Текстовушки. Архив

[Кейли]

Библиотека

Янтарно-белый песок поднимался все выше по стенам замка и обнимал колени принцессы, как караван маленьких прирученных облаков. Принцесса была красива, как восход луны в ясном небе, и одежды ее были белыми, как июльский зной, и в волосах ее черношелковых гранаты огнями вспыхивали, и  покои ее  были сплошь самоцветы и красное дерево. А у изголовья ее томился песок в стекле заточенный, из верхней колбы в нижнюю  с тихим шуршанием сбегающий, словно к матери-Пустыне стремящийся.
Принцесса стояла недвижная, лишь плечи ее подрагивали, да слезинка по перьям ресниц скатывалась, нет-нет - да к часам обернется, не все ли время вышло? А когда в фиолетовом сумраке лунный серп прорезался, выпустила из рукава мышку и на ухо ей нашептала строго.
Янтарно-белый песок успокаивался, зубцами у замка ложился, а принцесса все так же стояла и все так же следила за временем.

...У чародея Маира не спорилась работа. Не радовали его ни редкие манускрипты алхимические, ни наблюдения за звездами безоблачными ночами, ни диковинные изобретения для опытов над  пойманными душами. Но и развеяться Маиру оказалось непросто - юная пленница изволила капризничать и непристойно повышать голос, приближенный скрипач слег с лихорадкой, караван с заморскими яствами затерялся в пустыне, и даже орхидеи, неизменно радующие чародея, сложили свои лепестки и поникли.
Маир раздраженно щелкнул пальцами, отчего огонь одного из факелов обратился в огненного золотоглазого попугая. Птица расправила пламенеющие крылья и, роняя искры, исчезла в безмятежной лазури неба. Чародей проводил ее взглядом и по-отечески усмехнулся. Стихийные стаи Маира принесли немало бед тем, кто сумел показаться ему недостойным, и сделали его известным в близлежащих землях. Его рожденные молнией ястребы на службе султана обездвижили подступившую к стенам города вражескую кавалерию, а за льдистыми колибри под покровом ночи приходили винодельцы и садоводы - уничтожать соседские урожаи. Для собственной же защиты Маир обращал в стихийных тварей змей, которых в его доме было больше, чем цветков кактуса по по весне.
Но помимо забав с чудесами для впечатлительной черни у Маира были и другие занятия, более подходящие нынешнему статусу.
В библиотеке Маира находилось место многим вещам - запискам полководцев, воспоминаниям царей, зашифрованным рецептам ученых, картам созвездий и невиданных земель. Окруженный пойманной человеческой мыслью, он открывал новые чары и заклинания, просчитывал стратегии боев и переговоров, конструировал устройства и инструменты. И здесь, среди чертежей и пометок летящим почерком, его ожидал высокий худой мужчина с вороньими перьями в волосах и на запястьях. Одеяния мужчины были черно-белыми, ноги - облачены в сапоги с заостренным каблуком, а лицо закрывала маска, и при виде него чародей Маир позволил себе подобие улыбки.
- Приветствую тебя, Астарот, - сказал он и прильнул к губам демона коротким поцелуем.
Этот союз начался незадолго до того, как султан получил свою первую армию стихийных птиц. Маир еще не имел магического имени и боялся сгинуть в неведении, когда решил призвать на помощь потусторонние силы, и вовсе не случайно выбрал демона, отвечающего за знания. Он прошел многое: долгие поиски нужного манускрипта и не менее долгий сбор монет на него, редкие составляющие для призыва и сложный ритуал, пение на языке из согласных звуков. Герцог Астарот, несущий ответы о настоящем, прошлом и будущем, обучающий точным наукам и ремеслу,  дающий власть над змеями, явился лишь с четвертой попытки и упорно не говорил на наспех выученной Маиром латыни.
Но, когда общий язык был найден, а обмен души на всезнание произошел, их встречи не прекратились. Астарот получал немалое удовольствие от злодеяний руками Маира, а Маир - от Астарота.
О Маире часто говорили "нечеловеческая хитрость" или "нечеловеческое хладнокровие", но тот лишь улыбался и гладил бороду - "Я всего добился сам".
И все было бы безоблачно, но в последнее время до ушей чародея стали долетать слухи - мол, и мужеложец он, и прелюбодей, а молва такая дурную шутку сыграть может. И султан почти перестал обращаться: меньше дурманов для молодых дев покупает, но не похоже, чтоб остепенился; и разъяряющих зелий для армии давно не спрашивал, хотя сражения и набеги не прекращались. А там, глядишь, и простолюдины придут дом поджигать! Астарот над таким предположением лишь рассмеялся и заплевал серой углы дома, а потом бесстыдно сгреб Маира в нецеломудренные объятия, а чародей так  и не смог от этой мысли избавиться.
И разведал Маир, что затерян в пустыне артефакт, от дурнословия спасающий. И похитил он невесту юноши-искателя, что на добыче артефактов немало слоновьих хоботов съел.  
- А если решишь отказаться от принцессы, я прокляну тебя, и ты добровольно будешь служить мне! - шипели голосом Маира призрачные змеи, окружившие искателя.
Искатель скрипел зубами. Однажды попугаи Маира сожгли его деревню за то, что ее глава вслед чародею плюнул, и с тех пор парень старался бороться против порождений Маира.
Искатель отправился в пустыню, вышел победителем в десятках сражений, избежал ловушек и яда и вернулся к дому Маира с артефактом, но вместо освобожденной невесты получил приглашение на оргию с ее участием.  
"Все высшие чины примут участие", - заверил искателя худой мужчина с вороньими перьями в волосах и на запястьях.
И ушел искатель обратно в пустыню, и стали его участью одиночество и забвение.

