Дочка разбужена, умыта, одета, причёсана и покормлена. Всего-то полчаса жонглирования делами и позитивного реинфорсмента по лучшим рекомендациям передовых детских психологов. Смотрит теперь свои заслуженные 15 минут ютуба перед садиком, вопреки каким-либо рекомендациям всех вообще. Муж ворочается в кровати, пятый раз добавляя несколько минут будильнику на телефоне. Вчера допоздна сидел с ним и вряд ли теперь выспится.
Дверь ванной закрылась мягко, замок уютно щёлкнул. Драгоценные несколько минут для себя начинаются глубоким выдохом и тут же заканчиваются от взгляда в зеркало. Тёмные круги под глазами напоминают о вчерашнем вечере с Ленкой. Надя так ждала этой возможности наконец-то выговориться лучшей подруге, но так и не смогла ей ничего рассказать. И это Ленке! С которой вместе прошли путь от “секретиков” во дворе до послеродовых упражнений Кегеля – Ленка даже дала «поносить» свои грузики! - и той не смогла рассказать о ситуации в семье.
А ведь сегодня ещё и совместная презентация в три! Значит глазами придётся заниматься по-настоящему. Сначала чуть-чуть крема, просто чтобы увлажнить кожу, чтобы консилер ровнее лёг. Этот крем подарила Ленка в начале лета, всего за пару недель до... Надя тогда, конечно, притворно рассердилась – ведь дарить крем для кожи женщине это просто верх наглости! Но Ленка другое дело, крем оказался действительно что надо. Легко выдавливается крошечными шариками, приятно холодит кожу вокруг глаз. Теперь – консилер. Дешёвый консилер купленный в переходе в первую неделю после выхода из декрета никогда не хотел ложиться ровно, даже поверх крема. Откуда вообще возникают эти странные линии? Конечно нужно было давно купить нормальный, но «правильным» решением было бы начать высыпаться по-человечески, чтобы не пришлось вообще никаким пользоваться. Но жить-то когда?
Любимая «призма» от Givenchy ложится легко, добавляет одновременно и матовой глубины и здорового сияния. Сразу и тональник, и консилер перестают существовать отдельно и лицо превращается в единое целое. Вполне себе милое личико, приятно посмотреть. Вот бы и для жизни в целом был такой же волшебный порошок, когда вроде бы всё есть — муж, ребёнок, работа — но всё как-то по отдельности. И ты бы так раз: «абра-кадабра-призма» и всё начинает складываться вместе и не видно никаких следов прошлых проступков вроде июньского Андрея.
Привычно нанося остальные детали лица деловой женщины Надя раз за разом возвращается к своей жизни. Закончила экономический, устроилась в приличный банк, вышла за талантливого программиста — свадьбу отмечали на далёкой турбазе посреди дремучего леса на берегу озера. Надя тогда свалилась с причала в самом начале фотосессии и Ленка спасала свадебное платье подручными средствами. Но причёску было уже ничем не спасти конечно. Владушка, умница, раздербанил и свой костюм так, что в итоге у них получилась самая безбашенная свадебная серия на зависть всем подругам. Потом родилась Алиса. Такая красивая и такая хрупкая. Она очень много болела и первый год был очень тяжёлым. Надя почти ничего не помнит — они как-то купили двушку, даже переехали, но всё это как факты из биографии. Никаких эмоций память не сохранила.
Кажется именно в тот год Владушка начал тяжело работать. Часто задерживался допоздна, брал подработки на выходные. Но им всё ещё удавалось найти чуть-чуть времени и для друг друга. И именно в тот год родители начали серьёзно пить.
За дверью послышались шаги наконец-то проснувшегося мужа. Затем на кухне щёлкнул чайник. Наде оставалось только выбрать духи и можно бежать. Но с полки за зеркалом на неё смотрели парные флакончики в форме жениха и невесты. Они с Владушкой пошли отмечать её выход на работу в парфюмерный салон в центре. Это такая парная сессия, когда они вместе с парфюмером делали уникальный запах для партнёра. Надя тогда сделала мужу духи на основе древесного нима - «старый полированый шкаф» - как описала его парфюмер. Тогда казалось что этот запах лучше всего подходит Владимиру. Большой, крепкий, надёжный… А сейчас оба флакончика были покрыты едва заметным налётом пыли. Никто из них не притрагивался к парным духам после июня.
В июне Надя по-идиотски изменила мужу с коллегой Андреем. Сынишке Андрея четыре и он ходит в тот же садик, что и Алиса. Андрей каждый день подвозил её с работы до садика, а в хорошую погоду дети вместе играли на площадке в парке. Пока малыши возились в песочнице Надя сидела на траве и как-то естественно было, что Андрей делал ей массаж плечей. В этом никогда не было ничего романтичного, но было приятно чувствовать тепло человеческих рук на усталых плечах. В то время Владушка совсем пропадал на работе, и вместе с ним почти пропал секс. В те редкие разы, когда он всё же случался, то был какой-то деловой, быстрый и… скучный. Просто ещё один таск на день, который нужно сделать быстро и эффективно.
А потом был этот дурацкий корпоратив за городом. Два дня командных упражнений с лазаньем по деревьям и прочими глупостями. Но по вечерам они сидели в номере Андрея и просто смотрели на огонь в газовом камине. Надя рассказывала истории из жизни, а Андрей слушал и изредка комментировал. Было тепло, уютно и спокойно. Секс случился на второй вечер, как естественное продолжение массажа. Ей даже не хотелось именно секса, а просто какого-то человеческого тепла. Надя была трезва, спокойна и могла в любой момент сказать «нет». Но почему-то не сказала…
Муж узнал почти сразу же. Он сказал, что не хочет рушить семью, и даже признал часть своей вины в произошедшем. Он не ушёл, но вместо этого стал ещё больше времени проводить на работе, а дома только играть в очередную стрелялку. Он совсем перестал разговаривать о чем-то кроме быта и изредка ребёнка, но хуже всего было то, что он почти перестал общаться и с Алисой. Секса с тех пор не стало вовсе. Может быть было лучше если бы он все же ушёл тогда. Надя знала, что ей-то уходить некуда. Маленькая двушка в ипотеке, а её зарплаты из-за постоянных больничных не хватит даже на еду. Родители агрессивно спиваются и даже подумать страшно растить Алису у них. Может быть в этом мире просто нет места для неё? Может быть она просто лишняя?
Надя сморгнула слезу и потянулась за скучным Hermes «Eau Claire des Merveilles», но круглая бутылочка вдруг выскользнула из рук и, громко звякнув о раковину, отскочила вверх и зависла в воздухе.
Надя вдруг поняла, что в квартире тишина — не шумит чайник, не бурчит ютуб. Тишина в доме с ребёнком всегда не к добру, и Надя ринулась из ванной проведывать Алису. Та нашлась на диване с планшетом в руках, слетевший с ноги тапочек завис в воздухе. Надя огляделась вокруг и почувствовала поднимающуюся панику. Вокруг неё остановилось время — висела застывшая в полёте муха, не колыхались занавески, не дул ветер. Но почему?
Подойдя к Алисе она увидела, что бедняжка пытается перемотать видео мимо момента, когда «Ёжика обижают», но область перемотки очень глючная, и вместо этого у бедняжки получилась пауза на крупном плане грустного Ёжика. Алиса не смотрит на экран, вместо этого её глаза устремлены в сторону ванны, где за дверью скрыт единственный в её мире человек, способный помочь.
Надя погладила дочь по голове, перемотала видео на счастливый момент и сделала шаг в сторону. А время продолжало стоять. Муж отыскался ну кухне, ждущим с телефоном в руке закипания чайника. Надя ожидала увидеть на телефоне очередную игру, но вместо этого там была фотография с их дикой свадьбы. Одна из последних, уже в лучах закатного солнца. Поддавшись импульсу, Надя обняла Владушку крепко-крепко.
Вернувшись в ванну, Надя взяла из воздуха флакончик духов и осторожно поставила обратно на полку. Вместо него она взяла маленькую бутылочку в форме невесты, внутри которой скрывается аромат на основе сибирской сосны и ладана, наполненный чабрецом и шалфеем.
В тот самый момент, когда Надя почувствовала первые нотки изумрудно-зелёного аромата, на кухне щёлкнул чайник, а в гостиной заиграла бодрая музыка.
У меня появился ритуал. Навязчивая идея, голубиная глупость. Это же голуби раз за разом повторяют одни и те же действия, ожидая иного результата?
Подхожу к дому и прошу, прошу у неизвестного всемогущего, чтобы в этот раз все стало иначе. Ну пожалуйста, хоть раз! Один маленький - премаленький разочек, и я через все переступлю, все забуду.
Скрещиваю пальцы, сжимаю кулаки, задерживаю дыхание. Открываю дверь...
- Привет, милый! Мы так скучали!
Сука!
Хоть раз, хоть раз, единственный раз, не встречай меня! Не здоровайся за двоих, у дочки свой язык есть, и она умеет им пользоваться! Не стой тенью за ее спиной, не маячь, не держи нашу дочь за плечи!
Задерживаю выдох, считаю до десяти.
-Наденька, я очень устал сегодня. Давайте без меня.
Очередной вечер за игрой и пивом.
Играю, и даже через наушники слышу, как Надя читает дочери книжку. Как тихо объясняет, почему папа не хочет вместе играть.
А я хочу.
Только не "вместе".
Я хочу наедине, побыть наедине с дочерью. Потому что твое присутствие, Надежда, отравляет все вокруг.
Я человек, я не всесилен, я не могу забыть однажды познанное и развидеть однажды увиденное, даже если стараюсь изо всех сил.
Я не могу смотреть на жену и не думать о том, что она переспала с коллегой.
Я не могу играть с дочерью, пока меня разъедает это знание.
Я пытаюсь собрать воедино то, что было в нашей семье полгода назад и не могу.
"Мне не хватало тебя"
Зато коллеги хватило.
"Мне нужно было больше внимания"
А еще тебе нужна была жизнь не хуже, чем у других.
Да что уж - нам всем она была нужна, я тоже горел желанием скорее закрыть ипотеку, порадовать свою семью долгожданным отдыхом, дать им столько, сколько я только мог дать.
"Он был таким внимательным ко мне"
Как раскалывается голова.
Надя изменила мне, потому что я не уделял ей внимания. И что я делаю сейчас?
Задерживаюсь на работе, сижу за компом, прячусь от нее как только могу.
От нее, и от дочери.
В чем виновата дочка? В том, что мать держит ее за плечи, когда я прихожу домой. Это же абсурд, это какое-то ужасное болото, все больше затягивающее нас в отстраненность и отчуждение.
***
Подхожу к омерзительной, опостылевшей, родной двери.
Не молюсь, не сжимаю кулаки, не скрещиваю пальцы.
Не хочу больше быть голубем, я же человек в конце концов. И они - люди. Люди, которых я люблю больше всего на свете. Я не могу их потерять окончательно, пора наконец принять решение.
Весь вечер я играю с дочерью, улыбаюсь ей и жене. А ночью, уложив ребенка, зову Надю на кухню, поговорить.
Лучше мне быть воскресным папой, лучше забирать ребенка на часть месяца, чем быть папой-которого-с-нами-нет.
Черное шелковое белье... Тонкие пальцы судорожно сжимают простынь… Меж соблазнительных ключиц, которые так и хочется покрыть поцелуями, прикусывая тонкие косточки, медленно катится капелька пота, сверкая как крошечный страз… Светлые волосы разметались… Их так и хочется собрать в кулак, оттянуть, чтобы сорвать очередной стон… Они очень мягкие наощупь… Полные губы раскрываются, показавшийся розовый язычок проводит по ним, оставляя влажный след… Вместо стона слышится крик, полный страсти…
- Тамара!..
Снова сон с моей женой в главной роли. Уже третий за эту неделю. Очень реалистичный, очень чувственный. Как и в прошлые разы придется идти в душ, чтобы сбить накатившее возбуждение. Мне снилось, как мы ласкаем друга друга в не особо для меня любимой позе «69». Но там во сне это было потрясающе: будто мы подстраивались под ритм друг друга, будто между нами телепатическая связь, которая позволяет дарить наслаждение и получать его одновременно. Мне снилось, будто я связал ее. Я отчетливо помню темно-бордовый цвет веревки для шибари на фоне ее бархатной загорелой кожи. А на прошлой неделе так же, во сне, ее глаза были закрыты бордовой шелковой повязкой и я щекотал ее стеком. А потом шлепал по упругой попе и она только просила еще и еще...
Мы с Тамарой познакомились в парке. Она сидела на скамейке и читала - настолько увлеченно, что вздрогнула, когда я попросил разрешения сесть. У меня было много девушек, абсолютно разных по внешности, характеру и телосложению. И, пожалуй, первым на что я обычно смотрел, как как любой охочий до сексуальных утех мужчина, были грудь, губы и прочее. А большего я обычно от своих дам и не хотел. А тогда на скамейке я едва удерживался от того, чтобы не слишком откровенно пялиться. На ее глаза со лба спадала прядь: таким красивым локоном, который будто легкой вуалью закрывал часть лица. И я не мог оторваться от этого изящного локона на тонких чертах. Кажется, на ней было какое-то темное платье. Мы просидели на той скамейке, наверно, несколько часов. И она была очень миниатюрная. Я сам скорее среднего роста. Но даже рядом со мной, когда она встала, все равно показалась очень хрупкой и изящной. И я понял, что если отпущу ее, то не прощу этого сам себе.
До сих пор удивлен, что Тамара решилась тогда со мной познакомиться и дала свой номер. И удивительно, как она не отправила мне в черный список, когда после прощания я ей сразу написал о том, какая она потрясающая и необычная. Такие банальные слова, но, кажется, чуть ли не впервые я писал это искренне.
А потом у нас начался роман. Не бурный, полный страсти, кипения, разбитой посуды, разодранной одежды и сломанной мебели. Нет, это было что-то очень легкое, спокойное и свежее, как дождь в летний вечер, приносящий прохладу и покой. Возможно, настолько я был пресыщен всеми своими предыдущими отношениями, что любовь с Тамарой стала мне даром, который я хотел во что бы то ни стало сохранить.
Мы ходили на выставки. И оказалось, что оба больше всего любим русских передвижников. Посещали оперу и балет, но дома слушали Высоцкого и Чижа. Вместе съездили на Байкал, как оба мечтали с подросткового возраста. И в Египет, где не валялись на пляже, попивая коктейли, а лазали по пирамидам и торчали в Каирском музее. Мне нравилось часами с ней разговаривать, нравилось слушать о ее увлечениях, истории из детства. Мне нравилось засыпать рядом с ней, слушая ее тихое дыхание, пытаясь синхронизировать ритм наших сердец. Нравилось просыпаться и целовать ее сонную и взъерошенную. И это не было противно, как мне всегда казалось до этого.
Единственное, что меня смущало, это ее неготовность к большему. Мы могли долго-долго целоваться, она давала ласкать свою грудь, покрывать ее тело поцелуями, и сама дарила свою ласку, но все это было будто неохотно. А стоило мне приблизиться к самому сокровенному, хотя бы пальцами, как она вся сжималась. И обычно на этом все заканчивалось. Дальше были ее извинения за неготовность, слова сожаления, мои извинения и успокаивания. И привкус разочарования, остававшийся где-то в глубине души.
Спустя почти полгода она призналась. И мне очень захотелось встретить в темном переулке того ублюдка, который сделал так больно моей нежной девочке. Но вместе с тем я поверил, что смогу нежностью и неторопливостью пробудить ее, доказать, что секс может быть очень и очень приятным занятием. И через какое-то время она поддалась и пустила меня дальше. Я бы хотел сказать, что это было волшебно и незабываемо. Но нет. Тамара запретила мне включать свет, просила не сбрасывать одеяло, потому что у нее мерзнут ноги. И вся будто сжалась. Вот еще секунду назад она сама будто хотела и шептала «Да!», а потом… После мне еще долго казалось, что я ее изнасиловал. Хотя она отрицала, уверяла, что ей очень понравилось. Но я же чувствовал! Я знаю, как ведут себя женщины, получающие удовольствие.
Несмотря на это мы вскоре поженились. Нам настолько было хорошо вместе в остальном, что я не хотел ее потерять. Да и что греха таить, верил, что моя любовь победит эту неприятность.
Теперь мы проводили вместе почти все время. У нас появился свой круг друзей со схожими интересами и взглядами. Свои маленькие традиции вроде неторопливого совместного завтрака в постели по субботам или загородной прогулки воскресным вечером. Мы переехали в квартиру попросторнее, которую называли “нашей”, и каждый уголок которой был продуман и обставлен с большим старанием нами обоими. Мы завели кота, пушистую прожорливую эгоистичную скотину, от которого оба были без ума и даже ревновали друг к другу. И мы задумались о детях. Даже обсуждали, что было бы замечательно сначала родить мальчика, а потом девочку. Чтобы он сын стал защитником своей сестренке.
Но как можно завести детей, почти не занимаясь сексом. Либо когда она была немного пьяна, либо, когда она, видя мои мучения, предлагала сама. Я уже даже не думал ни о каких изысках, а просто хотел заняться с ней любовью. Но все проходило быстро, тихо, под одеялом. И я почти уверен, что она каждый раз стискивала зубы и терпела. Иногда я начинал думать, что возможно проблема и во мне. Что если во всех предыдущих отношениях все мои девушки терпели? Или они, как более опытные, знали, как получать удовольствие? А моя Тамара досталась мне почти невинной, если не считать того ужасного случая. Что, если дело действительно во мне, раз я не могу доставить любимой удовольствие? Но потом я вспоминал прошлых девушек. Они были такие разные, и не все были опытными. Не могли же они сговориться, только чтобы меня не расстраивать.
Так больше невозможно. Для меня всегда плотская сторона отношений была важна.
Тихо спускать пар в душе, представляя только ее или вспоминая сладострастные сны; бояться к ней лишний раз прикоснуться, каждый раз чувствовать свою вину, хотя я очень стараюсь. Я устал от этого. Пусть она тоже что-нибудь придумает. Идет к психологу, сексологу да хоть к “бабке”. Но мне осточертело жить во браке с любимой женщиной и полным отсутствием секса. Или она начинает работать над собой, или развод.
Мне снится, что я выплакала глаза, что у меня на лице два тёмных сухих проёма, которыми я почему-то вижу, а глаз нет – вытекли со слезами. Я просыпаюсь, провожу рукой по пустой и холодной половине постели, а потом сползаю на пол, обнимаю колени и начинаю рыдать – глаза на месте, а толку-то?
Мне хочется, чтобы вчерашнего разговора не было, чтобы постель была пустой, просто потому что день рабочий, а на часах 9:11 – я точно вижу 9:11, когда сползаю на пол, а потом, когда наконец поднимаю голову, вижу 9:17, хотя мне кажется, что прошла целая вечность.
И пока я поднимаюсь с пола, пока течёт вода, которую я делаю холоднее и холоднее, пока мои руки немеют под ледяной струёй, в голове у меня только одно – это всё моя вина.
– Ну не моя же, в самом деле? Ты, вроде как, не совсем дурочка. Я, по-твоему, тебя звал о жизни потрепаться? Не хотела бы – не приходила, тебя никто не похищал и не насиловал.
Его рука лежит у меня на бедре, и я не чувствую сил ни стряхнуть её, ни что-то возразить. Конечно – пришла сама, хотела прийти и пришла, конечно – не дурочка, вполне понимала, что приглашение на ночь и шампанское это не просто так, конечно – не о жизни трепаться, кому это интересно.
Я лежу, смотрю в белую стену, стараюсь не заплакать и считаю секунды – на руке на моём бедре тикают часы. На счёт триста шестьдесят я аккуратно убираю чужую руку – ей на мне не место.
– Нет, не так, пожалуйста. Я не могу, не смогу, – я поднимаю голову, и чужая рука, перебиравшая мои волосы, повисает в пустоте.
Я слышу собственное сердцебиение и чувствую дрожь по всему телу, если он вернёт руку обратно, если попробует продолжить, я то ли заплачу, то ли закричу – я отлично помню, что простое «нет» слишком легко можно не услышать.
Но рука не двигается, и я почти успокаиваюсь – всё в порядке, не может быть не в порядке, я же знаю этого человека, я же за ним замужем, он же всегда меня понимал, он же никогда не настаивал, я же говорила ему, и он меня понял. Всё в порядке, не может быть не в порядке, наверное, мне просто показалось, что что-то не так. Кажется, я даже говорю это вслух.
