого мальчишку, готового расхохотаться в любой момент. Ей хотелось взъерошить его волосы, потрепать его по плечу или просто говорить с ним о чём угодно, глядя в его яркие добрые глаза.
После одного из семинаров, на котором Сандра рассказала о своей тоске по Чикаго, Брайан пригласил её на чашку кофе в кафе неподалёку. За годы, проведённые в колледже, он успел полюбить Чикаго, а Вашингтон был для него сейчас тяжелой повинностью. Он очень хорошо понимал Сандру и разделял её чувства. Так началась их дружба.
Однажды Брайан сказал Сандре, что в их больнице работает несколько выпускников чикагских колледжей и университетов, и они решили организовать вечеринку, вспомнить веселые студенческие годы. Сандра с мужем также приглашены на эту вечеринку. Сандра искренне обрадовалась, но Стэн не разделил её восторгов: он напомнил, что их переезд из Чикаго по-прежнему является частью спецоперации и неплохо бы помнить об этом и не тащить его в компанию неизвестных людей из Чикаго, среди которых мог оказаться бог знает кто. В тот вечер Сандра впервые расплакалась в присутствии мужа. Она поняла, что это никогда не закончится, что вся их жизнь - чёртова спецоперация, и даже со своими друзьями она никогда не сможет быть искренней и открытой.
Сандра пришла на вечеринку без Стэна. Брайан тоже был без спутницы, и эти двое прекрасно проводили время в компании друг друга. Сандре было легко с Брайаном, хотелось смеяться и дурачиться. Хотелось смотреть на него, дотрагиваться до него, быть рядом с ним.
Когда Брайан отлучился на несколько минут, Сандра пообещала себе притормозить с алкоголем. «Господи, ещё пара бокалов, и я отдамся ему прямо на этой лужайке», - думала она. - «Это всё Стэн виноват! Сколько у нас уже не было секса?». Мысли путались, Сандра попыталась посчитать хотя бы в неделях, но это было непросто. Теперь она сидела озадаченная: как вышло, что она не заметила такое долгое отсутствие секса? Как вышло, что Стэн его не заметил? «У него никогда не было проблем с потенцией, да ему же ещё только сорок, неужели на этом всё?». Сандре стало не по себе. Возможно, у мужа серьёзные проблемы со здоровьем, а она уже мысленно отдаётся первому попавшемуся симпатичному мужчине! Сандра вышла на улицу и села на скамейку возле дома. Прохладный воздух освежал, мысли почти перестали путаться. Она начала вспоминать поведение Стэна, чтобы хотя бы примерно понять, когда начались проблемы. И вспомнила.
Как он сначала изредка, а потом всё чаще проводил вечера вне дома.
Как она однажды нашла этикетку от букета цветов, которая случайно приклеилась к пассажирскому сиденью его машины. Тогда Стэн сказал, что поздравляли коллегу с юбилеем и ему поручили купить для неё цветы.
Как иногда по вечерам ей мерещились нотки незнакомого парфюма в их прихожей, настолько неуловимые, что она списывала это на запахи с улицы.
Сандра закрыла лицо руками.
Брайан вышел из дома, огляделся и сел рядом с ней.
- Ты в порядке?
- Знаешь, Брайан, я, кажется, только что поняла, что у моего мужа есть женщина.
- О. Мне так жаль, Сандра, мне, правда, очень жаль.
***
Герхарт посоветовал Сандре хорошего адвоката. Похоже, что слушатели его семинаров не так уж редко обращались к нему за помощью при разводе. Во всяком случае, он не выглядел удивлённым, когда Сандра пришла к нему, чтобы с глазу на глаз обсудить сложившуюся ситуацию.
Мэтью предпочёл остаться с отцом. Для Сандры это было неприятным, но не неожиданным решением.
В отношениях с Брайаном Сандра взяла тайм-аут. Она попросила его подождать до того момента, как их со Стэном официально разведут.
Дожидаясь развода, по вечерам Сандра детально планировала свою первую поездку в Париж. И в Прованс. И в Брюссель. Она сидела, обложившись буклетами, делала пометки в блокноте и что-то мурлыкала себе под нос.
-
ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ ОТ МАСТЕРА
В этот раз у текстовушки один источник — сериал "Американцы". Нестандартная для меня ситуация, я люблю, когда источников несколько, взять концепт здесь, там и сям, перемешать, добавить что-нибудь от себя и выдать игрокам. Но сериал, особенно первые сезоны, был настолько прекрасен, что я знала, что когда-нибудь сделаю по нему текстовушку. Тут во многом типично фанатское — мне не хватило размышлений и переживаний персонажей, не хватило взгляда изнутри, не хватило подробных описаний, почему персонаж поступил так, как поступил. Ваши тексты для меня — полный релакс, дзен и наслаждение для глаз. Мне все очень понравились, я получила огромное удовольствие от текстов, и, надеюсь, и вы тоже.
Задачи полностью попасть в образы сериала, конечно, не было. Было интересно посмотреть, каким будет ваше представление о персонаже и насколько это будет отличаться от сериала. Вместе с обратной связью по персонажам выкладываю фото персонажа из сериала. Фото Марка Готмана найти не удалось, и я подобрала в инете похожее.
Делать текстовушку по одному источнику довольно скучно, потому что по факту это произведение уже состоялось. Но у меня был дополнительный стимул, который со временем стал основным, - хотелось поэкспериментировать с форматом текстовушки. В общих чертах, текстовушки предлагают сейчас два формата — пазл и веер историй. Пазл приводит к длинным наводкам и меньшей свободе для игрока, но дает сюжетную связанность и взаимное влияние персонажей. Веер историй, напротив, дает игрокам больше свободы, но персонажи меньше связаны друг с другом, или же вообще не связаны, и соответственно, и не влияют друг на друга, сюжет в итоге условен или же присутствует только общая канва. При этом текстовушка-пазл тяготеет к одной истории, рассказанной по-разному разными персонажами.
Мне хотелось дать игрокам возможность повзаимодействовать персонажами в рамках текстовушки. Чтобы выбор, сделанный персонажем, влиял на другого персонажа, и игрок сделал этот выбор в процессе текстовушки. Интересно, насколько легко было игрокам сделать выбор? Изменили ли они этот выбор после выкладки текстов первой части?
Сериал-исходник прекрасно подходил для текстовушки по факту взаимного влияния персонажей. Персонажи, даже не зная друг о друге, влияют друг на друга своими действиями и решениями. К сожалению, не для всех удалось в структуре текстовушки организовать возможность выбора. Нет выбора у абсолютных жертв обстоятельств - Марка Готмана и Нины Крыловой, и нет выбора у Олега Бурова, потому что структурно на нем держится сюжетная ветка Стэн-Нина-Олег.
Тема шпионов и шпионажа приводила к моей любимой "совы не то, чем кажутся". Люди живут не своей жизнью, заводят фиктивные отношения, и это длится так долго, что уже сложно сказать, какие отношения настоящие, а какие фиктивные, и когда именно человек живет своей истинной жизнью, а когда - под маской. "единственный человек, который меня не бесит, кажется, совсем не та, кем кажется", говорит Олег Буров, и да, это именно то, что я хотела.
Забегая вперед, скажу, что множественных личностей Марты Хенсон не было в наводке, это полностью находка Next, и множественные личности Марты дивно срезонировали с остальными персонажами, живущими двойной, а то и тройной жизнью.
Большая часть персонажей поставлены в такое положение, что, выбирая между чувством и долгом, они неизбежно совершают предательство. Рабочее название текстовушки было "Предательству известно мое имя", но потом я подумала, что это слишком претенциозно.
Сериал-исходник подкупал бережным отображением истории и нейтрально изображал события Холодной войны, не оправдывая ни одну из сторон. Я долго сомневалась, делать ли текстовушку, исторический контекст которой настолько близок к современности. После "Зодиака" Next и "Календаря сказок" Симки, где внезапно в текстах зазвучали еврейская тема, нацизм и Вторая мировая, темы, болезненные до сих пор, я подумала, что все получится. Мне очень понравилось, что в итоге игроки щедро отсыпали в тексты исторического контекста и подробностей.
Отдельно отмечу дивную перекликающуюся мелодику текстов — это стук. Удары молотка слышит Марта, постукивает ногтями Элизабет, стучит карандашом шеф Стэна и, будто вторя им, чеканит по слогам Олег свое "Хо-ро-шо". Хорошо, дивно хорошо.
Как поступили персонажи в сериале-исходнике:
_ Пенни рассказала пастору Тиму о своих родителях. Я немного отступила от источника, в сериале родители признались Пенни, что они шпионы. И после этого Пенни все рассказала пастору.
_ Марта Хенсон не выдала своего фиктивного мужа. Филлип частично рассказал Марте о себе и устроил так, что Марту вывезли из США в СССР. Больше они не виделись.
_ Стэн Биман добыл документы о разработке стелс-технологии, но не стал их обменивать на Нину. Нина была раскрыта как двойной агент, ее отправили в СССР, где судили за измену родине.
_ Сандра Биман развелась с мужем, забрала сына и ушла к новому возлюбленному. Со Стэном она сохранила хорошие отношения, Стэн регулярно видится с сыном.
_ Филипп не отпустил Марка Готмана. Марка вывезли в СССР, где он продолжил свою научную деятельность в закрытом НИИ в Сибири.
_ Элизабет доложила о предложении Филиппа сбежать со службы. В результате Центр устроил им с Филиппом неприятную проверку на верность.
_ Олег продолжил работу в резидентуре. Спустя некоторое время его младший брат погиб в Афганистане.
Филипп и Элизабет Риз
Однажды я узнала, что Максим Максимович, известный также как Штирлиц, выехал из России в начале 20-х годов. То есть, на момент событий "Семнадцати мгновений весны" он более 20-ти лет не был на родине. Удивительно дело, каково это — служить стране, которая изменилась за эти годы до неузнаваемости, фактически стала другой? Что им двигало, долг, честь, патриотизм или же привычка, неспособность или нежелание изменить свою жизнь, а, может быть, страх?
Эти вопросы перекочевали в наводки к Филиппу и Элизабет. Двадцать лет назад они приняли решение, которое определило их жизнь. Прошли годы, должны ли они теперь оставаться верными идеалам юности? Можно ли изменить решение или уже поздно? Отношения Филиппа и Элизабет фиктивны, как и вся их жизнь, для них реальна только их работа. Ризы и Биманы дивно отзеркалены: Филипп мечтает о свободной жизни, которой живут Биманы, Стэн завидует идеальным семейным отношениям Ризов, а на самом деле и там, и там фикция и бездна проблем.
Наводки Элизабет и Филиппа были самыми длинными и содержали сведения практически обо всех остальных персонажах. Спасибо Вестен и Ноториджинал, что сделали из этого прекрасные тексты.
В сериале Филипп сомневается, но всегда поступает так, как требует Центр. Когда я писала наводку, то вначале не планировала давать ему выбор, настолько этот персонаж казался определенным. А потом подумала, что текстовушка только выиграет, если еще у одного персонажа будет возможность выбора.
Первое, что бросается в глаза в текстах Филиппа, — это самоопределение, самоидентификация. Филипп ищет себя настоящего:
я нарушил такое количество законов, что мой вероятный тюремный срок имеет все шансы быть четырёхзначным как минимум, я убийца, похититель информации и людей, шантажист и двоеженец, я секретный агент разведки СССР.
Филипп настолько на взводе, что подумывает о самоубийстве. Я затаила дыхание, когда читала, что он всерьез думает об автомобильной аварии. Но он собрался.
В финале он обретает истинное лицо и словно бы чеканит:
Двадцать лет я работал на Центр, и каждое моё слово было ложью, в Центре считали, что я один из лучших агентов, в Центре ошибались – я любящий отец и ответственный супруг, я беглец и предатель родины, американский гражданин и свободный человек.
В наводке предлагалось отпустить Марка Готмана или же нет. Вестен махом разрубила запутанный узел Ризов, ее Филипп не только отпускает Марка, но и принимает решение немедленно бежать, взяв с собой жену и дочь. Филипп решает не за себя одного, он думает о семье, и это вызывает уважение.
Мне очень понравилось, как аккуратно в текст встроен исторический контекст, упоминаются Берлинский кризис, Карибский, события в Чехословакии и то, как это влияет на жизнь Ризов — обстоятельства внешней политики таковы, что нет, успешных шпионов не отзовут домой.