[Кейли]

Комната-под-звездами

СЕНСАЦИЯ! ПРОКЛЯТИЕ ФАРАОНА ПОГУБИЛО ТИТАНИК!
Британские учёные расшифровали надпись на саркофаге фараона Мернептаха. Оказывается, одна из крупнейших катастроф начала двадцатого века уходит корнями на тысячи лет назад. Старинное проклятие, начертанное на крышке саркофага, сулит всякому, пришедшему с Красного моря, гибель от воды. Как известно, именно в правление Мернептаха состоялся знаменитый Исход из Египта, когда пытавшийся остановить беглецов фараон потерял огромную часть войска в сомкнувшихся водах Красного моря. По свидетельствам летописцев, с тех пор фараон боялся воды как огня, отказывался от ежедневных омовений и участия в празднованиях разлива Нила, но более всего ненавидел воды Красного моря, и под страхом смерти запретил подданным приближаться к его берегам. Умирая же, приказал начертать свою волю и проклятие её преступившему в своей гробнице. Повеление фараона было исполнено, но в связи со скорой сменой династии гробница была быстро забыта и заброшенна. Только в конце девятнадцатого века группа английских археологов обнаружила захоронение Мернептаха. Помимо учёных в гробнице оказался юный Генри Смит, возвращавшийся с отцом-инженером со строительства Суэцкого канала. Юноша грезил египтологией и уговорил соотечественников показать ему найденное захоронение. Увы, их сговорчивость впоследствии обернулась трагедией: на пришедшего с Красного моря пало проклятие фараона. Годы спустя, так и не ставший египтологом, мистер Смит выбрал морскую карьеру и оказался в команде Титаника, чем обрёк на смерть от воды тысячи жизней.

Смешно до ужаса. Бедняга Джон Смит - что ж он не потонул, когда возвращался из Египта в Англию? Глядишь, и жертв было бы меньше. Хорошо хоть, британскими учёными интересуются только сомнительные издания. А то одно упоминание Исхода могло бы вызвать богословские споры и новую череду разговоров о всемирном еврейском заговоре.

ШОК! ИЕРУСАЛИМСКИЙ ХРАМ НЕ БЫЛ РАЗРУШЕН!
Израильский археолог-любитель Адам Типеш утверждает - первый Храм до сих пор цел. По словам Типеша, постройка времён царя Соломона избежала разрушения и скрылась от захватчиков города под землёй, повинуясь божественной воле. В течение нескольких лет Типеш проводил раскопки на Храмовой горе по ночам в надежде найти тайный ход к первому Храму и практически нашёл его, однако был задержан пограничной охраной, патрулирующей Восточный Иерусалим.

Фантастический мужик, откуда не глянь! Второй храм, интересно, у него куда делся, тоже под землю? Влез весь, а одна стена не поместилась? Интересно, оштрафуют или сдадут добрым докторам?

ЗАГАДКА ДРЕВНЕЙ ГРОБНИЦЫ: СОВРЕМЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ НАЗАД?
В ходе недавних раскопок комплекса захоронений, датирующихся примерно первым веком до н.э., волонтёрами была обнаружена деталь микроскопа. Намеренную провокацию руководство раскопок отрицает. Находка была обнаружена в присутствии многочисленных свидетелей в только открытом слое. Есть шанс, что это один из первых небольших шагов к фантастическому научному открытию, открывающему нам глаза на реальное технологическое развитие древних цивилизаций. По ссылке комментарий председателя научного сообщества британских учёных...

ПРИЗРАК НАПОЛЕОНА ТЕРРОРИЗИРУЕТ ОСТРОВ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ!
МОЩИ ЖАННЫ Д'АРК ПЕРЕВЕЗЕНЫ В ЛУВР!
ВНУТРИ ТЕРРАКОТОВОЙ АРМИИ ЖИВЫЕ ЛЮДИ!

