Текстовушки. Архив

[Актриска]

Да? Это как-то мимо меня прошло, сорри. Тогда ладно, по очереди так по очереди.

Это нужно для того, чтобы потом все прошедшие текстовушки складывать в один архив (как сейчас происходит с сыгранными мафиями). Если одновременно будут идти 2 игры, то при перемещении их в общую тему сообщения перемешаются, потому что они сортируются по дате.

[Todo Uno]

О. Я не знала. Учту.
Может, вообще собрать их в одну тему и там проводить? Но тогда оно будет в новостях маячить и у тех, кто на конкретную текстовушку не подписывался... Я в организационном плане тупо с контакта копирую, как привыкла, если здесь удобнее по-другому - давайте так и сделаем.

[Актриска]

Мне кажется, можно в этой теме остаться и все последующие игры проводить здесь. Только заголовок обновлять. Сейчас там "Текстовушка №4", а дальше можно поменять на №5 и так далее.
В первый пост можно будет вставить ссылки на все прошедшие игры (на сами тексты) и анонсы будущих игр.

[Sashetta]

А мне так не нравится, чессгря. Лучше как с мафиями. А то я, если заброшу текстовушки, буду почти что вынуждена их читать, а это неудобно.

[Todo Uno]

До.

[Succin]

картинку невидно(

[Todo Uno]

А теперь?

[Succin]

о, теперь всё ок)

[Frеiheit]

Фух, я на половине застряла, но думаю, скоро домучаю.

[Todo Uno]

Ре.

[Todo Uno]

Чудесные авторы разной степени прокрастинированности, попрошу минутку внимания на организационный момент.
Если семь текстов не собираются завтра, в среду, то четверг для выкладывания выпадает, потому что у меня в планах в два часа ночи подвиг, в восемь утра - ещё подвиг, а потом лечь и сдохнуть. Впрочем, к пятнице я воскресну.
Оставайтесь с нами!

[Фамильное Привидение]

я просто хочу в кои-то веки написать хорошо и вдумчиво

[Todo Uno]

*осеняю дедлайном и окропляю вдохновением* Да пребудет с вами сила!

[Todo Uno]

Ми.

[Todo Uno]

Фа.

[vilgelmina]

Ну гдееееееее?

[Todo Uno]

Соль.

[Frеiheit]

Ну же, еще всего два!

[Солинка из Солеварен]

Ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой, он трудный самый!

[Todo Uno]

Ля.

[Todo Uno]

Мне птичка на хвосте принесла, что последняя нота будет, скорее всего, только завтра. Попрошу иметь чуточку терпения. В свою очередь, обещаю завтра постараться выползти в сеть в обед и вечером. Ну и на случай чуда - ещё сегодня до 10 вечера по Москве жду.

[Succin]

чуется мне угадайка будет происходить теперь по принципу
"ну этот юзер определенно лягушка!"
"А я думаю, что отрубленная голова с оранжевой кровью!"

[Todo Uno]

Это лунаааа!  

[Рикки Хирикикки]

Убийца — дворецкий!

[Succin]

пчелка, лягушка, котик, сова, ЛУНА, зайчик, мышка. НЕ СХОДИТСЯ ПАСЬЯНС-ТО!
не-ет, на картинке явно должно быть ещё одно животное, возможно мишка или собачка. Но нет. Жизнь жестока. И эта изувеченная голова всё, что осталось от бедной зверюшки.
Причем если присмотреться, на этом гротескном темном изображении можно найти и орудие убийства, и самого убийцу.
Ведь почему оранжевый? Легко! Судя по сероватым цветам и грязному фону, рисунок был отсканирован, а уж вы знаете как нечеток бывает скан. И легко может заменить красный на оранжевый... и тут-то всё становится ясно! Стоит только посмотреть на залитую кровью голову, приступку с нотой "ля" и в глаза некоторым зверюшкам.
Пчела! Лягушка! Сова! Их зрачки сужены, их глаза залиты красным, будто они всё ещё продолжают в мыслях опускать и опускать безвольное тело на острый край приступки. И посмотрите! ОНИ УЛЫБАЮТСЯ! Это доставляет радость маленьким садистам!
Воистину, жестокая-жестокая картинка.

[Frеiheit]

А мне кажется они все ждут когда мышка снова упадет с постамента.

[Todo Uno]

Си.


Через полчаса усё будет.

[Frеiheit]

Уррра!

[Todo Uno]

Поехали!

Список авторов:
Рикки Хирикикки
Succin
Simka
NightHeaven
Фамильное Привидение
Freiheit
vilgelmina

Читаем тексты, угадываем авторов и убийцу.

[Todo Uno]

Арабелла Ваандариф.