– Да всё не так! Ты не видишь что ли? Я к тебе прикоснуться боюсь лишний раз, потому что ты шарахаешься от меня как от чумного! Невозможно так жить. Как на минном поле, чесслово – шаг вправо, шаг влево, и всё летит к чертям! Давай с этим что-то делать – тебе надо решить, с кем жить, со мной, или с той жутью, которая у тебя в голове.
И тут я действительно шарахаюсь и вжимаюсь в стену. Потому что теперь становится совсем очевидно, что вся его раздражительность в последнее время, все недосказанные фразы, редкий секс, в котором всё меньше нежности и понимания, всё это не от рабочей загруженности, не от общей нервозности вокруг, не от каких-то внешних проблем. Это всё моя вина.
– Ну что ты заладила одно и то же? Тебе же всё нравилось – весело, красиво, все подружки завидуют, всё по взрослому. И чего ты ломаешься?
Шампанское совсем ледяное, и холод в нём чувствуется гораздо сильнее алкоголя, а чужие пальцы горячие, быстрые, расстёгивают, отодвигают, ползут по коже. И очередное «нет, не надо» застревает комом где-то в горле. А потом рот накрывают чужие губы, и в них нет ни холода, ни жара, только удушливая волна алкоголя и сила, готовая смести любое сопротивление.
Я закрываю глаза и думаю, что надо не забывать дышать, и что любой кошмар конечен – надо только потерпеть.
– Я умею терпеть, – темноволосый красавец ласково улыбается и целует меня в щёку, – у всех свои кошмары и неприятные истории. Мы никуда не торопимся.
И мы действительно не торопимся. И у него дома я оказываюсь не в постели, а на кухне, где можно болтать до утра, а утром пить только что сваренный кофе. И мы встречаемся не раз и не два, мы говорим обо всём на свете и узнаём друг друга.
И я спокойно дышу. И полгода спустя, когда мы снова оказываемся у него в квартире глубокой ночью, он спокойно гасит свет по моей просьбе, и он осторожен, и перед каждым новым движением я ловлю его вопросительный взгляд и не хочу говорить ему «нет». И он не затыкает мне рот, не давит и не тянет с неудовольствием «Ну чего ты ломаешься, сложно тебе что ли?»
С ним получается даже не просто терпеть, с ним почти приятно. И через год я выхожу за него замуж, потому что если кому-то и можно доверять, то ему. А ещё через год оказывается, что у кошмара есть не только конец, но и вполне определённое начало.
– Я не торопил тебя, я ждал, – говорит он, – я старался как мог. Но я надеялся, что стараться буду не только я, что не только я буду думать о тебе. Но ты просто не видишь, что я тоже живой. Ты до сих пор боишься. Ты до сих пор мне не доверяешь.
И сжавшись у стены, проваливаясь в полусон ночью и с неостановимым потоком слёз с утра, я понимаю, что он совершенно прав, и принимаю всё его разочарование.
Я плачу от нашей общей боли и общей неудачи, плачу по несложившейся семейной жизни, по доверию, которого, как оказалось, и не было вовсе, по своим так и не умершим кошмарам и так и не рождённым детям. По тому, что единственным, на что меня хватает, остаётся никому не нужное признание очевидного – это всё моя вина.
– Да брось! Вот вообще не проблема! Запрыгивай и поехали!
Красный кабриолет тормозит за школой, и я лечу ему навстречу вниз по ступенькам. Стучат каблучки, развеваются на ветру волосы, блестят в ушах золотые серёжки, а ярко-алая помада не размазывается при поцелуях.
Есть ощущение безграничной свободы и нетерпеливое ожидание чего-то нового. И никакой вины.
Аня поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее. В этот будний вечер её любимый ресторанчик средиземноморской кухни был почти пуст. Она заказала бокал кьянти и минеральную воду и в который уже раз начала подбирать слова для предстоящего разговора. Связный рассказ всё никак не получался, и озадаченная Аня поняла, что говорить ей особо не о чем: у неё не было фактов, которые можно было бы истолковать одним или другим образом - только смутная тревога. Тревога, по капле заполнявшая её жизнь последние несколько месяцев, безжалостно вытеснявшая желания и простые удовольствия.
Аня пригубила вино и увидела входящую в зал рыжеволосую женщину - на ходу Лара бодро тараторила по мобильному телефону. Плюхнувшись на диванчик напротив, она выразительно закатила глаза и сосредоточилась на разговоре.
На секунду Ане стало неловко: здоровая дурища, а отвлекает людей от важных дел из-за пустяков. Но она тут же напомнила себе, что решение поговорить с Ларой было принято от отчаяния; что если она не поговорит с кем-то знающим прямо сейчас, то, наверное, сойдёт с ума. Аня глубоко вздохнула, последняя мысль принесла ей спокойствие и сосредоточенность.
Дожидаясь конца телефонного разговора, Аня невольно любовалась своей спутницей: яркие глаза, нежная фарфоровая кожа, копна густых пушистых волос - Лара была старше лет на десять, но глядя на неё, Аня никогда бы не догадалась об этой разнице. Тонкий трикотаж подчёркивал мягкие формы женщины, и Аня поймала себя на мысли, что ей хочется почувствовать это тело рядом с собой, ощутить его тепло. Аня задумчиво отпила вина и встретилась взглядом с невероятными аквамариновыми глазами Лары:
- Анечка, прости, пожалуйста, всё, отключаю телефон, пусть все идут лесом.
Аня смущённо улыбнулась, получив лёгкую улыбку в ответ. Они не были близкими подругами. Много лет назад, когда Аня училась в университете, Лара оказалась в их разудалой студенческой компании, и все эти годы они так или иначе пересекались на встречах старых знакомых. Аня знала, что Лара несколько лет состоит в отношениях с женщиной, а ещё - что не было в их компании человека добрее и отзывчивее. «Лара поможет», - думала про себя Аня, отправляя сообщение в фейсбуке. - «Только Лара мне сейчас и поможет».
Подошедший официант долго уточнял заказ, перечисляя специальные предложения от шеф-повара. Когда он наконец с достоинством удалился на кухню, Лара шутливо изогнула бровь, заставив свою спутницу весело фыркнуть:
- Итак, чем я могу помочь?
Несмотря на смех, в глазах Ани затаилась грусть:
- Долго рассказывать. А вообще - я запуталась в отношениях со своей девушкой. Мне очень нужен твой совет.
Аня начала историю со знакомства с Викой. Вика со своей командой бравых ремонтников восстанавливала ветхую дачу аниных родителей. Со временем девушки поняли, что готовы общаться друг с другом часами. Вскоре Вика пригласила Аню на свой день рождения. Вечеринка закончилась глубоко за полночь. Когда последние гости начали расходиться, Аня предложила имениннице помощь с уборкой и ушла на кухню мыть посуду.
В ту ночь викина небольшая двушка так и осталась неубранной. Проводив последнего гостя, Вика пришла на кухню, бесцеремонно притянула Аню к себе и поцеловала. Закрыв глаза, Аня полностью отдалась рукам и губам подруги. Спустя вечность, измождённые девушки лежали на кровати, Вика уже спала, а Аня, проваливаясь в сон, думала, что это был лучший секс в её жизни.
Аня не ожидала от этих отношений ничего серьёзного, и сама не заметила, как Вика заняла место самого близкого ей человека. Аня получила всё, о чём только могла мечтать: заботу и поддержку партнёра, умопомрачительный секс; им было интересно вместе, но и личного пространства оставалось вдоволь. Другими словами, Аня была счастлива, как никогда до этого.
Всё кончилось в один момент: Вика оборвала все связи, сказав, что не чувствует себя счастливой, и что ей надо хорошенько подумать над тем, что же она на самом деле хочет. Для Ани это расставание стало катастрофой.
- Понимаешь, - торопливо говорила Аня Ларе, - у меня ведь до Вики и не было нормальных долгих отношений. Вообще до двадцати восьми лет никого не было, так, случайный одноразовый секс на вечеринках с однокурсниками или друзьями друзей. Подруга сказала, что на меня наложили венец безбрачия и искала для меня проверенную бабку, - Аня подавила грустный смешок. - И ведь почти заставила меня поверить и поехать в какой-то медвежий угол. А потом появился Серёжа. Я любила его без памяти: любовалась им каждое утро просыпаясь; он был моим солнышком. Конечно, он позволял себя любить. Он особо и не работал никогда, был вольным художником. Жил в моей квартире и за мой счёт. А когда он захотел спортивную машину, я отдала ему все свои сбережения, их хватило на половину машины. Вторую половину ему оплатила мама. Он никогда не подвозил меня на работу, ведь когда я уходила из дома по утрам, он ещё спал. А потом я застала его в нашей - наполовину моей - машине, целующим какую-то девку, - Аня вздохнула, но продолжила спокойно, почти безэмоционально. - Потом был Вова. Он был женат, это я уже позже узнала от его беременной вторым ребёнком жены. Вова валялся у меня в ногах, умолял не выгонять его, обещал, что в семье все закончено, ждёт только родов. А я думала о Ксене - его жене - с огромным пузом, которая обвиняла меня во всех смертных грехах. Ай, противно вспоминать, надо ж было так вляпаться. После Вовы была Катя. Там вообще всё было очень сложно. Мы сошлись с ней по работе - обе одинокие, клепали проекты по ночам, постоянно списываясь и созваниваясь. Однажды я позвала её к себе на выходные, по работе, понятно, срочно надо было презентацию сделать. Доделали презентацию, отметили винишком из моего бара, ну, и переспали заодно. Катю очень напрягали наши отношения - с коллегой, да ещё и с женщиной, она очень переживала, вдруг начальство или мама узнает. Но и уходить не уходила. Я встречалась с ней несколько месяцев, а потом просто устала от её постоянной тревоги и паранойи, ушла сама.
Аня обратила внимание, что Лара уже почти расправилась со своим ужином, в то время, как блюдо перед Аней стояло нетронутым. Впрочем, сейчас она не смогла бы есть при всём желании - желудок стянуло нервным спазмом, хотелось уже поскорее выговориться. Она никогда ещё не рассказывала о своих отношениях так откровенно, и наступавшее облегчение пьянило не меньше терпкого вина, в котором она себе не отказывала.
- Когда я ушла от Кати, мне было уже за тридцать, я и сама поверила, что не создана для счастливой семейной жизни. Не знаю, что там: венец безбрачия или кармические долги. Я приняла одинокую себя и решила жить, как живётся. А тут Вика. Виктория. Пришла. Увидела. Разбила моё сердце.
Аня покопалась в сумке, вытащила модный ежедневник и показала Ларе вложенную в него фотографию. Со снимка на Лару смотрела счастливая пара. Высокая статная Аня с притягательными округлыми формами: длинные каштановые волосы струятся по плечам, светлые ореховые глаза заглядывают прямо в душу, а россыпь веснушек на золотистой коже добавляет озорства. Стоящая рядом Вика с короткими светлыми волосами и холодными глазами цвета голубого топаза была одета в простую белую рубашку и темные брюки и походила скорее на угловатого подростка, чем на тридцатилетнюю женщину.
Лара грустно отметила про себя, что от той Ани, которая была на фотографии, сейчас осталась лишь тень. Аня вздохнула, будто уловив ларину мысль, и продолжила:
- Я не знаю, что у неё происходила после нашего разрыва: я отписалась от её страничек, да и сама почти перестала заходить в соцсети, боялась наткнуться на её счастливое фото с другой. А потом она вернулась - также внезапно, как и ушла. Представления не имею, где она нашла свою гармонию и просветление - в индийском ашраме или в тайском борделе, но я приняла её, потому что всё ещё не могу без неё жить. Но наша жизнь изменилась. Если Вика не рядом, я не могу спокойно посидеть с книгой или сериалом, как раньше, я нервничаю, мне кажется, что она слишком сильно задерживается. Я дёргаюсь от любого её хмурого взгляда или затянувшейся паузы, мне кажется, что я делаю всё не то и не так, что я раздражаю её. Я люблю её, и я устала от такой жизни. Я пыталась поговорить с ней, обсудить наши отношения, но она говорит, что я всё выдумываю, а у неё просто сейчас сложный период на работе, поэтому она выглядит грустной и нервничает - это всё из-за работы, а не из-за меня. А я не могу до конца ей поверить - раньше она никогда не тащила домой рабочие проблемы. Да и секс у нас теперь получается не каждый раз - то она не в духе, то мне совсем не хочется. Такие дела. Прости, что гружу тебя этим, но мне кажется, что взгляд со стороны поможет.
Аня виновато посмотрела на Лару. Та не проронила ни слова во время неожиданной исповеди, только кивала иногда, показывая свою заинтересованность. Было понятно, что сейчас она подбирает слова. Лара мягко накрыла руку Ани своей тёплой ладонью и вкрадчиво начала говорить:
- Ты знаешь, я проходила что-то похожее несколько лет назад со своей женой. Недоверие может сломать любые отношения. Пока у тебя не будет доверия к Вике, ты не успокоишься. Я бы посоветовала поговорить с Викой - после секса, мне кажется, самый лучший момент. Раскройся ей - скажи, что ты не можешь без неё, что тебя гложет её отсутствие вечерами. Скажи, что если у неё есть чувства к другому человеку, то надо расставаться, а не мучать обеих. А если дело, и правда, в работе, то тебе важно понимать, что происходит, вы вместе, пусть Вика рассказывает про свои сложности каждый день. Но вообще, мне всё-таки кажется, что ты немного преувеличиваешь. Раз Вика вернулась сама, значит, ты ей нужна. Если ты позволишь себе поверить Вике и отпустить тревогу, то снова сможешь наслаждаться вашей любовью.
Аня умиротворённо улыбнулась. Решение казалось теперь таким простым и очевидным. Как хорошо, что она рассказала всё Ларе.
Женщины заказали десерт и немного посплетничали об общих знакомых, прежде чем Лара умчалась по своим делам, а Аня вышла на улицу, решив не спеша прогуляться по притихшим улицам, чтобы подольше сохранить атмосферу этого странного вечера.
***
Пару часов спустя Аня открыла дверь своей квартиры - было темно и тихо. Она позвала Вику, но никто не откликнулся. Аня отправилась в душ - горячие упругие струи воды, любимые запахи - даже отсутствие Вики дома теперь её почти не тревожило. Завёрнутая в огромное пушистое полотенце разомлевшая Аня зашла в спальню, включила свет и вздрогнула: на кровати сидела Вика. Вика мигом оказалась возле удивлённой подруги.
- Нагулялась? - отрывисто бросила она.
Вика бесцеремонно запустила руку во влажные волосы Ани и потянула их вниз, откидывая голову подруги и открывая себе доступ к нежной шее. Аня молчала, она чувствовала пряный запах розового перца и выстроенные древесные ноты, припудренные лёгкой сладостью ванили - на Вике был тот же парфюм, что и в их первый раз. Воспоминания снова загудели в голове, усиливая смущение женщины от неожиданной атаки. Горячее дыхание щекотало шею, поцелуи - ставшие из требовательных, почти грубых, ласковыми и деликатными - сделали своё дело: Аня включилась в игру. Викины руки мягко скользили по телу подруги, расслабляя и вытесняя любые мысли. Губы ласкали грудь, заставляя Аню вздрагивать в ожидании большего. Викины пальцы осторожно скользнули в мягкое и влажное; теперь Аня двигалась активнее, помогая себе руками, - она не хотела упустить ни капли причитающегося ей удовольствия. Чувствуя приближение горячей волны, Аня изо всех сил пыталась оттянуть наступление разрядки, наслаждаясь звенящим напряжением, лившимся из каждой клеточки её тела. Наконец, когда напряжение достигло своего предела, Аня вздрогнула и обмякла; в голове кружилась блаженная пустота. Вика легко поцеловала любовницу в губы и ушла в душ.
Аня лежала на кровати, широко раскинув ноги, и задумчиво рассматривала на потолке желтое пятно от уличного освещения. Вернувшаяся Вика устроилась поудобнее на кровати, по-хозяйски закинув ногу Ане на бёдра.
- Вика, я хочу тебе что-то сказать, - начала Аня.
- Завтра, всё завтра, малыш, - Вика уткнулась Ане в шею и затихла. По её мерному дыханию Аня поняла, что она проваливается в сон.
Аня подождала несколько минут, неловко выпуталась из объятий и, прихватив одежду, второй раз за вечер отправилась в душ. Из душа она вышла полностью одетая, прикарманила викину дежурную пачку сигарет и выскользнула в подъезд.
Свежий ветерок приятно холодил лицо. Старый двор вокруг дома был засажен деревьями и кустами, они таинственно шелестели листьями и отбрасывали причудливые тени. Аня достала сигареты и, обругав себя за то, что забыла о зажигалке, отправилась к стайке подростков, расположившихся на лавочке неподалёку.
Это была её первая сигарета за несколько месяцев. В голову пришли строки:
Ночь в июле полна соблазна,
И мятежна ночная даль,
Свыше путь тебе указан,
Знает бог один куда.
Аня подумала, что ей сейчас совсем не хочется соблазнов. Хочется быть рядом с человеком, который будет разделять с ней не только её, но и свои тяготы.
«Вот так и наступает старость», - ехидно подсказал внутренний голос.
Заканчивая сигарету, Аня машинально потянулась за второй, чтобы прикурить, и тут же одёрнула себя. Спать не хотелось, на приключения не тянуло - надо было возвращаться домой.
Аня решила скоротать эту ночь на кухне: она заварила чай с обязательным чабрецом и до краёв наполнила любимую чашку из тонкого фарфора. Открывая ноутбук, Аня усмехнулась: «Гугл в помощь». Она устроилась поудобнее и набрала в строке поисковика: «Best LGBT wedding destinations».
Наша жизнь — вовсе не прямая, протянутая из прошлого в будущее. Не история, рассказанная от начала до конца. Не убегающая вниз лента инстаграма, на которой кадрами выколоты значимые события.
В квартире Вики была офисная доска, на которой нужно писать маркером и стирать. Вика держала на ней фотографии, прикрепив магнитиками из поездок. Вразнобой и без порядка, черно-белый детский снимок держался на магнитике из Анталии, выцветающий полароид соседствовал с распечатанной недавно фоткой — крупным планом бельгийская вафля, взбитые сливки, клубника.
Наша жизнь — хаос воспоминаний о самих себе.
Первой обычно замечали свадебную фотографию. Вика и Сержик, неприлично юные, она — в пошлом принцессином платье, с подъюбником на обручах, с гипюровой фатой, он — в костюме с выпускного. У обоих в руках ползунки, набитые звенящим и лишь немного — шелестящим, у нее розовые, у него голубые. Оба хмельные и глупые, у праздничного стола, в кадре бутылки, фужеры, блюда. Через минуту это сдвинут в сторону, чтобы под командный голос тамады и одобрительный гул родственников считать, кто же собрал больше — невеста или жених, за мальчика или за девочку. Конечно, за мальчика. Большая часть гостей была уверена, что — мальчик или девочка — они узнают менее чем через девять месяцев. Иначе, зачем так рано жениться?
На деле же Вика прыгнула в ранний брак не по залету, а из страха.
Неловкость — вот что чувствуешь, глядя на свои школьные снимки. Как я могла быть такой, в нелепых джинсах, с дурацкой челкой. Фото из того времени, когда снимали на пленку, по особому случаю, каждый кадр на счету и переснимать не станешь. Четверо подруг, криво выступающий угол школы, заваленный горизонт. Настя.
Вика искренне полагала, что то, что она чувствует, это просто такая дружба.
Пока из всех колонок страны не полилось "Я сошла с ума, я сошла с ума! Мне нужна она!"
Невзрачная фотография терялась среди других — вид из окна на набережную, кованая ограда, тяжелая вода. Фотография не передавала глубины, делая небо блеклым, а воду плоской.
Семейная жизнь с Сержиком не складывалась, и к этому в глубине души Вика была готова. Не готова была к другому. К тому, что забеременеть быстро не получается.
Небыстро — тоже не получается.
Никак — не получается.
Подгузники и пеленки, коляски и первый прикорм, хотелось укрыться детским одеялком от хаоса внутри себя, выжечь все окситоцином и раствориться в материнстве. Быть мамой, а не женщиной, которая не может решить, кто она.
Они опробовали все способы, которыми Вику щедро снабжали родственники и подруги. Очередной провальный цикл вгонял в апатию. Подруги беременели одна за другой и гуляли с колясками по парку. Вика штудировала в инете женские форумы, где советовали кормить мужа орехами и морепродуктами. Пока однажды не прочитала беспощадное: у вас не получается, потому что на самом деле вы не хотите ребенка от этого мужчины. Это поразило, потому что было созвучно тому, что она чувствовала. Вика не хотела обычной семьи. Не хотела рамок, в которых не могла быть настоящей.