Понравился психологизм и откровенность героя перед самим собой. А вот тут
Я держал на руках новорожденную Пэнни Риз, смотрел в её ярко-голубые глаза и больше не думал о фальши и множащейся лжи, о стандартной американской семье, не вызывающей вопросов. Я почти мгновенно понял то, о чём даже не задумывался прежде – люди моей профессии не заводят личных отношений, потому что любой непрофессионал рядом делает нас уязвимыми. И свою уязвимость я создал собственными действиями и привязал к себе на всю жизнь.
я просто плачу и все.
Из минусов могу отметить канцеляризм и штампы в прямой речи, в разговоре Филиппа с Элизабет.
(https://sun9-48.userapi.com/c851220/v851220303/115db/81GxpcoVKEY.jpg)
Элизабет показалась мне грустной, меланхоличной, тоскующей по дому. Жизнь для нее приобретает смысл только во время заданий, в остальном — повторяющаяся рутина. Вестен пишет Филиппа крупными размашистыми деталями, упоминая историю и внешнюю политику. Ноториджинал создает Элизабет из деталей и метких наблюдений.
За какие-то пять лет я, казалось, прожила новую жизнь - меня учили заново ходить, сидеть, улыбаться, говорить, красить губы и накручивать бигуди.
Мы ошибались на каждом шагу. Не знали, какую марку колбасы можно есть, а какая отвратительна на вкус, сняли обувь, заходя к соседям на ужин, невпопад шутили и не смогли сказать, какие благотворительные организации поддерживаем.
Казалось бы, такая мелочь, но даже бигуди не забыты, и эти бытовые подробности создают жизнь, которую Филипп и Элизабет проживали каждый день.
а были ли у Филиппа когда-нибудь любовницы не по заданию, не по распоряжению Центра, а просто, для удовольствия.
Очень тонко подмечено.
Тоскуя по родине, Элизабет ищет своего среди чужих и находит в муже
Именно от Филиппа я три года назад впервые за много лет в этой стране услышала свое имя. Надя. Надежда. А потом он назвал свое, и сердце защемило от давно забытого чувства - вот этот человек свой, такой родной, такой простой и близкий, Миша, Мишка.
В наводке предлагалось доложить Центру о настроениях Филиппа или же нет. Элизабет решили молчать. Конечно, между умолчанием и побегом со службы большая разница, но хочется надеяться, что Филиппу удастся убедить Элизабет и все у них сложится хорошо.
(https://sun9-54.userapi.com/c851220/v851220303/115f7/M2ZJJYuCtSo.jpg)
-
Пэнни Риз
Френ написала девочку, которой веришь. Пэнни подросток, а для подростков мир взрослых — темный лес. И Пэнни пытается понять, нормально ли то, что происходит между ее родителями, или же ей кажется. Описание родителей и их разговоров в тексте прекрасно:
"Завтра потеплеет" - "Да" - "Планируешь брать зонт?" - "Не думаю, что это необходимо" - "Вот и я сомневаюсь, так ли уж стоит" - "Как думаешь, это надолго?" - "Тепло? Ну что ты, на два-три дня". И молчание. И в прогнозе погоды - ничего даже примерно похожего, словно они говорят через прижатую к губам подушку и только играют в семейную беседу.
"Под дождь не попал?" - все, что спросила мама. "Нет, но зонт в следующий раз возьму", - ответил он.
Будничный разговор, превращенный в шифр.
Она ищет того, кому сможет открыться.
Последний год старшие поколения разговаривали со мной так, будто не определились, где на трассе между "вырастешь - поймешь" и "ты уже совсем взрослая" я нахожусь, и их вечно кидало от детских присказок к сальным шуткам.
И находит пастора Тима, который говорит с Пэнни не так, как говорят взрослые с детьми.
Порой он молчал, услышав мой вопрос, но по его усталой и любящей улыбке я понимала, что за этим не последует "тебе уже пора, дорогая" или "так устроен мир".
Мне очень понравилось, как несколькими фразами описано, как взрослые обычно говорят с подростками. Особый шарм в том, что это выражено через призму восприятия подростка.
То, что Пэнни решила, что туристический бизнес родителей — лишь прикрытие, записываю в свой мастерский косяк. В наводке было сказано, что Пэнни подозревает родителей, но, видимо, информации для подозрений дано было мало, и Френ воспользовалась тем, что есть.
В наводке Пэнни был выбор — рассказать пастору Тиму о подозрениях насчет родителей или же нет. Решение Пэнни изящно описано в тексте, через вопрос-ответ. Трижды Пэнни спрашивает, трижды пастор Тим отвечает, понятно, что Пэнни колеблется, и напряжение нарастает. В итоге пастор отвечает "нет", и Пэнни ничего не рассказывает. Она делает выбор, руководствуясь собственными представлениями о добре и зле, и, как мне показалось, решила доверять родителям, ничего о них не выясняя.
(https://sun9-8.userapi.com/c851220/v851220303/115fe/vXdMkMDUii4.jpg)
Марта Хенсон
Наводка казалось мне самой лиричной и грустной на этапе разработки. Марта одинока, мечтает о семейной жизни и живет с мужчиной, которого на самом деле не существует. По тексту первого этапа мне показалось, что наводка не зашла, показалась слишком пресной, и Некст решила добавить в нее перцу. После текста второго этапа я подумала, что ошиблась. Должно быть, Некст почувствовала, что с Мартой что-то не так. Чтобы не перегружать наводки, я старалась использовать меньше информации из сериала-исходника, и не включила в наводку Марты, что с ней произошло. В исходнике у Марты был роман с одноклассником, она забеременела, и родители уговорили ее сделать подпольный аборт. После этого она прекрасно училась и сделала хорошую карьеру, но личная жизнь ее не складывалась.
Некст придумала свою Марту и выкрутила наводку по-своему, при этом оставаясь в ее рамках. Скромная Марта носит в себе ад детской травмы и вынуждена делить свое сознание между Марси, Мэй, Марлен. Дополнительный кошмар в том, что она даже не может об этом никому рассказать.
Мне очень понравилось, как история Марты изложена в тексте. В первой части показаны множественные личности Марты, но нет объяснения, откуда они взялись. Во второй части дается объяснение, и идет оно параллельно с осознанием Марты, что ее муж Карл — не тот, за кого себя выдает. Марта понимает, что Карл использует ее так же, как когда-то в детстве использовал мерзавец-работник.
У Марты был выбор — сдать Карла или продолжать покрывать его. Марта Некст решила выдать Карла и попробовать поиграть в его игру, пошпионить за ним, передавая информацию в ФБР. Таким образом, в текстовушке образовался еще один двойной агент, и ситуация Марты дивно перекликается с ситуацией Нины и выбором Стэна.
Марта, Марси, Мэй и Марлен поднимают глаза на офицера. Они улыбаются ему уверенно, бесстрашно:
- Знаете ли, я бы хотела обсудить сотрудничество. Полагаю, у меня есть не только интересующая вас информация, но и абсолютное доверие противоположной стороны. Интересует?
Финал истории Марты мне видится позитивным. Марта нашла в себе силы рассказать о мужчине, который причинил ей боль, и для нее это большой шаг вперед. Впервые за весь текст Марта, Марси, Мэй и Марлен действуют едино и слажено, и это дает надежду на то, что Марта сможет договориться со своим сознанием.
(https://sun9-27.userapi.com/c851220/v851220303/115f0/vBNvhEzUY9g.jpg)
Олег Буров
Любовный треугольник Олег — Нина — Стэн держит на себе сюжетную линию. Олегу Бурову нужна информация о стелс-технологии, и одной рукой он отдает приказ похитить ученого Марка Готмана, а другой рукой устраивает операцию с Ниной и шантажирует Стэна. Персонажа с самой неясной для меня мотивацией, на котором, при этом, держится сюжет, Игуана второй раз отдает Сашетте (первый был Пекки в "Звезде Полынь"), и Сашетта делает из такого персонажа конфетку. Она вытаскивает мотивацию, в итоге читаешь текст и думаешь — да, иначе и быть не могло. Олег ненавидит свою работу, но извлекает из нее пользу для себя.
Бред, как и строительство великого коммунистического будущего, но многие верят. Слишком многие. А значит, стоило употребить ненавистную работу к собственной пользе. И я знал, как это сделать.
Олег не сомневается, не пытается оправдать себя, не старается выглядеть красиво хотя бы перед самим собой. Он действует. Захотел Нину — получил. Захотел посмотреть досье Нины — посмотрел. Попал в неловкую ситуацию любовного треугольника — старается выжать из ситуации все, что может, для себя.
В наводке Олега указан глава резидентуры Аркадий Иванов. Во многом для того, чтобы игроку, вдруг он пожелает, можно было бы сыграть в хорошего парня в плохих обстоятельствах и было на кого эти обстоятельства свалить. Олег Сашетты же во многом забирает себе полномочия Иванова.
И теперь остается лишь ждать. Если не принесет — я ее правда депортирую. А потом — упс, ошибочка вышла. А если принесет… ну, не мне же одному расстраиваться. Поедет она с ним, как же.
То, как Олег поступает с Ниной, чистой воды месть за измену.
Оба текста заканчиваются повторяющимся рефреном "хорошо", и о том, что все будет хорошо, Олегу через голову Нины вторит в финале своего текста Стэн.
(https://sun9-41.userapi.com/c851220/v851220303/115e2/rnx340WThFc.jpg)
Нина Крылова
Все будет хорошо у Олега, возможно, все будет хорошо у Стэна, но не у Нины. История Нины — это история о том, как "коготок увяз, всей птичке пропасть".
Обычно в текстовушках я старалась делать наводку-джокер, персонаж которой может принять решение, сделать выбор, ориентироваться на наводку, но выйти за ее пределы. В Шпионах таких наводок была большая часть, и поэтому наводка Нины — это антиджокер. Нина абсолютно зависима от Олега и Стэна, они направляют ее и разыгрывают между собой, как козырную карту. Нина не поступает самостоятельно, и, по сути, ей принадлежат только ее чувства.
В сериале Нина, конечно, другая. Там больше событий, действие занимает больше времени, в сериале Нина приспосабливается к обстоятельствам, и кажется, что она неплохо справляется. Только когда я писала наводку, обратила внимание, насколько Нину принуждают к отношениям и влюбленный Стэн, и влюбленный Олег. Нина опасается отказывать им обоим и уступает, чтобы заручиться их симпатией и поддержкой. А выходит только хуже.
Шинананай написала восхитительно прекрасную Нину, чувственную, эмоциональную, ей сопереживаешь. Мне очень понравилась образность в тексте, тепловые и звуковые ощущения Нины. Понравилось, что ее возлюбленные описаны через тепло и жесткость.
Нина очень удивилась, узнав, насколько жестким может быть его теплый взгляд, какими резкими - слова, как цинично он может раскладывать перед ней перспективы отказа сотрудничать с ним.
Шинанай аккуратно расставляет акценты, Нина не заблуждается относительно своего положения, для нее Стэн — это охотник, а Олег — воплощение дикой стихии, возможно, той самой, которую чувствовали советские граждане в работниках КГБ.
Нина не была дурочкой, она прекрасно понимала, что красива и привлекает его, как женщина. Стэн, в принципе, особо и не скрывал этого, приходя на встречи с цветами, какими-то конфетами - Нина все выбрасывала, едва скрывшись из виду, потому что… Да мало ли. Когда ты уже в капкане, любое действие охотника сложно воспринимать как-то еще, кроме попыток обмотать этот капкан сетью и навешать замков сверху.
За каждым нежным прикосновением к плечу Нина слышала глухой рокот дикой стихии, такой грозы, когда дождь вышибает из тебя дух, вспышки молнии надолго остаются в глазах белым пламенем, а мрак, спустившийся на улицы из-под темных туч, будто и впрямь несет в своих тенях что-то, от чего хочется спрятаться на руках матери, сколько бы лет тебе ни было.
Прекрасно написана постельная сцена, красиво и вместе с тем передает двойственное положение Нины. И, как игла в сердце, звучит сказанное на русский манер — "Стэничка...".
