Автор Тема: Текстовушки. Архив  (Прочитано 184007 раз)

Оффлайн Актриска

  • Никогда не сдавайся, позорься до конца
  • Администратор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 39147
  • Карма: +10218/-174
  • Таков путь
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9060 : 25 Декабря 2017, 11:47:02 »
А сколько еще осталось?)
Мафия - Баба Яга

Они пройдут вместе лучшим из возможных маршрутов до самого конца, и путь этот будет так совершенен, что после него возрождаться станет уже незачем.
Но в иной жизни. Не в этой. (с)

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9061 : 25 Декабря 2017, 11:49:35 »
Три осталось. И мастерский эпилог, пока что у меня он висит с пометкой "ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ!"
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн pysh000000

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 38511
  • Карма: +5669/-493
  • Поджигаю гусей
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9062 : 25 Декабря 2017, 12:23:46 »
Нас дети читают?? Что ж вы раньше не сказали =D
Мафия - Скэтмен

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9063 : 25 Декабря 2017, 12:25:47 »
Спокойно, детям идёт далеко не всё :) Я только одного персонажа дала посмотреть, потому что этого - можно.
А у меня ещё один текст:
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Снайпер

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 3442
  • Карма: +1200/-7
  • Очарованный кварк
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9064 : 25 Декабря 2017, 17:16:24 »
Где же еще две свинни?
Концентрированная ненависть (c) pysh000000 || Главный кошмаролог & Текстовушечник-2018 (c) Simka
Ник - не фамилия, а позывной. Склоняется по падежам.
Мамонтарь
+555 / -5 || +777 / -5 || +999 / -6 || +1111 / -6

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9065 : 25 Декабря 2017, 18:01:29 »
Предпоследний текст!


Честно говоря, не представляю, как вы это всё будете читать.
Тридцать шесть текстов и тридцать седьмой - мастерский. Вам на все каникулы хватит.
« Последнее редактирование: 25 Декабря 2017, 18:06:57 от Todo Uno »
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9066 : 25 Декабря 2017, 19:52:28 »
Иииии последний!


Выкладка будет в девять вечера.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Sashetta

  • Гость
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9067 : 25 Декабря 2017, 20:12:38 »
Цитировать

Честно говоря, не представляю, как вы это всё будете читать.
Тридцать шесть текстов и тридцать седьмой - мастерский. Вам на все каникулы хватит.
С удовольствием. А читаю я быстро.

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9068 : 25 Декабря 2017, 20:20:31 »
Двести с небольшим страниц вордовского файла. Я просто сообщаю.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Актриска

  • Никогда не сдавайся, позорься до конца
  • Администратор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 39147
  • Карма: +10218/-174
  • Таков путь
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9069 : 25 Декабря 2017, 20:21:23 »
А я хотела написать коротенечко, хотела!! Хоть этим бы выделялась  ;D
Мафия - Баба Яга

Они пройдут вместе лучшим из возможных маршрутов до самого конца, и путь этот будет так совершенен, что после него возрождаться станет уже незачем.
Но в иной жизни. Не в этой. (с)

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9070 : 25 Декабря 2017, 21:07:27 »
Итак, список авторов.

Актриска
Кейли
Сашетта
Снайпер
Шинанай
[Begotten]
pysh000000
Simka
Tulip

У троих игроков по два персонажа.

Дисклеймер:
Главы 15-30 читать очень аккуратно.
« Последнее редактирование: 27 Декабря 2017, 00:21:11 от Todo Uno »
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9071 : 25 Декабря 2017, 21:09:02 »
1. КРОТ.
Цитировать
На самом деле, в глубине души  я всегда знал, что этот день придет: Море вернется и постучит в нашу дверь. Я знал, что ни дубовая дверь, ни засовы не удержат его. Знал, что волны заполнят нашу уютную квартирку, а потом схлынут, оставив после себя лишь обломки и меня. Одного. Знал, что Море придет и окажется сильнее. И знал, что я, не умеющий плавать, буду барахтаться и бороться изо всех сил.

Знал, но все равно оказался не готов.

Я возвращался домой уставшим и довольным, с незабудкой в петлице и полной корзинкой черники в лапках. Витал в облаках, мечтая о черничном пироге, пока  не наступил в лужу у самого порога норы. Тут на меня обрушилось сразу все: крепкий запах соли, скрипящий под лапами песок, вонючие следы морских крыс. Дверь не заперта, лишь прикрыта, кругом натоптано. Я кинулся к сундучку, где Рэтти хранил свои походные вещи. Тот оказался пуст. И влажная записка на столе: "Прости, Кроти".

Море вернулось. И забрало Рэта.

Я закричал Реке, шумящей за стенами норы: "Он так любил тебя, а ты не удержала его!!". Река примолкла, а затем снова зажурчала. "Да, и я не удержал его", - прошептал я и зарыдал. Было так больно, словно весна никогда не наступит, и деревья не зазеленеют, и цветы не зацветут. Но потом я заставил себя успокоиться. Что бы ни случилось, я все равно всегда буду другом Рэтти. Пусть он выбрал Море, я останусь рядом, его помощником, товарищем.

Святые ежевички! Надо спешно собирать вещи и догонять Рэта! Я достал свою штормовку, фонарь, шерстяные носки. Затем, подумав, слазил в подвал за горшочком любимого джема Рэтти - клюквенного, и прихватил сэндвичи, которые приготовил на после_обеда. Уже выбегая из дома, я обнаружил, что наследил черничными следами везде -  видимо, уронил корзинку, почувствовав запах Моря, и ягоды рассыпались. Пришлось махнуть лапой на такое безобразие.

В рекордные сроки я добрался до Озера Ста Сосен, откуда уплывали лодки к Морю. Облезлый заяц с прокуренным голосом сказал мне, что видел Рэтти. Что Рэтти с тремя морскими крысами садился на катер "Искатель приключений". Что "Искатель приключений" уже отплыл.

У меня оставалось время до вечера - решить, плыть ли за Рэтом на следующем катере, или вернуться домой и пытаться жить дальше. Я сел у воды и вспомнил прошлый раз, когда Море приходило. Тогда Рэтти познакомился с Морским Крысом и был полностью очарован, готов бежать за ним к Морю и дальше. А я вцепился в Рэта, рыдая, и не отпускал. В конце концов он смирился, а потом словно сбросил чары. Я никогда не напоминал о том случае, потому что мне было ужасно совестно за свой эгоизм. Но, как бы то ни было, в прошлый раз Рэтти выбрал  не Море и Морского Крыса, он остался с Рекой и со мной. И сейчас я выбрал быть с ним, не смотря ни на что.

Я поднялся на борт катера "Ветерок" и стал ждать отправления.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9072 : 25 Декабря 2017, 21:10:24 »
2. БАРСУК.
Цитировать
Все утро вторника Барсук провел за крайне щепетильным занятием – он выискивал несуществующие пылинки на своем клетчатом сюртуке. В конце концов, он сбросил рабочую рубашку и, придирчиво обнюхав подмышки, натянул его на себя. С тихим «Ыыыть!» он даже смог его застегнуть. Осмотрев себя с головы до ног, Барсук вроде бы остался доволен, но скоро на него вновь окатило волной паники. Кто ходит чинить дверь, нарядившись как на праздник? И все же… Вечером в пабе никого не будет, поскольку там затеяли ремонт. Только Барсук и Берта. От такого не только дверь заскрипит… Она даже обещала накормить его обедом. Все женщины знают, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а значит,  Берта настроена серьезно. Воображение Барсука тотчас стало рисовать картины идеального свидания. В них Берта то присаживалась своим лоснящимся меховым бедром к нему на колено и нежно целовала в щеку, то танцевала для него возле тонкой осины во дворе, то слизывала пивные усы с его губ, то… Барсук одернул себя и снова посмотрел на сюртук.
А ведь когда-то у него не было этого сюртука. И даже штанов. Он бегал по матушке-земле голышом, если можно так сказать, и подчинялся почти одним лишь только инстинктам. Зато была барсучиха – он не помнил ее толком, помнил лишь обуревавшую его страсть.
И жизнь казалась такой прекрасной…
Пока большая человеческая рука не взяла его за загривок и не посадила в клетку. Он сидел там, в том доме, который сейчас именуют Тоад-холлом, много дней и много ночей, полных ужаса и отчаяния. Человек довольно часто вынимал Барсука из клетки и резал ему морду, чтобы текла кровь. Кровь эту человек потом долго рассматривал в микроскоп, совершенно не заботясь тем, что Барсуку больно и очень страшно.
Барсук машинально потянулся лапой к одному из рубцов, оставшихся на морде. Он ничего не почувствовал, лишь тугой комок сжался где-то внутри от этих воспоминаний.
Барсук смог убежать. Смог извернуться и укусить эту руку, которая причиняла ему столько страданий. Что было дальше, Барсук плохо помнил. Только бесконечную череда темных подвалов и туннелей, которые спускались все ниже и ниже…
Барсук мотнул головой, прогоняя дурные мысли. Но вот беда – его взгляд снова упал на злосчастный сюртук. Тот самый, который появился у него по возвращении в Дремучий лес. В тот день он узнал, что его возлюбленная вышла замуж за другого.
«Ешь тебя ночью еж» - буркнул Барсук, и бросил сюртук в шкаф, не удосужившись повесить его на вешалку, затем он потянулся к рабочей рубашке.
Часы пробили шесть раз, и Барсук, пунктуальный, как любой настоящий мужчина, вышел за дверь и отправился в паб, безуспешно пытаясь прогнать накатившее уныние.

« Последнее редактирование: 31 Декабря 2017, 15:51:33 от Todo Uno »
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9073 : 25 Декабря 2017, 21:10:59 »
3. ПОРТЛИ.
Цитировать
После Хэллоуина в домике выдр стало по-настоящему уютно. Пока Выдрихи не было, Выдр старался изо всех сил: и чистоту поддерживал, и готовил вкусно, но все было не то, не то. А теперь и игрушки Портли иногда оказывались разбросаны по всей гостиной, и посуда в раковине залеживалась, и пыль оставалась нетронутой немного дольше обычного, но дом ожил, задышал теплом и семейным счастьем. О цене, которую Выдр заплатил за это, он предпочел не рассказывать: а зачем? Через год все и так узнают, а заранее-то к чему расстраивать близких?