Вид из окна квартиры на набережную — единственное, по чему Вика скучала после развода.
Неразличимая Вика рядом с Бранденбургскими воротами — напоминание о времени, проведенном в Германии. Не уютная Бавария, пестующая национальный колорит, не музейные Дрезден и Кёльн, Вика влюбилась в Берлин, уничтоженный и создающий себя заново, разделенный на части и залечивающий застарелые раны. Ей казалось, что в Берлине она стала наконец настоящей. На деле же она иступлено пробовала все новое и прежде запретное. Ни одни отношения не длились дольше полугода, и была особая прелесть в отсутствии ожиданий. Когда с самого начала знаешь, что с этим человеком тебя не ждут в будущем ни дом с собакой, ни долгие годы, ни решение бытовых проблем, отношения складываются иначе. Их ценность в сиюминутности и взаимном удовольствии.
Она собирала фотографии на доске, иногда меняла, крайне редко — убирала, порой — добавляла. Как знак того, кем она была и кем стала, куда идет и чего хочет. Наша жизнь — то, что мы действительно хотим о себе помнить.
Черно-белый детский снимок, сделанный еще в советском ателье. Маленькая Вика держит на руках пластмассовую куклу и чем-то схожа с нею — выражением удивленных глаз, застывшим округленным ртом. С той куклой она не расставалась, переодевала, кормила, без устали укладывала спать. Казалось, истинно счастлива и на своем месте Вика была там, в бесполом раннем детстве, качая на руках бесполую же куклу. В цельном существовании вне рамок и разделений, руководствуясь глубинными инстинктами. Ребенка Вика по-прежнему хотела так же сильно, как и быть собой. Но возможно ли представить у ребенка двух мамочек и ни одного отца?
На фото нарядная толпа смотрит в камеру, машет руками, радостно кричит. Новогодний корпоратив, большую часть которого Вика провела в истерике в туалетной кабинке, узнав, что коллега беременна. Почему всем, но не ей? Это может любая, даже не желая, даже случайно. Даже бомжиха и последняя пьянь. Почему нельзя ей? Только потому, что она по другую сторону традиционности, ей отказано в женском счастье. Чудовищная нелепость.
Вика все узнала об оплодотворении донорской спермой. В процедуре не оказалось ничего волнующего, в клинике все держались так, словно зачатие столь неестественным образом — вполне естественное дело. Тонны анализов, кипы документов — бюрократическая возня напоминала нудное пребывание с Сержиком под одеялом, процесс, который Вика терпела ради долгожданной цели.
Ее тщательно выстроенная отстраненность прервалась лишь раз. Когда выяснилось, что фотографии доноров, которые показывают вместе с другими сведениями, — это их детские фотографии. Редко черно-белые, зачастую цветные и плохого качества, с фото смотрели малыши и дошкольники, и Вика поняла, что на одном из фото — лицо ее будущего ребенка.
Все решив и на все решившись, Вика медлила. Потому что была Анечка. На фотографии, прижатой магнитиком с Маннекен-Пис, крупным планом бельгийская вафля с клубникой и взбитыми сливками. Отношения начались так же, как и прежде, — легкие, ни к чему не обязывающие, для взаимного удовольствия и только. Но таковыми не оказались.
Три классических свидания, встречи по выходных, поездка за город на длинные праздники, отпуск в Бельгии, для которого Вика залезла в неприкосновенную заначку — время летело быстро и незаметно. Очнулась Вика, когда обнаружила, что они планируют, где и как будут встречать Новый год.
С Аней не было легко. С ней было сложно.
Не было очаровывающей влюбленности, когда кажется, что знаешь человека всю жизнь и не можешь наговориться. Вика каждый раз удивлялась Аниным словам и поступкам и каждый раз смотрела на нее — как в первый.
Новый год они встречали порознь.
Вика считала, что это правильно. Пусть и неожиданно больно. Часики тикали, пора было начинать неприметную жизнь матери-одиночки.
Вместо этого, промаявшись месяц, она позвонила Ане.
Оказалось, что вместе можно ходить не только в кино, но и за молоком и хлебом. Можно провожать ее к зубному и ждать в коридоре. Можно познакомить с мамой и двумя проверенными со школы подругами. Оказалось, что можно связывать друг друга обязательствами и просто вместе жить.
Они провели несколько недель в ковидной изоляции, ругаясь каждый день и даже установив график посещения ванной, и Вика с удивлением обнаружила, что они все-таки идут навстречу друг другу, а не бегут в разные стороны. Впервые у отношений появилось будущее далее ближайших выходных, и это по-настоящему пугало.
С одной стороны — была Анечка, живая и настоящая, умудрившаяся стать близкой. С другой — вымышленный и желанный, уже почти выношенный в голове и осуществившийся младенец. Оба были необходимы, и Вика не знала, как их совместить.
— Кто твой папочка, маленькая дрянь? А?!
Мужчина сильнее потянул намотанную на кулак косу и сопроводил вопрос звучным шлепком по упругой белоснежной ягодице. Стоящая перед ним на четвереньках русоволосая девушка перешла с хриплых стонов на тонкий крик.
— Ты! Ты папочка! Ты, мой господ-и-и-ин!
Миша обожал эти предоргазменные моменты. В такие мгновения партнерша раскрывается полностью, сбрасывает свою социальную шелуху и остается по-настоящему обнаженной. Вот и сейчас перед ним была не отстраненный секретарь-референт на конференции и не безупречно вежливая недотрога на кофе-брейке, а живая девушка, которая изголодалась по хорошему траху. Которой осточертело, что из-за кукольной мордашки и косы а-ля Василиса Прекрасная мужчины обращаются с ней словно с феей из сказки, вместо того чтобы уже завалить на койку и отодрать до визга, с пощечинами и засосами на аккуратной груди второго размера...
Выйдя из тесной душевой, мужчина обнаружил любовницу лежащей на спине с закинутыми на спинку кровати ногами, разведенными на прямой угол.
— Вбираешь энергию космоса? — беззлобно поддел её Михаил.
— Расслабляюсь перед следующим раундом, — несколько отстраненно ответила ему Алёна.
— Извини, на сегодня всё, — мужчина звякнул браслетом Патека, который как раз натягивал на запястье. — Счастливые, конечно, часов не наблюдают, но время, увы, неумолимо.
— Счастливые трусов не надевают, — обиженно буркнула девушка, а затем внезапно сменила тему. — Знаешь, какой сегодня день?
— Восьмое июля, День семьи, любви и верности или, если по-церковному, День Петра и Февронии, — бодро отрапортовал Михаил, застегивая рубашку. — Идеальный день для супружеской измены, я считаю.
— А ещё ровно три года назад мы с тобой впервые трахнулись. Помнишь ту конференцию в «Плазе»?
Михаилу не нравилось, когда женщины заводили разговор о сроках, если речь шла не о работе. Плохая примета.
— Помню. Видишь, как я ценю традиции?
— И вот уже три года я твоя любовница...
— Не любовница, а дублерша для опасных сексуальных трюков, — Миша ещё надеялся свести всё к шутке, хотя чутьё подсказывало, что Алёна уже вошла в штопор.
— Всегда ценила твоё чувство юмора, — девушка повернула голову и наконец-то посмотрела на собеседника. — А что-то серьёзное можешь мне сказать?
Михаил взгляд выдержал. Разозлился. Блин, а ведь была такой беспроблемной...
— Могу. Ещё раз скажу то, что сказал тогда, после «Плазы». У меня нет кризиса среднего возраста. Мне не надо что-то там компенсировать или закрывать гештальты. Комплексов для почесывания тоже нет. Мне от тебя нужен один лишь секс. Только и исключительно секс, задорный и разнообразный. Но даже самого хардкорного траха я не уйду от жены… До недавнего времени тебя такой расклад устраивал. Что-то изменилось?
Алёна помолчала, разглядывая дешевый натяжной потолок номера.
— Нет, всё так же. Ты классно трахаешься, мне с тобой хорошо. А жизнь у каждого своя.
— Вот и славно.
Уже одевшийся Михаил наклонился над распростертой девушкой и целомудренно поцеловал её в лоб.
— Чао, красотка.
Затем ещё раз внимательно оглядел номер и вышел за дверь.
На выходе из «Аркадии» Михаил ещё раз проверил содержимое бумажного пакета из Макдональдса. Использованные презервативы вместе с упаковками, билетики на автобус, затертая ксерокопия паспорта. В почасовых трахушниках типа «Аркадии» документы у постояльцев спрашивали без особой строгости, и часто можно было за лишнюю купюру договориться с администратором, чтобы вписал ФИО со слов. Но на всякий случай Миша носил с собой эту копию вместе с заготовленной легендой, мол, оригинал сейчас на переоформлении в МФЦ. Надо ли говорить, что данные на бумажке не имели с ним ничего общего?
Путь к остановке Миша срезал через дворы, попутно избавившись в тамошней мусорке от своей ноши. В 16:52 он сел в автобус, оплатил проезд наличкой, и ровно в 17:00 включил телефон и появился в сети на стандартном маршруте от офиса до дома. Сменил статус с «не беспокоить» на «активен», разослал в чаты дежурные стикеры и расслабленно откинулся на сиденье. В голове проиграл нехитрый мотивчик: «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино… Но мы просто б*ядуем втихую, потому что мы муж-говно».
Едва заперев за собой дверь квартиры, Миша прямо в прихожей скинул всю одежду и полностью голым прошествовал на кухню. Вещи тут же отправились в стиралку на программу «бережный хлопок», а хозяин дома облачился в фартук с вишенками и принялся творить. Все продукты он закупил заранее: вот они, выстроились шеренгой на столешнице. Теперь предстояло собрать этих артистов в единый ансамбль, который исполнит нынешним поздним вечером истинную симфонию вкуса.
Шершавая рукоятка филейного ножа упокоилась в ладони. Словно художник кистью, плавными взмахами лезвия Михаил оделял розовое филе от костей. Затем сменил инструмент и с точностью кухонного комбайна превратил спелое яблоко и крупную луковицу в набор одинаковых кубиков. Оставив их совместно переживать метаморфозу на разогретой толстой сковороде в компании ломтика сала, Миша принялся за соус. Неспешно и неотвратимо, словно роковой для Титаника асберг из атлантической ночи, из тумана неопределённой вырисовывался его величество нормандский террин из утки.
Внося последние штрихи в совершенную кулинарную композицию, Михаил между делом с иронией признался себе, что возраст таки берёт своё. Потому что несколькими часами ранее он был вовсе не против ещё одного заезда с Алёной, но предпочёл скачкам на кровати ароматное умиротворение кулинарии. Постепенно эта его вторая страсть оттесняла с пьедестала первую — секс на стороне.
К приезду жены стол был накрыт. Террин вальяжно возлегал на блюде в центре, по флангам же часовыми над тарелками встали высокие бокалы с белым пино нуар. Миша даже успел лишний раз пройтись влажной тряпкой по поверхностям, хотя дома и без того было чисто. Подумал было переодеться, но в последний момент внутренние бесенята взяли верх, и супругу из двухнедельной командировке Михаил встретил в неповторимом стиле: окутанный сногсшибательными ароматами и в фартуке на босо пузо.
—...а ты всё в трудах да заботах, шмелик мой! — только и смогла прокомментировать это хохочущая Таня.
А дальше был долгий поцелуй и неспешный поздний ужин, за которым супруга лениво рассказала Михаилу, как её утомил Питер, как душно было в самолёте и как она чёрт возьми рада избавиться от каблуков — вот месяц не будет их надевать из принципа. Миша понимающе смотрел, согласно угукал и не забывал подкладывать жене новые кусочки.
В кровать отправились уже сильно заполночь. Таня как раз разбирала постель, когда почувствовала под подолом короткой ночнушки наглую руку.
— Миша, я ужасно устала с дороги…
— А я ужасно соскучился за две недели, — парировал мужчина, обнимая и прижимаясь к супруге сзади.
— Прямо таки ужасно? — с подозрением протянула Татьяна. — Что-то я не чувствую мозолей на твоих ладонях.
— Я надевал варежки. И делал вот так...
— Бесчувственная скотина!
— Ага.
— Бессердечная сволочь…
— Оно самое.
...Разглядывая плавно раскачивающуюся на своих чреслах супругу: крепкие мускулистые ноги, увесистую грудь с темными вишенками сосков, изящную линию ключиц и шеи — Михаил в тысячный раз поражался её породе. За шестнадцать лет вместе он так и не понял, как эта женщина с заурядной в общем-то внешностью во время секса преображается не то в царицу, не то в амазонку. Почему простая хэбэшная ночнушка смотрится на ней круче самых изысканных кружев. Он ведь не соврал тогда Алёне: схватить такую женщину за волосы, назвать дрянью, шлёпнуть по заднице… Даже в постельных играх такое не иначе как смертельным трюком не назовёшь. О нет, такой женщине хочется целовать руки и клясться в вечной верности… А потом нарушать эту клятву, чтобы принести её снова, и снова, и снова.
Как всегда, после оргазма Таня волшебным образом преображалась из горделивой львицы в домашнюю кошку. Поглаживая по голове уютно свернувшуюся на груди жену, Миша в тот же самый тысячный раз мысленно удивлялся этой перемене. И вот этому мурчащему клубочку он десять минут назад был готов вассальную клятву принести?..
—...а в последний день заехала к Светке, сестре двоюродной. Помнишь её?
— Смутно, — честно признался Миша.
— Ну да, мы ж с ней виделись в последний раз лет восемь назад, она беременная была… А сейчас у неё уже второй в садик ходит. Максимка. Такой смышлёный! Представляешь, на прошлый Новый год сам написал Деду Морозу, что хочет в подарок модель вертолёта!
— Вот прямо таки сам? И даже без участия Игоря, которому, разумеется, этот вертолётик нафиг не нужен?
Таня понимающе рассмеялась.
— Может, и ему тоже нужен, все-таки мальчишки остаются мальчишками в любом возрасте. А что, — Миша почувствовал, что любимая хитро прищурилась, — ты сам радиоуправляемый вертолётик не хочешь?
— Я уже достаточно взрослый мужчина и могу позволить купить вертолётик самому себе, а не стыдливо прикрываться ребенком! — с обиженным пафосом отразил выпад Михаил.
— Покупка игрушек — не единственная причина завести ребенка… — Таня произнесла это едва слышно, но супруг её услышал. Услышал и обнял ещё крепче.
— Миша, скажи честно, ты хочешь детей?..
— Вот ты нашла что спросить на семнадцатом году брака… — мужчина попытался за ворчанием спрятать лёгкую растерянность.
— Миша…
— Ох, счастье ты моё… Непонятно за какие грехи ниспосланное… Мне хорошо вдвоём с тобой, Таня. Уже шестнадцать лет хорошо. И родительского инстинкта я в себе не ощущаю, как и тяги немедленно завести ребенка.
Плечи под руками напряглись, но Михаил был готов к этой реакции и сразу продолжил, не прекращая успокаивающих поглаживаний.
— Но. Но, Таня. Это не значит, что я против детей. Я их не хочу, но и не против них. И если они у нас вдруг появятся, значит, нам будет хорошо уже не вдвоём, а втроём. Или вчетвером. Или впятером. Или…
— Так, ты меру-то знай! — возмущенная перспективой «или...» Таня приподнялась на локте и строго взглянула в глаза мужу. — Я тебе не свиноматка!
— ...а насчет этого «вдруг», — невозмутимо продолжал Михаил, — хочу напомнить, что уже который год я абсолютно сознательно и даже злонамеренно кончаю в тебя.
Таня поперхнулась от возмущения. Затем засмеялась. Затем потянулась к губам Миши.
— Я люблю тебя...
***
— Миша, срочно приезжай домой!
Михаил с трудом узнал голос жены в трубке. Таких интонаций он не слышал от неё даже перед защитой кандидатской, хотя в ту неделю от мандража даже стены в квартире тряслись. Чутье подсказывало, что выяснить суть дела по телефону не стоит даже и пытаться, поэтому мужчина коротко окнул, поставил в рабочем чате статус «Отсутствую» и через пять минут уже был в такси.
Сперва он решил, что у Тани лихорадка: подозрительный блеск в глазах, испарина на лбу, быстрая и не очень разборчивая речь. Озабоченный состоянием жены, он не сразу разобрал, что она ему тараторит.
—...не простая задержка, поэтому и поехала. Ты же знаешь, у меня цикл чёткий и…
— Так, стоп! Таня?! — чтобы обуздать этот речевой поток, мужчине пришлось схватить супругу за плечи и чуть встряхнуть. А та в ответ улыбнулась ему так, как не улыбалась никогда.
— Я беременна, Миша. Срок пять недель. У нас будет маленький! Уиии!!!
***
Месяц пролетел со свистом. Первое УЗИ, первые покупки в «Детском мире»… Набирая номер Алёны — на память, разумеется, а не выбирая из телефонной книги — Миша с лёгким стыдом подумал, что с этими радостными и волнительными хлопотами он бы ещё очень долго не вспоминал о любовнице, не случись у Тани токсикоз. Супругу мутило от одной мысли о близости, и на третью неделю воздержание личико светловолосой эльфийки само собой возникло перед внутренним взором.
В четверг поставить на субботу в рабочем календаре выездную встречу на три часа, распечатать новую «ксерокопию паспорта», приготовить наличку… Схема была отработана до мелочей. Но в этот раз она дала сбой. В самом неожиданном месте.
Алёна сидела на кровати, и строгий брючный костюм цвета вечернего неба закрывал её, словно броня. А плотно сжатые колени и губы сигнализировали о том, что раздеваться девушка не намерена. Михаил попытался начать разговор с шутки, но любовница оборвала его на полуслове рубленой фразой.
— Второй месяц.
— Что… ЧТО?!
— Я беременна, Михаил Игоревич. Срок восемь недель.
Вот и всё, подумал Миша. Можно не париться с придумыванием шутки. Потому что шутки кончились.
Он внимательно посмотрел на Алёну. На тонкую ниточку карамельных губ, на непроницаемые зелёные омуты глаз, на упрямо вздёрнутый носик, именно на который — так ей и не признался же — повёлся три года назад. На руки, сложенные в защитной позе на груди. В принципе, всё уже было понятно без слов. Но Миша понимал, что всё равно должен сказать это. Не ради ответа, а чтобы признать поражение.
— Сколько? — мужчина не узнал своего голоса. — Сколько тебе… нужно денег?
Наши номера телефонов отличаются на одну цифру – сим-карты брали вместе. Такая иллюзия того, что что-то в нашей жизни бывает «вместе». Поэтому зачастую спамеры и опросники, купившие телефонную базу, звонят на мой и на Мишин телефон с разницей в считанные минуты. И сегодня утром мальчик, бубнивший заученный скрипт про пластиковые окна, разбудил меня дважды. Один раз – звонком на мой телефон, и второй – на Мишин. Миша забыл его дома. Сбросив вызов, я уставилась в экран. Он быстро потемнел, отразив мое сонное недовольное лицо. Тяжелые носогубные складки. Отекшие веки. Взлохмаченные волосы с непрокрашенными корнями. Конечно, никто не верит в эти дурацкие суеверия про то, что беременным нельзя красить волосы, но все-таки, все-таки…
Может быть, если бы эта беременность была «вовремя», не в 39, я бы относилась к ней по-другому. Где были эти две чертовы полоски, когда их так ждали? Хотя почему «ждали». Ждала. Одна. Миша всегда относился к этому легко – будет ребенок, хорошо, нет – и ничего страшного, главное, что мы есть друг у друга, Танюш, верно?
Хотя я всегда знала, что я у него не одна. Такой мужчина, как Миша, наверно, просто биологически не может довольствоваться одной женщиной. Как-то так я себя успокаивала когда-то, да. Они же все «проходной вариант», а я – навсегда, насовсем. Я никогда не выясняла подробности его интрижек. И называла их именно так – интрижки, а не измены. Я же выше этого, да? Как бы мужчина не гулял, он все равно вернется к своей единственной – так говорила верная подруга Лена, когда она еще была подругой. То есть до того, как стать очередной Мишиной интрижкой. За все надо платить, и за право быть главной любовью такого мужчины, как Миша, тоже.
Иногда мне казалось, что я не могу зачать, потому что во мне сидит эта скрученная в тугую пружину тревога о том, что Миша уйдет. Замкнутый круг… Он мог уйти к здоровой, к той, которая родит без проблем, без гормональных уколов, без штормящего ПМС, без рыданий и без свечек перед Матронушкой. И этот страх закручивал пружину все туже, не давая мне стать той самой здоровой, легкой и беспроблемной женщиной, от которой уйти невозможно.
Но Миша не ушел. Ни к кому из них. Он всегда возвращался ко мне.