Нина не может разделять работу и личное и дважды готовится выйти из ситуации: когда признается главе резидентуры и когда соглашается на предложение Олега. Ирония текстовушки такова, что выйти ей не удалось, Стэн решил продолжить игру, и теперь можно только гадать, как сложатся отношения этих троих.
(https://sun9-49.userapi.com/c851220/v851220303/115e9/aE0QH60fjPs.jpg)
Марк Готман
Можно вывезти человека из советского союза, но нельзя вывезти советский союз из человека. Трое советских мужчин в текстовушке. Филипп мучительно ищет и находит себя, Олег принимает себя таким, каков есть, Марк же демонстрирует едкий коктейль из самообвинения, иронии, мук совести, кошмаров и оправданий. Ярко, хлёстко, эмоционально, зримо и смешно и больно одновременно. Восхитительный текст, где в одном ряду ЭВМ с перфокартами и колготки для жены, субботники и загнивающий капитализм.
Вот этот отголосок советского наследия и игра полутонов особенно прекрасны:
А ведь была наотрез против, плакала, умоляла, заламывала руки. Еще одна жертва системы - а что скажут соседи? А на партсобрании? А как же родители? А кто же присмотрит за могилками? Однажды, в пылу спора-ссоры, она даже выкрикнула "лучше бы ты крестился!", и не могла понять, почему муж залился истерическим хохотом. И то верно: несмотря на весь советский атеизм, брит милу он все-таки прошел в положенный срок, а ей, наивной дочери советской морали, не с чем было сравнить.
Предал Родину, предал семью, осталось предать работу и заняться астрологией.
С охраной стыдно, без охраны страшно. С любовницей подло, а без нее... уныло? Как-то вы, товарищ Готман, не по-пролетарски настроены. Надо смотреть в будущее с надеждой. Вы даже тут не можете себя вести, как нормальный советский человек. Ах да, уже не советский. Пардону просим. Предателей не учли.
Мастер в лице меня не знает, смеяться или плакать от подобной меткой и едкой точности.
Снайпер вырисовывает в тексте не только центрального персонажа Марка, но и несколькими штрихами рисует остальных — жену Марка, сына, Леночку-Хелен в кружевном передничке, Клементину Ивановну и конечно же Игоря Петровича со сварочным аппаратом. Емкость текста впечатляет, для образа той же Клементины Ивановны потребовалось только имя, определение "монументальная" и фраза про субботник. Это было прекрасно.
(https://sun9-38.userapi.com/c857536/v857536008/16acc9/JFnBJjizGGs.jpg)
-
Стэн Биман
История Стэна и Сандры — еще один вариант истории о непонимании между людьми, о невозможности открыться близкому и довериться, о неспособности рассказать о том, что тревожит. Повторюсь, что текстовушка не дублирует исходный сериал, и акценты у нас большей частью расставлены на поиске "своего" среди людей под масками. Стэн носил маску, работая под прикрытием, и вернулся домой к мирной жизни. Но беда в том, что мирная жизнь не совпадает с той идеальной картинкой, которую он себе рисовал. В отношения нужно вкладываться, и Стэну, и Сандре, и их сыну предстоит заново научиться жить вместе. Это здорово показала Симка в своем тексте. Стэн мечтает о малом:
Спокойно ужинать – и не осточертевшими жирными бургерами, а вкусной домашней едой. Делиться с женой и сыном новостями, шутить, смотреть футбол и шоу Джонни Карсона. Обсуждать с Мэтью его планы на учебу и помогать со школьными проектами. Ложиться на чистое постельное белье, приятно пахнущее лавандовым кондиционером, и заниматься любовью с женой.
А вместо этого получает неухоженный дом и жену, которая не так привлекательна, как была прежде. Стэн чувствует вину, и, что возмутительно, но, увы, часто бывает, из-за этого бесится от Сандры.
Ситуация осложняется тем, что Стэн из-за секретной работы не может быть до конца откровенен с Сандрой, а ей чужды его опасения и страхи, она не принимает их всерьез. Стэн ищет того, кому сможет открыться. Симка аккуратно оставляет в тексте крючки, показывая, что Стэну нужна, нет, еще не женщина, просто человек, с которым можно поболтать:
Я так долго мечтал снова попасть домой и жить полноценно, а теперь мне неуютно с собственной семьей. На работе пока ко мне ещё присматриваются. Но, может, таки стоит куда-то пригласить парней и Марту. С ними хоть можно спокойно поговорить и обсудить то, что меня беспокоит.
Забавно, как описан сын Мэтью в тексте Сандры и тексте Стэна. Стэн описывает непонимание с сыном, Сандра говорит об отдалении сына, каждому родителю кажется, что у другого отношения с ребенком лучше, а на деле, скорее всего, сын далек и от отца, и от матери.
В наводке кратко говорилось, что Стэн работал под прикрытием и был внедрен в банду. Меня всегда радует, когда игроки описывают и придумывают в тексте свое, руководствуясь логикой наводки. Я больше тяготею к тестовушкам-пазлам, и головная боль мастера в пазле — сделать наводку такой, чтобы и соблюсти общую историю, и дать возможность игроку свободно пофантазировать. Симка блестяще вписала в текст историю Хайда, историю выпуклую и довольно омерзительную. Получилось особенно зримо, потому что история не рассказывается, а показывается, ее действие разворачивается перед нашими глазами. Читаешь и понимаешь, что Стэн вернулся не просто из рабочей командировки, не просто с задания, — Стэн вернулся с войны. И его дальнейшие страдания — это неспособность солдата вернуться к мирной жизни.
Значение имени Хайд я не уловила, поняла, только когда Симка написала. На раздвоение личности у Стэна было бы интересно посмотреть, и дубль Марты тому не помеха, но и без раздвоения получилось прекрасно.
Когда я писала наводки, сюжет для себя сформулировала так — хорошие люди в плохих обстоятельствах делают гадкие вещи. Стэн — яркий тому пример, и Симка аккуратно ведет его по плохим обстоятельствам, показывая, как неловко Стэну от происходящего.
Я чувствую вину и пытаюсь поддержать жену; но с каждым днём она (Сандра) бесит меня все больше.
Мисс Крылова мне нравится, она вроде неплохая девушка. Даже немного неловко было её шантажировать.
Стэн находит "своего человека" в том, кого надо бы считать врагом:
Смешно, что о по-настоящему важных для себя вещах я могу поговорить именно с завербованной мной гражданкой «империи зла».
Симка показывает в тексте, как чувство неловкости и вины Стэна постепенно накапливаются, нарастают. Стэна бесит уже не только Сандра, но и Ризы, которые кажутся ему неприятно идеальными на фоне собственной неурядицы. И в напряженный момент шантажа даже Нина кажется Стэну неприятной:
Она сидит на кровати, сцепив дрожащие руки; колени крепко сжаты, голова опущена. Спутанные волосы падают на лицо, но я успел рассмотреть свежие ссадины и прокушенную губу.
Напуганная, зарёванная, избитая. Жалкое зрелище.
Зрелище жалкое, но не создается впечатления, что Нину ему жаль. Интересно, насколько на отношение Стэна повлияла внеигровая информация о том, что Нина ему изменяет?
В наводке предлагался выбор, который озвучивает Олег — принести документы в обмен на Нину или же нет. Выбор, в котором одинаково плохи оба варианта. Симка удивила меня, потому что Стэн по сути не выбрал ни то, ни другое. Стэн продолжает игру и собирается нести Олегу фальшивые документы. Можно только гадать о том, как сложатся дальше отношения Нины, Стэна и Олега и как долго будет продолжаться их игра в "обмани меня, если сможешь".
От финальных абзацев веет грустью, потому что Стэн натягивает на себя очередную маску и уходит на очередную "войну", утешая себя мыслями о будущей счастливой жизни с семьей.
Скоро всё это останется в прошлом. Я сыграю очередную требуемую роль. Я справлюсь.
И тогда смогу каждый вечер проводить с семьей, спокойно ужинать вкусной домашней едой, делиться с женой и сыном новостями, шутить, смотреть футбол и шоу Джонни Карсона. Обсуждать с Мэтью его планы на учебу и помогать со школьными проектами. Ложиться на чистое постельное белье, приятно пахнущее лавандовым кондиционером, и заниматься любовью с женой. Я смогу стать хорошим мужем и отцом – моя семья этого заслуживает.
Я смог разжать кулак и вытащить лапу из бутылки.
Теперь всё будет хорошо.
Грустно от его самоубеждений, потому что вовсе он не вытащил кулак, а лезет в бутылку все дальше и дальше. Это прекрасный текст, я читала с волнением.
(https://sun9-6.userapi.com/c851220/v851220303/11605/TzHKMeMTHbI.jpg)
Сандра Биман
Текст Сандры в какой-то степени перекликается с текстом Элизабет — в обоих текстах рассказывается о женщинах, чья жизнь проходит мимо, во имя долга. Элизабет отдает свою жизнь во имя долга и служения родине, Сандра же посвящена супружескому долгу. Несколько лет назад Сандра тоже сделала выбор, и вот теперь пожинает плоды.
Несколько лет напряженного ожидания, добровольный целибат и расшатанные нервы, заставляющие её цепенеть от каждого телефонного звонка, таков был её выбор, который она сделала в пользу так называемой семьи.
Обе части текста не показались мне пересказом наводки. Текст наполнен деталями и размышлениями Сандры, которых в наводке, конечно, не было. То, что Сандра учитель французского языка и мечтает о поездке во Францию, то, что Сандра хочет устроиться в туристическое агентство Ризов, и Брайн с семинара Герхарта — все это придумала Бибигуль.
Сандра смотрит на все вокруг себя ровным спокойным взглядом и так же ровно смотрит и на себя:
На семинарах Сандра поняла, как сильно она оторвана от жизни: ей нечего было рассказать в перерывах за чашкой кофе, у неё не было своего мнения по поводу последних новостей - в голове всегда начинал звучать голос Стэна, комментирующий события.
Мне очень понравилось, как описана сцена, где Сандра понимает, что Стэн ей изменяет. Как жена, которая привыкла заботиться о муже, она сперва думает о том, что, возможно, у Стэна проблемы со здоровьем и поэтому у них так долго не было секса. Тонко подмечено.
"Теперь она сидела озадаченная: как вышло, что она не заметила такое долгое отсутствие секса? Как вышло, что Стэн его не заметил? «У него никогда не было проблем с потенцией, да ему же ещё только сорок, неужели на этом всё?». Сандре стало не по себе. Возможно, у мужа серьёзные проблемы со здоровьем, а она уже мысленно отдаётся первому попавшемуся симпатичному мужчине! "
Случайности неслучайны, и фраза, прозвучавшая в самом начале текста, определяет образ Сандры:
- Кобра, - прошелестел голос инструктора.
Сандра Биман выгнула спину, подняла голову и встретилась взглядом со своим отражением в зеркальной стене.
В наводке предлагался выбор — уйти к новому возлюбленному или же остаться с мужем. Как змея сбрасывает кожу, Сандра сбрасывает свою жизнь и уходит к осуществлению своих мечтаний. Мне понравилось, что Сандра ищет себя не в новом мужчине, а берет паузу в отношениях с Брайном, чтобы разобраться в себе.
(https://sun9-47.userapi.com/c851220/v851220303/115d4/nVy1UpxUVwU.jpg)
Отдельно отмечу командную работу игроков в текстовушке. Некоторых моментов не было в наводках, вы их подхватывали из текстов других игроков и развивали в своих текстах. Сандра пишет о йоге, и после йогу описывает Стэн (только сейчас я подумала, что, пожалуй, в 80-е это была бы не йога, а аэробика типа аэробики с Джейн Фонда). Сандра пишет о том, что хочет устроиться в турагентство Ризов, и это подхватывает в своем тексте Элизабет. Филипп следит за Марком Готманом и отмечает его затравленный взгляд. Нина произносит "Стэничка", и это повторяет Стэн. Это создает слаженное многоголосие текстовушки. Прекрасно получилось, всем большое спасибо за тексты.
-
РЕЗЕРВ
-
РЕЗЕРВ
-
РЕЗЕРВ
-
РЕЗЕРВ
-
Организационное:
Читаем.
НЕ угадываем маскарад.
Те, кто должен принимать решения - принимают решения, согласовывают с мастером.
Пишем вторую часть, присылаем.
Дедлайн по второй части давайте попробуем на следующую субботу, 22 февраля. Полдень.