Только Портли, хоть и радовался произошедшей перемене, но большую часть времени проводил с другом, а не с родителями - возраст такой, что ж поделать. Выдр и Выдриха на него не обижались и с удовольствием оставались вдвоем, когда сынок в очередной раз отправлялся на поиски приключений с закадычным другом ежонком.

***
Мы с Брайаном сидели на берегу и кидали камушки в воду, которая пока и не думала схватываться льдом. Немного поодаль выстроились пришвартованные у причала катера: скоро они отправятся по Реке к самому морю!
- А круто было бы уплыть, да? - мечтательно сказал Брайан.
- Куда ты опять собрался, в прошлый раз не наплавался? - я не разделял его восторг.
- Да ты не понимаешь! Не просто покататься по нашей речке, а уплыть далеко-далеко! Выйти в открытое море под черным флагом с костями, грабить корабли, драться и пить ром, как все настоящие пираты!

Я растерялся. Это был потрясающий План, все остальные мальчишки бы обзавидовались, но...
- А что мы скажем родителям? - неуверенно спросил я.
- Так ты со мной или нет? - Брайан проигнорировал мой вопрос, будто и не слышал. Он уже встал и нетерпеливо переминался с ноги на ногу - видно, решил все задолго до того, как привел меня сюда.
- Погоди, нельзя ж так сразу... Надо собраться в дорогу, одежда там, припасы, - я пытался выиграть время, но Брайан не повелся на хитрость и вприпрыжку побежал к катерам. Я семенил следом, пытаясь на ходу что-то ему втолковать, но бестолку.

- Ты совсем с ума сошел, так только в книжках бывает, а в жизни так нельзя! - в отчаянии крикнул я в спину Брайану, который уже выбирал катер посимпатичнее и остановился на "Ветерке" с голубой полоской по борту.
- Можно! Мне теперь все можно, потому что я пират. А ты - папенькин сынок! - закричал Брайан, кривляясь на палубе, - да ты без родительского позволения и шагу не ступишь!
Это было так обидно, что у меня шерстка на загривке встала дыбом.
- А ты, а ты, - в запале закричал я, - а твоим родителям на тебя вообще все равно!
Брайан злобно фыркнул.
- Да, все равно! Зато из меня получится настоящий пират, а из тебя никто не получится! Так и будешь до старости сидеть дома: пледики, гамачки, чай со смородиновым листом!
И он, потеряв всякий интерес ко мне, нырнул в трюм.

Это было так обидно и так ... правдиво? Ведь я и сам боялся просидеть всю жизнь на месте, как мои родители, стать скучным и занудным типом, делиться с соседями рецептами похлебки, рассказывать и слушать по вечерам одни и те же истории. Значит, Брайану - приключения, сражения, шторма и штили, а мне - смородиновый чай?! Ну уж нет! И я кинулся за ним вдогонку.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9074 : 25 Декабря 2017, 21:11:36 »
4. ТОАД.
Цитировать
После ночи на поляне все изменилось. Я не мог понять, в чем именно, никак не получалось ухватить верткую, как ящерица, мысль за хвост, но совершенно точно – ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.
Я именно так и записал в своем дневнике, обвел эти слова овалом и поставил три восклицательных знака. Четыре. Так вернее.
Да, сейчас я веду дневник. Пытаюсь. Герберт говорит, я слишком важная шишка, чтоб не вести записей. Конечно же, я сказал, что с детства пишу мемуары и в специальных гроссбухах веду учет (главное, выговаривать заученные слова как можно небрежнее), но он все равно как бы невзначай подпихнул толстенную книжищу с гладкими нелинованными страницами и в плотном переплете с двумя замками. Теперь я вынужден делать вид, что в ней что-то пишу. На самом же деле, к данному моменту я нарисовал четыре схематичные фигурки жаб в платьях и зачирикал их, а потом перевернул страницу и написал "ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ!!!!".
Герберт очень хороший. Я думал, он просто хотел мне понравиться, потому что со мной выгодно дружить, но он совсем не такой. Он занимается садом и следит, чтобы ничто не поцарапало мой воздушный шар. Он даже смастерил какое-то подобие огромной теплой шапки для него, и теперь на заднем дворе Тоад-холла покачивается большая ушастая голова. Еще Герберт варит какие-то густые варева на болотной воде и мхе, бросает туда можжевеловые ягоды и чернику, а потом со смесью восторга и удивления смотрит, как я это пью. Он приводит в порядок дом, ставит на место раскиданные мной книги и терпеливо ждет, когда я наговорюсь перед сном – а мне всегда есть, что сказать. Однажды он принес мне какие-то хитрые варежки - как раз под мои перепонки, "чтоб грелись лапы"; "ты глупый, - засмеялся я, - я же хладнокровный" - "зато сердце у тебя горячее", - ответил горностай.
Я подумал и записал в дневнике: «Герберт хороший».
Сам же я был занят мыслями о сокровищах. Для этого подаренная Гербертом книжища очень пригодилась: вечерами я стал схематично зарисовывать, где я уже искал и куда заглядывал (даже если это было "приподнял старое покрывало на кресле"), а также составлял план, куда еще их могли спрятать. "У тебя отлично получается", - похвалил Герберт, через плечо заглянув в мои почеркушки, и с тех пор я стал вырисовывать все тщательнее - то ли чтоб показать, как я могу, то ли просто в удовольствие, - и все чаще оставлял книжищу открытой на видном месте.
В какой-то момент я подумал, что о сокровищах мог бы знать Барсук - но тот был насуплен еще в начале разговора, а когда понял, о чем я говорю, и вовсе пустился в занудные нравоучения, приправленные менторским тоном. По сравнению с изящными грассирующими гувернантками моего детства он был скверным педагогом, да и норный говор не внушал уважения - словно торговец какой морали читает, право слово.
- Ни от кого нет помощи, - жаловался я Герберту, задумчиво теребя кисточки полосатой шапки, что он принес мне с ярмарки ласок. - Такое ощущение, будто все эти звери меня за что-то наказывают!
- Они просто не понимают, что теряют без твоего общества, - ответил Герберт и положил голову мне на плечо. Он всегда знает нужные слова и всегда прав. Мое сердце забилось чуть быстрее, и я аккуратно пододвинул правую лапу поближе к пушистому боку, немного помялся, а потом словно сошла лавина - и крепко обнял Герберта. В тот вечер я впервые услышал, как горностаи тихо и певуче урчат.
Утром я проснулся с мыслью, что, раз помощи ждать неоткуда, я сам займусь бумагами деда и вычислю, где же спрятан клад. Я сидел в кабинете несколько дней, практически не выходя. Я разминал лапы, расшифровывая рукописи, тревожно засыпал среди неразборчивых каракулей  на обрывках бумаги, наскоро перекусывал принесенной Гербертом едой, но не отводя при этом глаз от страниц многочисленных дневников. Мой славный товарищ укоризненно качал головой, но не говорил ни слова, кроме "вкусно было?" и "спокойной ночи" (последнее обычно было шепотом, когда Герберт укутывал уснувшего на ковре меня одеялами - а однажды он даже поцеловал меня в висок, но я сделал вид, что крепко сплю, хотя внутри выплясывал кадриль).
На пятый день я был немного удручен и черкал в своей книжище очередные "клад?" и "Герберт <3", поскольку ничего, что, на первый взгляд, относилось бы к сокровищам, найти не удалось, а вот незримая забота приходилась очень по вкусу.
Когда на пороге комнаты показались Герберт и его тележка с обедом, я безрезультатно пускал декабрьских солнечных зайчиков.
Дотолкав тележку до меня, Герберт пожелал приятного аппетита, а потом словно бы случайно спросил:
- А вот на той полке, под потолком, ты там смотрел?
- Заглядывал, - буркнул я, похрустывая жучиным панцирем.
Герберт молча залез на стул, оттуда на комод - и достал четыре пухлые книги.
- А вот те тетради?
- Они слишком тонкие.
И в стопку к свежеизвлеченным пыльным книгам добавились тетради.
- Похоже, вот ту папку ты тоже бегло просмотрел?
- Там корешок на латыни.
Герберт достал и папку.
В итоге, когда я перешел ко второму блюду, Герберт сидел, чихая, среди пропущенных мной бумаг и сосредоточенно (между чихами) их пролистывал.
- Дай мне вон ту тетрадь, - с набитым ртом сказал я.
- Что?
- Красную тетрадку, я хочу ее посмотреть. Она вон какая яркая, наверняка, там что-то интересное.
Я открыл ее - и остолбенел. И крыло стрекозы стало мне в горле поперек.
- Это она, это она! - закричал я, вскакивая, и Герберт лишь проводил взглядом разлетевшиеся тарелки.
Первая страница была украшена вензелями и бессодержательным "собственность Тоада XII, эсквайра болот и топей", а со второй мелкий убористый почерк деда рассказывал секрет, к которому я так долго шел - и пришел-таки, благодаря своим упорству и находчивости!
- ...но осторожнее, за пределами Хвойной Пади часто встречаются Пришлые, с болевым громом и изгоями-псами..." - ты понял хоть слово из написанного?
Собиравший осколки Герберт вздрогнул.
- В записях говорится, что нужно выходить за Хвойную Падь?
- Совсем наоборот, дед пишет - ни в коем случае туда не выходить! Стращает какими-то "ложными птицами", "наземными челюстями", а еще предупреждает, что нельзя есть в местах, где кружат стаи насекомых - "Пришлые увидят".
- Не стоит вникать в это, - и я был готов поклясться, что побелевшая к зиме шерсть Герберта стала еще белее! - Но если там есть что-то о нашем Лесе, то я с удовольствием помогу.
Пока Герберт делал пометки к тексту, я испытывал странную смесь благодарности и брезгливости - еще никогда наша разница в статусе не бросалась в глаза так сильно. Раньше мне казались милыми его рассказы о жизни там, в почти разбойничьем (как я это видел) отряде: романтика больших дорог, богатых дилижансов и благородных грабителей, таинственный мир ремесленников из баллад, гильдий и таверн, - но сейчас это становилось похожим на то, будто я спросил у крестьянина в глуши дорогу и полностью окунулся в беспросветность. Чем дольше я слушал про то, как проверить наличие хищников рядом, как определять стороны света и предсказывать погоду, как без потерь обойти камнепад и как не попасть под рухнувшее дерево, как не оставить следы и не угодить в ловушку врага, тем сильнее становилось мое отторжение.
- А вот здесь, - показал дикарским когтем на рисунок Герберт, - вот здесь старый подвесной мост, "зыбкая древесная твердь". Есть небольшая хитрость, как его пересечь быстро и без риска, нужно лишь...
- Я устал, - я захлопнул тетрадь.
Герберт помолчал лишь долю секунды:
- Будешь ужинать?
- Нет.
- Постелить в спальне или здесь останешься?
- В спальне. Только оставь там пока свет, я приду попозже.
Герберт пожал плечами, но удалился выполнять просьбу.
Подумать только, еще утром меня терзала мысль, что я никогда ничего не дарил Герберту в ответ, а сейчас думаю о нем как о мелком воришке с уличными повадками и уличным же воспитанием.
Я раскрыл свою книжищу, пролистал. На каждой странице где-то да было запрятано имя "Герберт". Кое-где я даже рисовал нас вдвоем - вот мы держимся за руки, вот мы весело машем руками, вот мы умиляемся подросшему головастику. Я вздохнул, открыл чистый разворот и написал: "Тоад XIV, единоличный владелец сокровища с..." - и вписал завтрашнюю дату.
- А Герберту подарю темный полушубок, - решил я, чтоб утешить совесть. - А то его белую шерсть на снегу совсем незаметно, непорядок.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9075 : 25 Декабря 2017, 21:12:15 »
5. БАРСУЧИХА БЕРТА.
Цитировать
Зима тихо обходила Лес на мягких белых лапках, с каждым днем сужая кольцо. Морозила землю, посыпая утром тропинки колючим инеем, задевала хвостом деревья, погружая их в долгий сон. Звери тоже сделались сонными и медлительными, и я была не исключением. К счастью, в баре тоже стало тише и спокойней, хотя бочонки с элем продолжали добросовестно пустеть.