Может, именно тогда, когда этот страх перегорел, тело впустило в себя жизнь. Я не верила. Миша был рядом, заставил поверить, убедил. И вот сейчас я начала принимать ребенка, пришедшего на место той пружины, прислушиваться к нему. Он еще не успел изменить наши жизни, только мою.
Мишин телефон квакнул уведомлением. Сообщение в телеграме. Обычно я не лезла, хотя код разблокировки знала (возможно, потому и знала, что не опускалась до слежки, Миша мне всегда доверял). Но сегодня все было не так. Точнее, не так было все еще с выходных, после которых Миша вернулся таким раздраженным, что лишний раз было боязно к нему обратиться. Это «не так» заставило меня открыть телеграм, только оно.
Алёна. Её зовут Алёна. Младше Миши, младше меня. На сколько, лет на десять, на пятнадцать? И она беременна. Она оставит ребенка. Она оставит. А я?
На улице шуршал сонный осенний дождь. Темнело, но в этой части города фонари то ли прятались, то ли еще не горели. Лишь две лампы у заветной двери захватили оранжевый огонь в дольки хитрого витража. Куривший на крыльце охранник Марсель, завидев меня, кивнул, затушил сигарету, прошелся плотными ладонями мне по рукавам, карманам, спине и штанинам, посветил кусачим фонариком в поясную сумку. "Телефон не забудь сдать, казанова". И закурил еще одну.
Зал клуба "Шелковая перчатка" встречал меня строгими черными шторами на двери. В первый раз я распахнул их еще в университете, точнее, запутался в них - тогда от волнения я никак не мог схватить край ткани и почти завернулся в нее пугливой гусеницей. "Ты что, подвыпил уже?" - усмехнулся еще не полысевший Марсель.
Я тогда толком не знал, куда иду, - увязался за одногруппницей. На парах она часто клевала носом и неважно отвечала на семинарах, но выглядела типичной ботаншей под бабушкиным башмаком: закрытые платья в мелкий цветочек, тщательно заплетенные волосы, объемные сумки, обувь на широком каблуке. В группе беззлобно подшучивали над ней первый семестр, она отмахивалась, на том внимание к ней и угасло.
Мы с ней ладили. Она списывала у меня лекции по праву и пылко объясняла философию Делеза, а мне просто нравилось наблюдать, как она хмурится, наспех перечерчивая сравнительные таблицы, или замысловато ругается, оценивая объем пропущенного материала; как зажигает искорками неуверенное солнце ее веснушки, как пачкают чернила подушечку безымянного пальца. Иногда мне казалось, что мы знакомы много лет, хоть не знал ни ее любимую группу, ни чем она занята на выходных, ни какой фильм смотрела последним. Я просто умилялся спокойной синеве ее глаз и редкой теплой улыбке - пока однажды не заметил синяк под некстати задравшимся манжетом.
Сейчас, едва я появляюсь в “Перчатке”, как прозрачные в мигающем свете женские кисти облепляют меня жаждущими мотыльками. Блестят браслетами, наручниками, колючей проволокой, лезвиями, вцепляются в рубашку черными, алыми, заточенными как ножи, раскрашенными как стены туалетов, обкусанными ногтями. Лезут между пуговиц, тянут на себя, чертят проклятия на левом кармашке.
Я точно знаю, что несколько рук, что меня трогают, - мужские. "Жду на нашем месте, сладкий", - шепчет мне обладатель одной из пар и сильно кусает за ухо.
Губы здесь тоже везде - только успевай поворачивать голову и приветствовать каждые, а потом ощущаешь одни, самые гостеприимные, немногим ниже пояса. Горячий выдох - мое "добро пожаловать".
Первую оргию я наблюдал, то поглаживая запотевший стакан мохито, то ставя его на стол, то стараясь высосать подтаявший лед - и звук получался хоть и некрасивым, но теряющимся в звуках происходящего. Моя одногруппница Ксения, еще десять минут назад похожая на учительницу из поколения тридцатых, была полностью раздета - как оказалось, старомодная ткань прятала ремешки на шее и под грудью, а ягодицы ее были словно исполосованы драконом, - и она получала явное удовольствие от внимания двух мужчин и одной девушки.
Несколько раз за вечер ко мне подходили - я тебя здесь раньше не видел/а, хочешь пройти со мной? Но я мялся около стойки, прятал эрекцию и восторженно-глупо реагировал на каждый знак внимания в мою сторону.
В тот вечер я потерял девственность с улыбчивой Стасей, которую больше никогда не видел. Самый незатейливый секс, который когда-либо видели стены “Перчатки”.
Некоторые из нас имели строгие предпочтения. Михаил, которого за глаза называли Сладким Мишуткой, появлялся лишь на БДСМ-вечеринках, весь в коже и с янтарного цвета анальным плагом - увесистым, как живот самого Михаила. Беловолосая Стелла с холодным, скучающим лицом и на космической высоты каблуках таяла исключительно с футфетишистами. Две Светы практиковали только тройнички - с партнером любого пола. Супруги Паша и Аля ни разу не спали друг с другом, но давали себе волю с другими - Паша обожал удушение и порку от спортивных высоких дам, а Аля получала удовольствие, демонстрируя себя незнакомцам.
Я был из тех “простачков”, кому нравились эксперименты как таковые. Я приходил на все мероприятия, соглашался на любые предложения. Сменялись лица - надо мной, подо мной, передо мной, за мной, вокруг меня; сменялись тела - гибкие, мягкие, истощенные, изрезанные, исписанные, мощные, фарфорово-хрупкие; сменялось количество людей, их пол, их голоса и реакции. Однажды моим партнером оказался Марсель. “Просто туши их о меня”, - сказал он неожиданно севшим голосом и расстегнул рубашку.
Организатор, чье имя я забыл, но в контакты записал как "Лола", делала наши встречи более частыми, а места утех - все более разнообразными. Мы встречались в закрытых салонах и отчаянно трахались в красноватом освещении туалетов. Мы снимали любительские студии и захлебывались страстью среди идеально уложенных париков напротив бронзовых зеркал. Мы приходили в гости на чай и овладевали друг другом, не раздеваясь, роняя с вешалок древние мохнатые шапки и ломая ложечки для обуви. Однажды мы собирались в загородном доме отца Григория, большого любителя примерять шелковое белье, наблюдать за молодежью и воздавать хвалу “возлюбили они ближнего, Господи”, когда в разгар уикэнда туда же приехала отдохнуть его теща с внуками.
Периодически я встречал партнеров и партнерш в обычной жизни. Они вежливо улыбались мне, когда я приходил за новой банковской картой, дружелюбно здоровались, когда катили навстречу по парку коляску с новорожденными близнецами, устало хамили в очередях к терапевту, до хрипа спорили на открытии выставки кто же лучше - Роберт Плант или Роб Хэлфорд. Я замещал их бытовые образы кадрами тайной жизни: костюмы, изгибы, запахи, мягкость кожи, теснота отверстий, прикосновения.
При всем этом - не помню, на какой из вечеринок я впервые "распробовал" Василису. Я ловил ее жадный взгляд, когда две блондинки соперничали за мой член на марафоне Дикого Запада. Я замечал, как розовеют ее щеки, когда она отдавалась жирдяю на тематическом фесте доктора Кто - его скорее ожидали на вечере в стиле “Возвращения джедая”. Она смотрела на меня из-под длиннющих ресниц, облизывала бледные губы, и мне казалось, что это наша близость, что это на мне содрогаются ее узкие бедра. Но мы еще долго ограничивались улыбками и приветственными кивками, пока спали с другими.
Мы почти сошлись, когда в музыкальную пятницу оба пришли в майках Рэйдиохэд - как два девственника на школьной дискотеке. Но ее увел белокурый качок, чья истертая майка Лимп Бизкит лопалась на раздувшихся мускулах - “ах, детка, не лопни на нем и ты, я ведь так тебя и не отведал”. А меня увела за собой раскрашенная под Сьюзи Сью дама, чьи интересы закончились на взаимной мастурбации.
После этого мы перемигивались на вечеринке Снова В Школу и обменивались оценочными жестами на Хэллоуин, на квартирники и в другие клубы она не заглядывала.
А на Рождественский Вертеп Василиса пришла голой. Не было ничего банальнее и скучнее голой женщины - это я знал всегда. Но что-то заставило меня запустить ладонь в ее отливающие серебром волосы и привлечь к себе.
Этот секс не был чем-то особенным. Онанирующие на нас волхвы с дарами (россыпь ешек, фаллоимитаторы, фруктовая смазка) и две ангелицы, обливающие себя шампанским, будоражили меня куда больше.
- Сейчас родится Иисус, - сказала мне Василиса, и я кончил.
После этого мы стали пересекаться на мероприятиях намного чаще. Она не любила кокетливые наряды и долгие игры. Она не пряталась за масками - ее лицо всегда было доступно для взглядов, для поцелуев, для пощечин, для спермы. Ее тело всегда было готово для кого-то - и все чаще для меня. Мы ловили взгляды друг друга - и между нами мелькали искры.
Ее голос - не стон, не срывающийся ультразвук, не рычание в подушку, не сдержанный полубезумный смех - я впервые услышал лишь на Вечеринке Последних Звонков. Лола решила, что утех со школьной формой и так было слишком много, и устроила формат навроде быстрых свиданий. Полное отсутствие света, любые желания, случайный партнер - чем не старое школьное “темнота друг молодежи”?
О том, что в темной комнате в дальнем конце коридора я оказался именно с Василисой, я догадался не сразу. Я планировал сразу начать слепое раздевание партнерши, едва руки коснутся тела, но девушка обошла меня сзади, прижалась лицом к моей шее, вдохнула и тихо произнесла: “Никогда не понимала, почему ты пользуешься этим парфюмом”.
Я развернулся, прижал ее к себе, провел рукой вдоль спины. Ткань платья неприятно покусывала ладони и, казалось, была везде. Я нащупал пуговку между ключиц, расстегнул одну, вторую и уже был готов впиться губами в кожу под наглухо застегнутым воротничком, избавиться окончательно от глупой одежды, дышать этим телом до самого утра. Но она двумя ладонями подняла мое лицо и погладила - медленно, будто планировала лепить с него точную копию. Пробежала пальцами по щекам, носу, челюсти, почти не задев губ, задержалась на скулах, запустила пальцы в волосы. Эта игра перед прелюдией казалась мне глупой - мы оба знали, зачем мы здесь, и мне не терпелось начать изучать спрятанное в платье тело.
Девушка повела меня за собой - мы налетели на журнальный столик, звякнули бокалы, упала на бок и покатилась бутылка, наконец, мы нашли диван. Она откинулась на его спинку и положила голову мне на плечо - так, что моя рука невольно приобняла ее. Невинно, по-дружески, как будто жена жалуется мне вечером на глупых клиентов и глухого начальника, пробки и хамку-продавщицу. Несмотря на то, что кровь кипела, мне стало любопытно - кто же эта дева с причудами.
Она подняла со стола бутылку, вынула пробку и отхлебнула. Запахло вином и корицей.
“У моей бабушки был виноградник, - сказала она неожиданно севшим голосом. - И я его ненавидела”.
Мы передавали бутылку друг другу, но почти всю ее выпил я. Моя несостоявшаяся партнерша вспоминала детство и запах нагретых листьев, строгое воспитание и ночные побеги в поля. Смеялась, рассказывая о барбосе, охранявшем дом. Помрачнела, упомянув погибшего брата. Это было неуместно и трогательно одновременно, и я подумал, что только с одной девушкой мне было так приятно находиться рядом.
“Василиса?”.
“А я уж думала, не узнаешь”.
Наше время закончилось неожиданно быстро. Я усмехнулся: впервые на посвященных плотским забавам тусовках у меня не было секса. Досада шевельнулась едва заметно - в конце концов, в моем распоряжении был весь интернет и отборная коллекция на жестком диске, а Василиса в объятиях была такая близкая, что даже поцеловать ее казалось слишком неуместным.
Мы вышли в утреннюю холодную морось. Марсель кивнул нам и зажег единственный огонек в эту рань.
“Может, сходим куда-нибудь в субботу? - спросил я, накидывая на продрогшую Василису джинсовку. - Вроде неплохое местечко открылось на Ленина”.
Она коснулась моей щеки и улыбнулась - так счастливо, будто хотела это услышать всю жизнь.
И я подумал, что этот рассвет хочу встретить с ней.
Василиса опять сомневалась в себе. Да, тут кроме себя сомневаться не в ком – организатор встречи её обо всем предупреждал, она сама приняла решение, всё такое. Было ли это решение верным? «Соберись», - пнула она себя. Не понравится – встанешь и выйдешь. «Главное, до связывания решиться», – Василиса даже хихикала, выходя из машины. Сегодня под вечеринку сняли трёхэтажный коттедж довольно далеко от города: далеко не везде было оборудовано нужное освещение в нескольких комнатах. Добираться приходилось либо на электричке и двух автобусах, либо на машине, и Василиса взяла такси. Денег было жалко, но лучше так, чем полдня ехать с пересадками, а потом вместо безудержного веселья просто заснуть. В темноте.
- Бррр, – протянула Василиса, выходя из машины. Калитка была закрыта, и она позвонила в домофон, сверкнувший на неё камерой. Обычно Лола, организатор, встречала всех лично, но сегодня тема встречи предполагала таинственность. Участники не должны были видеть друг друга до секса, так что каждый приезжал в определённое время. Возможно, Лола сама собиралась принять участие, а потому тоже не показывалась на глаза. Дверь открылась, Василиса проскользнула вперёд, вспоминая дальнейшие инструкции. На первом этаже она заглянула на кухню и захватила бутылку воды. Ну мало ли. Можно было перекусить, время ещё оставалось, но она не чувствовала голода. Так, на второй этаж, ванная комната третья слева… Василиса переоделась в кокетливый чулочный комбинезон. Ничего сложного, ничего дорогостоящего, никакой особенной подготовки: сегодня всё решалось на месте. Нет, конечно, какие-то обычные меры она приняла, например, не ела ничего тяжелого, чтобы не сбегать потом с извинениями, но в остальном планировался большой сюрприз.
Вася оставила вещи на полке и пошла по коридору, считая двери. Не слишком новый ковёр смешно колол босые ноги, и она старалась сосредоточиться на этих ощущениях и не поддаваться панике. Немного бояться это здорово, да. Ей же обычно нравится.
Василиса открыла нужную комнату и вошла. Второй причиной для выбора столь отдалённого коттеджа были комнаты с двумя входами. Ты не должен был знать, с кем встречаешься сегодня. В тусовке все друг друга знали, многое уже пробовали вместе, а иногда хотелось волнующего чувства новизны. Конечно, состав не был прямо постоянный, но и совсем новых людей в большом количестве на их уютной секс-вечеринке видеть не хотелось. Тогда они вливались в какую-нибудь масштабную пати или делали паузы во встречах. А сегодня вот Лола придумала новую тематику: встреча в темноте с таинственным незнакомцем. Вместе обыскиваете комнату, находите заготовленные сюрпризы и вместе решаете, что с ними делать. Она обещала позвать и новых людей и старых приятелей, которые не являлись, так что Василиса ждала какого-то интересного сюрприза.
Но в комнате её встретила только темнота.
- Эй, - позвала Василиса. Молчание. Она пошла вперёд, осторожно, ощупывая пространство перед собой, чтобы никуда не врезаться. Василиса старательно закрывала глаза, представляя, что вокруг светлее, чем есть на самом деле. Нащупала диван, села. Замерла.
Стоило поискать что-то вокруг, просто чтобы занять мысли. Лола могла оставить и светящиеся в темноте фаллоимитаторы, и новенькие сатисфаеры, обязательно веревочки, ленточки на любой вкус, но Василиса не могла заставить себя встать. Она думала, что ей будет страшно в темноте: много лет она не гасила ночников и экраны компьютера, освещала квартиру бесконечными зелёными огоньками приборов в ночном режиме. Но страшно не было. Когда страшно, сердце то бьётся чуть сильнее, то замирает, и ты иногда не знаешь от восторга или от страха. Страх делает Василису внимательнее, обостряет ощущения. Сейчас такого не было. Что с закрытыми, что с открытыми глазами было одинаково темно. И эта темнота парализовала. Темнота пахла нафталином и мокрым мехом, весила сотню тонн и наваливалась на Васю, беспомощно распластавшуюся на диване. Одну во всём мире. Она всё же закрыла глаза, с ними было легче, и пыталась дышать сквозь эту плотную темноту. «Да ну не настолько же всё плохо было» – растерянно думала Василиса, пытаясь встать. Из темноты вдруг появилась рука – невидимая, но осязаемая – потянула Васю вперёд. «Вот уже галлюцинации?» – успела мелькнуть мысль, но Василиса поняла, что нет. Тёплые руки гладили её по бокам, задерживая кончики пальцев на крупных дырках в комбинезоне. Мягкие губы легко целовали её в шею. Она узнала эту манеру, пальцы, танцующий по её телу, узнала запах, нащупала бугристый шрам на правом плече. Сюрприза не вышло: с Яном они занимались сексом достаточно много раз, чтобы она его с кем-то перепутала. Пожалуй, и к лучшему. Василиса погладила его по плечам, потянула на себя лицо, не сразу попала в губы, но потом всё-таки поцеловала жадно, глубоко. Прижалась всем телом, закинула ногу ему на бедро. Ян откликнулся. Узнал? Укусил за плечо, не сильно, а ровно как ей нравилось, вызывая неровный выдох. Отнял от себя её руки, заводя ей за спину, придержал, когда Василиса пошатнулась. Она почувствовала шёлковый шарф на запястьях, изогнулась, потёрлась о Яна грудью. Он коснулся губами её ключиц. Тут Василиса открыла глаза, чтобы прикинуть, куда лучше падать.
И оказалась в полной темноте. Она хлынула на неё вновь, оглушая и обескураживая. Василиса всхлипнула и замерла. Приятное тепло схлынуло, оставляя её дискомфорт в чуть вывернутых руках, холодный пол и мокрую слюну на шее. Не получая отклика, Ян остановился. Упёрся лбом ей в лоб.
- Эй? – неуверенно позвал он. – Вася?
- Развяжи, - выдавила из себя она. – Турнепс.
- Да я бы и так… - Ян уже распустил узел. Василиса сделала пару шагов назад и грохнулась на диван, неловко и неуверенно. Он шагнул за ней и сел рядом, уже осторожнее.
- Не хочу со связыванием.
- А чего ты хочешь?
- Честно говоря, - почему-то прошептала Василиса ему на ухо, обнимая так, чтобы ощущать его присутствие в темноте. – Мне не нравится, когда темно.
- Я помню. Вот и удивился, что…
- Совсем не нравится, - повторила она с некоторым напором и почувствовала щекой, как Ян кивает. – И я ничего не хочу.
Они помолчали.
- Мороженого?
- Что?
- Может, ты хочешь мороженого?
Василиса задумалась. Её комбинезон казался ей очень интересным тактильно, но грел как-то не особенно. Шарф на коленях немного грел, но он был узкий и... она не планировала просто сидеть, когда подбирала наряд, знаете ли.
- Нет. Хочу плед, ноги мёрзнут.
Ян встал. Вася слушала, как он ходит по комнате. Врезался во что-то, чертыхнулся. Без Яна под боком стало ещё холоднее. Тьма снова навалилась удушающим полотном, и Васе казалось, что она чувствует отдалённый запах мандариновых корок. Затошнило. Вот как так, от цитруса и тошнит?
- Ян! – позвала Василиса сдавленно. Шаги. Она почувствовала движение воздуха перед собой – Ян подошёл на звук. – Ну его, этот плед. Темно.
- Блин. И не подсветить – мобилки сдали.
Он протянул к ней руку, чуть не попал пальцем в глаз, но смог потрепать по голове. Шорох, чуть слышный скрип, ноги ей окутало что-то тёплое. Василиса поправила ткань так, чтобы закрыть ступни и поняла – рубашка. Ян сел рядом и приобнял её опять. Стало в целом теплее.
- Вообще мне нельзя мороженое, – поделилась Василиса.
- Почему?
- Миндалины удалили в детстве. Теперь если что-то холодное съем или выпью, у меня сразу горло болит.
- Бедненькая. А почему ты коктейли со льдом пьёшь?
Василиса насупилась, но это не имело смысла в темноте, так что она ответила:
- Хочется. Всё хорошее в жизни холодно ко мне.
Ян рассмеялся, но похлопал её сочувственно по плечу. На контрасте с воздухом его ладонь показалась ей горячей. Вася устроилась поудобнее, прижимаясь всем телом. Они помолчали немного.