-
Просто парад фантастически несчастных людей.
Впрочем, чего-то подобного я и ждала.
-
Традиционно для КМПшных историй, больше всего жалко ребёнка. Бедная ПитерПэнни, вот уж кто действительно ничего не делал, чтобы во все это влипнуть.
-
Между тем начался второй этап, и у меня есть первый текст.
(https://sun9-54.userapi.com/c824409/v824409366/b4c82/WQ9KkBH1_wM.jpg)
-
Таааак.
А дедлайн же завтра?
А где все?
-
В СыШыА, вестимо.
-
А я верю в лучшее и надеюсь, что Игуана сверяет всех со всеми и подбирает картинки, и что всё будет.
Вот я чёртов оптимист)
-
Так, ок, я ничо не написал,
мб замолвим словечко?)
-
И я еще ничего не написала. Но еще же целая ночь до дедлайна... Мне, конечно, стыдно, что я с паззлом так затянула, но почему-то не выходит в этой текстовушке иначе. :-\
-
Где-то вздыхает один читатель.
(https://ic.pics.livejournal.com/tipolog/9755416/1272131/1272131_original.jpg)
А это для Вестен, судя по всему
(https://i.pinimg.com/originals/0e/de/f7/0edef7ffea3f903a8cf54a7e68708e42.jpg)
-
Но Игуана же не ругается!
-
А я верю в лучшее и надеюсь, что Игуана сверяет всех со всеми и подбирает картинки, и что всё будет.
Вот я чёртов оптимист)
Когда хочется плакать - не плачу есть что сверять, то да, сверяю, потому что просматриваю личку с телефона, а за компом бываю сильно позже.
Вот, например, второй текст:
(https://sun9-36.userapi.com/c824409/v824409366/b4c89/yUuHuZAe9uY.jpg)
Насчёт дедлайна в полдень я крепко погорячилась. Я завтра буду дома к вечеру.
Хотите дедлайн завтра в девять вечера?
-
У меня лекции завтра днем, мб б к полудню воскресенья?
/щенячьи глазки /
Но, если надо, я готов на вечер!
-
Поддерживаю просьбу Френ, я щас люто не высыпаюсь, и не могу писать с недосыпом, просто голова не работает. Воскресенье очень бы спасло
-
Давайте тогда воскресенье полдень.
Чтобы было время выложить и почитать всё-таки в выходные.
Кусь делать не надо по личкам? Все всё видели, да?
-
Я видел, товарищ Игуана!
-
Третий текст.
(https://sun9-52.userapi.com/c824601/v824601079/12c1f5/rhXeH5MV55o.jpg)
-
Четвёртый текст.
(https://sun9-10.userapi.com/c824409/v824409366/b4cf2/X1-afc6XAys.jpg)
-
Пятый текст:
(https://sun9-49.userapi.com/c824409/v824409366/b4cd4/jro5y4jvE_o.jpg)
Шестой текст:
(https://sun9-18.userapi.com/c824409/v824409366/b4ca6/mneldZHJ4qo.jpg)
Седьмой текст:
(https://sun9-69.userapi.com/c824409/v824409366/b4cdb/CyZQrkdhuyI.jpg)
Восьмой текст:
(https://sun9-51.userapi.com/c824409/v824409366/b4c9f/0CB1mBC3m9Y.jpg)
Девятый текст:
(https://sun9-37.userapi.com/c824409/v824409366/b4d00/VEx3JRzj8Gg.jpg)
Вторая часть выложена в резервных сообщениях после первой.
Теперь можно и маскарад гадать, и высказываться смело.
Все решения приняты.
-
А я смотрю, всё не так уж и плохо.
Не для всех, впрочем.
Рецензии пишем?
-
А, точно, рецензии! По жребию в личке. Числа от 1 до 9.
Рецензируем всего персонажа, т.е. оба текста.
-
Здравствуй, Элизабет Риз, Элиза, Лиззи Райт из маленького городка на севере Техаса.
Когда я начинала читать, то почему-то представляла Элизабет длинноволосой блондинкой, очень красивой и очень отрешённой. И даже в собственном первом тексте Элизабет вот такой красивой и совершенно незаинтересованной продолжала казаться – всё как у всех, дочь опаздывает на автобус, муж спит в обнимку с котом, почтальон приносит газету, соседка машет рукой. И Элизабет всё это, в общем-то, параллельно, оно ненастоящее, и ладно, настоящее – другое, и она это точно знает. Элизабет – единственный, блин, настоящий профессионал, она даже с собственной внешностью обмануть сумела (ну кто ж заподозрит женщину с настолько искренней улыбкой?!) и котика завела. Мужики мучаются с кризисом среднего возраста, бедную Нину просто разрывает на части, а Элизабет практически вообще не испытывает никаких сомнений и эмоций. Она, услышав от дочери предположение о предполагаемой любовнице мужа, думает в первую очередь «хреново мы стали работать», дочь от неё безмерно далека, человек из другого мира, необходимый для работы, не более того. С мужем Элизабет несколько сложнее – он, в первую очередь, тоже для работы нужен, но он вроде как «свой» (и это единственное проявление эмоций, которое я вообще у Элизабет увидела), и сдавать «своего» тяжело. Собственно, полагаю, выбор Элизабет предлагался – сдать или не сдать. И в последний момент Элизабет переломило, свой профессионализм она отставила в сторону, оказалась полу-предателем, и в Центр не сообщила, не то понадеялась, что всё это случайный всплеск эмоций, не то задумалась о ценности людей не только для совместной работы. Чёрт её разберёт, профессионал. Даже интересно, как этот профессионал отреагирует на уже вполне состоявшееся предательство.
А если совсем и только про текст – он невероятно хорош. И описание ежедневной рутины, и воспоминания о процессе подготовки (страшные рожи на тыквах, невовремя снятая обувь), и сквозящее желание вернуться домой, и странности, и невольный стук пальцев. Отличные детали, начиная хоть с завтрака и кулинарных передач. Очень ровно, очень красиво, очень профессионально и очень отстранённо – как сама Элизабет.
Не знаю, кто это писал. Notoriginal?
-
Нина - Фрэн?
-
Да, текст Элизабет мой.
Сложная для меня оказалась текстовушка. Тема про шпионов все же не совсем моя, из всех ролей, наверное, хорошо у меня получились бы только более "обыденные" роли Пэнни или Сандры. Либо, может быть, Филиппа. Потому что внезапно патриотизм мне чужд в принципе, в этом смысле Элизабет для меня оказалась наиболее далёким персонажем. Но было очень любопытно представить попытку вписаться в чужую культуру, не выдавая свою чуждость. Это ведь много деталей, причём таких, о которых обычно люди в принципе не задумываются, которым толком не научишь даже - они просто формируются в процессе жизни, воспитания в определённой среде.
Странно, что, пожалуй, моё представление о том, как все могло быть, единственное не слишком хорошо вписалось в паззл. В самом тексте это видно только как расхождения в разговоре Элизабет и Филиппа, но некоторые другие детали в других текстах тоже показались странными. Например, описание семьи Элизабет и Филиппа как идеальной в представлении Стэна - идеальные семьи очень подозрительны, это могло бы первое время проявляться у неопытных агентов, но не на протяжении двадцати лет. То, что фирма-прикрытие настолько фиговое прикрытие, что даже девочка-подросток может понять, что там что-то не так(кстати, только сейчас задумалась, что в том времени не должно ещё быть опоры на интернет в поиске информации у обычного подростка). В общем, успешные и хорошие агенты с двадцатилетним опытом как-то не сочетаются у меня с представлением об этих людях у остальных персонажей.
-
Нина не угадана.
-
Марк Готман
Я рада была получить на рецензию Марка, потому что мне очень понравился этот персонаж. Эдакий маленький человек, случайно затесавшийся во все эти игры престолов шпионские игрища.
То, как написан текст (тексты), мне тоже понравилось. Во-первых, живое начало с картинки, как я люблю. И сразу же, заметим, рисуется персонаж:
- Сэр, вы позволите?
Его тронули за плечо. Марк вздрогнул и от неожиданности смахнул со стола ворох расчетов, ручку и недоеденное печенье. Секретарша, выдернувшая его из размышлений, зачастила извинениями и тут же присела, собирая бумаги. Узкая юбка натянулась, белая блузка обрисовала скромное, но красивое белье. На жене он такого никогда не видел.
Несколько строчек, а мы уже знаем, что герой:
1. Достаточно серьезный чувак, чтобы при нем ходила какая-то секретарша, обращающаяся к нему "сэр" и вообще плещущая сервильностью.
2. Он делает какие-то расчеты. Физик, математик?
3. Кушает печенье на работе, видимо, не строгий педант. Да и расчеты ворохом валяются.
4. Женат.
5. Сексуальная жизнь с женой не фонтан.
Я что-то расписала и аж сама впечатлилась. Автор, мои аплодисменты.
Тут же прелестная виньетка про белую мышь, вот вам и дух эпохи. Сравнения советской жизни с американской тоже чудесны, особенно порадовала Клементина с субботником. И от этих почти юмористических строк мы плавно уходим в ненависть к советской жизни и жгучий стыд, все еще не вытравленный из души Марка. Стокгольмский синдром какой-то. Сам же попунктно расписывает, как там все плохо, но при этом страдает от своего предательства. Отличный эмоциональный коктейль.
Сон меня просто покорил:
Ему снилось, как его запихивают в машину, затем в самолет, самолет садится прямо на Красной Площади, а дальше его волокут мимо Исторического музея прямо в Большой дом, и сразу в подвал, и там почему-то его встречал завлабораторией Игорь Петрович, добрейшей души старикашка, знакомый еще лично с Королевым Сергейпалычем, но тут он был в блестящем мясницком фартуке и с ломом в руке и ухмылялся сквозь маску сварочного аппарата, и кругом тут же гас свет, и оставалась одна лампа над креслом, похожим на космонавтское, с ремнями и пряжками, и его волокли туда и привязывали, намертво, наглухо, безнадежно.
Автор, зачем так хорошо?
Фоточка огонь, к слову. Прям чуть ли не единственный текст, после которого я фотку увидела, и у меня не возникло диссонанса, а только сплошное узнавание.
Во второй части именины сердца продолжаются, я вижу кучу любимых мною деталей, придающих тексту живость, вроде записки, написанной почерком отличницы, бело-голубого пламени сварки, внезапной советской канцелярщины. И в конце чудное сравнение ситуации с экзаменом в университете.
Я рада, в общем, что Марка отпустили, он мне нравится.
С учетом того, как мне текст понравился, это либо Симка, либо Вестен.
-
Сижу, думаю. Наверное, Марк все же Симка, а Вестен - Стэн.
-
С учетом того, как мне текст понравился, это либо Симка, либо Вестен.
Что ты! Не, это не я, но мне Марк тоже очень понравился.
Чего-то я плохо ловлюсь, не, не Стэн)
-
Марк не угадан.
-
Да ёлки. Может, тогда Стэн - Симка? А Марк... ой, у нас же тут еще Снайпер. Это не Снайпер ли?
Ща я найду Марка методом перебора.
-
То, что фирма-прикрытие настолько фиговое прикрытие, что даже девочка-подросток может понять, что там что-то не так(кстати, только сейчас задумалась, что в том времени не должно ещё быть опоры на интернет в поиске информации у обычного подростка).
Кстати, да, согласна с тобой. Мне казалось, что туристическим бизнесом они вполне занимаются, это и из их текстов следует, и от Сандры.
-
Марк угадан, Стэн угадан.
И я только сейчас увидела эпичный пройоп с поисками сайта в интернете. В начале восьмидесятых девочкой-подростком, ага. Главное, у меня ведь даже ничего не шевельнулось при прочтении. А к Олегу Бурову я мысленно докопалась за словечко "жесть", которое в восьмидесятых не использовалось в жаргонном смысле, как у него.
Ну ладно.
-
Марк угадан, Стэн угадан.
Еееей.
Мои респекты Снайперу, и отдельные - Симке, ибо Стэн тут вообще мой любимчик. Не ждала я что-то от мирного Тюленя такой жести, надо дать ей в следующий раз маньяка-убийцу.
-
С учетом того, как мне текст понравился, это либо Симка, либо Вестен.
Я это запомнила.
А поскольку память не очень, то даже записала.
