Автор поставила очень хороший, правильный вопрос.
Я бы ответил, что дело в грамотном пиаре, лоббизме и раскрутке восприятия "изнасилования как психотравмы". А именно:в реальности психологические последствия изнасилований - сущий пустяк и тотальная ерунда сравнительно с последствиями и влиянием на жизнь проблемам беспризорных детей и детей-отказников, наркомании, подростковых самоубийств, экономических кризисов и политических решений.
Предполагаю, что раскручивают бренд "изнасилование - это кошмарный ужасный страшный хоррор" в то время как дети, наркоманы и политика мало кому интересны потому, что у каждого сильного мира сего, у каждого олигарха, владельца газеты, парохода или завода есть жены и дочери, которые заведомо не станут наркоманами, детьми в детдоме или случайными жертвами на войне, но которые вполне могут быть изнасилованы окружающим плебсом.
И снова же, каждой тётке дети и остальные люди тем более фиолетовы, не интересны и не важны сравнительно с перспективой несанцкионированного осеменения себя любимой случайным самцом, то есть и со стороны клиента есть потребность в гиперболизации и утрировании последствий случайной в расширительном смысле половой связи.
Разумеется, сам факт наличия этого бренда означает, что тётки как сущность в среднем страдают больше, чем раньше, в прекрасные романтичные феодальные времена права первой ночи с обоими новобрачными. Теперь тётки окрашивают обсуждаемые неизбежные иногда происходящие жизненные радости события в цвета траурной части спектра, а как известно, видеть вокруг одних потенциальных насильников - значит иметь вокруг одних потенциальных насильников и никого иного, считать, что жизнь есть страдание значит иметь это страдание. Увы, такова поедающая свой хвост змея женской сансары.
И лишь редкие индивидуумы, подобно автору, способны хотя бы задаться вопросом по сути брендов, из которых состоит наша жизнь. За что закономерно минусуемы жующим, не привыкшим думать и подвергать сомнению основы своей мифологии, большинством.