- Пахнет хлоркой, – вдруг заметил Ян.
- Раздражает?
- Да нет, бодрит. Как будто в бассейн сейчас пойду. Я же плаванием занимаюсь…
Ян рассказал о том, как участвовал в соревнованиях. Вася призналась, что плавать не умеет вовсе, только лежать на воде. Он пересказывал ей советы тренера для начинающих, а она обещала запомнить и обязательно попробовать. Потом спрашивала… «Наверное, можно было просто нащупать выход из комнаты, спуститься вниз и нормально одеться», – подумала Василиса, когда очень слабо и приглушённо включился свет, сигнализируя, что время встречи прошло. Она отдала рубашку Яну и встала, пытаясь сориентироваться.
- Спасибо.
- Да обращайся.
Свет постепенно становился ярче, и они смогли разойтись, не врезаясь в мебель. На этаже было пусто, видимо, время встреч чуть разнесли на случай, если кто-то предпочитает побыть один. Василиса забрала свои вещи с полки в коридоре, приняла душ, потому что после костюмы оставалось лёгкое чувство липкости и влезла обратно в джинсы и рубашку. Она спускалась, думая о том, хочет ли задержаться. Обычно дом арендовали как минимум на сутки, так что можно было остаться до завтра. Поиграть в бильярд, попеть караоке, а, может, Дэн привёз чего-нибудь забавного, или у Моны есть новые игрушки с собой. Тьма осталась в той комнате, так что Василиса чувствовала себя снова живой, бодрой и готовой к приключениям. Мешало только лёгкое чувство неловкости, будто она сделала что-то неприличное. Хотя вроде бы даже наоборот?
С кухни слышались голоса, кажется, готовили мясо в горшочке и спорили, какие овощи положено в них класть. Тянуло влажностью с лёгким оттенком плесени и снова хлорки – кто-то открыл коридор к бассейну в подвале. По дому разносилось предчувствие начинающейся вечеринки. В большой гостиной уже сидел Ян, катая между ладонями закрытую бутылку Corona. Василиса встала в дверях, он повернулся на движение. Улыбнулся ей. Вдруг стало ужасно неловко.
- Я поеду, - вдруг вырвалось у неё.
- Уже?
- Да как-то... - Василиса повела плечом. Не закончив фразу, она почему-то торопливо вышла на улицу. Там уже вечерело и становилось прохладнее. Василиса поёжилась. Дверь коттеджа за её спиной открылась опять.
- Может, сходим куда-нибудь в субботу? - спросил Ян. На плечи Василисы вдруг опустилась джинсовая куртка. Слишком большая и прохладная на ощупь, но зато окутанная отголосками знакомого запаха. Ян продолжил:
- Вроде неплохое местечко открылось на Ленина?
Василиса какое-то время искоса разглядывая Яна. Он смотрел в сторону, но улыбался.
- Поехали, – решилась она.
Любимая,
Ты, наверное, была удивлена, получив это письмо. Не знаю, где буду в это время – на работе ли, а может, я сейчас в соседней комнате играю с сыном. В любом случае, пожалуйста, не ищи меня. В последнее время попытки поговорить заканчиваются упрёками и ссорами, и я не знаю, как это преодолеть, кроме как обратиться к бумаге.
Я мог бы написать в мессенджер, но это слишком обыденно, и к тому же скучно. В нашем случае требуется иное. Сейчас я представляю себя первопроходцем, после тяжелого перехода раскупорившим чернильницу, и чиркающим пером по разложенной на коленях грубой бумаге, надеясь отправить весточку жене на большую землю. Ведь именно так я себя и чувствую – первопроходцем, ступившим на неизвестную территорию, чающим преодолеть бурную стихию и превратности судьбы.
Но вернёмся к сути. Когда я тебя впервые увидел, я сразу заметил твою уверенную осанку. Ты легко скользила по горнолыжному склону, петляя, и я не мог отвести взгляд. Как я узнал позже, ты крепко держалась на катамаране, не чуралась синего прижима1, и тебя не смущали оставленные веслом синяки на бёдрах. Как я был счастлив тогда.
Само собой, и нашего малыша, когда он появится, мы собирались приобщить к нашему образу жизни. Мечтали, что его первый день рождения отметим в Праге, а на второй возьмём в лес и научим складывать костёр. На третий я бы сколотил плот и навесил пиратский флаг, и мы отправились бы вместе с сыном вниз по реке…
Сейчас Валерке полтора года, а наши мечты так и не осуществились. Прошлый отпуск я провёл, сажая яблони на даче твоей мамы. Это временные трудности, - думал я. Тебе тоже нелегко. Сыну было всего полгода. Я почти не общался с друзьями, стал бывать чаще на работе и дома, чем где-либо ещё. Но этот период должен был когда-нибудь закончиться.
Зимой мы не поехали в Прагу, и любые разговоры о поездках ты не поддерживала. В апреле, когда мы всё же выбрались на природу с палатками, ты не отходила от сына, контролируя каждый его шаг. Ты не доверила его нашим друзьям, предложившим нам побыть вдвоём, не позволяла Валерке бегать вволю, ругала за испачканные травой штаны. Все разговоры ты сводила к сыну. Я вспылил тогда.
Я понял, что всё это время приносил жертвы только я. Тебя же всё устраивало. Будто ты сняла маску и отбросила за ненадобностью, став другим человеком – или тем, кем всегда была? Я чувствую себя обманутым и преданным. Наши мечты, договорённости стали пустым звуком? Я не узнаю тебя. Но я ведь помню тебя-настоящую, и не могу понять, что произошло?
Может, всё не так просто, но я вижу, что наша лодка плывёт не туда. Валерка не должен вырасти залюбленным маменькиным сыном. Ему нужно развиваться, познавать мир – как и нам. И ему нужны сильные, самодостаточные родители, а не те, что живут им одним, не давая вдохнуть полной грудью. Это моя точка зрения.С надеждой на ответное письмо,
Твой Пётр.
1 - Прижим - нагон воды на отвесный берег на повороте реки под действием сил инерции потока. (опасное место для проплывающих). А "синий" прижим - это когда туристы-водники бухают.
- Вместо этикеток этим козлам бы лямки так крепко к рюкзакам пришивать, - сердито прошептала Оксана, в очередной раз уколов палец острым кончиком ножниц. Наконец последняя нитка сдалась, и обновки Лерика полетели в стиральную машинку. Отрезать этикетки и стирать детскую одежду специальным порошком было отнюдь не блажью - Лерик не выносил, если что-то царапало его нежную кожу. В первые месяцы Оксана даже выворачивала распашонки наизнанку, иначе ребенок заходился криком при малейшем движении.
На столе сиротливо лежали кусочки яблока, покрываясь коричневым налётом. Оксана торопливо прожевала оставшиеся дольки и метнулась в детскую: Лерик до сих пор спал, обнимая неизменного жирафа. Прядка волос приклеилась ко лбу: опять жар. Проклятые зубы.
Она открыла фрамугу, поправила простынку и ускакала обратно на кухню, прихватив по пути пару грязных футболок.
До возвращения Петра с работы оставалось несколько часов, и Оксана взялась за котлеты: она с удовольствием бы закинула их разом в пароварку, но мужу такой способ приготовления абсолютно не нравился. Каждый раз он корчил недовольную мину: "опять котлеты на пару, фу, пресные" и выливал на блюдо полбутылки острого соуса. Лерику жареные котлеты давать было рано, так что приходилось разрываться.
Как назло, в тот самый момент когда она резала лук и мешала фарш, телефон разразился трелями. Пришлось второпях споласкивать руки и отвечать, чтобы звуки не разбудили сына.
- Доченька, как дела? - мамин голос звучал загадочно, и Оксана поёжилась от нехорошего предчувствия, - Ленка, начальница моя тут вчера ко мне подошла в обед, и спросила, не могла бы ты ей палатку и спальник одолжить? Её дочь с друзьями в поход намылилась. Ты же с маленьким никуда не собираешься бльше?
- Мам, а ты уже пообещала, что ли? - Оксану охватил ужас. - Без меня меня женила? А почему вообще она у тебя палатку просит?
- Мы в столовой в перерыв разговрились. Она уж больно переживала, что у дочери одни поездки на уме, ни жениха, ничего. Ну, слово за слово, я ей рассказала про вашу ситуацию. Ну, как вы раньше везде мотались, а потом Валерочка родился, и тебе надоело. Вон, как весной вы съездили, ты потом неделю отходила, да и Петру твоему... Повзрослеть бы ему не мешало, эгоист. Ты вот повзрослела, всё-таки ответственность за ребёнка...
-- Мама... Оксана почувствовала, как в носу защипало и зрение стало мутноватым. - Мам, знаешь, ну ты молодец, конечно. Новой еды теперь всему отделу подкинула, мои вещи пристроила... Давай, я вечером перезвоню, сейчас Лерик проснется.
Она сбросила звонок, села за кухонный стол и откинулась на спинку стула. "Это от лука глаза слезятся, от лука." - всхлипнула Оксана, и отодвинула подальше разделочную доску. Но слёзы не унимались, а внутри под рёбрами пульсировал комок досады и одновременно тревоги. В такие моменты предательски хотелось закурить, или грохнуть о пол противную оранжевую эмалированную миску, но ни того ни другого Оксана не могла себе позволить. Оставался лишь старый проверенный метод - запеть весёлую песню... Но на ум лезла только "Батарейка".
Мама была неотвратимо и беспощадно права: её, Оксанина прежняя жизнь казалась ей чем-то далёким и чужим.
Вместе с Петром они всю юность тешили себя тем, что они не повторят судьбу старшего поколения. Родители уже с тридцати лет, казалось, стали бесполыми существами, благопристойно живущими во благо семьи среди кастрюлек, грядок, вытянутых на коленях треников и семейных трусов, развешанных под потолком кухни.
"Мы не такие" - твердил Пётр, и в тридцать лет они срывались в походы, целовались на утёсах, вешали тяжеленные замки на перилах всех известных мостов Европы. Оксанина мама вздыхала: ой, не дождусь внуков. А свекровь, может, тоже так думала, но при Оксане, по крайней мере, своего мнения или недовольства не высказывала.
Когда Оксана забеременела, вместе с мужем они строили планы: как ребенок подрастёт, как они будут вместе путешествовать и показывать ему мир, не осядут дома... Но после рождения Лерика Оксана вдруг погрузилась с головой в заботу о нём, и декрет не казался ей таким уж позорным и унылым, а наоборот: с каждым днем ей всё больше нравилось заботиться о малыше, а на попытки мужа собрать гостей, или куда-то выбраться Оксана находила тысячи отговорок. Наконец пришло лето, а вместе с ним - удушающая жара. Тут, как подарок судьбы, появилась мама и настояла, чтобы Оксана увезла Лерика на дачу. Пётр, казалось, был даже доволен и помог навести порядок в домике, привез новые баллоны для газа. Дачный отпуск стал для Оксаны откровением: она долго и с удовольствием гуляла с коляской по бетонке вокруг поля, по лесным тропинкам, знакомым с детства, сидела с Лериком во дворе под огромным кустом чубушника. Неожиданно для себя самой, Оксана добралась до сарая, оттёрла заржавевшую лопату песком и опомнилась лишь тогда, когда поливала саженцы клубники, взятые у болтливой соседки. К концу августа участок пестрел флоксами и бархотками, у Лерика была целая коллекция формочек для песка, а в сарае блестел новый инвентарь. Мама приезжала каждые выходные и даже собрала парочку отгулов впридачу к отпуску, чтобы собрать яблоки и закатать бесчисленное количество трёхлитровых банок с соком. В это же время Оксана осознала, что мама приезжала на дачу куда чаще чем Пётр: тот ссылался на пробки, сверхурочные и прочие срочные дела, но Оксану это особо не тревожило. Её мир теперь был завязан на Лерике, который уже лепетал, и ползал, и даже привставал, держась за опору манежа.
Осень выдалась слякотной, и Пётр не настаивал на поездках. Но как только пришла весна и обнажились проталины, а вдоль теплотрасс выскочили веснушки мать-и-мачехи, он снова активизировался. По правде говоря, Оксане больше хотелось съездить на дачу, посадить цветы и размотать кусты смородины, но она не решалась провоцировать ссору и согласилась на трёхдневный поход. Это стало адом с самого начала: Лерик капризничал, лез к костру, просился домой, разговоры с друзьями как-то не клеились, с мужем случилась первая серьёзная ссора - он обвинил Оксану в том, что она не дала ему расслабиться и слишком опекала Лерика, когда в конце первого дня предложила уехать и не оставаться на ночёвку.
После этого случая Оксана твёрдо решила для себя, что пока Лерик не подрастёт, ей не стоит находиться там, где нет отдельной комнаты, нормальной ванной и туалета.
Из-за Оксаниного отказа куда-либо ехать отношения с Петром резко разладились: он постоянно был недоволен, демонстративно страдал, просматривая фотографии друзей, однако отказывался идти в поход без Оксаны и Лерика. Будто и не понимал, что присматривать за маленьким ребёнком было дополнительным трудом, напрочь убивавшим удовольствие от вылазки...
Но самое неприятное случилось несколько дней назад. Оксана предупредила мужа, что на майские праздники хотела бы съездить на дачу и подготовить дом к лету. Уже по выражению его лица она поняла: он имел совершенно другие планы на эти дни. Хотя как таковой ссоры не случилось, после этого разговора Пётр был предельно холоден. Будто бы Оксана стала неудобным придатком, не выполнявшим своих обязанностей. Или будто бы у нее на лбу горела огненная надпись "Ку-ри-ца". И никакого компромисса быть не могло.
Плач Лерика вывел её из размышлений. Главное - это главное. Пока она усаживала Лерика на горшок, разогревала сырники и варила какао для полдника, в голове мелькала назойливая мысль, которая наконец оформилась во что-то конкретное: если Пётр думает только о себе и своих желаниях, то и ей вполне позволительно поступать точно так же. Она выдохнула и взялась за телефон:
- Алё, мам? Извини, что я психанула. Слушай, Петину палатку, которая на фотке, я не дам. Это его. Но свою старую - без проблем. Рюкзак, матрас, которые мои - тоже...
На другом конце мама встрепенулась:
- Вот и молодец. Извини, я тоже, конечно, хороша, растрепала личное. Ксюш, а он наверное обидится, если ты снаряжение отдашь? Ты не афишируй.
-Знаешь, мам, мне уже плевать на его обиды. Он твердит, что вот друзья с детьми ездят, и ничего... А я раньше и не замечала, как жёны упарывались с детьми, пока мужики у костра байки травили да еду требовали. Ничего. Если мы ему с Лериком нужны не только как образцово-показательная семья для вывоза на природу, то он знает, где нас с мая искать. Ты же не против, если я опять на дачу уеду?
Мама долго молчала, будто прикидывая, какими санкциями может обернуться для дочери такое решение, но затем робко произнесла:
- Ксюша, это твоя дача вообще-то. Я зимой ещё дарственную оформила. Тебе не говорила, чтоб не влиять на твоё решение...
Следующие десять минут Оксана то скакала на одной ножке по кухне, то выделывала руками движения, отдаленно напоминающие жалкую попытку подражать танцу баядерок. Лерик, сидя на горшке, показывал на неё пальцем и смеялся.
Наконец Оксана успокоилась. Она выложила решительным жестом все шарики котлет в пароварку. Затем, вооружившись старой записной книжкой, в которой прятался сложенный вчетверо листок бумаги, на котором было записано всё, что следовало починить в доме, Оксана принялась за дело:
- Мадейка, привет! - она боялась, что ее голос звучал слишком бодро, - У меня вопрос шкурного интереса.
К счастью школьная подруга отозвалась в том же тоне:
- О, Кузькина мать! Привет. Слушаю тебя внимательно.
- Теперь Валеркина мать, - осторожно поправила Оксана, - у тебя же дача по Каширке, в Барыбино? У меня в Белых Столбах. Вот, думала дом и кухню сайдингом обшить. У тебя там на примете нет толкового мастера?
На другом конце трубки раздался звонкий смех.
- Ксюх, правда чтоль? Последний слон в Африке сдох, видать. Ты что, теперь мама и дачей интересуешься? Или для маман твоей?
Оксана выдохнула.
- Мадей, ты не поверишь, ага. Полтора годика монстру. Вот, на лето хочу снова из города свалить. Но дом старый, его красить - себя не уважать, а вот сайдингом самое то.
- Везёт тебе, Кузькина... Я поспрашиваю, нам артель местная крышу клала. Так, а ты на всё лето? Отлично, вся банда собралась тогда: у Юльки Шапиро дача в Лобаново, у Верки в Шахово дом... Заживём, летом будем вместе ездить купаться на карьер... Слушай, а тебе рассада нужна? У меня тут повсходило всего, помидорки отличные, огурцы уже четвертый лист. Юлька больше по перцам. Хочешь, тебе завезём? Ну, или я на даче в парнике поставлю, а ты как приедешь, заберёшь...
Когда Пётр вернулся с работы, Оксане наконец удалось выбрать между розовыми и жёлтыми гладиолусами. Она встала, чтобы заправить салат и накрыть на стол, но оставила ноутбук открытым: прятать свои желания она больше не собиралась. В конце концов, у неё и Лерика был численный перевес.
Владимир очень хорошо перекликается с Надеждой. Тоже много вопросов, принятое решение, скачки между настоящим и прошлым временем в повествовании, с фокусом на настоящем моменте.
После текста хочется сразу давать советы и поучения паре. Что же вы раньше не поговорили? Кому оставить квартиру? Может попробовать сначала пожить отдельно, без развода? И это в первую очередь похвала автору. Персонаж получился живой, настоящий. Как будто Владимир пришёл на какой-то шови-сайт и анонимно рассазывает о проблемах с женой.
Особенно жалко девочку. Тем более что между текстами получилось такая картинка по ассиметричености родительских обязанностей. Надежде тяжело до беспамятства, а Владимиру хочется больше проводить времени с дочкой без неё. Прямо win-win-win был бы, если бы они просто так и сделали. Дочка с папой, мама отдыхает, папа с дочкой.
Вижу, что так ничего и не написано про сам текст - ни про стиль, ни про художественные обороты. Но в том-то и дело, что текст настолько хорош, что сразу погружает читателя в себя и ничего этого не замечаешь. Сразу погружаешься в персонажа и его переживания. И это здорово!
Большое спасибо автору за живой текст!
Ох какой диссонанс с текстом Владимира.
Надежда будто поглощена чем-то, не соотносящимся с ее жизнью. Она наблюдатель, а не участник.
Все ее жизнеописание, все, происходящее с ней в данный момент описывается, будто сквозь толщу воды. "Да, было так. А я поступила так, потому что это было правильно. А потом я изменила, и это было не правильно, а сейчас я выбираю духи".
Никаких душевных терзаний, ни по поводу пьющих родителей, ни по поводу заброшенной мужем дочки ("да, это плохо конечно, но что же поделать, теперь я одна буду ее спасать"), ни по поводу ссоры после измены, ни по поводу самой измены.
Это действительно будто не страсть была, а попытка почувствовать человеческое тепло и эмоции. Но не потому что их от мужа нет, а потому что хочется побыть живой, а не получается. Она слишком отстраненная, и автор сам об этом постоянно пишет. Наде хочется человеческого тепла, эмоций, она не ощущает себя принадлежащей общему миру.ЦитироватьМожет быть в этом мире просто нет места для неё? Может быть она просто лишняя?
Вот какие-то такие у меня мысли от текста Надежды :)
Еще хотелось бы отметить то, как разно переживают одну и ту же ситуацию люди.
Надежда надолго будто бы застыла, а потом внезапно оттаяла и решила для себя, что с этого момента все будет хорошо. Что мужа наконец отпустит, что импульсивный поцелуй уберет стену между ними.
Увы, так бывает очень редко, ничего само собой не собирается воедино, и в кризисе оставлять людей наедине с их мыслями чревато. Может выйти так, как вышло в случае Владимира. "Люблю, но жить вместе не могу."