-
(https://i.pinimg.com/originals/50/b6/85/50b685f165ef0f2bb1b7fbba3dbc191f.jpg)
-
Сон меня просто покорил
Мне тоже очень понравились тексты Марка, и этот момент, и - вот неожиданность-то - это Асамик кошмар от кошмаролога)
Вестен - Филипп Риз?
Френ - Марта?
Симку-Стэна, один из любимых текстов, угадали уже,
еще один - Нина... Кто же Нина? Некст?
Напишу еще про нее.
-
Я всегда знаю, что придёт Нат и немедленно меня разоблачит, прятаться бесполезно.
-
Кто же Нина? Некст?
Для разнообразия Нат меня не угадала.)
-
О нееееет. Ну надеюсь, что хоть не обидела)
Мне кажется, на моем восприятии очень сказалось знакомство с сериалом The Americans. Не Филипп Дженнингс, а Филипп Риз (по фамилии актера?), например, но все остальное похоже настолько, что либо написанный персонаж хорошо совпал с уже сложившимся для меня образом (Филипп, Стэн и многие другие), либо он был ярче сериального (Марк), либо... не срослось как-то.
Нина получилась как раз такая нежная, хрупкая и чувственная, какой я ее помню. И хоть она и сама затягивает петлю у себя на шее, сердиться на нее за это невозможно, ее просто жаль и хочется защитить.
В оригинале ее мотивацией стать двойным агентом (хотя все шло хорошо для нее) было убийство (ФБР) ее хорошего приятеля, милого и совершенно не замешанного в политических играх парня. Это немного больше раскрывало ее характер, ее смелость, принципы - учитывая еще и ее смекалку и жизнелюбие, неудивительно, что много кто был ей очарован. Здесь, несмотря на два текста vs. много эпизодов, эта очаровательность Нины все равно чувствуется. Или это мои проекции?
-
О нееееет. Ну надеюсь, что хоть не обидела)
Нет, что ты.) Мне история Нины очень нравится (хотя надо ж было так затупить с этой, блин, коммерцией).
Так, а у нас, оказывается, сериальная подоплека есть. Надо ознакомиться.
P.S. Загуглила фоточки своего персонажа... Ээээ, ну да, ваще не совпало, судя по всему. ;D
-
О, у нас тут есть смотревшие сериал-исходник.
(https://sun9-8.userapi.com/c624330/v624330757/17d4f/NKJCIC56dGo.jpg)
(https://sun9-47.userapi.com/c624330/v624330757/17d5f/IZ0cBx74Aoo.jpg)
Филипп Риз угадан.
-
Нина получилась как раз такая нежная, хрупкая и чувственная, какой я ее помню. И хоть она и сама затягивает петлю у себя на шее, сердиться на нее за это невозможно, ее просто жаль и хочется защитить.
Нина вообще единственный человек, которого прям реально жаль в конце.
У остальных либо жизнь налаживается (Марка отпустили и теперь он не расстанется с охраной, Марта наконец придёт в себя, Сандра разводится и едет в Париж), либо вполне вероятно налаживается (Ризы уедут всё-таки и, может, даже не разведутся), либо так им и надо (что Стэну, что Бурову).
-
Я только насчет Ризов не уверена. В том смысле, что я не уверена, что они смогут вот так взять и слинять. Конечно, ребята опытные, но и искать их будут не дилетанты.
-
Я только насчет Ризов не уверена. В том смысле, что я не уверена, что они смогут вот так взять и слинять. Конечно, ребята опытные, но и искать их будут не дилетанты.
Ты б знала - как я это крутила в разные стороны! Учитывая то, что у меня разыгралась паранойя, и мне прям чудилось, что сейчас Стэн поймёт всё про соседей. Стэну, слава Б-гу, не до того, и то хорошо.
Но вообще у меня было ощущение, что спланировано там должно быть хорошо. Как бы совершенно не на пустом месте и не вникуда Филипп предлагал бежать (наверняка, и документами озаботился, и пути отхода готовил), другое дело, что побег в ночи и внезапно - это сложнее, чем тщательно подготовленный и выверенный.
Ну и да, я надеюсь, что Центр пока будет разбираться со Стэном, Стэн с Центром, по описанию Марты будут искать одинокого мужика, а не семью из трёх человек, а еврейский интеллигент, не то перепугавшись, не то в благодарность за спасённую жизнь, не вспомнит во всех подробностях, кто именно его отпустил.
-
По-моему, Марта там во что-то въехала, она ж резиночку нашла. Но в целом, да, надежда есть.
Прикиньте эмоции Пэнни, которую среди ночи из постели выдёргивают, мол, бери самое необходимое и погнали. Эх, бедный ребёнок.
-
По-моему, Марта там во что-то въехала, она ж резиночку нашла. Но в целом, да, надежда есть.
Чёрт! Я прочла нахождение резиночки в параллель с печальным опытом самой Марты, типа идеальный мужик оказался педофилом-насильником, и мучает какую-то девочку, как мучил работник Марту, и фетиши хранит (тот ромашку, этот резинку). И на этом Марта окончательно собирается и решает, что так больше нельзя.
-
По-моему, Марта там во что-то въехала, она ж резиночку нашла. Но в целом, да, надежда есть.
По идее, да. Хотя в тексте мне показалось, скорее, что ее триггернула резиночка с учетом ее прошлого. Не знаю, во что она скорее поверит - в то, что у Карла вторая семья, или в то, что он педофил.
(upd. ну да, так же как и у Вестен прочиталось)
Но если и не она, то те, кто допрашивают, могут понять.
Я ожидала, скорее, что Ризы, если выберут прекратить работать на центр, сами сдадутся ФБР, чтобы получить защиту. Все-таки скрываться и от бывших своих, и от не ставших своими чужих тяжело. А уж с Пенни так особенно...
С другой стороны, я не представляю себе, как они сдавали бы ФБР тех же "Моррисонов", например...
-
Мне показалось, что как минимум Филю (он же Карлуша, он же Миша) уже так это все задолбало, что никуда он не пойдёт и не будет ни с кем работать, он хочет свободу и нормальную жизнь.
Тем более, что ФБР их мигом заставит играть вдвойную, а не защиту даст, кмк.
-
Я ожидала, скорее, что Ризы, если выберут прекратить работать на центр, сами сдадутся ФБР, чтобы получить защиту. Все-таки скрываться и от бывших своих, и от не ставших своими чужих тяжело. А уж с Пенни так особенно...
Один Центр вместо другого? И тоже самое. Не своё, по чужой воле.
Его ж не столько советская идеология не устраивает (хотя в американскую он вжился куда плотнее), сколько то, что его как отдельной личности фактически не существует.
Впрочем, я впервые прям реально с себя списывала в эмоциональном плане, и это, наверное, накладывает определённый отпечаток.
Ох, Некст, о да...
-
Позиция понятна. Но, опять же, по сериалу - там дефекторам, скорее, сулила бы жизнь похожая на программу по защите свидетелей. А нормальная и свободная жизнь в бегах - я, честно говоря, скептично оцениваю их шансы... но желаю удачи)
-
Таак... Я еще забыла автора Пэнни обласкать и поискать. Теперь мне уже кажется, что это Френ.
Еще мне интересно про Олега Бурова - его мотивация для операции стеллс с Ниной была дана автору или выбрана автором? А его реакция на то, что Нина - двойной агент?
-
Еще мне интересно про Олега Бурова - его мотивация для операции стеллс с Ниной была дана автору или выбрана автором? А его реакция на то, что Нина - двойной агент?
О, я в тексте Олега потерялась. Я даже возраст его примерно понять не смогла. То есть, создаётся ощущение, что он фантастически молод, но откуда тогда настолько высокая должность? А если он плюс/минус ровесник большей части героев, то откуда ползёт такая личная категоричность (хоть к женщине, хоть к родине)?
-
С учетом того, как мне текст понравился, это либо Симка, либо Вестен.
Какой милый комплимент ;D
Я тоже запомню. И запишу 8)
Марк угадан, Стэн угадан.
Мои респекты Снайперу, и отдельные - Симке, ибо Стэн тут вообще мой любимчик. Не ждала я что-то от мирного Тюленя такой жести, надо дать ей в следующий раз маньяка-убийцу.
Спасибо :)
А по поводу жести: я специально сделала введение таким отталкивающим. В наводке значилось краткое "несколько лет работал под прикрытием, был внедрен в банду". Т.е. он за эти годы и навидаться должен был всякого, и при этом вести себя так, чтобы ему доверяли. Это не могло не сказаться на психике. Изначально я вообще подумывала описать раздвоение личности (поэтому в имени "Хайд" скрыт двойной смысл - и вынужденная роль Стэна, и отсылка к истории Хайда-Джекилла), но потом отказалась от этой идеи; и правильно сделала, в этой игре этот приём и и так прекрасно обыгран в тексте Марты :)
Маньяка - давай ;) Я обычно сначала со смаком откусываю шоколадным фигуркам и мармеладным мишкам головы, а потом пожираю несчастные изуродованные тельца... Так что все задатки имеются 8)
У меня рецензия на текст Пэнни, завтра ночером уже выложу, и заодно распишу свои впечатления в целом.
P.S. Сегодня перечитала на свежую голову свой текст - стало стыдно перед Тодо и мастером. Надо завязывать писать тексты ночерами перед сдачей, пропускаются ошибки-опечатки-неудачные конструкции, хоть и проверяешь. "Отстраненно смотрит в сторону..." :-[
-
Пэнни угадана.
-
Марта Хэнсон
Сложный персонаж. Наверное, самый сложный из всех в этой текстовушке. Даже интересно, что было прописано в наводке, а что является фантазией автора. Мне понадобилось дважды перечитать первый текст, чтобы действительно понять, о чем идет речь. И это несмотря на то, что стилистически текст очень хорош, много интересных деталей, уместные отсылки ко второму тексту, причинам разделения Марты на несколько личностей. Кошмары Марси, отстраненность Мэй, слезы Марлен. Да и само это разделение любопытное. В Марси и Мэй удивительным образом сочетаются агрессия, направленная, впрочем, в основном внутрь, на саму Марту, и страх, попытка уберечь от новой ошибки. Марлен - испуганная маленькая девочка. И Марта - в сущности, тоже маленькая девочка, живущая мечтами о любви и семье и отчаянно желающая все-таки доверять.
И вот, появляется человек, который готов эти мечты воплотить в жизнь. Любит ли Марта Карла? Вряд ли. В тексте очень много про то, как он ухаживает, как говорит красивые слова, но при этом почти ничего про него самого. Просто интересный мужчина, который проявил инициативу и настойчивость. Поэтому все странности и нестыковки так легко игнорируются. Хотя подозрения все-таки появляются в воплощении Марси и Мэй, страхе Марлен. Но они как бы отделены, от них можно и отмахнуться. И воссоединение мы видим, только когда Марта уже явно понимает - Карл ее обманывал.
Впервые я не знаю, что написать про текст. Два дня сижу и думаю. Он, определенно, отличный. Цепляющий, красивый, необычный. Живой. Каждую из субличностей по-своему жаль. И совершенно не представить, что же будет дальше.
-
НИНА КРЫЛОВА
От Нины складывается впечатление девушки умной, пробивной и хваткой, но, как это свойственно многим молодым девушкам, наивной и импульсивной. На фоне остальных персонажей Нина выделяется своими человеческими реакциями и попытками изменить ситуацию: она понимает, в какой опасной игре оказалась, она видит, насколько жесткие и жестокие люди рядом с ней, но она до последнего момента не ожидает, что ей самой придётся столкнуться с такой примитивной жестокостью, которую даже в её наивных глазах не удаётся прикрыть высшими целями.
Обе части текста ведут читателя через меняющееся настроение Нины: горячее страстное лето, в конце которого накал идёт на спад, и холодные отрезвляющие осень и зима. Маленькие детали, разбросанные тут и там, дают представление, насколько ярко и образно Нина воспринимает происходящее, и, как видно из ассоциаций, даже её собственное подсознание не сулит Нине ничего хорошего: раскалённая духовка с мясным пирогом, охотник с капканом, рокот дикой бури при прикосновениях Олега.
В любовной сцене раскрыт темперамент Нины и то, что возможно, по-настоящему привлекло в ней Стэна: её искренность и умение получать удовольствие (особенно на контрасте с пресной Сандрой).