Ну невозможно же! В самом деле, сперва смешно, а потом тянет плеваться. А ведь кто-то всерьёз поверит в утопившего Титаник фараона или высокотехнологичное общество две тысячи лет назад. К чёрту жёлтую прессу, совершенно ни к чему забивать голову глупостями перед отъездом. Не обсуждать же, в самом деле, с коллегами, что там внутри терракотовой армии.
Закрыть вкладки и забыть. Невозможная усталость накатывает после неудержимого веселья. Упасть бы на пол, раскинув руки, расслабиться, ни о чём не думать.

Звёзды падают. Сейчас так, впрочем, только кажется - если долго вглядываться в звёздное небо на потолке, они как будто движутся и становятся ближе. Скоро будут падать по-настоящему, жаркими ночами с тёмного южного неба, не нарисованные, настоящие, яркие до невозможности, кажущиеся совсем близкими - протяни руку, и упадёт. Почему дома нет таких звёзд и такого неба?

Скоро надо будет выбираться из привычного мира, от нарисованных звёзд, любимых книг и знакомых вещей. Скоро не будет вокруг жизни большого города, быстрой, ритмичной, идущей в ногу со временем, с новостями каждый день, с понятными людьми вокруг. Будет другое. Другая страна, другие задачи, другие люди, даже звёзды другие и время.

Заманив, внутри себя, восток замедлит и остановит. Время будет течь медленней и медленней, день станет неотличим ото дня, всё вокруг сольётся в одно, единое, непрерывное, красивое до невозможности, откуда не выбраться. Застрянешь, как оказавшаяся в янтаре муха, висящая кулоном на шее. У мухи видны лапки и крылышки, муха как муха, но из янтаря ей не выбраться, и вокруг неё волшебный янтарный недвижимый мир.

Этот мир, без времени, медленный и текучий, уже подбирается. Можно было бы собрать вещи, успеть в десяток разных мест, дописать статью, навести в квартире порядок. Но хочется только бесконечно смотреть в звёздный потолок, вертеть перед глазами застывшую в янтаре муху, задумчиво звенеть широким золотым браслетом на ноге - на время раскопок придётся снять, хотя жаль безумно, бездумно вертеть в руках милые сердцу вещи: открывать и закрывать шкатулку, наблюдать, как непрерывно падает снег в стеклянном шаре - когда ещё получится увидеть снег настоящий.

Взгляд перемещается к книжным полкам, пальцы легко проходят по знакомым корешкам книг. С чуть пожелтевших страниц загадочно манит Шахерезада, тысяча и одна ночь, одна за одной, полные волшебства и загадок. Ночь за ночью рисует буквы на веках принцесса Атех. Лабиринтом сходится в одну точку весь мир. Всё это знакомо, и всё затянет ещё больше, если вернуться к любимым легендам, то точно ничего кроме них вокруг не останется. Рука нащупывает что-то совсем тонкое - десяток страниц, не больше. Странно, и от этого любопытно.

Тоненькая книга - даже не книга толком, без титульного листа, кое-как сшитая, - куплена, кажется, пару лет назад на каком-то развале. Может, и не куплена даже, а отдана продавцом в довесок к покупке. Вид у страниц ужасающе потрёпанный, шрифт плохой и кое-где почти выцветший. Но история оказывается неожиданно захватывающей и почти ни на что не похожей.

В ней нет ни мистики с всесильными джиннами, духами и волшебными существами, ни любовной линии со спасением прекрасной принцессы или неравной любовью. Довольно простым языком, хоть и с обычными для востока стилистическими красотами, рассказывается история о средневековом учёном. Имя его остаётся загадкой, об активной деятельности тоже не говорится - ни советником у правителя не был, ни заговоров не устраивал, ни красавиц из гарема не похищал, да и вообще образ жизни вёл уединённый. Однако же современники считали его выдающимся мудрецом, пересчитавшим все звёзды на небе, измерившим время песком и луной, и соревнующимся с Творцом в возможностях. Своими силами сделал он розу и соловья, оба нисколько не отличались от настоящих, хоть и состояли из тончайших механизмов - соловей пел и услаждал слух, а роза цвела и радовала взгляд.

На последней странице текст обрывается - так и неясно, чем ещё восхитил своих современников загадочный изобретатель. Зато вместо текста - изображение. И насколько плохо виден текст, настолько же хорошо - гравюра. Удивительно даже, как настолько подробный и качественный рисунок оказался соединён с текстом, напечатанным то ли на старой пишущей машинке, то ли на умирающем принтере.

Изображение живое до невозможности. Кажется, что ветер из окна шевелит шерстинки на ковре, что меняются складки на узорчатом халате учёного, что рука его движется над чертежами (уж не пересчитанные ли звёзды наносит на карту?), дрожат лепестки розы и пёрышки соловья. Стол учёного покрыт свитками, книгами и картами, если вглядеться - видны даже отдельные буквы. Бегут песчинки в песочных часах, непрерывно, долго, как падает снег в стеклянном шаре. Кажется, что сейчас упадёт последняя, и зазвенят часы далёкого изобретателя, прежде, чем он их перевернёт.