По поводу самого текста, а не его содержания - я уже не в первый раз рецензирую voronaam, и мне каждый раз очень тяжело это делать. Мне нравятся тексты, мне нравится их атмосфера, но они в какой-то момент рассыпаются на кусочки, и я спотыкаюсь и начинаю перечитывать.ЦитироватьПривычно нанося остальные детали лица деловой женщины Надя раз за разом возвращается к своей жизни.Я не могу осилить это предложение, например) Оно разрозненное, как консилер и тональник без призмы. Я не могу сказать, что с ним не так, но с ним что-то очень не так.ЦитироватьПока малыши возились в песочнице Надя сидела на траве и как-то естественно было, что Андрей делал ей массаж плечей. В этом никогда не было ничего романтичного, но было приятно чувствовать тепло человеческих рук на усталых плечах.Тут могу сказать, в чем дело - в плечах. Можно было выбросить их первое упоминание, потому что уже в следующем предложении описано, что именно массировал Андрей.ЦитироватьВ то время Владушка совсем пропадал на работе, и вместе с ним почти пропал секс.Было бы странно, если бы Владушка пропал, а секс с ним - нет)
Интересная штука – пока я писала свой текст, я вполне себе Ивану сочувствовала, ну реально ж мужик ни в чём не виноват, жену любит, к ней вполне прислушивается, не давит, не торопит, серьёзность проблем вполне осознаёт, хотя не в курсе подробностей; при этом сам вполне живой и со своими желаниями, что совершенно нормально.
Короче у меня получался закадровый трагический персонаж, который чего б не делал, получится не особо хорошо.
У Шеб получилось совершенно по другому – получился эталон незамутнённого мудачизма; ключевое тут именно «незамутнённого», потому что Иван не то чтоб злобный или жестокий или даже специально мудачит. Иван просто такой «ну а чё не так?» – он влюблён, он старается, с ним всё в порядке (точно-точно в порядке – девок было не счесть!), он даже может не только про секс (а по музеям походить и музыку послушать), он даже вполне готов почувствовать себя романтическим героем-защитником (кто там мою девочку обидел?) – а всё равно не так.
Вообще удивительно по мелким деталям получается этот образ недалёкого, самовлюблённого и совершенно непонимающего мужика – здесь и неоднократные повторения о своём богатом опыте, и описание разнообразных практик (причём каждой в паре слов, но тоже, что б было понятно он не какой-то там начинающий, он чего только не пробовал!), и романтические клише (она не такая, у неё локон, с ней всё будет иначе) – который, конечно, не может в итоге не сорваться на ультиматум «или работай над собой или развод!», что гораздо больше и лучше соответствует духу текстовушки нежели экзистенциальные метания.
Спасибо, Шеб! Мне не понравился Иван, но понравилось, почему он мне не понравился – вышел очень достоверный и интересный текст про неприятного чувака (а это, мне кажется, куда сложнее, чем про симпатичного).
Сначала мне подумалось, что Вестен лучше поняла историю нашей пары. Потом я перечитала ее текст и свой и поняла, что все вполне состыковывается.
И получается, что основная проблема наших героев – это то, что они не могут нормально поговорить. О сексе, а не просто «обо всем на свете».
Вообще, мне по наводке показалось, что Тамара вообще не хочет секса. Что после истории, случившейся с ней, для нее секс – это что-то сродни испытания, тот самый пресловутый «супружеский долг», который она вынуждена отдавать, понимая потребности супруга. А по тексту Вестен получается, что ей вполне может быть приятен секс, она даже «сетует» на его редкость в один момент:ЦитироватьПотому что теперь становится совсем очевидно, что вся его раздражительность в последнее время, все недосказанные фразы, редкий секс, в котором всё меньше нежности и понимания, всё это не от рабочей загруженности, не от общей нервозности вокруг, не от каких-то внешних проблем
И это меня даже удивило, честно говоря.
С другой стороны, в таком случае, тогда Иван получается не таким мудаком, который у меня получился, который понимает, что ей противно, но периодически все-таки потрахивает свою несчастную супругу. Хотя я честно старалась сгладить, но, кажется, это у меня не слишком получилось)
Значит травма есть, но ей хочется и нежности, и занятия любовью. Возможно, несмотря на все старания Иван делает это недостаточно нежно. А возможно… На самом деле, это близкая мне тема. Про терпение стиснув зубы я писала с себя. У меня был достаточно долгий период в супружеской жизни, когда я именно периодически терпела только чтобы от меня отстали. Наверно, будь я умнее, я дошла бы до специалистов; мой бывший муж до этого тем более не додумался бы. Он-то думал, что он старается. Отдельная не слишком приятная история, в общем. Но наверно именно поэтому я и написала, что Иван требует, чтобы Тамара обратилась хоть к кому-нибудь за помощью. И это, кстати, не делает его менее мудачным…
Мне понравился прием с воспоминаниями. На мой взгляд (да и по опыту), он достаточно несложен и удобен для обрисовки ситуации, при этом с лучшей передачей эмоций. Как раз получилась атмосфера смятения и нервозности, в которой пребывает Тамара. А по, казалось бы, небольшим штрихам получилось сложить картину-историю того, что с ней случилось ранее. Грустно получилось: история разбитых розовых очков и не слишком приятного пути к взрослению.
Я очень надеюсь, что Иван и Тамара все-таки сумеют поговорить и наладить свою жизнь во всех ее сферах
от текстовушки ощущение хорошего отыгрыша, парный текст читала с волнением и сопереживала Анне.
в тексте Виктории Аня упоминается через их совместный отпуск и впечатления от Бельгии — вафля, клубника и взбитые сливки. текст Ани именно это и напоминает: клубничка откровенных сцен, взбитые сливки нежного описательного текста. мне все понравилось)
в текстовушке часто сталкиваешься с проблемой — затолкать в текст обширный событийный пласт наводки. тут изящное решение — Аня рассказывает о себе подруге, и пересказ событий выглядит естественным разговором.
стилистически текст напоминает качественный фанфик, особенно в плане описаний и сравнений. "невероятные аквамариновые глаза", "нежная фарфоровая кожа", "глаза цвета голубого топаза", "тонкий трикотаж подчеркивал мягкие формы" и так далее. я несколько раз перечитала, первая мысль была, что это сделано для иронии.
при этом прямая речь Ани и ее подруги Лары подана совсем в другом стиле, более живом, разговорном.
возможно, в тексте от третьего лица автор (осознанно или нет) равнялся на литературные образцы.
Вика описана в тексте Ани как мужчина, ее поведение и внешность напоминает стандартное мужское.ЦитироватьА тут Вика. Виктория. Пришла. Увидела. Разбила моё сердце.измененное "Пришел. Увидел. Победил."ЦитироватьВысокая статная Аня с притягательными округлыми формами: длинные каштановые волосы струятся по плечам, светлые ореховые глаза заглядывают прямо в душу, а россыпь веснушек на золотистой коже добавляет озорства. Стоящая рядом Вика с короткими светлыми волосами и холодными глазами цвета голубого топаза была одета в простую белую рубашку и темные брюки и походила скорее на угловатого подростка, чем на тридцатилетнюю женщину.с одной стороны, внешность Вики напоминает Зою Яровицину из Женского стендапа. с другой — литературное описание мужчины.
в их сексуальное сцене Вика ведет, а после секса засыпаетЦитироватьпо-хозяйски закинув ногу Ане на бёдра."
но в финале роли переворачиваются, и Аня ищет в гугле место для свадьбы. ожидается, что именно она сделает Вике предложение и разобьет их кризис.
мне кажется, что у этой пары есть будущее, что девушки смогут договориться и будут вместе воспитывать ребенка
Игра с парными наводками получилась ужасно интригующей: было интересно дождаться парный текст и посмотреть, что там за Вика такая :)
Мотивы поведения Вики стали для меня полной неожиданностью. Если бы я предполагала возможность планирования беременности, то, конечно, никаких дежурных пачек сигарет у Вики бы не водилось.
В рассказе Stelvia Вика живёт яркой жизнью: новые отношения каждые полгода, эксперименты, поездки по разным странам. А ещё Вика много рефлексирует, она приняла себя и отлично знает, что ей нужно для счастья. Точнее, знала, пока не увязла в отношениях с Аней.
Понравилось, как Вика сравнивает себя с Берлином: я люблю города и нежно люблю Берлин, и этот краткий образ показал очень многое. Построение текста вокруг доски с фотографиями-мгновениями делает его немножко похожим на клип - подключает визуальное восприятие, вынимает из памяти личные воспоминания читателя.
Немного царапнуло вот это:ЦитироватьТолько потому, что она по другую сторону традиционности, ей отказано в женском счастье.Здесь я не совсем поняла - это Вика себя убедила, что ребенок у нее не получается из-за ориентации?
В конце истории раскрываются викины страхи - она не считает себя вправе навязывать Ане, которая, очевидно, даже не задумывается о ребёнке, своё решение стать матерью, но теперь ей страшно потерять Аню из-за абстрактного будущего ребёнка. Вика - сильный и ответственный человек, похоже, что в описанном моменте она не готова позволить партнеру брать на себя обязательства, связанные с её единоличным решением.
Мне понравилось, как в конце перекликаются оба текста - в парной истории Аня приходит к выводу, что хочет более зрелых отношений, в которых партнер сможет доверить ей свои проблемы. Мне почему-то кажется, что когда Вика дозреет до судьбоносного разговора, Аня будет готова пойти ей навстречу.
Спасибо Stelvia за образную историю (хоть в игре получилось немного попутешествовать ;)
Первая мысль при прочтении - точно не мужской текст. Сейчас пишу рецензию, уже перебором угадав автора, но первое впечатление для себя зафиксировала.
Автор аккуратно отстраняется от персонажа. Пишет его добросовестно, профессионально, по качественным лекалам, но позиция "это не моё, мне подбросили" сквозит, кмк.
Мне показалось забавным описание шпионских игр Михаила - ксерокопия паспорта, включение телефона на нужной точке маршрута, божечки-кошечки. При том, что жена отчётливо в курсе его игр и закрывает на них глаза. Это интересная деталь - вся эта старательная маскировка как дань некого своеобразного, извращённого уважения к светлому образу супруги в рамках мышления персонажа.
Про лекала. У меня ощущение, что описано проявление комплекса "мадонны и шлюхи" - мол, жена вся такая приличная, а с любовницей можно расслабиться. И с художественной точки зрения прописано очень хорошо, считывается модель. Все вот эти шуточки про день семьи, про дублёршу для опасных сексуальных трюков - очень всё уместно.
Михаил позиционирует себя как такой весь мачо - мол, честно сказал любовнице, что у нас тут только трах без взаимных обязательств. Подчёркивается, что он пользуется презервативами и вообще не тащит это всё в свой священный семейный очаг. А любовница - коварная щучка, которая прямо всеми силами от него стремится залететь. Ноги в потолок, ага.
Из рассинхронов хочу отметить отношение к родительству. У Татьяны, значит, беганье по ЭКО и свечки в храмах, а Михаил на семнадцатом году брака внезапно сталкивается с обсуждением планов на детей. А до этого он вот вообще ни сном ни духом! Вот тут модель "мне это подбросили" доходит просто до абсурда, насколько же эта пара не слушает и не слышит друг друга, насколько декларируемое и желаемое отличается от действительности.
Косяки с подсчётом недель - интересно, это нарочно, для подчёркивания оторванности героя от "этих бабских вопросов"? Восемь недель - это не второй месяц, а третий. Для такого эффекта было бы лучше по-другому распределить подачу материала, не от Алёны эту ошибку выдать, а при пересказе информации.
Очень отличается вИдение беременности жены - к вопросу о рассинхронах. У Михаила Татьяна радуется стереотипно и безоговорочно, как в голливудских фильмах. У меня в наводке она "перегорела", и муж её буквально убедил, что таки "уиииии".
Честно говоря, я думаю, что нет у этой пары будущего, и чем скорее Татьяна решится уйти, тем будет лучше для неё.
А персонаж получился яркий. Очень органично его самолюбование с кулинарией и с массой других деталей. При этом автор вкладывает ему самоиронию на грани самобичевания. То есть авторская позиция сквозит, но не в лоб, она хорошо упакована.
Эх, Таня, Таня... Когда мне только пришла наводка, было непонятно, почему Миша вообще ходит налево. Получалось, что просто из спортивного интереса. Вот нравится ему играть в шпиона, причём не меньше, чем пихать свой инструмент в других женщин. Подумалось ещё, что разреши ему жена официально левачить, он бы не стал -- неинтересно.
А после текста Татьяны картина поменялась. Автор так хорошо передал ощущение задерганой, испуганой и уставшей женщины, что стало ясно: Миша жену искренне любит и ценит, но выносить её загоны постоянно не может (да и кто бы смог?), вот и стравливает пар на стороне. Самое грустное, что задергала Таня сама себя, накручивая на темы, какая она уже старая и как она не может выносить ребёнка. Муж может сутками талдычить, что любит её какая есть и не в детях счастье, но Таня не слышит. Комплексы -- они такие. Хочется верить, что с рождением чибика Таня закроет свой гештальт, успокоится и станет смотреть на жизнь веселее. А там глядишь и Миша не захочет больше гусарствовать. Но увы: даже на форуме есть примеры, когда не-а, даже при самой радужной обстановке всегда есть насчёт чего понервничать (думаю, все поняли, о каком юзере речь).
Что до Алёны, то она станет очередной матерью-одиночкой, родившей для себя. Не думаю, что она из тех истеричек, которые стоят под окнами папаши с младенцем на руках и ором требуют вот прям щас вступить в отцовские права.
Отдельные аплодисменты мастеру. Все сюжеты в игре получились жизненными, волнующими. Уверен, каждый игрок в своей наводке нашёл что-то про себя реального. Оттого играть было особенно интересно.
Увы, паззл как будто не сошёлся. Хотя рассказы были о разном, в версии Яна скорее о том, как всё было до, в версии Василисы больше о том, как всё изменилось, всё равно бытовые детали были слишком разные, и лично у меня картинка не сложилась. А жаль. Представим игровой условностью.
Насыщенный элементами, событиями и людьми текст. Короткие, но броские, выпуклые описания персонажей, настолько детальные, насколько эти персонажи были интересны Яну. Местами практически единство пространства: связь времени, идей и метаморфоз через “Перчатку”. Ненавязчивая эротика, не томная, а авантюрная, вызывающая скорее интерес, чем возбуждение. Полёт образов, концепций, сцен жизни сообщества клуба, броские элементы вроде встречи у отца Григория.
При беглом первом просмотре зацепилась за фразу “посвященных плотским забавам тусовках”, но это вроде бы единственное сочетание в тексте, что пришлось мне не по вкусу. Так и не поняла, кто такие “россыпь ешек” среди даров волхвов, правда. В остальном богатый образный язык, хороший ритм, ни за что не цепляешься. Как будто отличается от остального текста часть со свиданием в темноте. Может, просто потому что отличается тональность: до того Ян воспринимается как пассивный наблюдатель того, о чём он рассказывает - людей, событий, он будто заглядывает в калейдоскоп. Здесь же он становится участником, обрастает мыслями, имеет мнение, испытывает недовольство, что-то говорит даже! Может, появление Яна выталкивает читателя (или лично меня) из его потока. А может, и вправду эта часть тяжелее шла.
Несмотря на свободу содержания и образность, структура мне показалась вполне классической трёхактной (не то, чтобы я была против). Так что буду через работу этой трёхактной структуры насиловать текст, ой, пытаться понять, что меня царапнуло в последней четверти.
В основном рассказ великолепен. Увлекательный, привлекательный, броский, техничный. Завязывается история, маскируясь под рассказ о непредсказуемой любви в нежном возрасте, которая внезапно - для Яна, читателю всё ж показали сначала клуб - оборачивается оргией. Здесь рассказ обрастает красками, наполняется формой и движением. Ян осваивается, растёт и взрослеет. Немного, всё же здесь основной акцент на окружении и сексе, чем на протагонисте, но всё же. Среди карнавала вырисовывается Василиса, развивается интерес, нарастает эээ эротический саспенс. И вот тут на мой взгляд происходит некое расхождение текста и замысла.
В рамках наводки, которую я получила, кульминационным моментом оказывается встреча Яна с Василисой в темноте, после которой их отношения меняют формат. В наводке по такой логике не хватает третьего акта. В тексте же основной кульминацией мне показался новогодний секс, как разрешение напряжения, так и ритмически, эмоционально, символически. Встреча в темноте в таком случае уезжает в третий акт. Однако после оргазма в вертепе нет собственной развязки, поворота, снижения темпа. Напряжение продолжает нарастать. С одной стороны, это справедливо для задумки, но по тексту лично мне показалось, что преждевременная кульминация (простите, я не могла не…) уже произошла.
Сцена в темноте разворачивается на весь третий акт, и потому сама по себе кульминацией быть не может. По идее момент узнавания – кульминационный, но он смазан. Возможно, не стоило писать про то, что Ян оказался именно с Василисой в начале акта. Да, читатель понимает, что это Василиса, потому что иначе рассказ развалится, но ну и что, мы часто знаем, чем закончится история, но всё равно напрягаемся. Можно было использовать это понимание для саспенса, добавить параллелей между тем, что он знал/чувствовал о Василисе раньше, и тем, что нащупал в темноте, обосновать это узнавание. Второй вариант – смена отношения, отказ от секса в пользу разговоров. В этой арки крючки есть, но в первое прочтение для меня они сложились в весьма выпуклое раздражение от несостоявшегося секса, которое как бы оттеняет интерес, мол, кого ещё он бы терпел. Но при повторном прочтении мне показалось, что здесь могла быть демонстрация, что секс – это обыденность, а его отсутствие – это значимое событие. В рамках наводки, я полагаю, так и было. Однако тут мне показалось, что две линии узнавание/не нужен секс друг другу немного мешают, так как приблизительно об одном и том же, а потому кульминация как-то растягивается, размазывается, и сложно сказать, что вот он момент, в котором сплелось всё, к чему всё шло в рассказе.
Конечно, на моё восприятие влияет то, что моя версия вообще вся уместилась в этом третьем акте, что повышает субъективную значимость. Но всё же мне кажется, что сюжетный поворот, какое-то снижение темпа после сцены на Новый год, а также доработка саспенса в сцене в темноте усилили бы рассказ. Но он, конечно, и так хорош. То, что я разбирала в основном смущающие меня моменты – это от недостатка воспитания. Вроде ну хорошо и хорошо, что тут скажешь. На самом деле в целом мне всё понравилось, тем интереснее было понять, в какой момент я поплыла при чтении, почему у меня смазалось в конце впечатление.
Штош, партнерша.
То, что совпадения будут минимальны, я догадывалась изначально, почему и делала сначала максимально обтекаемо, лишь под дедлайн поддавшись "гулять так гулять".
Иии мы прям с самого начала на визуалке разошлись. :D Но у места пое#улечек в тексте Василисы определенно появилась жизнь, причем не обязательно жизнь ночная, в латексе и с ярко обведенными [а позже размазанными] глазами, а такая, жизнь одетых людей.)
Понравилось очень вот это:ЦитироватьВасилиса старательно закрывала глаза, представляя, что вокруг светлее, чем есть на самом деле.
Напуганное, нервное, немного детское. Куда ж тебя занесло, потрепать бы по голове да няшиться под пледиком, а не вот это вот все.
То, что бэкграунда у Васи толком нет, играет на пользу - рисуй ее в голове какой хочешь, гадай насчет прошлого, предполагай, что же ее привело сюда и что ей на самом деле нравится.
В целом, особенности встречи, точнее, расхождения в них, меня не сильно напрягли. В конце концов, Ян у нас весь в себе, о партнершах не особо распространяющийся, все больше о себе да о своих ощущениях, вполне мог решить, что слова девушки не так уж и важны [или вообще не сохранить это в памяти, но Ян в Васином тексте достаточно внимательный].
Завязка разговора у Василисы, конечно, куда более жизненная, я отталкивалась от "что же такое может быть в темноте, хм, у Яна все в ощущениях, запахи и звуки у меня и так везде, а почему бы не выстрелить случайному ассоциативному образу?". А у Василисы все по-домашнему. Мороженка, пледик [а вот и он!], мясо в горшочке. "Хочу" читала с легким налетом каприза. И разговор прям такой, как надо. Большой плюс за это и низкий поклон.)ЦитироватьВ большой гостиной уже сидел Ян, катая между ладонями закрытую бутылку Corona.
К слову, самое большое из совпадений [кроме того, что Василиса заранее нашла диван и знала, куда вести партнера] - эта фраза, в моем втором варианте текста Василиса катала между ладоней винную бутылку.
с первых строк обратила внимание на мелкие детали быта и ухода за ребенком. Распашонки наизнанку, любимая игрушка, детское меню. Автор явно в этом понимает и правдоподобно создает нужную атмосферу.
Потом, конечно, звонит мама. О, мама жены/мужа - частая проблема молодых семей, сеющая в душах отпрысков семена сомнений и обид. В идеале им бы воздерживаться от оценок и вмешательства в чужую жизнь, но часто ли так бывает? Вот и здесь:ЦитироватьНу, как вы раньше везде мотались, а потом Валерочка родился, и тебе надоело. Вон, как весной вы съездили, ты потом неделю отходила, да и Петру твоему... Повзрослеть бы ему не мешало, эгоист. Ты вот повзрослела, всё-таки ответственность за ребёнка...