В конце текста становится понятно, что пройдя через эту историю, Нина сильно изменилась: её беспечность стоила ей слишком дорого, и в будущем она будет это учитывать.
Поскольку Нина уже «засветилась» для контрразведки США, скорее всего, рано или поздно, её отзовут в Союз. Но на месте товарищей из КГБ я бы присмотрелась к такому перспективному сотруднику. США не единственные буржуазные силы, строящие козни против советского государства, да и внутри страны работы непочатый край.
Предположу, что текст написан Next.
Upd: пропустила, что Некст уже написала, что это не её история :)
Шинанай?
Слушайте, а у меня вопрос: я правильно поняла, что Фил(л)ип(п) Риз - он же Карл, стал мужем Марты - секретаря Стэна? А если бы Марта показала Стэну фотографии со свадьбы (да ещё и с сестрой Элизабет, произносящей свадебные тосты) или вообще пригласила бы его на свою свадьбу? Кроме того, в США (как мы все хорошо знаем из фильмов) все, у кого в офисе есть стол, всегда ставят на него свадебные фотографии. На что Карл-Фил вообще рассчитывал?
Карл приходил к Марте в офис под видом сотрудника службы внутреннего контроля или он действительно являлся этим сотрудником? Не слишком ли опасно было заявляться в офис к Стэну, да ещё и жениться на его секретарше, являясь соседом Стэна с легендой о турагентстве? Мне кажется, это прям какая-то диверсия, направленная на раскрытие Ризов.
-
Филипп-Карл на связи)
Полагаю, что нет никаких свадебных фото. Потому что «Дорогая, я проверяю ваш отдел, нам нельзя иметь личные отношения, но я увидел тебя и потерял голову. Давай тайно поженимся. Кстати, больше трёх дней в неделю я с тобой проводить не смогу. Но ты же любишь меня?» Учитывая не самое здоровое состояние Марты оно вполне работает.
Документы,полагаю, у него вполне подлинные (за двадцать лет чем только не обзаведёшься). Опять же судя по данной мне хронологии, он сначала женился на Марте, а уже потом получил соседа-федерала.
-
Сандра Биман
Сандра мне понравилась. И как персонаж, и как текст. Целеустремленная, пробивная женщина, которая потосковала по родному Чикаго, потосковала, собралась и начала заново собирать свою жизнь. В контексте Сандры меня страшно бесил ее муж, который сначала сломал ей жизнь ради своей работы, а потом "ой, что-то жена не такая красивая стала и трахается без огонька", действительно, чего это она, при том, что из самодостаточного человека превратилась в придаток к тебе, блин.
Рассматривать этих двух персонажей вне контекста друг друга невозможно, они слишком связаны. И чем дальше, тем больше мне нравится Сандра и бесит Стэн. Он завидует жене, когда она оживает, и бесится, когда ей плохо. А она просто живет и принимает решения. Все же переехать с ним. Найти работу. Пойти на танцы. Плюнуть на муженьковую паранойю и рвануть в Париж, с ним или без него. Развестись. Она даже выбор сына спокойно (насколько это возможно) приняла. В общем, надеюсь, все у нее будет хорошо. Текст написан... погружабельно, мне понравилось. :)
-
Нина угадана.
-
Стэн
Первый текст я недочитала. Не смогла. Сначала подумала - какая мерзость, господи, зачем это писать так. Потом поняла, зачем, и снимаю шляпу перед мастерством автора. Но дочитывать все равно не буду. При всей моей любви к кошмарам, я болезненно отношусь к реальной чернухе, мне тяжело и неприятно.
Вторая часть примирила с первой - тут Стэн стал напоминать Хэнка Шредера из "Во все тяжкие". Тот тоже метался между семьей, работой, долгом и честью. Когда нет хороших выборов, когда кругом обложили как волка, когда со всех сторон плохо и надо хоть что-то выбирать. Врагу не пожелаешь.
Автора угадали, так что поаплодирую в аватарку - Тюлень молодец, как всегда. Просили жесть - получили жесть, ну а что не все с таким справятся - так это их проблемы.
-
Итак, надо посмотреть, кто угадан:
Симка - Стэн Биман
Френ - Пэнни Риз
Снайпер - Марк Готман
Шинанай - Нина Крылова
Дер Вестен - Филипп Риз
Ноториджинал - Элизабет Риз
Бибигуль -
Сашетта -
Некст -
Марта Хэнсон
Сандра Биман
Олег Буров
Никого не упустила?
-
Никого не упустила?
всех посчитала)
Я готова развязать руки последним неразгаданным. Раз уж им рецензии выдали (да и вообще двоих из троих я нашла сразу).
Next - Марта, и вот это как раз случай, когда я сразу совсем не попала. Проще говоря, я перепутала местами Next и Notoriginal (чудился мне прям почти профессионализм в описании Марты). Notoriginal я дальше нашла сравнительно легко, а вот Next плавала до последнего. Next, браво! Я всегда знала, что ты чудесно пишешь, но тут прям это фантастика какая-то.
Бибигуль - Сандра. Я по описанию Вашингтона опознала :) Прям очевидно сквозит, что человек город вживую видел (в принципе, Вашингтон тут кто угодно мог видеть, но я пошла по пути наименьшего сопротивления), опять же стиль, ровный, выдержанный, с деталями, которые не прям сразу бросаются в глаза, Бибигуль радует и радует.
Сашетта - Олег. Резко, дёргано, ультимативно, вообще скорее по стилистике предположила и таким прямым ударам "в лоб". На фоне остальных текстов очень выделяется.
Впрочем также стилистически я опознавала и Снайпера (мышь же!) и Шинанай (с тепловыми штуками), и это частично интуитивно, а частично, видимо, уже некий опыт распознавания почерка - у Снайпера будет юмор и ужас (умный и красиво обыгранный), у Шинанай - чувственность, у Бибигуль - детализация, у Сашетты - заострения на определённых моментах, а вот с Симкой, Френ, Next и Notoriginal я вечно буду сходить с ума.
-
Что - мышь? Кродеться? XD
-
Что - мышь? Кродеться? XD
Белая, Снайпер, белая!
Ну я прям не знаю, как это объяснить словами, но оно ж - совершенно твоё!
И сварочный аппарат твой, и субботник, и сергейпалыч, и вообще, но мышь с самого начала настраивает - остальное подтверждает.
-
Ну ептыть.
Этим аппаратом в меня тыкала Симка, твое, говорит, нечего тут разбрасывать.
А я не специально, оно само выползло и уютненько так, на Лубянке, обосновалося.
А мышь, между прочим, впервые как раз появилась, никто еще не знает, как ею пользоваться!
-
А мышь, между прочим, впервые как раз появилась, никто еще не знает, как ею пользоваться!
Да кто ж спорит! Но кто как не учёный подумает о белой лабораторной мыши)?
-
Да ну блин, вот как напишу какую-нибудь милоту милотейшую! А то взяли моду сразу угадывать.
-
Моя карма догнала меня, и теперь я получаю рецензии одной из последних :D
-
Фраза "с Френ я буду сходить с ума", вырванная из контекста, заставляет меня урчать.)
-
Моя карма догнала меня, и теперь я получаю рецензии одной из последних :D
Но я должен кричать...
Совершенно неясно, чего мне такая карма ;D
Фраза "с Френ я буду сходить с ума", вырванная из контекста, заставляет меня урчать.)
Любим, ценим, гладим, заставляем урчать)
-
Пэнни
Как уже сказала Некст, в этой истории в первую очередь жалко Пэнни - жертву обстоятельств.
Эта девочка - просто таки воплощение "свой среди чужих, чужой среди своих". Она чужая в собственной семье, и своя для общества, которому противостоят её родители.
Конец первой части оставляет тревожное ощущение, как окончание серии, специально прерванной на пике, чтобы заинтриговать телезрителей и заставить позже снова вплотную прильнуть к экранам. Вторая часть заканчивается вроде бы хорошо - у Пэнни легко на душе, она нашла свою опору и смогла на время победить свои страхи.
Но тем грустнее читать этот текст, когда понимаешь, что этот момент - лишь краткое затишье перед бурей.
В целом текст вызывает тихую грусть. В нем нет откровенной жестокости, нет разрушения картины мира обычного подростка, узнающего шокирующего правду; но история пропитана тревогой и вот этим самым ощущением, когда что-то не так, но уловить и понять,в чем причина, очень трудно,а между тем ощущение неправильности все нарастает и нарастает.
Самый жестокий момент первой части, как по мне:
Мама остановилась, и плечи ее задрожали.Мое сердце успело болезненно сжаться, но мама обернулась - она смеялась.
Казалось бы, девочка нашла пусть очень неприятное, но вполне реальное объяснение, и Пэнни уже и настроена была принять неприяглядную правду - но не все так просто, и тревога, чувство скрытой опасности и неправильности продолжают нарастать.
Наши дорогие графоманы умело играются с визуализацией и самыми разными ощуениями, от вкусовых до тактильных; в этом же тексте скрытая опасность, ненормальность ситуации и тревога героини мастерски переданы через тишину. Давящая и нездоровая, она создает канву истории.
Отличный прием.
"ПитерПэнни" - как мне кажется, это весьма удачная деталь, автор показывает и тру-американское прозвище подростка в устах матери-советской шпионки, и заодно идет отсылка к ребенку, не желающему взрослеть. Только в данном случае ребёнку взрослеть даже опасно.
И ещё хотелось бы отметить плавность повествования и достоверность происходящего. Пэнни, Гвен, пастор Тим - они выписаны так, что кажутся живыми и осязаемыми.
И зашифрованные фразы, которями обмениваются Ризы, также звучат весьма уместно и правдоподобно в описываемой ситуации, создавая детективную интригу.
Также нравится язык текста, используемые детали, метафоры.
Тишина была пыльной и плюшевой. Она мягкой лапой заглушала слова, превращая разговоры в неловкие обрывки фраз и неуклюжие междометия.
Звонки поздно вечером от мистера Ошиблись Номером
До этого я думала, что яркие люди с жизнями-калейдоскопами населяют лишь книги, но в рассказах пастора Тима каждый казался если не жемчужинкой, то замысловатым цветком. Да, вероятно, ядовитым, да, возможно, с неправильным окрасом лепестков, но все они одинаково любимы садовником.
Спасибо автору :)
-
Вестен, могу поделиться личными Френ-опознавателями, правда не знаю, как их описать)
(Примерно "Ну я прям не знаю, как это объяснить словами, но оно ж - совершенно твоё!")
Тут, скорее, не про что, а как, но и вписанные отсылки тоже часто говорящие.
Тишина была пыльной и плюшевой. Она мягкой лапой заглушала слова, превращая разговоры в неловкие обрывки фраз и неуклюжие междометия. Она выдвигала вперед шорох задернутых штор и писк микроволновки, но пряталась за торопливыми шагами в прихожей. Она сыто царствовала, раскинувшись в гостиной огромной кляксой. //
разогретую пиццу красноглазой ночью ели //
рубашка его была отутюжена столь безупречно, что могла заменять сырорезку :D
показывала Гвен свою неуверенную улыбку //
яркие люди с жизнями-калейдоскопами населяют лишь книги (и дальше про цветы)//
углы дома заставлены ложью. Она падала, перегораживала пути, закрывала глаза липкими ладонями, щекотала , чтоб вызвать фальшивый смех, мазала языки медом. //
дальних земель //
...
-
Первый текст я недочитала. ..
Автора угадали, так что поаплодирую в аватарку - Тюлень молодец, как всегда. Просили жесть - получили жесть, ну а что не все с таким справятся - так это их проблемы.
Зря, там потом как раз милота, уточки-сережечки-ноготочки ::)
А у жести тут своя роль, да,я уже упоминала. Писать тоже было не очень приятно (мыши плакали-кололись), пыталась абстрагироваться.
Ну ептыть.
Этим аппаратом в меня тыкала Симка, твое, говорит, нечего тут разбрасывать.
Ну дык, если я ещё текст не дочитала, а уже поняла, кто автор ;D
а вот с Симкой, Френ, Next и Notoriginal я вечно буду сходить с ума.
Затаившийся Тюлень, кродущийся Мыш! В преступном сговоре с бандой Графомана-Универсала и Психографомана!