Дзынь. Будильник? Смс? Неважно.

[Кейли]

Игра

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

О, это лицо. Эта нежная смуглая кожа в обрамлении смоляных локонов, эти миндальные глаза, эта линия губ… Но прекраснее всего морщинка. Тоненькая, с волосок морщинка, что пролегает через ее лоб, когда она думает над ходом. Я смотрю на морщинку, и мне хочется остановить часы. Чтобы она думала вечно.
— Так ты считаешь, что археология себя исчерпала, книжный червь? — Зарина говорит уверенно и партию начинает так же: d2-d4. Ферзевый гамбит, нестареющая классика.
Изящный пальчик плавно утапливает бронзовую кнопку в потемневшую деревянную крышку.
— Я всего лишь хочу сказать, что нельзя изучать историю, только лишь копаясь в глине. — Отвечаю ей d7-d5, чтобы не провоцировать конфликт слишком рано. Уверенно жму часы.
— Всевышний создал этот мир из глины, а мы всего лишь идем по Его следам. — Девушка чуть хмурится и поправляет широкий золотой браслет на лодыжке. Зарина сидит по-турецки, и будь у нас арбитр, я подал бы ему жалобу на эти щиколотки, торчащие из пышных шаровар. Пешка с2-с4, ожидаемо.
— Всё, что можно было откопать, уже откопано и в лучшем случае отдано на изучение мне и моим коллегам. В худшем — разлетелось по частным коллекциям.

Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

Я не принимаю жертву пешкой и вывожу на поле коня.
— Хочешь сказать, что эти чудесные шахматы, в которые мы играем, не откопали мои коллеги? — Зарина делает симметричный ход и, широко взмахнув рукой, хлопает по часам. Меня обдает густым ароматом шафрана.
А шахматы приметные, это точно. Белые фигуры выточены из слоновой кости, черные — из черного же дерева, а доска мраморная. Эти шахматы привез из загранкомандировки мой вечно мрачный дядя Давид, чтоб он был здоров и не кашлял. Марк, говорил мне дядя, мальчик из приличной семьи должен уметь быть на коне. Как минимум, на шахматном. Я терпеть не мог дядю. Поэтому первый юношеский по шахматам получил ещё в седьмом классе.

Много звёздных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

— Для меня как для историка их не откопали. История — линия непрерывная, а не пунктирная. Для этих фигур она началась много лет назад и никогда не прекращалась…
Ставлю шах слоном.
—…даже если большую часть своего времени они пролежали в чьей-то гробнице в качестве приданого для Костлявой.
— Ты слишком фамильярно говоришь о Смерти. — Зарина грозит мне пальцем, не отрывая взгляда от доски. Потратив целую минуту на размышления, принимает нетривиальное решение пожертвовать конем.
— Имею право. У историков с ней особенные отношения. — Продолжаю атаку и перевожу игру в миттельшпиль.

Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичом,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.

— Знаешь… — В её голосе слышна грусть. — Я видела в своём Самарканде людей с таким отношением к смерти. Все они плохо кончили.
— Погибли? — Усиливаю натиск ферзём, оставляя без прикрытия правый фланг. Наглость — второе счастье гоя, как сказал вечно мрачный дядя Давид, когда я в 17 лет стал чемпионом города.
— Хуже. Сами стали убийцами. Когда человек начинает с презрением относится к жизни, в первую очередь эта жизнь другого. — Рокировка как уход от конфликта. Центр доски сразу становится неинтересен.

В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.

— Убивать, конечно, не очень хорошо… Но история лучше запоминает тех, кто чаще убивал, чем сам был убит. — Шах слоном, вилка королю и ладье. Вбиваю кнопку в часы, словно гвоздь в крышку гроба.
— Глина сохраняет всех одинаково. А память — лишь достойных. — Зарина закрывается ферзём. Немыслимый размен! И я вынужден на него пойти.
Мне приходится отдать слона и последнего коня, да ещё передвинуть ладью, чтобы укрепить ферзя.
Мой правый фланг полностью оголяется, и туда устремляется ладья моей соперницы.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.

С глухим стуком мой чёрный ферзь падает с доски на паркетный пол и катится под шкаф.

[Кейли]

Спор

Бываю правдивым, бываю лжецом-все равны,
То светлый араб я, то черен лицом - все равны.
Я солнцем бываю, крылатым Симургом души,
Царя Сулеймана волшебным кольцом - все равны.