Брайан, кажется, совершенно освоился, и теперь, когда я могла немного выдохнуть, мне все чаще приходили в голову мысли о Барсуке. Главный Ласка был, несомненно, хорош, да и его признание уже прозвучало – но то ли это показалось мне слишком легким (окстись, Берта, ты уже не в том возрасте, чтобы играть в подобные игры!), то ли предыдущий брак меня ничему не научил, то ли он же научил меня слишком многому. Ласка – разбойник, юркий и быстрый, скучающий, если ничего не происходит, и неизменно оказывающийся в гуще событий, стоит только чему-нибудь произойти. Он обаятелен и, чего скрывать, умеет ухаживать за женщинами – молодые ласочки так и вьются вокруг моего бара, надеясь улучить момент и «совершенно случайно» встретиться с местным авторитетом.

Мне же хотелось надежности.
И сильный, невозмутимый и немного мрачный Барсук все чаще появлялся в моих мыслях этими долгими холодными вечерами. В конце концов, я решила взять судьбу в свои лапы и пригласить его, благо повод тут же подоспел – дверь бара, не выдержав частых дождей и эмоциональности посетителей, покосилась и стала скрипеть самым отвратительным образом. Посчитав, что это великолепная возможность увидеть Барсука в деле, я пообещала ему ужин в обмен на починку двери и невзначай упомянула, что вечером в пабе никого не будет. Надо отдать ему должное – если Барсук и понял намек, то он ничем себя не выдал. Это меня внезапно раздосадовало, но спасибо и на том, что согласился – дверь сама себя не починит.

Накормив Брайана и предупредив, чтобы он не гулял допоздна, я поспешила в паб. Жар от растопленного камина быстро заполнил комнату, развешенные по углам пучки ароматных трав напоминали о недавнем лете, в окошко заглядывало расцвеченное закатными красками небо и я почувствовала необычайное умиротворение.

- Кррррррраааааа…. – нет, дверь скрипит совершенно безобразно!

Появившийся на пороге Барсук был явно не в духе. Угрюмо буркнув что-то вроде приветствия, он ухнул на пол инструменты и, не глядя на меня, принялся за починку. Кажется, моя морда вытянулась, но я решительно ничего не могла с этим поделать. Несколько минут прошли в плотной, практически осязаемой тишине.
- Это… хозяйка, вроде кормить обещала, - исподлобья глянул Барсук, не отрываясь от работы.

Ко мне вернулся дар речи. Подбоченясь, я фыркнула:

- А что, работничек, уже справился? Ты сделай дело, а потом поужинаем, как приличные звери. Нечего грязными лапами за еду хвататься.

Барсук ничего не ответил, только завозился сильнее. Его движения, то резкие, словно он раздражен, то излишне медленные, напомнили мне, что в холодное время звери предпочитают отсыпаться и наедать бока, а не работать. Тяжело вздохнув, я прошла на кухню. Конечно, суп нужно есть за столом и двумя лапами – я вдруг представила, как кормлю Барсука с ложечки, словно больного ежонка, и прыснула со смеху. Но вот лепешки еще теплые, и ветчина пахнет так, что никто в своем уме не откажется от ломтика-другого. Подумав, я взяла еще сыра и пару вареных яиц.

- Спасибо, - искоса взглянув на блюдо с нехитрой закуской, Барсук шумно втянул носом воздух, - а здорово тут дверь покосили.
- А, - я махнула лапой, - ничего необычного. Публика… Сколько стульев сломано, сколько кружек перебито…

И внезапно рассказ потек рекой. Я говорила, Барсук слушал, изредка вставляя короткие реплики и гремя инструментами. Любуясь его работой, я описала жизнь в пабе и самые яркие заварушки, затем разговор как-то перетек на ежонка, а затем, совсем расслабившись и разомлев от тепла, еды и отсутствия посетителей, я зачем-то рассказала про свое вдовство. Сказала и тут же оборвала себя – черт, это было слишком! Барсук выглядел так, будто его застали врасплох.

- Да, бывает, - пробормотал он неловко.
И пока я лихорадочно искала новую тему для разговора, он внезапно решил отплатить откровенностью на откровенность:
- Если говорить честно, то у меня…
- Крррррррррррааааааааа! – злорадно сообщила дверь, вновь заваливаясь на бок.
-Тьфу! – Барсук в сердцах стукнул пустой масленкой об пол и, сцепив зубы, с такой силой закрутил петли, что теперь дверь перекосилась в обратную сторону. Не дав мне сказать и слова, он поднялся, отряхнул колени и стал собирать инструменты.

- Может, все же поужинаешь? – попыталась я сгладить момент. К тому же разговор был явно не окончен.
- Как-нибудь в другой раз, - он нахлобучил шляпу и замялся на пороге, - если буду проходить мимо, то проверю, как встала дверь.
Я хотела было заметить, что она уже встала не очень, но фигура Барсука мигом растворилась в вечерних сумерках.

Этот подлец меня перехитрил, оставив и без свидания, и без ремонта!

К Брайану я возвращалась в сумрачном настроении, поэтому, когда ежонка не нашлось ни в спальне, ни на кухне, я громко возмутилась:
- Так, Брайан, давай сегодня без игр! Я не буду тебя искать. Вылезай сейчас, или я сама выпью твое вечернее молоко!
Тишина была мне ответом. Чувствуя тревогу, я еще раз хорошенько огляделась и увидела на столе записку. Прочитала ее. Затем перечитала снова.
Не помню, закрыла ли я дом, прежде чем бросилась в ночную темноту. В голове пульсировали слова из записки: "Мы с Портли сбежали, чтобы стать пиратами!"