Сведем с ума бесплатно (почти), без регистрации и смс!
-
Nat, так здесь даже вполне понимаю. Просто Френ реально выходит очень разная, как Симка, как Некст (я вот сначала Симке очень хотела отдать текст Френ, а Френ - Симкин), но вот тонкой грани игры на чужом поле я не поймала (пока).
Я, может, чуть завидую такому "хамелеону", который везде по-разному. Я-то везде очень легко опознаюсь (и я знаю, чем, и я без этого не умею), но я прям тащусь от совершенно меняющихся образов)
-
Забавно, а я изначально была практически уверена, что Френ писала текст Марты :)
-
Френ пишет круто, но я ее тексты по стилю узнаю в 99% случаев. Возможно, потому что она входит в мой топ-3 любимых авторов. :D Еще в нем Симка и Снайпер. (И постоянно пытаются прокрасться Некст с Анабелль, бгг).
-
Пока я спала, меня нашли. Спасибо за комплименты и за путаницу с Френ, это приятно.
Вообще я сама один из самых фиговых детективов, но Френ чаще опознаю, чем нет.)
-
Френ пишет круто, но я ее тексты по стилю узнаю в 99% случаев. Возможно, потому что она входит в мой топ-3 любимых авторов. :D Еще в нем Симка и Снайпер. (И постоянно пытаются прокрасться Некст с Анабелль, бгг).
"Не буду я участвовать в вашем любовном треугольнике, вас там и так уже семеро!"
-
Да, как-то так :D
-
Олег Буров.
Помнится, у Стивена Кинга в "Блейзе" было такое определение романа, как "ВНД": витиеватый, натужный, дерганый. Почему-то вспомнилось сразу же, хотя в голову пришли только слова "нервный и дерганый".
Сначала я настроилась на предложения-мазки, скорее даже предложения-точки [текст в стиле пуантилизм :D ], но нет. Сбивалась о некоторые слова и знаки препинания, предложения не светились. Наткнувшись на то, что это записки, я немного пересмотрела взгляд на изложение, оно стало понятнее.
Мне не хватило "наполненности", но я постоянно себя одергивала: записки! Как будто нашла в бункере какой-нибудь РПГшки сюжетосвязующий, но не слишком подробный дневник персонажа. При этом, правда, концовка дневника не напоминает руку шпиона за счет "упс" и "ха-ха", меня немного смутило.
Вообще, я думала - не слишком ли неосторожно делать такие пометки. Было бы классно, мне кажется, сделать в начале плашку типа "расшифровано из блокнотов агента КД-923" [хотела пошутить про ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ, но суть ясна].
-
Хотела извиниться в первую очередь перед мастером и Игуаной,
ну а потом и перед всеми вами
за фейл фейлов - упомянутые мной поиски информации в интернете.
Непростительная штука, вообще фиг знает, как я так легко и незамутненно выбросила из головы год.
-
Хотела извиниться в первую очередь перед мастером и Игуаной,
ну а потом и перед всеми вами
за фейл фейлов - упомянутые мной поиски информации в интернете.
Непростительная штука, вообще фиг знает, как я так легко и незамутненно выбросила из головы год.
И меня сбила с отгадкой :)
Я бы тебе Пенни сразу отдала - по картинке - без всех этих ваших лингвистических изысков :)
И тоже хочу попросить прощения у Мастера и игроков: я сейчас эпически пролетаю с одним своим важным проектом, и было физически трудно сосредоточиться на чём-то ещё. Тексты получились блеклые и унылые, без огонька (как вся сандрина жизнь ;D ). Вторая часть вообще больше на наводку похожа, чем на "художественный" текст. Будет мне урок на будущее: не браться за текстовушку перед важными дедлайнами - ничего хорошего из этого не выходит.
Вестен прямо Шерлок Холмс :) В декабря я писала свою первую текстовушку, сидя в паре кварталов от Белого Дома. Ты бывала в Вашингтоне и тоже нашла его чересчур пафосным? :)
Сашетта и Вестен, спасибо за тёплые рецензии :-[
-
Вестен прямо Шерлок Холмс :) В декабря я писала свою первую текстовушку, сидя в паре кварталов от Белого Дома. Ты бывала в Вашингтоне и тоже нашла его чересчур пафосным? :)
Я тебе вчера ответила, а сейчас задумалась. Так то да, он пафосен невероятно. Но вроде как положение обязывает - столица сверхдержавы предполагает определённый статус и пафосность, это то «лицо», которое имеет смысл держать и показывать. То есть, всё это великолепие напоказ я вижу, но оно органично, ИМХО, Ватикан вот тоже невозможно пафосный :)
-
Я тебе вчера ответила, а сейчас задумалась. Так то да, он пафосен невероятно. Но вроде как положение обязывает - столица сверхдержавы предполагает определённый статус и пафосность, это то «лицо», которое имеет смысл держать и показывать. То есть, всё это великолепие напоказ я вижу, но оно органично, ИМХО, Ватикан вот тоже невозможно пафосный :)
Угу, серьезные щи - наше все :)
-
"Семерых всех поклал в мешок".
После текстов обратная связь от мастера, только про Биманов дописывается ещё. Как будет - я добавлю.
-
А когда будет?
Когдакогдакогда
Когда.
-
О, я наконец доползла.
Обратная связь от мастера прекрасна невероятно, спасибо огромное!
Я долго сомневалась, делать ли текстовушку, исторический контекст которой настолько близок к современности. После "Зодиака" Next и "Календаря сказок" Симки, где внезапно в текстах зазвучали еврейская тема, нацизм и Вторая мировая, темы, болезненные до сих пор, я подумала, что все получится
Мне внезапно кажется, что чем ближе и болезненнее тема, тем интереснее о ней писать. Может, это какой-то внутренний мазохизм, а может, проще описывать что-то более близкое и понятное, чем далёкое от своей реальности.
Вообще мне очень понравилось, как в итоге повернулась история. Мне кажется, мы оказались оптимистичнее оригинала. Только Нину по-прежнему жаль (но тут, наверное, совсем без шансов изначально).
Интересно, насколько легко было игрокам сделать выбор? Изменили ли они этот выбор после выкладки текстов первой части?
Помнится, получив от Тодо наводку, я ей сразу ответила, что отпустить-то я отпущу, а вот, что сделаю дальше - не представляю. Но мне было довольно просто делать выбор. С одной стороны, я идеологически на стороне мира и демократии, с другой - в самой наводке сквозила такая тоска, безнадёга и понимание, что так больше жить нельзя, а как можно - не очень понятно.
При этом, после первого текста Элизабет меня не отпускало ощущение, что она Филиппа сдаст (я собственно, в рецензии Элизабет уже отмечала, что первое, что бросается в глаза - её профессионализм). Собственно вариантов дальнейших действий у меня было не очень много. Менять Центр на ФБР было крайне нелогично, во-первых, потому что "так больше жить нельзя" при этом никуда не исчезает, во-вторых, потому что родину Филипп предаёт не по соображениям идеологическим, а исключительно по личным, он бы и рад был не предавать, но так жить уже невозможно, а родина никаких альтернатив не даёт и не даст. Ещё у меня был вариант суицида (который в итоговом тексте остался на уровне мыслей), предал и кровью предательство оплатил. Но суицид - это уход от ответственности, а Филипп казался мне каким угодно, но не безответственным ни разу.
Поэтому получилось, с одной стороны, разрубить запутанный узел, а с другой - часть ответственности за дальнейшую судьбу персонажа я переложила-таки на автора Элизабет. Элизабет сделала резкий разворот, чем дала некоторый шанс Ризам - реакция Центра на предательство Филиппа была бы определённо неудачной для него (и вполне могла бы затронуть и Элизабет с Пэнни), а побег может оказаться и успешным.
Американскому гражданину и свободному человеку положено смотреть в будущее с оптимизмом.
-
*Ждун jpeg* :)
-
У меня дошли руки ответить на ОС.
Для начала спасибо большое мастеру, ОС очень интересная и объемная, а сериал я закинула в список к просмотру.
По тексту первого этапа мне показалось, что наводка не зашла, показалась слишком пресной, и Некст решила добавить в нее перцу. После текста второго этапа я подумала, что ошиблась. Должно быть, Некст почувствовала, что с Мартой что-то не так.
Оба варианта правильные. Наводка изначально не очень зашла, но не потому, что показалась пресной, а потому, что мне просто не понравилась Марта. То есть, извините, но это ж какой надо быть дурой-то, чтобы сливать рабочую конфиденциальную инфу человеку, который вроде с тобой, но тщательно прячется, и вот прям ни разу не заподозрить, что что-то здесь не так? В наводке не было никакого бэкграунда, создавалось впечатление, что Марта просто сама по себе такая, и вот это мне решительно не зашло. Я пару дней ходила вокруг наводки и нервно фырчала, а потом поняла, что единственный вариант - придумать Марте этот самый бэкграунд, дать ей причину быть такой наивной.
В итоге я смотала все в один клубок. Во-первых, диссоциативное расстройство идентичности позволило мне выразить мое первоначальное отношение к Марте устами Марси и Мэй. Во-вторых, детская травма объяснила, почему у Марты так долго всё не складывалось. В-третьих, я придумала хорошую причину, почему Марта не замечает несходняков в поведении Карла - потому что ее дополнительные личности так долго убеждали ее в том, что все мужчины опасны, что в итоге случилась классическая история, как с тем мальчиком, который кричал "Волки!". Раз в жизни ее внутренняя троица действительно права, но Марта их уже не слушает и не слышит.
То ли никто не заметил, то ли вслух не сказал, но я достаточно явно вплела в текст отсылку к одному из моих любимых фильмов "Марта, Марси Мэй, Марлен". Он не про диссоциативное расстройство, героиня по очереди носит все перечисленные имена. Но идея с расстройством мне так и пришла в голову - имя Марта явно проассоциировалось у меня в голове с именами Марси Мэй и Марлен. Марси Мэй - это одно имя в фильме, поэтому я сделала девушек близняшками, и во флешбеках маленькая Марта тоже слышит одно двойное имя, которое позже распадается в ее сознании на умных и красивых близнецов, не то что она - корова, вон и у бабушкиной подруги корову Мартой звали. Собственно, поэтому Марси и Мэй всю дорогу ее коровой и обзывают. Имя Марлен я вписала в сам момент насилия, поэтому Марлен и осталась на всю жизнь маленькой испуганной девочкой.
Вторая отсылка, не такая явная, у меня к Кингу, сразу к двум его книгам - "Зеленая миля" и "Игра Джералда". Как и в "Игре Джералда", героиня получает себе в голову дополнительных личностей в результате насилия в детстве. Как и в Зеленой миле, опасность приходит от наемного работника, нанятого семьей девочки.
Отдельно отмечу дивную перекликающуюся мелодику текстов — это стук. Удары молотка слышит Марта, постукивает ногтями Элизабет, стучит карандашом шеф Стэна и, будто вторя им, чеканит по слогам Олег свое "Хо-ро-шо". Хорошо, дивно хорошо.
Вот это одна из тех вещей, за которые я так люблю наши текстовушки. Не перестаю радостно удивляться, как здорово у нас такие совпадения выходят.
-
Забавно, мне текст Олега не особо понравился, я собой недовольна, а мастеру зашло. Про месть за измену — именно. На самом деле, я тоже не могла понять мотивацию Олега. Поэтому и выбрала обычную человеческую. Имхо, она неплохо вписалась. Ревность, ненависть к работе — и действия становятся логичными. В общем, Сашетта очень рада, что зашло :)
-
Так, шо случилось? Сашетта теперь не Сашетта?
-
Так, шо случилось? Сашетта теперь не Сашетта?
Я ушла на старого твинка) В текстовушках участвовать буду, а форум в целом меня заипал, Некст. Я вдруг поняла, что кроме этого раздела он мне приносит исключительно вытрепанные нервы и негатив. Ну и зачем тогда?
-
Ревность, ненависть к работе — и действия становятся логичными. В общем, Сашетта очень рада, что зашло :)
Я пока так и не ознакомилась с оригиналом, поэтому хочу спросить - ненависть к работе это часть наводки или это твоё видение? Потому что это прям, ИМХО, очень по-разному влияет на интерпретацию текста. И возраст - разреши мои сомнения, сколько лет Олегу?