Я все чаще и чаще думаю - в какой момент все пошло не так? То есть нет - в какой момент все ОКОНЧАТЕЛЬНО пошло не так? Или даже - в какой момент все ОКОНЧАТЕЛЬНО и БЕСПОВОРОТНО стало не так?

Может быть - давным-давно, еще до того, как я научилась запоминать события? Когда мама бросила нас - отец так любит говорить именно "нас", с нажимом, с дешевым пафосом, мол, посмотри, эта шлюшка бросила не меня, такого всего из себя красивого-богатого, не тебя, такого маленького миленького младенчика - но НАС! Нас - семью! Нас - Ваандарифов! - и сбежала в ничто и в никуда? Может быть, мамочка была не так уж и не права? Может быть, она была умной женщиной, достаточно быстро раскусившей папашу и сообразившей, что обмен молодости на деньги и шикарное житье - не такая уж и хорошая сделка? Может быть, она поняла, что единственный выход - это бросить ребенка мужу, как кусок мяса преследующим собакам, чтобы те, в упоении забыли о погоне? Конечно, мне грех жаловаться на плохое детство - об этом мне напоминалось чуть ли не каждую неделю всеми этими трогательными слезодавительными историями о маленьких бродяжках, девочках со спичками, слепых нищенках... Да-да-да, я прекрасно знаю о том, что у трети детей в нашей стране нет крыши над головой, а каждую минуту в Африке от голода умирает ребенок! Но что мне с этой трети и что мне тот ребенок? Один умер и больше ничего не чувствует, а другие... о, как бы я хотела променять свою крышу - а точнее, несколько крыш, и первого, и второго, и третьего этажа! - на обычную семью, где все друг друга любят и понимают, где все друг другу нужны…

А может быть, когда мне едва стукнуло шестнадцать и я, во многом вдохновленная всеми этими слезодавительными историями, решила сбежать из дома? Обчистила буфет, украла пару бутылок вина из погреба, прихватила пригоршню серебряных столовых приборов - господи, для состояния отца это были такие мелочи, каждый наш ужин обходится дороже! - надела все самое неприметное, дождалась ночи, и... И встретилась на пороге лицом к лицу с этим мерзким Арчибальдом Траппингом! Так вот почему я практически не видела его днем! Оказывается, отец предупредил его, что у меня может проснуться "матушкина тяга к перемене мест", и назначил дежурить по ночам, а точнее - следить за мной! Как я умоляла его, как просила, чтобы он отпустил меня, сулила любые драгоценности, что когда-то отец дарил мне... но, конечно, все было бестолку. Сейчас я понимаю Траппинга - за мою поимку он получил премию, за которую мог скупить все мои драгоценности не по одному разу, да и жалованье ему было повышено чуть ли не в вдвое. Сейчас - да, понимаю. А тогда я проклинала его всем, чем только могла придумать. Я мечтала о том, как он попадет под машину, и его кишки разметает по всей дороге; как ворона, что свила гнездо на дереве за моим окном, нападет на него и выклюет его бесцветные, водянистые глаза; как он подавится за обедом рыбьей костью и рядом не окажется никого, кроме меня, а я, конечно, не пошевелю даже пальцем и буду лишь демонически хохотать, глядя, как он белеет, синеет и падает ничком на стол...

А может быть, через час после моей неудавшейся попытки побега, когда отец вызвал меня в себе, и у нас состояла Очень Серьезный Разговор? Даже нет, не так - ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР - с таким пафосом отец возвестил мне о нем? Он сидел за столом в своем кабинете, я стояла напротив - он не то что не предложил мне присеть, но и сделал злой запрещающий жест, когда я попыталась пододвинуть стул к себе. Он говорил. Говорил медленно, веско, четко, без сантиментов и хотя бы тени теплоты. Первое - твоя мать переписала на тебя все свое состояние. Да, у нее было состояние. Почему - не знаю, наверное, откупаясь от тебя таким образом, может, извиняясь так за то, что тебя бросила. Честно говоря, мне плевать. Думаю, тебе тоже. Второе - я не разрешаю тебе покидать дом без надлежащего сопровождения. Да, я знаю, что тебе уже шестнадцать. Ты очень хорошо сегодня напомнила о том, что уже не маленькая девочка. Буду говорить начистоту - ты симпатична, особенно симпатична в нужных местах, ты выглядишь ухоженно и по тебе понятно, что в карманах водятся деньги. Для таких, как ты, и существуют соблазны большого города. Да, в сети ярко освещенных улиц и темных тупиков иногда попадает и мелкая рыбешка - наркоманы, проститутки, всякая шелупонь... почему ты так смотришь на меня? да, я знаю и такие слова, твой папаша вовсе не старая занудная рухлядь! - но расставлены они именно на тебя и тебе подобных. Ваши смазливые личики, ваши юные тела... да не смотри ты так на меня! твой папаша всегда знал и знает толк в удовольствиях! - а еще больше - ваши туго набитые кошельки - вот что, жадно чавкая, пожирает город!
Он говорил и говорил, говорил и говорил, брызгая слюной, размахивая руками, все больше и больше входя в раж и упиваясь собственным красноречием. О, он подробно описал то, что меня может ожидать в городе! Я просила его остановиться, не сыпать больше красочными картинками, но он только орал: "Ты же теперь взрослая, не так ли? Ты же теперь совершеннолетняя, да ведь? Так что стой и слушай!" Сначала я просто молчала и кивала головой - да, папа, да, папа, да. Потом я пыталась спорить или хотя бы отрицать - нет, папа, нет, папа, нет - но бестолку. Он не слушал меня - а может быть, и слушал, но не подавал виду...