Классика гражданочки. :D
Проблема этой семьи в том, что один изменился, а другой нет. И дело не в том, что кто-то стал лучше или хуже, а в том, что они не подходят друг другу так, как когда-то. Оксана довольна своим изменением, ей хорошо (если бы не муж), но кажется, что она этого стесняется и не решается прямо сказать мужу, что у нее теперь другие интересы - ведь они же договаривались, что не станут такими - и вот. Она бессознательно использует ребенка как щит, защищающий от больше не милых занятий, в то время как Петр не понимает, что происходит, и чувствует себя несчастным и обманутым. Единственная претензия к Оксане у меня - замалчивание, отсутствие прямого разговора. Если два партнера строят определенные планы, то тот, чьи взгляды изменились, должен это озвучить и пересогласовать со вторым, а не оставлять его в тумане, пока не накопятся обиды и раздражение, имо.
Про дарение дачи Тодо верно заметила, и это очень царапнуло при прочтении.ЦитироватьВ конце концов, у неё и Лерика был численный перевес.
Последняя фраза шикарна. Она автоматически причисляет сына к своей стороне, хотя у отца на ребенка такие же права. Да и голоса своего у него пока нет - мать говорит за двоих. Белые привилегии! Сложно там будет с отделением от ребенка, очень сложно.
В итоге я согласна со своим рецензентом:ЦитироватьИх будущее я вижу примерно так: либо развод и совместная опека (что навряд ли будет мирно и гладко, потому что интересы разошлись), либо разумный компромисс - Пётр ездит на природу один, Оксана с Лериком присоединяются по возможности, и в будущем, когда сын подрастет, выезжают чаще, но с комфортом.
Предвижу активное недовольство матери и свекрови отцом за ненадлежащий, по их мнению, присмотр за ребенком: например, позволил залезть на дерево, с которого ребенок упал - или не упал, но ведь мог! И ребенок, доканывающий мать с бабушкой "А вот папа разрешает!"
Или разочарование отца, если ребенок окажется "книжным"... На КМП сценариев на любой вкус.
Спасибо за текст!
Рецензия на парный текст - очень хороший эксперимент.
Проникнувшись личными переживаниями своего героя чрезвычайно сложно беспристрастно анализировать стиль и содержание ответочки.
С одной стороны, письмо Петра у меня, как у "адвоката" Оксаны, вызывает смешанные чувства. Сперва прямо хочется дать ему)(Петру) тапком по физии, вот честно. С одной стороны его может на первый взгляд показаться напыщенным: "наша лодка, епт, плывёт". Слог такой ровный, гладкий, не мужской.
Но это только на первый взгляд. Потому что автор всё предусмотрел, да-да-да. Как ещё бы смог найти написать письмо человек, не желающий открытого конфликта? Вот именно так. Мягко, почти романтично, слегонца возвышенно. Автор заставляет Петра тщательно подбирать слова, слегка распластаться мысью по древу. Но само содержание не совсем мягкое, а скорее обвинительное. Типа, опомнись, падшая, взрасти свои крылья, воспари со мной. Пётр корректен, даже в подписи еще раз подтверждает - продолжать общение будет только письменно.
И здесь автор прав. Выверяя слова и фразы на бумаге, трудно впасть в раздражение, свойственное бытовой перебранке. Это такой отличный способ по-новому взглянуть на проблему, обдумать пути решения.
Вот только сдается мне, что решения не будет.
Во-первых, Пётр пишет Оксане слегка свысока, патернально. Он замечает, что он-то страдал, а вот она изменилась, и так не пойдет. Заметьте, не спрашивает - мол, дорогая, а что я могу сделать, чтоб починить лошадь? Нет, он налегает на то, что лодка плывет не туда, сын задавлен, маска снята, красавица вернулась в лягушачью шкурку, давние мечты порушены. Пётр считает, что растет вверх, а Оксана стремительно летит в болото быта.
Во-вторых, у Оксаны та же проблема, но зеркально: она изменилась. Ей невмоготу лишние заботы, ей комфортно с ребенком, упрёки мужа вызывают раздражение. Она тоже замечает только свои проблемы. Она считает, что стала мудрее и адаптировалась, а муж продолжает быть максималистом и романтиком.
Лично мне кажется, что переписка помогла бы им, но не для примирения, а чтобы снизить градус непонятости и недосказанного, но здорового компромисса у этой пары не случится, хотя они до сих пор друг друга ценят и не ненавидят. Уж слишком разные взгляды на воспитание ребенка.
Их будущее я вижу примерно так: либо развод и совместная опека (что навряд ли будет мирно и гладко, потому что интересы разошлись), либо разумный компромисс - Пётр ездит на природу один, Оксана с Лериком присоединяются по возможности, и в будущем, когда сын подрастет, выезжают чаще, но с комфортом.
Спасибо автору за очень продуманный текст, Нот за замечательный опыт.
Один маленький - премаленький разочек, и я через все переступлю, все забуду.Вообще меня восхищает, как Сансет удаётся единственным абзацем выразить весь спектр чувств - отчанье, боль, усталость, любовь и злость. Текст небольшой, но в нем есть все, что нужно. Так, что ничего добавлять уже не хочется.
За все надо платить, и за право быть главной любовью такого мужчины, как Миша, тоже.Мы не знаем, как не знает и сама Татьяна, что заставило её заплатить эту цену, вместо того, чтобы выбрать другого мужчину. Была ли у неё возможность поступить иначе. Но на такие истории всегда очень грустно смотреть.
Иногда мне казалось, что я не могу зачать, потому что во мне сидит эта скрученная в тугую пружину тревога о том, что Миша уйдет.Меня очень зацепил момент, который упоминается вроде бы и мельком. Про подругу, которая стала очередной интрижкой Миши. Тоже - кажется, всего два предложения. А от них веет такой безнадёжностью, что становится немного страшно.
Это моя точка зренияКак финальный аккорд - очень выразительно. Не размышления, не мнение. Большая и жирная точка, которая не сдвинется со своего места. Письмо начинается, действительно, немного мягко и мечтательно, как бы издалека, но уже с середины становится резким, жёстким, раздраженным. Никаких сомнений или вопросов - Петр совершенно точно знает, чего добивается, как должна строиться семейная жизнь, воспитание сына.
Наши мечты, договорённости стали пустым звуком? Я не узнаю тебя. Но я ведь помню тебя-настоящую, и не могу понять, что произошло?на самом деле больше похож на требование срочно вернуть все обратно, на свое привычное, устраивающее место. Немного смягчают текст воспоминания о первой встрече с Оксаной, мечтах о сплаве по реке с пиратским флагом. Тем не менее, сомнительно, что, получив такое письмо, жена окажется расположена к дальнейшему диалогу. Наверное, куда более вероятным вариантом станет скандал, в котором и Петр сможет открыто проявить свою обиду, злость, разочарование.
Каждый раз он корчил недовольную минуУ Оксаны это вызывает только недовольство и раздражение.
В это же время Оксана осознала, что мама приезжала на дачу куда чаще чем Пётр: тот ссылался на пробки, сверхурочные и прочие срочные дела, но Оксану это особо не тревожило.Вместе с тем, Оксана испытывает некоторую неловкость, когда отказывается от прежних взглядов. Но мама и подруги, однозначно вставшие на её сторону, позволяют ей это преодолеть.
Она смотрела на меня из-под длиннющих ресниц, облизывала бледные губы, и мне казалось, что это наша близость, что это на мне содрогаются ее узкие бедра.намекнул, что здесь все может оказаться не так уж просто. Не знаю почему, но меня зацепило описание Василисы:
Она не любила кокетливые наряды и долгие игры. Она не пряталась за масками - ее лицо всегда было доступно для взглядов, для поцелуев, для пощечин, для спермы.Оно как будто выделило личность, там, где были раньше только тела и маски.
Она узнала эту манеру, пальцы, танцующий по её телу, узнала запах, нащупала бугристый шрам на правом плече.превращается в неожиданную эмоциональную близость. Но очень своеобразную. В этой истории Василиса не кажется взрослой женщиной или даже девушкой, её, кажется, затянуло куда-то в детство неожиданным страхом. Взаимодействие с Яном происходит скорее не как общение мужчины и женщины, интересных друг другу, а как утешение испуганного ребёнка. И в этом контексте мороженое кажется намного более уместным, чем бутылка вина.
Мешало только лёгкое чувство неловкости, будто она сделала что-то неприличное. Хотя вроде бы даже наоборот?Хорошая иллюстрация того, что в некоторых случаях, и это как раз нередко можно встретить в таких вот околоэротических тусовках, даже самый нестандартный сексуальный контакт теряет элемент интимности. Зато его приобретают обычные, в общем-то, в других обстоятельствах моменты эмоциональной близости.
Но рука не двигается, и я почти успокаиваюсь – всё в порядке, не может быть не в порядке, я же знаю этого человека, я же за ним замужемТамаре приходится каждый раз напоминать себе - это её муж, это не тот мужчина, который когда-то не услышал слова "нет". Эмоционально она все ещё там.
Нет, это было что-то очень легкое, спокойное и свежее, как дождь в летний вечер, приносящий прохладу и покой.Это предложение могло бы описывать, наверное, действительно романтичные, близкие отношения. Что-то такое, что хотелось бы испытать. Но сразу после:
Возможно, настолько я был пресыщен всеми своими предыдущими отношениями, что любовь с Тамарой стала мне даром, который я хотел во что бы то ни стало сохранить.И вот тут открывается вторая сторона. Это, и ещё эротические сны с верёвками, обязательно темно-бордовыми, стеком, повязкой на глазах, кажется важнее, искреннее. Складывается картинка чувств, характера. Иван, которого никогда не интересовало больше, чем
И, пожалуй, первым на что я обычно смотрел, как как любой охочий до сексуальных утех мужчина, были грудь, губы и прочее.временно пресытился отношениями, полностью укладывающимися в горизонтальную плоскость, и Тамара для него стала просто разнообразием. Создаётся стойкое ощущение, что каких-то более глубоких чувств там никогда и не было - скорее следование какой-то стандартной схеме построения семьи.
Пусть она тоже что-нибудь придумает. Идет к психологу, сексологу да хоть к “бабке”.В целом пара получилась странная. Но на удивление логичная. Тамара, погруженная в свое прошлое и связанные с ним вину и страх, не способна на эмоциональную близость с другим, живым человеком. Иван же достаточно эгоцентричен, чтобы просто придумать себе жену и отношения с ней. И, возможно, если бы не проблемы в сексе, он бы так никогда и не понял, что его брак, по большому счету - скорее иллюзия близости, чем что-то настоящее.
За Оксану - Кагу? Ян - Френ?
Пётр -- Ворон?
Мимо ;)
я бы Михаила тебе отдала ;D
Да, верно :)
Владимир — Сансет?
У нас есть первая рецензия. И по этому случаю интересуюсь - как лучше будет, выложить все рецензии разом, когда они будут готовы, или выкладывать поочерёдно?Мне кажется, можно по мере сдачи выкладывать попарно.
Попробую пальцем в небо :)
У нас есть первая рецензия. И по этому случаю интересуюсь - как лучше будет, выложить все рецензии разом, когда они будут готовы, или выкладывать поочерёдно?
Давай сразу – по рецензиям тоже можно авторов угадывать ;)
Татьяна - Ветер?
Осталось 6 участников. Попробую чуть-чуть погадать, вдруг правильно что-то:
Татьяна угадана
Добавила рецензии на Михаила и Татьяну
Просто подбором:
Шебуршунчик - Иван
Stelvia
TVHC
[Begotten] - Ян
Cagüтвинк - Оксана
Ветер - Михаил
Чехарда
Todo Uno - Татьяна
СансетСанспарилла - Владимир
der Westen
voronaam
loolka - Василиса
Рецензии пишем на текст, парный своему, присылаем в личку.
Биби - анна, а Сомбероул - Петр?
der Westen - Тамара? )
:D петр - Чехарда. Надя - Воронаам
Я наверное хотела подумать и прописать именно вот эти вот терзания женщины, которая видит, что муж не надежен в моменты ссоры, но вроде как в остальном проблем нет, и в моменты мира он замечательный муж и отец, но, но...
Потому что каждый из супругов обычно склонен замечать свои проблемы и усилия, считать их самыми важными, и недооценивать метания другого. И разговор не выходит, потому что каждый тянет одеяло на себя.
ПыСы: Просто не хочется признавать, что хреновый из меня чукча-писатель, который не сумел донести до читателя свою мысль понятно. ;D
Да, и извечное "Что хотел сказать автор" заиграло новыми красками))) Не то автор говорил, ох, не то)))
лично я из контекста не вижу, как секс-туса со свингерством мешает продолжительным отношениямАналогично, кстати.
лично я из контекста не вижу, как секс-туса со свингерством мешает продолжительным отношениямАналогично, кстати.
Но мне адски претило и "остепениться" - как, зачем, почему, ты дурак, Ян? Поэтому я подумала, ну разочек даст слабину новизны ради, а дальше пусть разбирается сам.
Какая гармоничная пара вышла. Никто не захотел расставаться с секс-тусовкой ;D
стилистически текст напоминает качественный фанфик, особенно в плане описаний и сравнений. "невероятные аквамариновые глаза", "нежная фарфоровая кожа", "глаза цвета голубого топаза", "тонкий трикотаж подчеркивал мягкие формы" и так далее. я несколько раз перечитала, первая мысль была, что это сделано для иронии.
Бибигуль рассказывает её через диалог с подругой, яркой и опытной, немного неестественно красивой, тоже прошедшей через трудности, но успешно их разрешившей.
Полгода назад ты изменила мужу, Владимиру, с коллегой. Ты не снимаешь с себя вины, это было глупо и подло, но в то время муж сильно отстранился, постоянно задерживался на работе, брал подработки на выходных, даже по вечерам не выпускал из рук телефон. У вас почти пропал секс, а в те редкие разы, что он все же случался, это было быстро и, честно говоря, скучно. Ты как раз вышла на работу после декрета, дочка, Алиса, часто болела, и внимание коллеги, Андрея, было глотком свежего воздуха в бытовой суете.
Муж узнал почти сразу же. Он сказал, что не хочет рушить семью, признал часть своей вины в произошедшем. Он не ушёл. Но вместо этого стал ещё больше времени проводить на работе, а когда был дома, ты видела только его спину и очередную игру на мониторе. Вова совсем перестал разговаривать с тобой о чем-то кроме быта и изредка ребёнка. Почти перестал общаться и с Алисой. Секса с тех пор не стало вовсе. Все чаще ты думаешь, что лучше бы он все же ушёл тогда. Но... Маленькая двушка в ипотеке, которую платить ещё десять лет. Твои родители уже давно спиваются, к ним не придёшь с ребёнком. Твоей зарплаты из-за постоянных больничных не хватит даже на еду, и перспектив её поменять в ближайшее время даже не предвидится. Ты просто не знаешь, что делать.
Полгода назад ты узнал об измене жены. Ты понимаешь, что во многом был виноват сам. Не уделял жене достаточно внимания, слишком много времени проводил на работе. Все время думал, что вот ещё чуть-чуть, ещё месяц-два-три в режиме 16 часов в сутки, и тебя повысят, дадут премию, вы сможете сделать ремонт в детской(что уже нужно подрастающей дочке), поехать в отпуск в Турцию, быстрее раскидаться с ипотекой. Жена пыталась говорить, предъявлять претензии, но тогда это казалось просто капризами. Ты очень уставал и не ради себя, все заработанное нёс в семью, все это было ради жены и дочки. Тебе дали премию, повысили. Состоялся и ремонт в детской, и отдых в Турции для жены с дочкой - у тебя случился аврал, и отпуск не дали - да и ипотеку с новой зарплатой осталось платить десять лет вместо пятнадцати. Но на секс, романтику, задушевные разговоры с женой, Надей, не оставалось ни времени, ни сил, ни желания. А вот у её коллеги, Андрея, нашлось и время, и силы, и желание.
Ты решил, что хочешь сохранять семью. Ты понимал свою вину в происходящем. Ты знал, что просто не сможешь потянуть сейчас развод - жена после декрета и с постоянными больничными едва зарабатывает себе на булавки, вашу маленькую ипотечную двушку при всем желании не выйдет поменять на две отдельные квартиры, а с родителями не свезло ни тебе, ни Наде. Ты понимаешь, что из-за этого стал куда меньше видеть дочь. Ты возвращаешься домой, когда она уже спит, уходишь, когда она ещё спит, по выходным не вылезаешь из компьютерных игр. Тебе не самом деле очень жаль. Но к общению с дочерью всегда, постоянно примешивается общество Нади, а с ним вся боль, злость, обида, порожденные изменой. Это просто выше твоих сил. Ты очень надеешься, что это пройдёт. Со временем ты сможешь простить и оставить эту историю в прошлом.
У тебя всегда была бурная и интересная сексуальная жизнь. Со своими девушками ты часто экспериментировал, любил оральный секс, игрушки, разные позы, ролевые игры. Эта сторона не была для тебя главной в отношениях, но качественный, страстный секс без особенных ограничений ты всегда ценил.
Два года назад ты встретил Тамару. Ты влюбился как мальчишка. Вам было очень хорошо вместе, нашлось много общих интересов, целей, желаний. Вы сошлись во взглядах на семью, да и мир вообще. Ни с кем ещё тебе не было так легко и интересно.
С сексом как-то долго не складывалось. Потом Тамара призналась, что у неё в юности была неприятная история, и из-за этого в сексе все не очень хорошо. Ты оценил её откровенность, пообещал не давить. Когда секс все же случился, честно говоря, это мало походило на то, что было у тебя раньше. Темнота, миссионерская поза, Тамара зажималась и стыдилась, у неё так и не случилось оргазма. Каждый раз тебе казалось, что ты принуждаешь её к сексу. Но ты был по уши влюблен и верил, что, если будешь терпелив, у вас однажды все получится, Тамара сможет раскрепоститься и начать получать удовольствие. Несмотря на проблемы в постели, поженились, и с каждым днем ты любишь жену все больше и больше, привязываешься к ней все сильнее.
После свадьбы прошёл уже год, а в постели так ничего и не поменялось. После секса с женой ты чувствуешь себя неудовлетворенным и разочарованным, поэтому все реже стал его инициировать. Тебе иногда кажется, что дело в тебе, и Тамара просто тебя не хочет. Ты начал сомневаться в своей привлекательности, проскальзывают мысли, что у тебя слишком маленький член или недостаточно красивое тело. Ты стал нервным и раздражительным, начал ловить себя на том, что поглядываешь на других девушек. Ты правда не хотел давить, ты ведь обещал, но это уже выше твоих сил.
Вчера ты понял, что больше так продолжаться не может. Эта ситуация рушит твою самооценку, загоняет в депрессию. Ты вызвал Тамару на разговор и дал ей три дня на размышления. Либо она начинает решать свою проблему, либо ты подаёшь на развод.
Ты не знаешь, что будешь делать, если она откажется.
В пятнадцать лет у тебя завязались отношения с взрослым мужчиной. Ты впервые в жизни влюбилась. Он возил тебя на красивой машине, подарил золотые серёжки, и все твои подруги считали, что это очень круто. В сексуальном плане ты ещё ничего толком не хотела и не знала, даже как-то не думала в эту сторону. Он вроде бы не торопил. Но однажды, когда твои родители уехали на дачу, он пригласил тебя в гости, предложил выпить шампанского, которое быстро дало в голову. А потом начал приставать. Тебе было неприятно, поначалу ты стеснялась возразить и не сопротивлялась, потому что любила его и боялась обидеть, потом все же сумела сказать нет, но он не послушал. Секс был грубым, болезненным, отвратительным. Но самым стыдным оказалось то, что в конце ты, несмотря на боль, почувствовала сильное возбуждение. После всего этот мужчина сказал, что, если бы ты не хотела сама, то не пришла бы к нему домой, а раз пришла и соблазняла, так и нечего было ломаться.
С тех пор прошло много лет. Ты так никому ни о чем и не рассказала, потому что в глубине души убеждена, что мужчина во многом был прав. Ты ведь действительно пришла к нему домой, позволяла себя целовать, принимала дорогие подарки. Но после этой истории ты почти не получаешь удовольствия в сексе. Чтобы это было хоть немного приятно, все должно быть только с хорошо знакомым человеком, в кровати, обязательно в темноте. Тебе отвратительна идея орального секса, ни о каких игрушках и сложных позах ты не можешь даже думать, все это вызывает сильную тревогу. Ты ни разу не получала оргазм, ни с мужчиной, ни самостоятельно.