На третьем году обучения в университете я случайно сдал эссе по классической литературе, написанное латиницей, но справа налево. Профессор счел это неуместным персонализмом и потребовал от меня объяснений. Студенческий профсоюз счел это неприемлемым расизмом и потребовал от него извинений. Я счел это непроходимым идиотизмом и потребовал пива за счет заведения в баре за кампусом.
Но переучиться на правильное написание так и не смог. И до сих пор - а страшно сказать, сколько я преподаю! - пишу на доске очень медленно. Студенты думают, что это для них - так лучше усваивается материал. Я думаю, что так меньше шансов сбиться на вязь и продолжаю все личные записи вести справа налево, мешать латиницу и арабицу и разрисовывать орнаментами поля лабораторных журналов. Порою прихожу на наблюдения в чалме - колоритно, идет к белому халату, а еще на ней отлично спать, пока телескоп работает в автономном режиме.
Чудаковатых гениев любят все. Важно только не забывать о пропорциях чудинки и гениальности. Я, кажется, справляюсь.

Роберт позвонил среди ночи. Был сбивчив, невнятен и нервен сверх меры. Открытие века. Да что там века - тысячелетия. Уникальный слой. Без меня - хоть в колодец. Немедленно, Лондон, там встретят, и следующий рейс... Не забудь чалму, тут припекает. И солнцезащитные очки. И прививку от желтой лихорадки, хотя у тебя же... как нет?! Немедленно! Сейчас!
Роберт, здесь два часа ночи. Какое немедленно? У меня семестр начинается через три недели.
Слышать ничего не желаю. Это открытие мирового уровня. Карта звездного неба - куда там майя и египтянам. Ты обязан. До начала семестра всего три недели. Люблю, целую, жду. ОТ ЖЕЛТОЙ ЛИХОРАДКИ!!!
От желтой - так от желтой...

Пласт расчищали трое - Роберт, его жена Джессика и бесформенный юнец. Ох уж эта современная мода - поди пойми, мальчик, девочка или еще какая неведома зверушка.
Роберт кинулся ко мне с объятиями, Джессика приветливо улыбнулась и развела руки в стороны - мол, и рада бы обнять, да испачкаю, юнец же, окинув меня коротким взглядом, процедил:
- Салам алейкум.
- Алейкум ассалам, - отозвался я машинально. - Что у вас за открытие мирового уровня?
- Место посадки инопланетян с Нибиру, - все так же сквозь зубы сообщил юнец.
Роберт словно не услышал и потащил меня к ноутбуку - показывать снимки хода работ.
К ночи у меня пухла голова от джетлага, обилия информации и безумных идей, которые вывалила на меня экспедиция. Для начала, это был не просто нацарапанный на земле календарь. Это была мозаика, выложенная какими-то лазурными камнями, определить которые вне лаборатории не бралась даже Джессика, а уж она понимала в камнях. Мозаика давала довольно точную картину летнего неба северного полушария с какими-то откровенно лишними вставками - светящимся зеленым шаром, вторым полумесяцем и чем-то, похожим на морскую звезду.
Юнец - чей-то то ли сын, то ли племянник, упорно утверждал, что это оставили нибируанцы, и мы должны засыпать все обратно и оставить место посадки. Роберт, не имея возможности отослать юнца домой по каким-то сложным семейным причинам, не спускал с него глаз и постоянно держал при себе. С фанатика станется, поди, засыпать пласт втихаря.
В общем, веселья - по самую чалму.  

Утром за завтраком мы всерьез сцепились с юнцом. Он что-то нес про параллельные миры, антиматерию, подпространства, при этом путал скорость с ускорением и нуклоны с нейтрино. Я, по преподавательской привычке, пытался разложить тему по полочкам, но натыкался на стену непонимания, злости и яростного отрицания. Роберт, увлеченный очередной серией снимков пласта, в разговор не вмешивался и вряд ли нас вообще слышал.
Работа весь день не клеилась, к вечеру мы окончательно разругались, и я ушел спать раньше.
Проснулся посреди ночи от голода, вспомнил, что так и не поужинал, проклял себя тридцать три раза и выбрался из палатки. И сразу же ослеп.
Когда зрение вернулось, я понял, что причина в резком перепаде освещения - раскоп был залит мертвенно-голубым светом из нависшего над ним серебристого, непрерывно клубящегося облака. На краю раскопа стояла (лежала? сидела?) серо-голубая масса, из которой торчал сразу десяток тонких гибких жгутов. Этими жгутами масса методично, по одному, выколупывала окошки мозаики и подавала их в облако.
И все это в гробовой тишине пустыни. Крак - очередной кусочек отломился. Крак. Крак.
Когда ко мне вернулась способность рассуждать, масса почти закончила свой труд. Последние камушки она забросила в облако как раз тогда, когда я нашел в себе силы приблизиться хотя бы на шаг. Все жгуты сплелись в один толстый канат, масса втянулась в облако... и растворилась в воздухе вместе с ним.
Я кинулся к раскопу. Песок, песок, песок... никакой лазурной мозаики. Ни камушка, ни крупинки. Пусто.