-
Вестен, ненависть — мое видение, я никак не могла ему мотивацию собрать и в итоге пришла к человеку не на своем месте, который поддался влиянию отца. А вот возраст из наводки я не помню. Посмотреть, к сожалению, не могу, тогда акк с удаления снимется. Но по моему личному ощущению ему около 30-35.
-
Добавила окончание обратной связи от мастера.
-
Спасибо за обратную связь! :-[
Хотела еще отметить, что новый мужчина Сандры в моем рассказе - человек того же типа, что и Стэн (его жизненная миссия - служить), только он добрый и немного моложе. Мне кажется, что Сандра идет по тем же граблям, но я почему-то уже не могу представить её в других отношениях.
PS: да, йога мне тоже показалась слишком современным способом сбросить стресс, и я на всякий случай таки загуглила. Было забавно узнать, что йога была впервые представлена в Штатах в конце XIX века в Чикаго , а в 50-60хх годах XX века расползлась по всей Америке.
-
Спасибо мастеру за такую детальную ОС :)
Да, когда я продумывала образ Стэна, то отталкивалась именно от этой концепции:
хорошие люди в плохих обстоятельствах делают гадкие вещи.
Касательно выбора, который стоял перед персонажем, отдавать ли документы в обмен на Нину: мне показалось логичным вплести тут профессионализм Стэна.
А вот этот момент:
Интересно, насколько на отношение Стэна повлияла внеигровая информация о том, что Нина ему изменяет?
не повлиял :) Я изначально думала предложить свое решение, исходя из того, что Стэн не мог не понимать последствия каждого из возможных вариантов.
Поэтому мне показалось естественным вернуть Стэна к уже привычной роли - работе под прикрытием. Он снова ставит на первое место свой долг и по факту словно возвращается в уже привычный цикл: выполнять не очень приятную, но нужную обществу работу, и снова ожидать, когда же можно будет вернуться к нормальной жизни с семьей...Но беда в том, что к "нормальной" жизни он уже и сам не готов по факту, это такая иллюзорная мечта.
А Нина - да, её жаль, не чужой человек ведь; остается только и уповать, что настоящей Нины, "Нины-возлюбленной", не было вовсе, была только хитрая игра; так Стэну легче всё воспринимать, легче проводить анализ ситуаци и принимать не самые приятные решения.
Касательно Мэтью: у меня была вообще идея дописать отдельно небольшую зарисовку от его имени, но потом решила не рушить сложившийся пазл; тем более, что схожая роль уже была занята Пэнни.
Грустная ситуация, когда во имя долга люди жертвуют не только своими личными убеждениями и нормальной жизнью, но также их родные и близкие втянуты в это. Сандра - эдакая "жена декабриста", Мэтью, который был лишен внимания и участия отца в своей жизни в самый непростой подростковый период...
-
У нас осталась одна рецензия на текст Филиппа Риза.
Если никто не против, я напишу её от себя.
Филипп Риз
Первое, что сразу бросается в глаза: автор с первых строк подводит к ключевой проблеме персонажа - отсутствие цельной личности Филиппа-Михаила как таковой. Он - эдакий трикстер поневоле, фокусник, по мере обстоятельств вытаскивающий из колоды масок ту, которая требуется в данный момент. И это реально тяжелая работа, даже если отвлечься от психологической составляющей и подумать просто об организационных моментах.
Я сортирую удостоверения личности, водительские права и банковские карты, страховки и квитанции об уплате налогов, документы на собственность и счета. Я счастлив, что проживаю в столице, хотя бы потому что принцип “taxation without representation” освобождает меня от участия в выборах – я сошёл бы с ума, голосуя от имени каждого, кем когда-то был, ну или выбрал бы в Конгресс себя и сходил с ума уже по этому поводу.
И вот просто представить трудно, сколько же усилий это требует от человека.
Знаете, когда я слышу-читаю разные истории об обманах, о скрываемых годами вторых семьях, о всяческих добровольных и не очень прикрытиях, у меня возникает такой вопрос (пока отставим морально-этический аспект в сторону): откуда эти люди берут силы и время на все это? :(
А в случае Филиппа - как можно жить с десятками личностей и не сойти с ума? Постоянно жить в напряжении, в стрессе, постоянно помнить о том, кем ты должен казаться именно сейчас, и все это сдабривается тем, что цена твоей ошибки - тюрьма или смерть, и не только для тебя.
И ещё добавим, что Филипп был обманут. Изначально ведь он не соглашался на то, чтобы десятками лет жить под чужой личиной.
Пару лет - хорошо. Но всю жизнь? А в итоге весь жизненный путь уже выбрали за него.
Как уже отметила мастер в ОС, Вестен очень органично вплела исторический контекст в историю персонажа.
Здесь получилась ситуация "лес рубят - щепки летят". Кому интересны личные желания, стремления и мечты отдельно взятых людей? Ты - профи, и ты уже завяз; теперь ты имеешь право только на ту жизнь, которая тебе предписана руководством, и на тот срок, который выбрали за тебя.
У Филиппа просто нет возможности стать кем-то, по сути, он - лишь материал, инструмент, пластилин, податливо принимающий нужную форму.
Но есть такое понятие - "усталость материала", и за двадцать лет Филипп не только отточил свои навыки, но и порядком устал.
К тому же, в один момент все пошло не по плану Центра.
Я держал на руках новорожденную Пэнни Риз, смотрел в её ярко-голубые глаза и больше не думал о фальши и множащейся лжи, о стандартной американской семье, не вызывающей вопросов. Я почти мгновенно понял то, о чём даже не задумывался прежде – люди моей профессии не заводят личных отношений, потому что любой непрофессионал рядом делает нас уязвимыми. И свою уязвимость я создал собственными действиями и привязал к себе на всю жизнь...
Я не стал работать хуже, напротив, я стал более осторожен, но с того момента, как впервые посмотрел в глаза дочери, точно знал – я уже больше никогда не смогу принадлежать работе, Центру и родине весь без остатка.
Вместо того, чтобы стать просто необходимым атрибутом семьи под прикрытием, Пэнни для Филиппа превратилась в якорь, своеобразную точку опоры.
Вторая часть текста начинается с некой нотки истеричности. Как по мне, Филипп явно сдает и всё острее чувствует себя заложником ситуации, не профессионалом-охотником, а обложенной со всех сторон добычей.
И на этом фоне желание наконец-то выйти из замкнутого круга и жить той самой пресловутой "нормальной жизнью" (привет, бедолага Стэн, коллега по несчастью ;)) прорывается наружу.
Фаза метаний, срабатывают ранее заложенные триггеры (рассказ Готмана о семье), накопленное недовольство - и Филипп срывается и разрубает затянувшийся узел.
Я не верю в оптимистичный финал для Ризов, обстоятельства против них. Но истории написаны так, что невольно хочется, чтобы у них все получилось, чтобы конкретно взятые люди смогли успешно противостоять целой системе. Хотя крови и грязи на руках Филиппа и Элизабет предостаточно, и отпустив Готмана Филипп вовсе не перекрыл всё то, что делал раньше - похищения, убийство, ложь, манипуляции.
Спасибо, Вестен, получился интересный и волнительный текст :)
Спасибо мастеру и всем игрокам, игра мне очень понравилась.
-
*мечется, захлёбываясь в эмоциях*
Симка, спасибо! Это прям замечательно)
Ближе к ночи я буду чуть более информативна, но пусть все знают, как мне радостно, и что Симка настоящий волшебник :)
-
Симка прекрасна и удивительна :-*
-
Мур-мурк :)
А в целом мне довольно легко дается написание рецензий, тексты Вестен реально нравятся, было что сказать... так что почему бы и нет :)
-
Добавлю про Стэна.
По понятным причинам этот персонаж интересовал меня больше всего: что с ним происходило, как он видел происходящее, насколько реально после таких передряг остаться «нормальным» человеком: многолетнее напряжение, связанное с постоянной смертельной опасностью требовало компенсации в любом случае. Спиться и снаркоманиться ему не дали чувство долга и профессионализм, но где-то все равно должно было рвануть.
Тут уже отмечали, и я еще раз повторю: начало и конец текста прекрасно выписаны. Начало динамичное и очень крутое: небольшая зарисовка, которая сразу дает понять, на каком дне оказался Стэн, и через что ему пришлось пройти, прежде чем вернуться со своей «войны». Стэн невероятно сильный, умный и ловкий человек, но в то же время, в своих мечтах он видит спокойную семейную жизнь. Забегая вперед скажу, что по итогам всей игры, мне показалось, что мечты о «тихой гавани» - это что-то наносное, что Стэн совсем не семейный человек. Возможно, это только часть образа «хорошего парня», который обязан быть отличным семьянином, а Стэн, безусловно, относит себя к «хорошим парням», это его стержень, то, что давало ему держаться на плаву все эти годы.
Последние строки текста запускают сюжет по кругу: становится понятно, что «мечты» останутся только мечтами, и текст Сандры, завершающий историю, ставит точку в этом эпизоде.
Симка, снимаю шляпу: мастерство, с которым выписано начало истории Стэна, восхищает. Браво!
Вообще же по итогам первой части Стэн меня выбесил: задница жены ему, видите ли, не такая упругая, как раньше ;D Ну ничего, мы с Сандрой ему отомстили: начали правильно питаться и нашли молодого любовника ;D ;D ;D
Текстовушка была прекрасна, спасибо Мастеру, спасибо Игуане и всем участникам! Читать вас - сплошное удовольствие.
А ещё мне понравилась традиция Вестен делать небольшие рецензии на каждый текст, это очень здорово. Когда у меня будет побольше времени, тоже хочу попробовать так сделать. И эта, Вестен, не уходи, пожалуйста. Я буду твоим личным рецензентом, только пиши, без тебя текстовушки много потеряют :-[ :'(
-
автор с первых строк подводит к ключевой проблеме персонажа - отсутствие цельной личности Филиппа-Михаила как таковой.
О да. Это прям главное, на чём я всё строила. Мужику сорок лет, и у него нет вообще ничего своего, всё в разной мере, но чужое. Естественно, ИМХО, что он сначала всеми лапами отмахивался от идеи ребёнка, а потом именно в этого ребёнка вцепился, как реально во что-то хоть сколько-то своё. За жену он тоже пытается цепляться, но меньше, да и реакция Элизабет не особо способствует.
И начинал он всё это, конечно, на бешеном энтузиазме и молодости (20 лет ему на момент внедрения, я себя отлично в 20 помню, я чего угодно б на энтузиазме и пропаганде творила), а дальше он логичным образом взрослеет, обзаводится «якорем»—Пэнни и всё больше входит в американскую действительность.
Я, чесслово, хотела пошутить в начале про Билли Миллигана с его множеством личностей (как бы мы удивительно сошлись с Мартой и Стэном, тем более, что Миллиган как раз конец 70-х). Но с юмором у меня не очень, так что я ограничилась Конгрессом и истеричностью с соседством (это, кстати, тоже очень моё - первая реакция на стресс - смех; чем сильнее и внезапнее стресс - тем больше смех - никогда я так не смеялась, как сидя в отделении полиции с порезанными руками, без документов и в чужой стране).
Это я к тому, что Филипп это прям почти я. Это очень моё, с профессиональным выгоранием, с кризисом среднего возраста, с депрессией во все поля. И что «а так я больше не могу», гори оно всё синим пламенем. И очень хотелось его из этого хоть как-то но попробовать вывести.
Как уже отметила мастер в ОС, Вестен очень органично вплела исторический контекст в историю персонажа.
Это огромная лажа, на самом деле. Я схватилась за голову после первого текста. У меня по действующей хронологии выходил 1983-84 (сейчас переизберём Рейгана), и Пэнни 1968 года (это, блин последняя попытка привязаться к советскому мышлению - американец думал бы про Вьетнам, а не о Чехословакии), а Берлин и Куба теоретически до отправки (1961 и 1962) - гуманитарий не умеет считать.
Тем не менее, огромное спасибо Симке и Мастеру - главную беду и проблему «кто я?», они разглядели во всей красе.
-
Наткнулась на любопытнейшую статью, а таааам, а там наши герои в полный рост!
"Истории призраков": ФБР о новых деталях ареста российских шпионов в 2010 году:
https://www.bbc.com/russian/features-54553704 (https://www.bbc.com/russian/features-54553704)