А может быть, роковой шаг был тогда, когда я - как мне тогда казалось, очень умно - ухватилась за так часто повторяющееся в его тираде слово "деньги"? Да-да, деньги, папа, если вся проблема именно в деньгах - то избавь меня от них! Именно так, папа, ты все верно понял. Почему ты молчишь? Почему ты так смотришь на меня и никак не можешь подобрать слова?
- Ты понимаешь, о чем просишь?
- Да, конечно. И я могу повторить, хочешь? Забирай все деньги, я перепишу мамино наследство на тебя - я ведь могу сейчас это сделать, да? Только отпусти меня! Я возьму совсем немного - сотню, полторы, ты даже не заметишь - и больше никогда ничего у тебя не попрошу! Только отпусти меня из этого дома, разве ты не видишь, что я больше тут не могу?
- А я не могу сделать того, о чем ты просишь. Это неправильно. Эти деньги твои - а ты предлагаешь мне ограбить тебя. Нормальные отцы так не поступают. Никакие отцы так не поступают!
- Но почему же кража? Я дарю тебе эти деньги... да, да, дарю! Считай, что этой мой подарок - в обмен. В обмен на мою свободу.
- Это глупости! Моя дочь и так свободна! Дочь Ваандарифов имеет неограниченную свободу, кто может ей что запретить?
- Ты! Ты же только что запретил мне! Запретил мне все - свою жизнь, свои мечты, свой путь и свои ошибки!
- Это совершенно иное! Ты потом будешь мне только благодарна, что я уберег тебя от ошибок!
Это был долгий разговор. Я торговалась, как последняя жадина на восточном рынке. Я выдавливала из него согласие по чуть-чуть, по капле - словно сок из вялого фрукта. Его манили деньги - я видела это. Кажется, мамаша обидела его вовсе не тем, что сбежала, нет - огромный удар по его самолюбию был сделан именно этим ее завещанием, наследством, что досталось мне, а не ему. Он не испытывал недостатка в деньгах, и мамин кус мало бы что изменил - но это были деньги, которые прошли мимо него, вот в чем проблема. Они были тут, под руками - но до них не дотянуться. И в тот момент, когда он говорил о том, что не может ограбить свою собственную дочь - он говорил это не мне, нет, он говорил это себе, как наверное, повторял чуть ли каждый день все шестнадцать лет!
Конечно же, он согласился отпустить меня. Даром. В тот момент я торжествовала - мне казалось, что это мой первый шаг во взрослой жизни, первая маленькая победа, ведь я сумела уговорить отца! Но - увы - это была всего лишь иллюзия...

А может быть, это случилось ровно через пять - день в день! - лет? Когда часы отсчитывали минуты оставшиеся до двадцать первого дня рождения? Это были старые, тяжелые часы, с треснувшим циферблатом и западавшей секундной стрелкой. Она то и дело сцеплялась с часовой и долго дергалась, как в агонии, прежде чем, снова пойти. Я никогда не забуду эти часы в тюремной комнате свиданий. Они притягивали взгляд, захватывали внимание - и я благодарна им за это. Ведь так я могла отстраниться от того, что орал мне взбешенный отец. Слова доносились очень глухо, обрывочно, словно сквозь толстое ватное одеяло.
- Ты... семья Ваандариф!...деньги...наркотики!... кто бы мог подумать... прием и распространение... какая мерзость... позор... смотреть в глаза... деньги... что я скажу...разочаровала меня... так верил... деньги... подвела... деньги.. деньги.. деньги.
Слово "деньги" повторялось слишком часто, чтобы быть простой случайностью - но это я понимаю только сейчас. С возрастом приходит ум, да - только приходит он часто слишком поздно, когда только и остается что смотреть на руины и перебирать в памяти упущенные возможности. Да, тогда у меня мелькнуло в мыслях, как все удачно складывается для него - дура-дочка лопухнулась и угодила в тюрягу аккурат в свое совершеннолетие! - но он сокрушался и негодовал так искренне, так прижимал руки к груди и так хватался за голову, что я верила ему. Смотрела на часы и верила.