...из аэропорта мы с Робертом и Джессикой разъехались почти молча. Не было сил что-то еще обсуждать. Я даже не поехал домой - еще в аэропорту взял в аренду машину и заказал домик у озера километрах в ста пятидесяти от города. Там, почти на краю заповедника, еще можно было рассмотреть Млечный путь.
...а в гостиной, как я и просил, меня ждала шахматная доска. Если что-то и может успокоить меня после такого, то только игра, созданная моими предками для своих потомков.
Не паззлы же теперь складывать, в самом деле.  

С едва слышным "крак" перевернулись песочные часы на каминной полке. Песок бесшумно заструился вниз, постепенно напитываясь голубым светом.
На этот раз профессор не заметил.

[Кейли]

Палатка

Сколько раз твердили миру: работа отдельно, личная жизнь отдельно, мухи отделены от котлет, зёрна от плевел. Но нет, надо было вляпаться в это лично, смешать одно с другим, не отказываться от личной жизни на время работы, а потом разрываться на части, наблюдая весь идиотизм столкновения.

Пресечь конфликт оказалось невозможным с самого начала, оставалось ползать по полу, старательно пряча глаза, и стараясь думать исключительно о консервации объекта, а не о том, что происходит вокруг. Скандал получился совершенно безобразный, хотя началось всё со стандартной дискуссии. Спешно вызванный профессор, чуть ли не всю жизнь посвятивший археологии, написавший не один десяток монографий, с полуулыбкой выслушал любительскую версию и тут же разбил её парой аргументов. Спорить дальше с научной точки зрения оказалось бессмысленно, а отступать из-за темперамента невозможно, поэтому следующие четверть часа светило археологии слушал о костности своего мышления в связи с преклонным возрастом и особенностях мировосприятия с точки зрения представителей определённой национальности.

"Посмотри, что и так бывает", и ссылка. И даже не вчитываясь, ясно - про что. Весь прошедший скандал с точки зрения энтузаиста, протестующего против научной аргументации. Правда, с мистическим налётом и развенчиванием версии старого профессора от непосредственных изготовителей спорного объекта.

Голова раскалывается от скандалов, от чужого упрямства и нежелания признать собственную неправоту. От фантастических аргументов, лишь бы поспорить. Как же не хочется спорить, идти на конфликт, ещё раз объяснять про научный подход, но и соглашаться с совершенно невероятной версией просто из личных чувств - невозможно. Хоть бы всё ограничилось рассказом в блоге, а любовь к дискуссиям перешла в плоскость менее вредную - да хоть в споры с местными торговцами о ценах на антиквариат.

[Кейли]

Башня

В башне много картин, схем и карт.
Полно антиквариата и сувениров из всех частей света.
Немало штуковин и приборов - и глобусы с астролябиями, и непонятные штуки вроде вечных двигателей, и колбы с микроскопом, и что-то вроде перегонного куба.
Счета нет часам: механическим и электронным, старым и новым, работающим и остановившимся, кажется, одни даже идут назад.
Десятки, сотни книг: на разных языках, от  разных авторов - есть и его.
Он думает о своих работах и улыбается забавному факту: давным-давно все, что он делал, объясняли магией, даже если это была чистой воды наука. Но те времена прошли, теперь хоть железо в золото в прямом эфире преврати - все равно скептики найдут объяснение. И как только дожили до сегодняшних дней члены общества плоской земли?!
Пробежавшись пальцами по корешкам книг, поднимается на самый верх, к телескопу и смотрит на звезды. А после спускается в свой кабинет, наклоняется к шахматной доске и делает ход белой пешкой. Затем, перевернув песочные часы, садится в низкое кресло со стороны черных фигур.
За окном ночь, но звезд больше не видно - начинается песчаная буря

[Кейли]

Книга

Кто я?
Когда-то можно было ответить: Сатинав, волшебник, полубог, победитель.  Сейчас я капитан и пленник Корабля Времени. Я хотел захватить его, сделать то, что не могут и боги – подчинить себе ход Времени. И мне это удалось. Теперь я прикован здесь, я стал самим Временем, его частью. Что чувствуют стрелки, огибая циферблат? Вода, капающая из клепсидры? Песок, просачивающийся из одной стеклянной половины в другую? Таковы мои чувства. Поэтому правильный вопрос: куда я?

Я – направление и течение. Всё, что было и есть, в Книге Времени. Мои дочери заполняют её страницы. На чёрных Юмра пишет то, что было. На белые Фатас заносит то, что будет.