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9076 : 25 Декабря 2017, 21:12:54 »
6. ГОРНОСТАЙ ГЕРБЕРТ.
Цитировать
С той поры Герберт много времени проводил в Тоад-холле, фактически, жил там, но, как всякий порядочный горностай, и как любящий родственник — он скучал по своей семье. По шумным сборищам, где маленькие ласки пытались нашкодить и не попасться на этом, а маленькие горностаи соревновались, кто быстрее доведет терпеливую матушку до желания дать подзатыльник одному из них.
А потому, в один из особенно приятных зимних дней, Герберт решил навестить район горностаев и ласок, забежать к матушке, съесть немного ее фирменного пирога с ревенем, и поболтать с младшими, которые наверняка соскучились. Настроение у него было приподнятое, и он напевал себе под нос веселую песенку, надеясь, что вскоре повидается с родными, и получит заряд тепла на целую зиму вперед, как это обычно бывало, стоило ему появиться дома.
Жаль, но его надеждам не суждено было сбыться. Едва Герберт повернул в сторону района горностаев и ласок, как обнаружил свою бывшую банду. Ту самую, с которой подрался ради спасения Тоада, и ту самую, которую успешно избегал довольно долгое время. И, конечно, рядом с ними был распушившийся то ли от холода, то ли от важности, Главный Ласка. Его глаза странно блестели, а вид был столь рассерженным, что Герберт будто хвостом почувствовал: не к добру. И попытался удрать из поля зрения зверя, с которым совсем не хотел видеться.
— Эй, Герберт, совсем позабыл старых приятелей? Подойди ко мне, ну же!
Герберт только что зубами не скрипнул, услышав голос Главного Ласки. Не получилось. Придется идти. Кое-как заставив себя успокоиться и пригладив вставшую дыбом шерсть, горностай подошел к Главному Ласке.
— Что ты от меня хочешь?
— Поговорить, узнать, как ты. Разве ж это плохо? Мы столько дел провернули вместе когда-то! До этой… жабы.
— У меня все хорошо, спасибо, — слегка раздраженно ответил на это Герберт, топорща усы. — Теперь я могу идти?
— Не совсем. Ты, как и любой горностай, и любая ласка, должен пройти одно испытание. Мужества. Доказать, что ты один из нас. И после этого — гуляй на все четыре стороны, хоть с жабой, хоть с землеройкой!
Герберт слегка опешил, невольно окидывая взглядом остальных присутствующих зверей. Их морды вытянулись от удивления, и горностай ругнулся про себя. Что за бред вообще придумывает этот ласка?! О чем он? Вслух же Герберт решил быть сдержаннее.
— Я не буду проходить никаких испытаний. Я впервые об этом слышу, и это какой-то бред.
Ласка покачал головой с какой-то отеческой укоризной.
— Почему-то я так и думал. Парни, держите его!
Не успел Герберт моргнуть и глазом, как его скрутили два самых крупных горностая из компании. Когда-то он помнил их имена, но теперь, от неожиданности, забыл не только это, но и даже как зовут его самого. Что за ерунда тут твориться?!
А Главный Ласка тем временем своим примером показывал, куда нести Герберта. Его подчиненные покорно тащили свою ношу, хотя горностай активно вырывался и пытался воззвать к их разуму. Это же просто ерунда какая-то! Глупость несусветная! Но его никто не слушал до тех пор, пока не донесли до обрыва на краю Дремучего леса.
Главный Ласка снова странно посмотрел на Герберта, и произнес всего одно слово:
— Прыгай.
— Если я захочу умереть, я сделаю это без зрителей, — мрачно отшутился Герберт, надеясь, что те, с кем прошло его детство, ничего ему не сделают. Да что там надеясь — одно дело лапы об морду почесать, и совсем другое… с обрыва!
— Эй, босс, это чересчур! Мы выросли с Гербертом, ели из одних мисок и всякое такое. Я его убивать не буду! — буркнул один из горностаев, что держал его, и отпустил. Герберт вспомнил, что его зовут Ларсом, а второго — Тибби.
— Вот да. Это ж… западло какое-то! Я такого делать тоже не собираюсь, — сказал и Тибби тоже, отходя от Герберта. А перед тем, как демонстративно отойти подальше, даже шепнул на ухо:
— Знал бы, что Ласка с катушек слетел, не стал бы тебя вязать.
Герберт лишь кивнул в ответ, и на всякий случай отошел от обрыва еще дальше. Не то, чтобы он боялся — ежу ясно, никто его не убьет, чай не заклятые враги, вместе выросли. Но от самой близости обрыва и говорящего странные вещи Главного Ласки было немного не по себе. Самую капельку.
И, как оказалось, не зря. В тот момент, когда Герберт совсем расслабился и хотел было все же отправиться домой, он вдруг осознал, что… летит. С… обрыва. Ощущение было такое странное. Ни страха, ни боли, словно он вдруг стал птицей и за спиной его держат надежные крылья. Он даже улыбнулся, слушая, как там, наверху, орут от испуга и ужаса другие ласки и горностаи, его друзья и приятели.
А потом все закончилось. Герберт снова стоял на обрыве. Главный Ласка горделиво топорщил усы, словно гордясь тем, что произошло. Только… происходило ли хоть что-нибудь? Или это какой-то хитрый прием, которому научили Главного Ласку какие-то неведомые учителя?
Герберт не знал. Но ни капли не удивился, когда большая часть горностаев и ласок разбежались после этого кто куда. Он и сам решил, что не пойдет домой, вместо этого, побежав к Тоаду. Зато он знал точно: вспыльчивому жабу про этот странный полет ничего рассказывать не стоит. Мало ли, чего натворит…

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9077 : 25 Декабря 2017, 21:13:22 »
7. РЭТТИ.
Цитировать
В иные дни, приходя к Реке, Рэтти испытывает странное чувство, похожее на стыд. В такие дни ему кажется, будто Река прекрасно помнит его позорный неудавшийся побег и не хочет прощать. В такие дни он несколько минут стоит на берегу, слушая недовольный шепот, и уходит.
В такие дни он неуверенно замирает на пороге собственного дома, и лапы его тревожно холодеют, а сердце вздрагивает: а вдруг Крот — не простил?
Казалось бы, прошел уже не один год, все забыто, зарыто, течением смыто, но вдруг, вдруг? Рэтти растирает ладони и трясет головой, которую лишь благодаря милейшему Кроту сумел не потерять. Что же такого говорил тогда Морской Крыс? Чем он так вскружил эту глупую-глупую голову? Какую занозу его речи, пропитанные солью, всадили в это неразумное сердце? Оглядываясь назад, Рэтти вспоминает, как влетел в дом, будто на крыльях ветра, мгновенно собрал вещи и был готов лететь вон, прочь, на корабль и в бескрайнее море, где нет границ между землею и небом… и лишь Крот сумел вернуть его в реальность.
Оглядываясь назад, Рэтти разрывается между тоской, обидой и благодарностью.
И старается реже появляться на большом озере, отправляющем лодки прямо в море. Слишком ярко там встают перед глазами картины прекрасных и безумных приключений, слишком тревожит этот дикий зов, доносящийся из дальних неведомых мест.
А еще там можно встретить морских крыс.
— Эй, парень! — услышал Рэтт сегодня. — Эй, братец! Давай с нами?
И сердце сладко сжалось и задрожало, а волна стыда выбила воздух из легких.
К счастью, в том катере не было Того Самого Крыса; спеша домой, Рэтти невольно думал, хорошо это или нет. Ведь он, пожалуй, не отказался бы снова взглянуть в Те Самые насмешливые глаза, вдохнуть Тот Самый запах и твердо отказаться от путешествия. Возможно, так, наконец, он испытал бы успокоение от завершенности истории. Ведь тогда Кротик…
Ох, Кротик! Рэтт помрачнел и едва не споткнулся о зайца, решившего перебежать ему дорогу. Все эти тревоги и раздумья навели Рэтти на мысль о том, что он все-таки ужасный, бессовестный предатель. Ни единым словом или жестом Крот не напоминал ему о той минуте слабости, ни единым словом или жестом не показывал, что его эта история как-то задела, а он… С отчаянным желанием заключить любимого друга в крепчайшие объятия и покаяться за любую причиненную боль, Рэтт вбежал в дом, привычно застыв на пороге.
Пустой дом.
Рэтти мечется по комнатам, будто загнанный в угол; чувства бурлят и требуют немедленного выхода, и он хватает какой-то лист бумаги, падает за стол и принимается писать.
И после первых же слов — «Прости, Кроти» — замирает, глядя и не видя, как чернила растекаются уродливой кляксой под недописанным именем.
Он слышит Реку в себе, спокойную, полноводную, безмерно глубокую, и имя ей — Любовь. К Кроту. Ошеломляющая, размеренная, серьезная. Рэтти поднимает растерянный взгляд, переваривая осознание. На грани слуха звучат чьи-то шаги, Река тревожно вздымает волны — дверь распахивается, бьет о стену.
Если ты не идешь к Морю, Море придет к тебе, и молчаливые морские крысы хватают Рэтта, хватают его вещи и тащат вон из дома, грозя ножом.
Сидя в их катере, глядя на удаляющийся берег, Рэтти пытается представить, что подумает Крот, когда вернется. И никто не поможет им, глупые зайцы-свидетели морской атаки слишком глупы, а Река… Река не говорит с Кротом.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9078 : 25 Декабря 2017, 21:14:10 »
8. БАРСУЧИХА БЕРТА.
Цитировать
Деревья быстро мелькали по обе стороны тропинки, то и дело хватая меня за шаль своими цепкими узловатыми пальцами, так что совсем скоро я сбросила ее – все равно мне было слишком жарко. Сердце колотилось в горле то ли от бега, то ли от страха, то ли от ярости.
Сбежали! Ночью! В ноябре!
Вдали мелькнула посеребренная луной лента реки.
Ух, Брайан! Ну и задам я тебе трепку!
Домик Выдры вырос передо мной так стремительно, что я едва успела остановиться, и тут же, не переведя дух, заколотила в дверь лапами.
- Дядюшка Выдра!
Он открыл дверь сразу же, одетый, словно собирался уходить или только-только пришел.
- Портли дома? – я все же спросила, хотя уже знала ответ.
Он покачал головой, и это плавное движение в миг вывело меня из себя. Я решительно вошла в дом и в сердцах стукнула по столу лапой с запиской.
- Полюбуйтесь! Сбежали, чтобы стать пиратами!
Выдра поднял ладони вверх, словно пытаясь меня успокоить, и мягко сказал:
- Вы, наверное, знаете – Портли довольно часто сбегает…
- Ваш сын может творить что угодно, – отрезала я, дрожа от ярости до кончика хвоста - но втягивать в это других зверят совершенно недопустимо! Объясните ему хоть это, если не можете нормально воспитать!
- Знаете, что, - возмутился дядюшка Выдра, - не надо валить все на Портли! Брайан так-то тоже не ангел. Насколько я знаю, он еще и воришка!
- Был воришкой. Но сейчас его воспитание в моих лапах. И оно было бы еще успешней, если бы его не подстрекали непослушные выдры!
Я устало опустилась на ближайший стул, который опасно скрипнул под моим весом.
- И пока мы с вами спорим, они могут попасть в беду. Где ближайший порт?
Дядюшка махнул лапой, показывая направление:
- На Озере Ста Сосен. Но подождите, я сейчас…
Я встала и, не слушая его, быстро вышла из дома.