А может быть, все решила одна-единственная минута полчаса спустя? Когда я поставила подпись на бумагах о том, что отказываюсь от наследства в пользу отца? Так вовремя подскочил - конечно же совершенно случайно оказавшийся неподалеку! - нотариус, так мило улыбался и перемигивался с отцом адвокат, так просто и единственно верным выглядело предложение отмазать меня от тюрьмы взамен на наследство... Ну правильно же, да? Мне нельзя давать деньги, наркоманам нельзя доверять - а отец мудр, отец желает мне только добра, он будет мне помогать...

Вряд ли это произошло через пять лет. Да, отец женился на какой-то шлюшке - иначе я никак не могу назвать ту дамочку.  Да, меня трясет и тошнит всякий раз, как я думаю о них. Но это было ожидаемо. Только наивный ребенок может предполагать, что ее богатый папаша будет вести жизнь монаха-аскета, лелея в памяти светлый образ первой жены. Наверное, уж лучше официальный брак, чем греющие постель каждый раз новые шлюхи. Наверное. Не знаю. И не хочу знать.

Или же... или все случилось всего лишь полгода назад?
Снова это ватное одеяло между мной и миром, снова эти слова, которые протискиваются мне в уши, толкутся там, тяжелые, густые, ненужные.
- Я журналист... издание... позвольте задать вам несколько вопросов...
Он такой молодой… почти мальчик. Может быть, даже младше меня. А может быть, именно так и должны выглядеть люди, ведущие нормальную жизнь, здоровую жизнь. Может быть, именно так выглядела и я, если бы… Я кутаюсь в шерстяную кофту, цепляюсь кончиками пальцев за края рукавов, натягивая их так, что трещат нитки – я не хочу, чтобы этот юный, милый, светлый мальчик, видел следы уколов. Да, он журналист – а это значит, знаком с грязью, но я не хочу, чтобы он думал, что грязь когда-то касалась меня…  так странно…
Кажется, потом я потеряла сознание. Не знаю. Не помню. Было бы что терять, впрочем…
А может быть, это произошло в больнице – часов, двумя, тремя позже? Или все те месяцы, что тянулись так долго, в забытьи и мучительных проблесках ломки? Этот милый юноша был все время рядом… «Зачем?» - спрашивала я его, а он только улыбался мне. У него такая добрая, мягкая улыбка… словно что-то мелькает в уголках губ и тут же исчезает…  Наркотики уходят из моей жизни постепенно, словно этот мальчик вытесняет их, заполняет собой ту пустоту, в которой когда-то царил героин…
Не знаю, люблю ли я этого милого юношу – или просто испытываю к нему бесконечную и глубокую благодарность… я не знаю, как надо любить, я не знаю, что такое благодарность – так очень ли важно, если я случайно путаю одно с другим?
У него такое непривычное имя – Антон… У меня никогда не было друзей с именем Антон. И это очень хорошо – я очень хочу, чтобы в моей жизни был только один Антон. Навсегда. Наверное, он женится на мне. Может быть. Я бы очень этого хотела… Иначе зачем он рассказывает мне историю о том, что его отец когда-то, годы, жизни тому назад любил мою мать? Зачем он, потрясая кулаками, проклинает тех врагов, что их разлучили? Разве он не понимает, что тогда бы не было его… или меня… или мы бы оказались братом и сестрой и никогда, никогда не смогли бы быть близки так, как близки сейчас?
И пусть его отец изменял моей матери и сам оказался этим злокозненным врагом, пусть – это все такие мелочи, суровая проза жизни. Я не хочу больше этой прозы – я хочу красивую сказку о разлученных возлюбленных…

А может быть, это происходит сейчас? Каждую минуту? Когда я думаю об отце и застарелые шрамы от уколов зудят и ноют от ненависти? О, теперь-то я понимаю, что я была его лучшей сделкой! Как он быстро сориентировался! Как прощупал почву! Как долго ждал, не подавая вида – и как вовремя, быстро и четко нанес удар! О, если бы у меня было мое наследство – мы могли бы быть с Антоном на равных! Не бродячая собачка и благородный джентльмен, нет - как влюбленные юноша и девушка, достойные друг друга. Влюбленные, у которых впереди вся жизнь... Жизнь, которую у меня отнял отец, обманув, разведя полубезумную дурочку! Жизнь, которую мне так важно и нужно вернуть, но я не могу, не могу, не могу! Не знаю, как!

Какая разница, когда все стало не так?
Какая разница?
Важно понять, как и когда нужно сделать тот шаг, чтобы все вернуть к «так».
Только это важно.
Именно ради этого и нужно собирать силы.
Хотя бы ради этого стоит жить.