На новой странице замок на краю пустыни, где метёт песчаная буря. В том замке учёный, чародей, могущественнее которого не бывало. Он побеждает всегда, о чём и шелестят чёрные страницы. В любую эпоху, под любым именем.
На столе у вечного победителя маленький кусочек времени – песочные часы. С легким «дзынь» они переворачиваются, и отсчёт продолжается. Кто их переворачивает? Крошечный человечек, заточённый в стеклянной пустыне.  Побеждённый. Его судьба – вечная служба чародею, вечный поиск и вечный проигрыш. Он болтается раздувшимся трупом в удавке. Он падает поверженным чёрным  ферзём с шахматной доски. Он теряет амулеты, невесту, жизнь. Победитель всегда сильнее побеждённого, победитель не знает снисхождения, сладострастно добивая противника.  

На белых страницах – устремления великого учёного. Познать всё. Стать бесконечно могущественным. Такие простые и такие недостижимые желания.
Последнее невозможное деяние царя – царить в себе самом. Он не умеет одного – проигрывать. Такая малость – и она доступна человечку в его песочных часах. А самому чародею  – нет.

Белая страница рассыпается песком, на краю вырисовываются очертания замка Вечного Победителя. Когда он достигнет вершины, страница станет чёрной. Когда это случится,  учёный удовлетворит свою бесконечную жажду. Он получит своё последнее знание, то, чего ему недостаёт. И тогда он будет впечатан в Историю навечно.

Ты чувствуешь, как под твоим замком образовывается воронка в песке? Понимаешь, что тебя неизбежно затягивает в неё? Ты уже в одном шаге от окончательного познания.
Белый ферзь летит с шахматной доски.
Страница переворачивается.
Всем твоим желаниям суждено сбыться, Победитель.

[Снайпер]

А список авторов?

[Ветер]

Паззл не собрал, но мне понравилось   О симпатиях выскажусь позже, чтобы не палиться.

[Шебуршунчик]

Хмм... Мне понравилось, но паззл не сложился, хотя безусловно все объединяют песок и время.

[Nat_nat]

хотя безусловно все объединяют песок и время.

+1
Я бы еще звезды как-то добавила.
Вообще, дофига повторяющихся образов, шахматы-амулет-фляжка-..., и мне уже кажется, что

История — линия непрерывная, а не пунктирная. Для этих фигур она началась много лет назад и никогда не прекращалась…

даже не так, а time is a flat circle и все такое

Еще и тексты сцеплены героями, особенно последние - девушка из комнаты-под-звездами и игры - одна и та же.
Ученый, кажется, один и тот же в игре и споре,
Пересекающийся герой в споре и палатке.
Искатель в пустыне кажется отсылкой к искателю в библиотеке.
Маир из библиотеки - то же что и в башне?

Мне кажется, здесь нужно что-то типа такого или Игуана)

[Шебуршунчик]

А ещё Давид - погибший муж и ненавистный дядя. Ну если это, конечно, не совпадение имён.

[der Westen]

А падающий с доски ферзь - видимо, найденный одним из группы в храме. Шкатулка у девушки, наверное, оттуда же. Раз она с владельцем ферзя играет.
У профессора песочные часы человека из башни, которого девушка видела на картинке.
Амулет со скоробеем, который должна найти группа из храма, женщина на рынке и, видимо, его искал искатель как амулет против злословия.

[Succin]

[Шебуршунчик]

Ооо, мои глаза))) Янтарь - молодец)))

[Next]

Судя по схеме Янтаря, краеугольный текст - это Храм.

[Todo Uno]

Мне кажется, здесь нужно что-то типа такого или Игуана)

Я здесь, но я в личке у мастера два дня честно тупила, так что я уже всё знаю (ну, или почти всё).

[Снайпер]

Ща придет Кейли и скажет, что схема неверная.
Игуана, поведайте же пастве, м?

[Nat_nat]

Ну или хотя бы какой текст краеугольный? Мне тоже кажется, что в Храме больше всего отсылок, поэтому, по идее, он,
но, может, он просто самый поздний, дальний, большой круг на воде)

[der Westen]

Ща придет Кейли и скажет, что схема неверная.
Игуана, поведайте же пастве, м?

Да я аж в количестве авторов запуталась. Текстов 9, у двоих или троих не по одному фрагменту, таким образом.
Я б ещё пустыню с башней попробовала связать, палатку и спор, башню с библиотекой. Мб, и рынок с библиотекой.

[Todo Uno]

Я доскреблась до Кейли, она сейчас занята, но разрешила мне поцитировать подсказки из лички.

Вот, давай так:
Важное в тексте кладоискателя - одна история
В тексте чародея - одна фраза
В тексте девушки с браслетом - одна деталька, во второй части - точка зрения
В тексте с шахматами - ферзь
В тексте с инопланетянами - событие и звук
В последнем - часы, действие, ну и герой, да

Только "последний" тут первый выложен. Возможно, это тоже может быть подсказкой.
Честно скажу, мне этого хватило, чтобы переврать безбожно примерно понять исходную историю.