На берегу озера было необычайно суетно и шумно. Ласки и горностаи толпились, размахивая палками и пращами, подходили к воде, затем отбегали к лесу, затем опять возвращались на берег. В другой раз я бы непременно поинтересовалась, что здесь происходит, но сейчас только растолкала очередную группу, мешающую мне пройти к катерам.
- Мэм, - кто-то окликнул меня, - вы что-то хотели? Время позднее…
Я оглянулась и увидела доброжелательно улыбающегося зверька – Водяную Крысу. Стоя у небольшой лодки, он сматывал канат и вопросительно смотрел на меня.
- Да, хотела. Мой… мой сын сбежал. Со своим другом. Они вздумали стать пиратами и, может, приходили сюда часа 2-3 назад. Вы не видели их?
- Нет, мэм, не видел, - Водяная Крыса всем своим видом выражал крайнее сожаление, - но в это время отчаливает «Ветерок», небольшой катер, они могли уплыть на нем.
Я вскинула голову:
- Куда идет «Ветерок»? Вы можете отвезти меня туда? Или скажите, какое судно ближайшее, - я увидела, как замешкался мой собеседник и добавила, - я заплачу столько, сколько скажете.
Водяная Крыса тут же замахал руками:
- Нет-нет, что вы! «Ветерок» должен вот-вот вернуться, я схожу, проверю, не причалил ли он.
И я осталась на пристани одна. Злость сменялась страхом.
Брайан, вернись. Я испеку тебе столько яблочных пирогов, сколько пожелаешь, только вернись.
- А вот и Шон, капитан «Ветерка»!
- Ну, - буркнул проступивший из темноты бобр, - что случилось, мамаша? Что за паника?
Прежде чем я успела открыть рот, Водяная Крыса бросил на меня испуганный взгляд и зачастил:
- Тут ребята пропали, барсучонок и…
- Ежонок. Ежонок Брайан и выдренок Портли, - я не сводила глаз с Шона, - может, видели или слышали о них что-то?
- Да вроде они плыли с нами, - бобр пожал плечами - но не одни, а со взрослым, иначе я бы их катеру не подпустил.
На мгновение я потеряла дар речи.
- С каким еще взрослым?!
- Эй! Не надо повышать на меня голос. Я же не помню всех жителей Леса по мордам. Не одни и ладно, я внимания на них не обратил, - несмотря на возмущение, с каждым словом Шон говорил все менее уверенно. Видно, начинал осознавать.
- Отвезите нас к ним. Прямо сейчас, - прозвучало где-то справа.
Я и не заметила, когда на пристани появился Дядюшка Выдра.
- Ветер поднялся. Еще и ночь, ни зги не видно, выйти из порта будет нелегко. Лучше отплыть, как рассветет.
- Нет, - я не могла ждать, - каждый час на счету. Мы не можем оставлять детей ночью одних или, что еще хуже, в компании незнакомых зверей.
Шон еще раз осмотрел озеро и, после минутной заминки, коротко кивнул. Мы с Выдрой направились к катеру.
Когда все было готово к отплытию, толпа на берегу начала шуметь.
Я оглянулась и увидела, как в озеро с Реки заходят два крупных судна. Они были так ярко освещены факелами, что глаза, уже привыкшие к темноте, сразу начали болеть и слезиться. Один катер, заполненный куницами и хорьками, перекрыл выход с озера, а второй направился прямиком к пристани, на которой сгрудились горностаи.
И начался бой.
Горностаи делали все, чтобы катер не смог причалить: кто-то забрался на борт судна и ввязался в драку, кто-то стрелял камнями из пращи, кто-то кричал совершенно неприличные оскорбления, так что даже у меня заалели уши…  но было очевидно, что куницы все равно одерживали верх. Словно в подтверждение, катер дал залп из пушки по берегу.
Стреляли какой-то ветошью, однако получить на такой скорости снарядом, пусть даже из тряпки, мне не хотелось. Опомнившись, я бросилась к «Ветерку», но его и след простыл. Шон с командой, воспользовавшись неразберихой, отчалили и уже подплывали ко второму катеру, который мешал им выйти из озера. Я увидела, как бобры с "Ветерка" забрасывают врага всем, что нашли на своём плавсредстве, то есть, скорее всего, консервами и старыми сапогами.
Совсем рядом просвистел еще один снаряд.
- Берта! – Дядюшка Выдра, который тоже остался на берегу, потянул меня за лапу, - надо спрятаться!
Мы нашли укрытие за грудой деревянных ящиков, которые тряслись и стонали, принимая на себя все новые и новые удары с корабля куниц. Отсюда хорошо было видно берег и кромку Леса, откуда то и дело выбегали звери, спешившие на помощь ласкам и горностаям. Барсук тоже был в числе помощников и я, в своих заботах напрочь забыв о неприятном послевкусии от нашей сегодняшней встречи, мысленно пожелала ему удачи.
Пока куницы перезаряжали оружие, я воспользовалась моментом и выглянула из укрытия в поисках «Ветерка». Катера с бобрами нигде не было видно - кажется, они прорвались мимо второго вражеского корабля, и теперь нам оставалось только ждать.
Ласки же, несмотря на подкрепление из леса, отступали. Внезапно раздались какие-то крики и на ближайшем холмике зажглись костры, осветив Главного Ласку, стоящего на самой вершине с вытянутыми передними лапами.
- Что они делают? – от переживаний у меня сел голос и вместо вскрика получилось невнятное шипение. - Он же живая мишень!
Заряд из старых тряпок едва не сбил Ласку с ног, но тот почему-то не сдвинулся с места, словно предлагая врагу выстрелить в него еще раз.
Залпа не последовало. Выглянув из укрытия, я увидела, как корабли с куницами поднимаются в воздух и исчезают в ночном небе. В этот же момент Главный Ласка опасно наклонился и через миг кубарем скатился с холма.
Когда мы подбежали, ласки уже укладывали своего главаря на импровизированные носилки. Он был без сознания, из носа и ушек текла кровь. Я бросилась было помогать, но меня остановили:
- Мы справимся, Берта. Отнесем его домой, там ему будет лучше.
Я сжала кулаки так, что когти больно впились в ладонь. Черт возьми! Почему все случилось именно так? Я должна помочь Главному Ласке, должна знать, что с ним! Но и уйти сейчас, когда дети все еще не найдены – не могу… Озеро вновь свободно, нужно найти лодку и отправиться в Галль, где высадились Брайан и Портли прошлым вечером…
Конечно, Ласка один не останется - с ним его банда - но это не оправдание.
Краем глаза я заметила знакомую полосатую фигуру и резко повернулась. Барсук хромал в сторону Леса. Тоже ранен! Я поспешила за ним, но когда добежала до деревьев, его и след простыл.
Чертовы куницы! Чертовы ласки! Да чтоб вам провалиться со своими разборками!
Я с минуту простояла на месте, прислушиваясь, но так и не услышала шаркающих шагов Барсука.
На озере тем временем начался шторм. Несколько лодок оказались разбитыми, а остальные судна были слишком легкими и отказывались выходить в такую погоду. Нам с Выдрой оставалось только ждать, когда же будет починена хоть одна лодка. Кто-то предложил мне спальный мешок, но я отказалась, зная, что не смогу сомкнуть глаз. От своего бессилия хотелось выть.
Сможем ли мы найти Брайана и Портли? Пришел ли в сознание Главный Ласка? Что с Барсуком?
На смену тяжелой ночи постепенно пришло утро, но и оно не принесло облегчения. Мерный стук молотков казался бесконечным, а тихая брань, то и дело доносящаяся со стороны разбитых лодок, каждый раз оттягивала момент починки. Я до рези в глазах всматривалась в горизонт, так что когда там наконец появились очертания «Ветерка», я просто прикрыла на мгновение уставшие глаза и, собравшись с духом, посмотрела на воду еще раз. Силуэт не исчез, и я торопливо нашарила лапу сидящего рядом Выдра, привлекая его внимание.
Катер приблизился, с его борта нам весело махали две маленькие фигурки.
- Брайан! – я вскочила на ноги и бросилась на пристань.
Абсолютно живой и невредимый ежонок сдавленно пискнул, когда я схватила его на руки и крепко прижала к груди. Команда «Ветерка» довольно загудела, кто-то из работников порта, кажется, захлопал.
- Спасибо, - прошептала я, глядя на Шона и все так же не выпуская Брайана из объятий. Уставший бобр коротко кивнул, принимая благодарность.
Вместе с облегчением на меня накатило осознание того, что я тоже безумно устала.

На следующую неделю бар пришлось закрыть. Главный Ласка оказался сильно ранен, и я много времени проводила у его кровати, меняя повязки и следя за его состоянием. В один из дней, когда ему стало получше, он вернулся к нашему давнему разговору:
- Ты так хорошо освоилась в этом доме, - он улыбнулся и взял меня за лапу, - мне нравится видеть тебя здесь.
- Нет, Ласка, - я мягко отстранилась, - у нас не получится.
В ответ на его вопросительный взгляд я показала повязку, которую только что сняла с его головы.
- Я так не смогу. Все это слишком ужасно и заставляет меня переживать. А ты, - я не дала ему возразить, - не сможешь по-другому. Ты же зачахнешь без своей банды, без разбоев и драк. И это не плохо, просто мы, наверное, слишком разные.
Главный Ласка долго молчал, прежде чем спросить:
- А Барсук, значит, тебе подходит?
- Это не важно.
- Ладно, - он сделал еще одну паузу, - но ты будешь ко мне приходить? Сейчас, пока я не поправлюсь?
- Конечно, - я хмыкнула, - горностаи тебе скорее что-нибудь сломают, чем вылечат.

Хромого Барсука я тоже навещала; хоть он и принимал помощь очень неохотно, но казалось, что ему все-таки приятно. В этот вечер я приготовила пирог с ветчиной и подумала, что еще ни один отшельник не отказывался от куска теплого пирога в ноябре. Перед выходом я заглянула в комнату Портли, где ежонок что-то увлеченно собирал из камней и ракушек.
- Ну что, пират, какие планы на вечер?
Он обиженно насупился:
- Я же говорил, я больше не буду сбегать! И Портли не дам!
- Ну хорошо, - я рассмеялась и вручила ему тарелку с пирогом, - тогда остаешься за главного. Я вернусь через пару часов.
Ежонок важно кивнул, а я направилась прямиком к Барсуку.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9079 : 25 Декабря 2017, 21:14:50 »
9. ПОРТЛИ.
Цитировать
Темный захламленный трюм - не самое лучшее начало незабываемого приключения, но альтернативы не было, и я с оптимизмом начал разглядывать ящики, мешки и прочие грузы. Где-то под ногами загудел мотор - видно, катер уже отчаливал.
- Мы плывем, Брайан! - пихнул я в бок ежонка. - Все как ты и хотел!
- Отстань, - буркнул он и, совсем по-детски сморщившись, захныкал.