Два года назад ты встретила Ваню. Отношения развивались быстро, вы очень подходили друг другу, он был терпелив и не торопил тебя с близостью. Ты даже смогла без подробностей рассказать ему, что в юности у тебя была неприятная история, связанная с сексом, он обещал учесть это. И действительно он был нежен, ласков, ни в чем не давил и ни на чем не настаивал. Через год после знакомства вы поженились, и ты была очень счастлива. Но в последнее время ты стала замечать, что он все больше отстраняется, реже инициирует секс, стал раздражительным, начал придираться по мелочам, которые раньше воспринимал спокойно.
А вчера он вызвал тебя на разговор. Сказал, что больше так продолжаться не может. Он ждал, что в сексе что-то изменится, ты ему доверишься и начнёшь раскрепощаться, но этого не произошло. Жить так дальше он не готов. И либо вы что-то меняете, начинаете экспериментировать, идёте к сексологу, либо он подаёт на развод. Он дал тебе три дня на размышления. Всю ночь ты плакала и так и не смогла уснуть. Ты не знаешь, чего боишься больше, потерять его или вновь раскапывать давнюю историю без гарантий на успех.
С серьёзными отношениями у тебя никогда не складывалось. Ни с мужчинами, ни с женщинами. Все время были какие-то проблемы - то безответная любовь, то долгие, выматывающие и откровенно нездоровые отношения с женатым мужчиной, то тайные встречи с девушкой, скрывающей свою ориентацию. В какой-то момент ты решила для себя, что больше не будешь пытаться построить семью и сосредоточишься на лёгких, ни к чему не обязывающих романах. И тут же, будто бы назло, познакомилась с Викой.
Поначалу все складывалось подозрительно хорошо.
Вы проводили вместе много времени, практически съехались, у вас был потрясающий секс. А потом, ни с того ни с сего Вика вдруг захотела расстаться. Было больно и тяжело, но потом вы снова сошлись. Ты так и не поняла, что это вообще было. И вроде бы все снова стало неплохо, но с тех пор тебя мучает тревога. Ты боишься потерять Вику, тебя дёргает от любой мелочи, которая может свидетельствовать о проблемах в отношениях. Вика тоже ведёт себя странно, она то очень нежная, инициативная, то отстраненная и замкнутая. Тебе все время кажется, что она слишком долго молчит, слишком часто задерживается на работе, слишком... Когда ты попробовала напрямую спросить, что происходит, Вика ответила, что у неё сложности на работе. Но ты в это не веришь. И уже сама не понимаешь, где реальные проблемы, а где ты тебе это только кажется.
Детей ты хотела ещё с тех пор, когда сама была ребёнком. Тебе нравилось сидеть с маленькой двоюродной сестрой, играть в дочки-матери, качать на руках, кутать и кормить большую куклу Машу. С годами желание родить ребёнка только возрастало. Но в 23 года ты после долгого отрицания все же осознала - традиционную семью построить у тебя не получится. Тебе не нравились мужчины. Совсем. Никак. Тогда же ты придумала себе жизненный план - ты будешь копить деньги, чтобы в тридцать лет, заработав значительную подушку безопасности и организовав пассивный доход, родить ребёнка от донора и воспитать его самостоятельно.
Ты встречалась с разными девушками и женщинами, но никогда не думала ни о чем серьёзном. Ты понимала, что воспитывать детей в однополой семье в России практически невозможно. Косые взгляды в свою сторону ты пережила бы, но допускать, чтобы на твоего ребёнка показывали пальцем из-за того, что у него две мамы, ты не готова.
Но год назад ты встретила Аню. Все начиналось как обычный лёгкий роман, но вы действительно полюбили друг друга. И даже как-то, незаметно для себя, почти съехались. Когда ты вдруг начала осознавать, что все действительно становится серьёзно, ты испугалась. И даже попыталась уйти, но чувства были такие сильные, что вы вскоре снова сошлись. В следующем месяце тебе тридцать, и ты не знаешь, как быть дальше. Тебя мотает в разные стороны - то ли расставаться с Аней, то ли бросать любимую работу и пытаться организовать переезд в Европу, то ли отказаться от идеи родить ребёнка. С Аней своими размышлениями ты не делишься, тебе не хочется её волновать. Отношения стали напряжёнными, Аня спрашивает, в чем дело, что происходит, но пока ты отговариваешься проблемами на работе. Ты понимаешь, что чем дольше тянешь с выбором, тем хуже будет в дальнейшем при любом раскладе. Но решиться никак не можешь.
Вы с женой, Таней, вместе уже 16 лет. И все это время у вас не получалось зачать ребёнка. Не то чтобы тебя это слишком беспокоило - ты не противник детей, умеешь с ними общаться, но роль отца никогда не была значимой целью в жизни. Свой комфорт всегда казался важнее.
Помимо жены у тебя почти всегда были другие женщины. В основном лёгкие и необременительные романы. Ты был осторожен, неплохо скрывался, всегда старался ставить жену на первое место. Но, скорее всего, Таня догадывалась. Моногамия никогда не была твоей сильной стороной, так уж распорядилась судьба. Последняя любовница, Алёна, молодая девушка на двенадцать лет младше с толстой русой косой, неожиданно задержалась с тобой на три года, хотя ты честно говорил, что разводиться не собираешься и ничего серьёзного предложить не можешь.
Месяц назад Таня сказала, что беременна, на втором месяце. Она долго не могла в это поверить и уже оставила попытки, поэтому не сразу поняла, что это не очередное нарушение цикла. Ты был рад, готовился стать отцом, вы вместе сходили на первое узи. А три дня назад, на выходных ты встретился с Алёной, которой про отношения с женой ты ничего не рассказывал, и она огорошила тебя - она беременна и собирается оставить ребёнка.
Вы с мужем, Михаилом вместе уже 16 лет. Когда-то ты была очень сильно в него влюблена, настолько, что была готова закрыть глаза на регулярные измены мужа. Он был надежным человеком, отличным собеседником, всегда галантно ухаживал и был хорош в сексе, прилично зарабатывал и не скупился на подарки, но, увы, бабник. Со временем страсть поутихла, а вместе с ней пропала и ревность. Измены мужа перестали задевать, вы жили неплохо, ты была счастлива. Точнее, была бы, если бы могла забеременеть. Но, несмотря на все усилия, походы по врачам, беременность не наступала. Мужа это, казалось, не слишком расстраивало, а ты за эти годы попробовала все возможные способы, начиная эко и заканчивая свечкой в далёком монастыре, но в конце-концов смогла принять, что детей у вас не будет. Было время, когда ты боялась, что Миша уйдёт, найдёт здоровую женщину. Он не ушёл.
Два месяца назад у тебя случилась задержка. Сначала ты даже не заметила, грешила на ранний климакс. Но потом тебя стало тошнить по утрам, и ты все же сделала тест и, не поверив результату, спешно побежала к врачу. Вердикт ошеломил - беременность, второй месяц. Какое-то время ты была в растерянности, все же возраст уже, да и за годы бесплодия как-то перегорело. Но Миша был рад, вы вместе сходили на ещё одно узи, и ты начала неуверенно радоваться тоже.
Три дня назад, на выходных Миша ездил за город и вернулся какой-то мрачный. И все дни после этого много молчал, на вопросы отвечал как-то невпопад, был раздраженный и отстраненный. А сегодня даже, уходя на работу, забыл дома телефон. Обычно ты не лезла в его сообщения, о любовницах ты знала и без того, а копаться в подробностях не хотела, но сегодня любопытство перевесило. Из переписки ты узнала, что его любовница, Алёна, молодая девушка на двенадцать лет младше его(и на тринадцать - тебя) беременна от него и хочет оставить ребёнка.
Несколько лет ты был членом одной околосексуальной тусовки. Организатор устраивала разные тематические вечеринки, где участники могли найти партнёра или партнеров, поэкспериментировать с какими-то игрушками и переодеваниями, просто пообщаться, часто это дополнялось лёгкими наркотиками для усиления ощущений. На одной из этих встреч, три года назад ты познакомился с Василисой. У вас не было отношений в полном смысле этого слова, вы не ходили на свидания, редко разговаривали о чем-то личном, но в качестве сексуальных партнёров все чаще начали предпочитать именно друг друга. Вы пробовали много разного - и ролевые игры, элементы бдсм, групповой секс.
Недавно организатор тусовки предложила новый формат - свидание со случайным, неизвестным участником в полной темноте, на котором разрешено все, что захотят оба партнёра.
В мягком зале, где проходило свидание, ты оказался с Василисой. И неожиданно все отведённое время вы просто обнимались и впервые за годы знакомства откровенно разговаривали. Ты вдруг понял, что ни с кем и никогда ещё тебе не было так хорошо. Когда вы выходили, поддавшись какому-то порыву, ты пригласил Василису в ресторан. И в голову пришла мысль, что с некоторыми экспериментами, наверное, пора заканчивать.
Вы с Яном познакомились на тематической сексуальной вечеринке. Вы оба хотели экспериментировать, пробовали лёгкие наркотики, ролевые игры, групповой секс, свингерство. Вы не были парой в традиционном понимании - просто в вашей тусовке предпочитали друг друга как сексуальных партнёров чаще других. Недавно организатор тусовки предложила новый формат - свидание со случайным, неизвестным участником в полной темноте, на котором разрешено все, что захотят оба партнёра.
Из-за одного случая в детстве ты побаиваешься темноты, но согласилась, потому что страх всегда усиливал удовольствие от секса.
Но секса не случилось. В мягком зале, где проходило свидание, ты оказалась с Яном, и почему-то все отведённое время вы просто обнимались и впервые за три года знакомства откровенно разговаривали. А когда вы вышли, он внезапно пригласил тебя в ресторан. Соглашаясь, ты подумала, что с некоторыми экспериментами, наверное, пора заканчивать.
Полтора года назад у вас с женой, Оксаной, родился сын. Ты любишь ребёнка, охотно с ним занимаешься, играешь. Но вот с женой в последнее время отношения стали портится.
Вы с Оксаной познакомились на горнолыжном курорте пять лет назад. Вас объединила любовь к активному отдыху, спорту, шумным компаниям. Жена всегда первой лезла на самую высокую скалу, сплавлялась по самым бурным порогам, отпивала глоток коньяка из горла. Вы вместе ходили в походы, занимались греблей, варили глинтвейн на костре, путешествовали по всему миру. Когда вы планировали ребёнка, как-то само собой подразумевалось, что он станет участником всех ваших приключений и путешествий. Во время беременности Оксаны вы обсуждали, как первый день рождения проведёте в Праге, на на второй научите его складывать костёр в лесу. Но что-то пошло не так. Поначалу, когда жена полностью погрузилась в уход за Валерой, ты думал, что это временные трудности. Ребёнок родился в январе, а в мае началась жара, и Оксана с сыном на все лето и часть осени уехали на дачу тёщи. Ты приезжал туда на выходные, провел там отпуск. Жена увлечённо обсуждала, как сын улыбается, переворачивается, садится, первый прикорм, прививки и погремушки, просила косить траву и посадить яблоню. Ты все делал, но, честно говоря, проводить так время тебе было скучновато, ты хотел больше общаться с друзьями, выбраться в велопоход. Дачи ты недолюбливал ещё с детства, и посадка клубники не вызывала у тебя энтузиазма. Ты с нетерпением ждал, когда Валерик немного подрастёт, и его можно будет брать с собой на выезды и в путешествия или хотя бы оставить на пару дней с тёщей. Уже зимой, когда сыну исполнился год, ты начал заводить разговоры о том, чтобы куда-то поехать, но Оксана не поддерживала идею. А в первые тёплые дни апреля друзья пригласили на три дня на природу, с палатками. Оксана согласилась, и вы поехали.
В лесу жена не отходила от сына, не давала побыть с ним друзьям, все разговоры у нее были почти только о ребенке. Она демонстративно перемывала ложечку для Валерика питьевой водой, хотя вода в озере была чистая и прозрачная, не позволяла сыну вволю побегать и полежать в свежей траве, не пила даже пиво, хотя уже закончила кормить грудью, а в конце первого дня сказала, что хочет уехать. Тогда у вас вышла первая с рождения ребёнка крупная ссора.
С тех пор все пошло наперекосяк. Ты все больше задумываешься, что не узнаешь в Оксане женщину, на которой женился. Друзья говорят, что это временно, и тебе хочется верить, но ты уже начинаешь в этом сомневаться.
Вчера жена сказала, что хочет на майские ехать на дачу. Ты в растерянности.
Полтора года назад у вас с мужем, Петром, родился сын. Ты очень любишь ребенка, материнство совершенно неожиданно открыло для тебя новые грани в жизни. До декрета ты вела активный образ жизни, вы с мужем много ходили в походы, катались на лыжах, занимались греблей, путешествовали по разным странам, общались с друзьями. Изначально вы планировали, что, как только это станет возможным, вернетесь к прежней жизни, будете брать сына с собой в поездки, окажетесь одной их тех пар, которые вместе с ребенком ездят по миру. В вашей компании были примеры именно таких историй, некоторые дети знакомых чуть не с рождения привыкали спать в палатках и ночевать в машине с родителями. Но, когда родился Валерик, ты постепенно начала понимать, что прежние желания расходятся с реальностью. Тебе оказались безумно интересны простые, бытовые радости, первые улыбки сына, его первые шаги, то, как он смеется, играет, пытается говорить. Путешествия перестали казаться такой уж важной частью жизни. Самое первое лето, когда Валерику было пять месяцев, оказалось очень жарким, и мама уступила тебе оставшийся от деда дачный домик, на котором ты не бывала с детства. Вы с мужем сделали там быстрый ремонт, приспособили жилье под нужды проживания с ребенком. Ты много гуляла с коляской, купалась в местном озере, сидела в саду с чашкой зеленого чая, посадила на участке цветы и кустики с клубникой, чтобы на следующий год уже угостить Валерика собственными, не покупными ягодами. Петр приезжал на выходные, остался с вами на неделю отпуска, но все больше ты была с ребенком одна. Даже мама приезжала чаще. В середине октября вы с сыном вернулись в Москву, а уже весной Петр завел разговор о том, чтобы всем вместе отправиться на три дня в лес с друзьями. Тебе больше хотелось снова поехать на дачу, на свежий воздух, посадить цветы, но ты все же согласилась. Поездка превратилась в маленький ад, Валерик капризничал, лез к костру, просился домой, разговоры с друзьями как-то не клеились, с мужем случилась первая серьезная ссора - он обвинил тебя, что ты не даёшь ему расслабиться и слишком опекаешь Валерика, когда ты в конце первого дня предложила уехать и не оставаться на ночевку.
Для себя ты из этой поездки вынесла, что, пока ребёнок не подрастёт, хочешь больше времени проводить дома и на даче, а тусовки и походы лучше отложить на потом. Но вы с Петром на этой почве начали много ссориться, он по-прежнему хочет ходить в походы, летать в путешествия, и совсем не понимает, что с ребёнком это на самом деле неудобно.
На майские праздники ты собираешься поехать на дачу. И, честно говоря, у тебя уже нет уверенности, что так уж хочешь оттуда вернуться.
Василиса, 23 года.Вот этого куска, конечно, не хватило в моей наводке, и я по итогам изрядно взбрыкнула, когда вроде все спрашивала-спрашивала, не нужно ли изменить чего по тексту [я уже писала, что заранее понимала, что сойдется у нас плохо, но вдруг можно что-то согласовать?!], а потом вдруг внезапное хоба - и подстройся под сданный позже текст.ЦитироватьИз-за одного случая в детстве ты побаиваешься темноты, но согласилась, потому что страх всегда усиливал удовольствие от секса.
Эммм... А чего ты, собственно, ожидала, задавая такие вводные? В этой истории изначально всё было нездорово и удручающе. Я постарался придать персонажу какие-то человеческие черты, чтобы он не был совсем уж дьяволом во плоти. Но рассчитывать на катарсис и хеппи-энд в итоге здесь нельзя, имхо.Так ведь дело не в том, что ты прописал персонажу. Он получился очень цельный, имхо.
Эммм... А чего ты, собственно, ожидала, задавая такие вводные? В этой истории изначально всё было нездорово и удручающе. Я постарался придать персонажу какие-то человеческие черты, чтобы он не был совсем уж дьяволом во плоти. Но рассчитывать на катарсис и хеппи-энд в итоге здесь нельзя, имхо.
Так ведь не как сторонний читатель. Я посмотрел на эту историю глазами Михаила и от него написал рецензию. Для него это именно так: жена любимая, но доводит своими комплексами, а левачество не даёт сорваться и жену бросить. Именно таким я его увидел, прочитав наводку. А Нот, похоже, испытывает фрустрацию, потому что заложила в наводку что-то иное.
Так ведь не как сторонний читатель. Я посмотрел на эту историю глазами Михаила и от него написал рецензию. Для него это именно так: жена любимая, но доводит своими комплексами, а левачество не даёт сорваться и жену бросить. Именно таким я его увидел, прочитав наводку. А после текста Тодо ощущение только усилилось.Я тоже испытываю фрустрацию, потому что прочитала в твоем тексте нечто иное)
А Нот, похоже, испытывает фрустрацию, потому что заложила в наводку что-то иное.
Речь-то про рецензию и то, что в ней вдруг появилась потребность в причине измен. И она нашлась в жене. Вообще мне рецензия была удивительна скорее тем, что там вообще ни слова о тексте)
Вот этого куска, конечно, не хватило в моей наводке, и я по итогам изрядно взбрыкнула, когда вроде все спрашивала-спрашивала, не нужно ли изменить чего по тексту [я уже писала, что заранее понимала, что сойдется у нас плохо, но вдруг можно что-то согласовать?!], а потом вдруг внезапное хоба - и подстройся под сданный позже текст.
Так ведь не как сторонний читатель. Я посмотрел на эту историю глазами Михаила и от него написал рецензию. Для него это именно так: жена любимая, но доводит своими комплексами, а левачество не даёт сорваться и жену бросить. Именно таким я его увидел, прочитав наводку. А после текста Тодо ощущение только усилилось.
А Нот, похоже, испытывает фрустрацию, потому что заложила в наводку что-то иное.
Скажем так, я как-то привыкла, что рецензия пишется все же игроком и выражает позицию игрока. Если в ней хотят показать взгляд персонажа, то об этом пишут примерно в стиле "мой персонаж мог бы объяснить это так..." или "с точки зрения моего персонажа...". Мне стало не по себе именно поэтому.Понятно. Ты решила, что в рецензии я изложил свои реальные взгляды на причину супружеских измен, они тебе резко не понравились, и ты решила их опровергнуть.
Кстати, имя организатора я думала, в какую сторону менять. В этой текстовушке уже была Лара, и, в принципе, вышло бы любопытно, если бы имена второстепенных персонажей совпали таким образом, что можно было заподозрить одного и того же человека. Но потом как-то подумалось, что нет, там немного не та Лара.Это да, я поняла, когда почитала тексты, что вполне резонно.
Правда, извини, я была неправа.Мир. :)
Понятно. Ты решила, что в рецензии я изложил свои реальные взгляды на причину супружеских измен, они тебе резко не понравились, и ты решила их опровергнуть.
В такой ситуации я даже не знаю, что меня больше удручает. Что текстовушки с полуоборота превратились в филиал обсуждалки, где над выдуменными поступками выдуманные Валентинов и Валентин всерьёз ломаются копья; или что даже в таком идейно-нейтральном разделе у кого-то (в частности у меня) может оказаться непопулярная позиция, которую можно обсудить и осудить. :-\
Вообще сложный вопрос - стоит ли считать текстовушки идейно-нейтральным разделом. Творчество все же отражает в том числе и реальный мир. Не знаю как остальным, а мне бы не хотелось, чтобы текстовушки превращалась в проект, в котором нет места живому обсуждению, и можно высказывать исключительно хвалебные отзывы.
Мне нравится, что здесь принято выражаться вежливо и тактично. Но, когда начинает жёстко ограничиваться содержание, а не форма обсуждения, это рано или поздно приводит к угасанию проекта.
Понятно. Ты решила, что в рецензии я изложил свои реальные взгляды на причину супружеских измен, они тебе резко не понравились, и ты решила их опровергнуть.
В такой ситуации я даже не знаю, что меня больше удручает. Что текстовушки с полуоборота превратились в филиал обсуждалки, где над выдуменными поступками выдуманные Валентинов и Валентин всерьёз ломаются копья; или что даже в таком идейно-нейтральном разделе у кого-то (в частности у меня) может оказаться непопулярная позиция, которую можно обсудить и осудить. :-\
Это да, я поняла, когда почитала тексты, что вполне резонно.