[Succin]

В схеме я все отсылки какие заметила фигачила)
в храме и часы есть, и фляга, и ферзь, и амулет и торговец древностями)

[Nat_nat]

Только "последний" тут первый выложен. Возможно, это тоже может быть подсказкой.

И только тут до меня дошло, что там вообще есть часы.
 

[der Westen]

У меня библиотека выходит центральным текстом.
Но у меня очень странные мысли вообще.
Полное ощущение, что оба героя библиотечной истории так и живут до сих пор. Один в забвении ходит по пустыне, другой, по-прежнему, занят научными (и не совсем) делами. Принцессу сменили, но продолжают всё так же.
К сожалению, вся красивость версии разбивается "Рынком", который мне больше всего нравится. Он как-то именно из такой трактовки выбивается. Там я разве что голубые глаза и небо могу связать с потусторонним светом в "Споре".
Три страницы лапкой исписала по предложенному Игуаной. Лапкой я обычно вообще не пишу, так что это показатель

[Nat_nat]

Три страницы лапкой исписала

мне не хватает Тайлера в соседней теме)

Полное ощущение, что оба героя библиотечной истории так и живут до сих пор. Один в забвении ходит по пустыне, другой, по-прежнему, занят научными (и не совсем) делами. Принцессу сменили, но продолжают всё так же.

Мне показалось, что звон в колокол в пустыне и переворот часов в споре связаны? У тебя это как-то прикручивается к истории?

[der Westen]

Полное ощущение, что оба героя библиотечной истории так и живут до сих пор. Один в забвении ходит по пустыне, другой, по-прежнему, занят научными (и не совсем) делами. Принцессу сменили, но продолжают всё так же.

Мне показалось, что звон в колокол в пустыне и переворот часов в споре связаны? У тебя это как-то прикручивается к истории?

А то. Ещё в башне переворачивает часы. И в комнате на картинке часы должны зазвенеть. То, есть, у меня ощущения, что часы одни. И на них же в билиотеке смотрела принцесса "не вышло ли время".
Собственно, время вышло со звоном. Оттого и засветились часы.

[Кейли]

я очень прошу прощения, у меня прям ужасы по работе плюс температура  
хорошо, что Тодо смогла ворваться с подсказками

Список авторов:
[Begotten]
der Westen
Next
Succin
Ветер
Снайпер
Шебуршунчик

схему я оценила и думаю, что Янтарь сильна!

надеюсь, никто не метнет в меня краеугольный камень, если я скажу, что некоторые совпадения - обманки, даны просто для связи или намека
кроме того, как я уже говорила, часть историй ушла не туда - но и это можно объяснить.

и мне уже кажется, что

История — линия непрерывная, а не пунктирная. Для этих фигур она началась много лет назад и никогда не прекращалась…

даже не так, а time is a flat circle и все такое

примерно так)

Полное ощущение, что оба героя библиотечной истории так и живут до сих пор. Один в забвении ходит по пустыне, другой, по-прежнему, занят научными (и не совсем) делами. Принцессу сменили, но продолжают всё так же.

даа

Мне показалось, что звон в колокол в пустыне и переворот часов в споре связаны?

да!

Выкладывать последний текст? Хотя вы уже близки прям)
И/или можно гадать маскарад.
(удивится ли кто-то, если я скажу, что Тодо ворвалась  личку и сходу угадала троих?)

[Next]

Я туплю, аки тупик, и никак не могу собрать паззл.

В Храме Раймонд слышит женский плач. Может, это та самая принцесса? Может, этот храм - это как раз то место, где раньше происходили события Библиотеки? Поэтому там и нашлись часы?

Окей, дальше часы у нас всплывают где? Гравюра с ученым в Комнате-под-звездами. Явно тот же самый ученый в Споре. Или не явно? ААААА. Но можно предположить, что ребята из Храма продали часы, например, герою Спора.

Ферзь в Храме - так же ферзь упоминается в шахматах, но в шахматах-то еще целая доска со всеми фигурами, а в Храме нашелся только один ферзь. Может, Храм - это будущее, по отношению к Игре, и по какой-то причине ферзь, закатившийся в угол, остался там, вдалеке от остальных фигур, потому его и нашли одного?

P.S. Библиотека - der Westen?

[Кейли]

ты не тупишь, я вообще удивлена, что дамам удалось собрать так много, несмотря на потери по дороге от наводок в тексты

Окей, дальше часы у нас всплывают где? Гравюра с ученым в Комнате-под-звездами. Явно тот же самый ученый в Споре. Или не явно?  

явно)

Может, Храм - это будущее,

в тексте Храма есть объяснение про время)

P.S. Библиотека - der Westen?

нет

[der Westen]

Next - Рынок? Шебуршунчик - Игра?