Что это с ним? Никогда не видел, чтобы забияка Брайан так разводил сырость. Да и почему, сам же хотел уплыть!
- Эй, ты чего? Из-за тебя я плыву неизвестно куда, а ты вздумал сопливиться? - я начал злиться.
- Да отстань ты, дурак! Ничего не понимаешь!
- А чего понимать-то? Ты хотел стать пиратом - вот, плывем навстречу приключениям.
- Да ты такой же бестолковый, как твой папаша! - выкрикнул он, размазывая по щекам злые слезы. Я опешил.
- Ну и сиди тогда тут один, видеть тебя больше не хочу, плакса! - и я полез из трюма на палубу, потому что какой смысл отправляться в путешествие, если видишь только старые канаты, грубые ящики, дырявые мешки да хнычущего ежонка, который говорит всякие гадости?!

Зверья наверху было много, они переговаривались, любовались пейзажами и ходили взад-вперед. Я подумал, что никто не обратит на меня внимания, но не тут то было. Крот в синей фуражке - видно, матрос на катере - подслеповато щурясь, уставился на меня и поинтересовался, куда я плыву и где мои родители. Ничего правдоподобного я придумать не успел, промямлил какую-то невнятицу, и даже Кроту стало ясно, что я вру.

- Вот что, молодой человек, - сурово сказал он, на всякий случай придерживая меня за плечо, - возвращаться из-за тебя мы, конечно, не станем. Но как только прибудем в Галль, тут же отправишься обратно, уж я прослежу!

Так и закончилось мое путешествие, едва начавшись. Я хмуро разглядывал полощущиеся в воде ветви ив, мимо которых мы проплывали. Вдалеке уже показался порт Галля - еще несколько минут и причалим. Звери сойдут на берег, ящики и мешки сгрузят, а мы останемся и поплывем обратно. Что-то я проголодался. Мама, наверное, опять суп с ряской и речными моллюсками сварила. Я представил маленькую глиняную плошечку в цветочек, поднимающийся над ней душистый пар и плавающие в бульоне зеленые круглые листики. Скучно! Всегда одно и то же! Вся моя жизнь как этот суп - вкусно, питательно, но до того предсказуемо, что только раздражает. Я мысленно отпихнул от себя плошку, и воображаемый суп вылился на чистенькую выглаженную скатерть. А в реальном мире я, едва катерок пристал к берегу, соскочил за борт и побежал куда глаза глядят.

- Стой! Держите его! - кричал за спиной Крот, но я несся как молния, и никто из удивленных взрослых даже лапы не протянул, чтобы меня остановить.

***
Ночь, дождь, лужи. Тяжелые капли медленно падают с низкого нахмуренного неба. За углом горит чудом уцелевший (райончик-то опасный!) фонарь, и его свет оставляет неровную серебристую дорожку на мокром асфальте.

Я докуриваю сигару и, поплотнее запахнув плащ, отправляюсь на важное задание. В этом доме собираются криминальные лидеры города. Моя цель - пробраться незамеченным и подслушать их планы. Я ловок, отважен и быстр, мой нос мгновенно чует опасность, я умею растворяться в тенях и пролезать в самые узкие щелки. А вот и подходящая лазейка - на первом этаже открыта форточка, дальше - дело техники...

Так это выглядит в моем воображении: я герой, помощник шерифа, главный разоблачитель преступного мира. На самом же деле я спутался с шайкой разнообразного звериного отребья, и теперь они, переругиваясь шепотом, пытаются подсадить меня, чтобы я влез в окно богатого дома, а потом открыл им дверь.

Оказавшись внутри, я пытаюсь отдышаться. Сердце так прыгает, что я нервно сглатываю - вдруг выскочит через рот? В доме все тихо, никто не проснулся от моего, прямо скажем, весьма неуклюжего вторжения. Конечно же, я не собираюсь открывать дверь бандитам, как мы договорились - еще не хватало, помогать грабителям обчищать несчастных людей! Я надеюсь, что они подождут-подождут снаружи, да уйдут... Вот только как долго они будут ждать? А если перебудят весь дом, а потом убегут? Они-то на воле, а я теперь в ловушке!

Впервые в жизни мне хочется, чтобы меня не стало. Вот бы провалиться сквозь землю! Я, стараясь не шуметь, нахожу лестницу в подвал и спускаюсь по ней, чтобы быть поближе к земле. Вдруг все-таки провалюсь? Тогда меня не застукают на месте преступления, не отволокут в тюрьму, не посадят в клетку, не будут судить. Папа с мамой не будут плакать от того, что их сынок вор. Никто из знакомых не узнает, что я натворил. Мне больше никогда-никогда не будет так мучительно, душераздирающе стыдно.

***
В маленьком окошке видно светлеющее небо. Я начинаю дремать, и картинки жутких последствий моего поступка кажутся все реальнее, а стены подвала - все иллюзорнее. Я слышу шаги и не могу понять - взаправду ли кто-то идет за мной, или это моя нечистая совесть пытается поймать меня в ловушку. Пока я лениво, едва перебирая лапками (это точно сон! во сне так бывает: бежишь-бежишь, а с места не двигаешься, и хвост будто приколочен к земле) пытаюсь спрятаться в какой-нибудь угол потемнее, пришедший уже сгребает меня в охапку и затыкает рот. Его лапа огненно-рыжая, и на блестящей шерсти играет утреннее солнце.

- Малыш, во имя святых куропаток - молчи! - владелец рыжей лапы шепчет прямо мне в ухо. Секунду спустя я узнаю этот шепот и мучительно краснею под слоем шерсти от ушей до самого хвоста. Ловкач, трюкач, шутник и плут, лис Феникс! Благодаря ему городские ярмарки становились самым желанным событием в моей скучной деревенской жизни. Оп - и он пробегает по натянутому канату, жонглируя разноцветными мячиками. Оп - и вытаскивает золотую монетку из кармана зеваки, а голубя - из-за пазухи. Оп - и достает возмущенного кролика из своего элегантного черного цилиндра. Оп - и зажимает рот мелкому выдру-воришке, обнимая сзади, и что дальше? Может, он сдаст меня в полицию? Или, еще хуже, этой шайке бандитов, которой я согласился помочь? Но он просто аккуратно и быстро вытаскивает меня из подвала и выводит из дома. Нам удалось сбежать незамеченными, ура!

На улице нас поджидают старые знакомые - Брайан и Крот.
- Ну вот, - ворчит Крот, - и второй шалопай нашелся. Как думаешь, Лис, может, спеленать их, как младенчиков, чтоб больше-то не убегли?
Феникс ухмыляется:
- Не волнуйся, Крот, я услежу за ними и без всяких пеленок. Сам таким был в их возрасте, меня не проведешь.
Брайан хмуро молчит, даже приветствия от него не дождешься.
- Пойдемте, пойдемте быстрее, - суетится Крот, - а то на катер опоздаете. Я-то с вами не поеду, дела, да вот Феникс сопроводит в лучшем виде. И Шон, мой товарищ, тоже с вами поплывет. И хватит уж с нас ваших глупостей, вон сколько зверья из-за вас всполошилось и забегало! Отправляйтесь домой, а там-то, надеюсь, родители вам всыпят по первое число.

***
Брайан страдает от морской болезни, но старательно делает вид, что с ним все в порядке. Незаметно наблюдая за тем, как он часто дышит и прикрывает глазенки, я злорадно ухмыляюсь. Феникс сидит поодаль, жмурясь и вдыхая холодный воздух с реки, и я понимаю, что его разглядывать гораздо интереснее, чем глупого ежонка. Вот он внезапно поворачивается в мою сторону и, поймав мой взгляд, бесшабашно подмигивает.

Я робко подхожу к нему. Не знаю, чего во мне больше - любопытства или просто желания еще раз услышать его голос.
- И все-таки, почему ты меня спас? - опустив глаза, выдавливаю я.
- Ты симпатичный малый, Портли, - говорит он, а я удивленно вскидываю голову. - Такой милый маленький выдр в такой щекотливой ситуации. Я не мог пройти мимо damsel in distress.

Я не понимаю слов чужого языка, но он улыбается так тепло, с лукавой хитринкой и, кажется, нежностью - наверное, он не говорит ничего обидного? Я засматриваюсь на белый пушистый воротничок на его шее и внезапно понимаю, что мне практически необходимо узнать, какой он наощупь. Затаив дыхание, медленно тянусь к нему, но Феникса уже нет там, где он был секунду назад, только его смех звучит в моих ушах, и я беспомощно смотрю на удаляющийся рыжий хвост.

Я обнюхиваю правую переднюю лапку, на которой мог бы остаться его запах, если бы я был немного посмелее. Мне кажется, что она все равно пахнет им - огненно-рыжим мехом, зелеными искрами глаз, весельем и тайной. Я встаю на цыпочки и перевешиваюсь через борт катера. Как оно будет дальше, когда я вернусь? Столько приключений, чудесное спасение. Наверное, теперь в тихой деревеньке мне будет еще скучнее. Представляю родной домик, перелесок - некоторые деревья стоят совсем голые, на других остались разноцветные гирлянды - и ловлю себя на мысли, что вон тот огромный оранжевый лист напоминает лисий хвост. От этого становится еще тоскливее.

***
- Мама, мамочка! Папа! - я кидаюсь обниматься, задыхаясь от радости и облегчения, а они стоят в оцепенении. Я хочу ощутить тепло их лапок, но они не трогают меня. Мама молчит. Отец тоже. Я поднимаю глаза и вижу, как по его мордочке, покрытой коротким жестким мехом, текут слезы. И тогда я начинаю реветь по-настоящему, реветь от ужаса, что всё потерял, что они больше не примут меня, не будут любить как раньше. Я всё испортил своим глупым поступком, и теперь-то точно знаю, что готов  всю жизнь быть рядом с ними, ловить сачком ряску в пруду для супчика, собирать липовый цвет и листья смородины, бесконечно слушать папины истории, качаясь в гамачке. Неужели этого больше никогда не будет?! Я так захожусь в плаче, что уже ничего не вижу вокруг, только чувствую, как меня поднимают сильные лапы и куда-то несут...

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9080 : 25 Декабря 2017, 21:15:24 »
10. БАРСУК.
Цитировать
       -  Барсук! БАРСУК! Открой дверь, открой дверь!!
    Барсук с сожалением посмотрел на почти полную тарелку отборных жареных грибов, которую он собирался прямо сейчас с большим удовольствием – и без свидетелей – съесть, и пошел к двери. За дверью нервно перепрыгивал один из местных ласок, Барсук видел его пару раз в лесу, но близко знаком не был.
           - Чего тебе?
          - Куницы!
          - Ты переел меду? Откуда здесь Куницы?
    -   Куницы! Да говорю я тебе, Куницы! – Ласка чуть не плакал. – У Озера Ста Сосен! Они напали на нас!
         Барсук все еще по инерции сохранял недовольный вид, но по спине у него пробежал холодок – Ласка был изрядно потрепан, грязен и держался за лапу. Куницы или кто, но ласки в беде и им надо помочь. Барсук не бросает друзей в беде. Он взял Ласку за плечи и затащил в дом:
    - Отдохни, можешь съесть мои грибы. У Ста Сосен, говоришь? – Барсук во мгновение ока из неуклюжего увальня превратился в решительного лесного зверя. Оглядевшись во дворе, Барсук поднял увесистую сучковатую палку и устремился к озеру.
    Тощий Ласка не врал – здесь действительно творилось что-то страшное. Куницы прибыли на кораблях – корявых, грубых, но даже отсюда видна была их мощь. Барсук быстро оценил обстановку - один корабль перекрыл отход с озера, и Ласки были окружены. Ком какого-то хлама, которым стреляли Куницы, пролетел совсем близко, и Барсук пригнулся, потом снова вылез из укрытия. Ком угодил в одного из ласок, и сшиб его с ног. Другой Ласка бросился ему помогать, но со всех сторон к ним подходили куницы. Барсук сжал зубы, покрепче схватил палку и как большая мохнатя пуля вылетел из кустов. Куницы явно этого не ожидали. Барсук сбил одного куницу с ног, на другого обрушилась палка, третьего он ударил головой. Четвертый, пятый… Нет, их слишком много. Один Куница попал камнем Барсуку по ноге, и тот упал на колено, но палку свою из рук не выпустил.
    - Отступаем, отступаем! - послышалось где-то в стороне. «Куда ж тут отступать?» - подумал Барсук, но, хромая, побежал за ласками, сжимая палку в руках. На небольшом холме зажглись костры, и Главный Ласка встал между ними, подняв лапы вверх.
    - Берегись! – что есть мочи закричал Барсук. Куницы, увидев костры, немедленно выстрелили туда из пушки. Ком тряпья едва не сбил Главного Ласку с ног, но он так и остался стоять на своем месте и лап  не опустил.
    Вдруг, не говоря ни слова, Куницы разбежались по кораблям, и те взмыли в небо и скрылись в сумерках. У Барсука потемнело в глазах, а боль от ран, которая казалось выжидала до этого, обрушилась на него со всей силой. Он увидел, как упал с холма Главный Ласка, он потянулся туда, но перебитая нога не слушалась. Барсук привалился спиной к сосне и закрыл глаза.
    - Барсук? Это ты?
    Барсук открыл глаза. Берта. Нет, Берта не должна видеть его таким слабым и никчемным. Он вытер кровь из носа, собрал волю в кулак и похромал в темноту между кустами орешника.
    ***
    Барсук все еще морщился, когда вставал с кровати, но нога болела значительно меньше, а царапины и вовсе почти затянулись. Да и грех ему жаловаться, Главному Ласке досталось куда больше. Надо бы сходить навестить его, когда нога окрепнет. Берта заходила вчера, принесла свежих фруктов, она-то и держала Барсука в курсе – Главного Ласку она тоже иногда навещает. Барсук думал, что будет чувствовать ревность, но нет. Быть может, он зауважал больше Главного Ласку, а может почувствовал, как Берта теперь на него, Барсука, смотрит.
    Она обещала зайти и сегодня, и Барсук решил, что уже достаточно поправился, чтобы сделать эту встречу особенной. Теперь-то уж точно все будет не так, как тогда, когда он ремонтировал эту злосчастную дверь, Барсук был уверен в этом.
    В дверь постучали.
    - Вот, ваниль, кайенский перец, мелисса и имбирь! Извини, креветки в наших краях не водятся, – Заяц вывалил мешочки барсуку на стол, - С тебя должок! И не переусердствуй, а то не справишься! Уж я-то знаю, - Заяц хихикнул и убежал.
    Барсук улыбнулся своим мыслям и натер щеки ванилью, добавил в еду имбирь и перец, и заварил чай с мелиссой. А сам принялся за орехи с медом. До визита Берты оставалось совсем немного.
    - Берта? – сказал Барсук, и тут же вспотел.
    - Привет, - смущенно сказала она, и зашла. Барсук не мог свести глаз с ее полной груди и округлых бедер. Видимо, не стоило есть сразу все орехи. – Как ты себя чувствуешь?
    Но Барсук забыл все заготовленные слова, которые бы погрузили бы этот вечер в романтику, а Барсучиха, по-видимому, ожидала явно чего-то большего, кроме молчания, влажных глаз и струйки слюны в уголке рта. Она сегодня была особенно красива.
    - Да, все хорошо, нога почти не болит, можешь больше не заходить так часто, - промямлил Барсук в своей обычной манере. «Господи, Барсук, что ты несешь???» - завопило его сознание где-то внутри, и у Барсука перехватило дыхание.
    Улыбка сползла с лица Берты, а брови поползли к носу.
    - Не принимай близко к сердцу, - Барсук попытался исправить ситуацию, - Вот, хочешь покушать? – Барсук указал на горшочек с тушеными овощами.
    - Ты. Думаешь. Я прихожу. Сюда. Есть?? – задыхаясь проговорила Берта, и тут ее прорвало.
    - Нет! У тебя отличная фигура!
    - Что?? Тебе наплевать на меня, Барсук! Ты бесчувственный тюфяк, вот ты кто! – Берта бросила в него подушку, потом крышку от ведра, потом тапок. Барсук отбивался, но потом она бросилась на него с кулаками сама, повалила на пол и, заливаясь слезами, принялась молотить его по груди, приговаривая, какой он болван. И это было лучшее, что происходило с Барсуком за последнее время. Только бы Берта не заметила последствия орехов.
    Чем дольше Берта сидела на Барсуке, тем медленнее она работала кулаками, а потом и вовсе перестала.
    - Чем это пахнет? – задумчиво сказала она.
    - Может, покушаем? – Барсук перешел в наступление, - И чаю хорошо бы выпить – чтобы успокоиться, да?
    К его удивлению, Берта согласилась.
    ***
    Барсук проснулся утром на полу от ужасной боли в ноге. Но он не морщился, он улыбался. Разбитый горшок с остатками ужина валялся в полуметре от его головы, разорванные брюки висели где-то под потолком, а пол, помимо разбросанных тапок и прочих вещей, был, словно снегом, усыпан перьями от подушек.
    Берта храпела, уткнувшись носом ему в подмышку, он поцеловал ее в лоб и прикрыл получше сорванной с окна занавеской.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9081 : 25 Декабря 2017, 21:16:14 »
11. КРОТ.
Цитировать
Все знали, что Рэтти влюблен в Реку, но никто, кроме меня, не знал, что он любит звездное небо не меньше. Не было ничего лучше тех дивных вечеров, которые мы проводили на крыльце нашего домика. Мы выносили плед и кружки - с какао у Рэтти и с липовым чаем у меня - и ложились под звездами. А потом Рэт говорил.

Иногда я спрашивал у знакомых, что такое звезды. "Звезды - это небесные светлячки", - лепетала Куница-мечтательница. "Звезды - это гвозди, которыми к небу приколачивают ночную портьеру", - бурчал хозяйственный Бобр. "Звезды - это глаза неба", - отвечал кролик-философ, будучи в подпитии.

Но Рэтти всегда говорил, что звезды - это истории. И все те истории, которые он видел на ночном небе, Рэт рассказывал мне. Я слышал истории про дружбу и вражду, про смерть и жизнь, истории смешные  и истории торжественные. Про ребенка, что рос в лабиринте, и ребенка в чулане под лестницей. Про медведицу с медвежонком и про корону первого из семи отцов. Про мальчика, искавшего дверь-для-ключа и нашедшего ее у себя дома. Про путника, обошедшего мир в поисках сокровища, что таилось у порога. Про трех братьев, получивших подарки от самой Смерти и про трех братьев, возводящих стены, чтоб смерти избежать. Я слушал эти истории, пока не засыпал, убаюканный голосом Рэтти, а потом мне снились звездные сны, где были и Дева, и Путник, и Медведица, и все-все-все.

Я вспоминал те вечера, стоя ночью на палубе "БлэкТома". Лапы гудели после долгой смены на камбузе, а сердце сжималось от тоски. И я все думал, а вдруг сейчас, в этот самый момент, Рэтти смотрит на звезды и рассказывает свои чудные истории кому-то другому. А потом я представил, что где-то в уголке неба есть маленький звездный крот, и матушка Ежиха рассказывает детишкам сказку про него.

Сказка начиналась бы с того, что в Дремучем лесу жил очень невезучий Крот, но однажды удача улыбнулась ему - и он нашел самого лучшего друга на свете. А потом потерял своего друга и, отчаянно труся, отправился вслед за ним. Нечаянное путешествие крота на катере "Ветерок" оборвалось в городке под названием Галль - когда катер остановился там, крот заметил малышей, которые выглядывали из трюма. Он схватил их за шкирки, расспросил, накормил взятыми из дома бутербродами. И загрустил - дома, у Озера Ста Сосен, он твердо решил догнать друга, а теперь должен был ехать обратно, чтоб вернуть родителям сбежавших из дома детишек. Крот испугался, что упустит время и окончательно потеряет след друга, но бросить малышей не смог бы ни за что. А неприятности продолжались - стоило кроту отвлечься, как один из малышей, Портли, спрыгнул с палубы и скрылся в толпе на пристани. Неуклюжий крот со спотыкающимся ежонком не смогли его догнать. Крот суетился, искал полицию, расспрашивая прохожих, но только зря потратил время. Правда, понял он это поздно, когда на город опустились сумерки, а Брайан зашмыгал носом. Стоило отправить на "Ветерке" домой хотя бы ежонка, и крот поспешил обратно в порт, но опоздал. От пристани в сторону Леса отходили еще два больших катера, и крот закричал им, махая лапами. А получил в ответ лишь смех хорьков в палубы и неприличные жесты. Очень хотелось сесть и заплакать от страха и обиды, но стоящий рядом ежонок вынуждал собраться и что-то сделать.

Несчастный, но изо всех сил старающийся этого не показывать, крот бродил по темным улицам Галла, раздумывая, где бы оставить Брайана на время поисков Портли - не таскать же малыша с собой по злачным местам. Но как найти надежное место в незнакомом городе? Задумавшись, крот налетел на лиса, выходящего из лавки булочника, начал извиняться, и вдруг узнал знакомого - это был Феникс, тот самый, что показывает восхитительные фокусы на ярмарке в Вудберри. Крот ездил на ту ярмарку вместе со своим лучшим другом, и тоска царапнула его сердце. А потом царапнула еще раз, когда Феникс сказал, что недавно видел друга на палубе "Авантюриста". Совсем отчаявшийся крот спросил совета насчет малышей, и лис неожиданно предложил помощь.

Втроем они обошли несколько подозрительного вида таверн и, наконец, в трактире "Пряное пойло" Феникс выспросил у бармена, что банда Пита подобрала мелкого выдренка. Кроту пришлось вывернуть кармашки и отдать все свои деньги (оставив себе лишь баночку джема и шерстяные носки), чтоб лис смог подкупить забулдыгу, сидящего за столиком в углу, и узнать, чей именно дом банда планирует ограбить. Всю дорогу к дому крот пытался объяснить ежонку, глаза которого горели завистью к Портли, что состоять в банде, воровать и грабить, вовсе не здорово.

Забулдыга не обманул - по указанному адресу участники ОПСП (операции по спасению Портли) увидели штук семь подозрительных рыл. Лис вручил паникующему кроту кастет, а сам поднял увесистый булыжник, и они с криками понеслись на бандитов. Брайан, преисполнившийся ответственности после проповеди крота, издавал из-за угла свой личный Боевой Клич. Подозрительные рыла разбежались кто куда, но самого мелкого Феникс все-таки успел схватить. Тот сопротивлялся и в конце концов, смог вырваться, но перед этим все-таки сказал, мол, мелкий гаденыш сам забрался в дом, но дверь так и не открыл. Лис смог пробраться внутрь (кто бы мог подумать, какие полезные штуковины есть в карманах у фокусников!) и вывести за ухо поникшего Портли.

Наступало утро, а крот и лис вели уставших малышей на пристань. Феникс очень осторожно задавал вопросы, и в конце концов, крот рассказал ему все. Тогда лис вызвался проводить детей в Дремучий Лес, чтобы крот мог плыть дальше, за другом. Крот очень, очень хотел этого, но не решался доверить ребятню Фениксу до тех пор, пока не увидел за рулем штурвала "Ветерка" бобра Шона. А потом, попрощавшись, отправился в морской порт, и там снова бродил и спрашивал, в этот раз не про малышню, а про корабль "Авантюрист". Какой-то Морской Крыс (кроту этот Крыс, разумеется, показался отвратительным) пристал к нему с кучей вопросов, а после, сбегав на корабль, сказал, что капитан "БлэкТома" тоже хочет знать, что такое нашла команда "Авантюриста", и что такая спешка означает большой куш. Капитан соглашался взять крота на борт, но требовал оплатить или отработать проезд. Так крот все-таки продолжил свое путешествие вслед за другом, хоть и в камбузе, среди кастрюль и гор немытой посуды.

Вспомнив всю эту грустную историю, я снова пожелал, чтоб она была сказкой для ежат  - тогда бы я точно знал, что все обязательно хорошо закончится. Но я не знал, и пока "БлэкТом" нес меня вперед, все дальше и дальше от дома, и меня немного утешала лишь надежда на то, что я все ближе к Рэтти.

Спустя неделю, полную тоски и работы, судно прибыло в Пуэрто Туркесадо. Меня послали на портовый рынок за петрушкой, а Морской Крыс обещал разузнать, куда поплыл "Авантюрист". Рынок оглушил меня, толпа закружила и понесла куда-то. Пока я выбрался, пока нашел петрушку, пока добежал до причала - "БлэкТом" отплывал, и никто с корабля не реагировал на мои крики. Гадские крысы!

Мне снова очень сильно захотелось сесть и заплакать, но я собрался и пошел расспрашивать моряков про "Авантюрист". Одни меня игнорировали, другие сочувствовали, кое-кто даже предлагал отвезти обратно в Галль, но про "Авантюрист" не говорил никто. В конце концов, боцман с "Ревущего" презрительно сообщил мне, что узнать маршрут "Авантюриста" может только искатель приключений, а не сухопутная крыса (Гнуса ему в нору, он назвал меня крысом!!). Сдаваться было поздно, и я решил остаться в Пуэрто Туркесадо: может быть, я найду того, кто ответит, или "Авантюрист" вернется сюда.

Мои карманы опустели еще в Галле, так что мне пришлось искать какую-нибудь работу. Но ее не было. В первый день мне пришлось продать свои шерстяные носки, чтобы купить еды, а ведь их мне бабушка связала. Клюквенный джем я пока решил не продавать. Местные контрабандисты предложили мне прорыть подземный ход от "норы священника" в портовом трактире до грота на побережье, сулили неплохие деньги, но на такое я не мог согласиться. Пришлось согласиться мыть посуду в таверне "Цирцея" за кров и еду.

Я мыл посуду, встречал корабли и спрашивал про "Авантюриста", выслушивая насмешки в ответ. А потом я просто шел по набережной, ежась от холодного ветра, и вдруг меня кто-то схватил и обнял. Я поднял голову и остолбенел: передо мной стоял Рэтти.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9082 : 25 Декабря 2017, 21:17:07 »
12. ГОРНОСТАЙ ГЕРБЕРТ.
Цитировать
Герберт чувствовал усталость. Пожалуй, это было самым основным, что владело им уже немалое время, ведь Тоад постоянно кидался из крайности в крайность. Как он был счастлив, когда жаб наконец позволил себя обнять! Когда они, уже после того странного Хэллоуина, сидели вместе у камина, и Тоад доверчиво утыкался в его меховой бок и что-то увлеченно рассказывал, постоянно сбиваясь на свои синонимы, это было очень по-домашнему и тепло. Если вообще можно греться о холодную кожу жабы, то Герберт именно это и делал.

Теперь же… Тоад снова кидался на мимо проходящих зверей и просил его не трогать, и даже шарахался, если горностай пытался к нему прикоснуться. И от всего этого накатывала такая усталость, что совсем ничего не хотелось делать, хоть они и жили теперь под одной крышей. Ни помогать, ни улыбаться, ни пытаться выяснить, что же опять не нравится вспыльчивому жабу. Хотелось только одного: покоя. Качели из чувств вызывали ломоту в висках и отчаянное желание сбежать куда-нибудь, где не будет вечно недовольной морды Тоада. Хотя бы на некоторое время.

И вскоре, будто по заказу, Герберту предоставился шанс отвлечься. Правда, не столь радостный, как хотелось бы, но все же… Все было лучше, чем уныло смотреть в спину зверю, от кислых взглядов которого так меняется настроение. И которого хочется обнять — а нельзя. Просто нельзя, без какой бы то ни было причины!

Как-то раз, одним холодным зимним вечером, в Тоад-холл пришел Тибби. Тот самый, что не захотел скидывать его с обрыва. Несмотря на белок, вызывающих у всех легкую оторопь, несмотря на то, что ласки и горностаи не очень любили Тоада и его дом, а все же пришел. И по морде его было совершенно очевидно: что-то случилось. Герберт застал его прямо на пороге дома, собираясь выйти за дровами, и, увидев обеспокоенно встопорщенные усы приятеля, без обиняков спросил:
— Привет, Тибби. Что-то случилось? Нужна помощь?

— Зришь в корень, — важно кивнул тот. — Хорьки с куницами решили наших отметелить за то, что в узде эту свору держим и не даем лес громить.  Теперь нам все нужны, иначе не выдюжим эту мразоту сдержать, отметелят, как пить дать! Помоги. Ты же тоже горностай, Герберт, один из нас. Ты должен быть там!
Герберт нахмурился, и мрачно прикусил ус.

— Это после того, как чуть кубарем с обрыва не покатился? Или после того, как вы стояли и смотрели, как меня бьют? Нет уж, пока во главе наших Главный Ласка, лапы моей там больше не будет! Неслучившегося полета по горло хватило, больше не надо, спасибо, — последнее слово прозвучало настолько ядовито, словно Герберт был не горностаем, а гадюкой.

— Ласка уже сам признал, что головой стукнулся! Он извинится! Ты только приди, мы без тебя не справимся, — Тибби виновато поскреб пол лапой.
— Главный Ласка? Извинится? Мы все еще об одном и том же звере говорим? — Герберт даже развеселился немного, с иронией глядя на приятеля.
— Ну… Я извинюсь, я ж сразу не прочухал, что у него на уме. Да хоть все! Ты только помоги, а? Ты же тоже наш!

Герберт вздохнул и потер усы лапой.
— При одном условии.
— Все, что угодно! — с готовностью вскинулся Тибби.
— Никаких больше дурных шуточек про меня и Тоада. Услышу — тут же уйду, и разбирайтесь со своими куницами, как хотите.
— Я — могила! И всех предупрежу! Так придешь?
— Вы моя семья. Приду, конечно, — просто ответил Герберт. — Ну, что тянуть куницу за хвост? Когда стрелка? Сегодня вечером, зная вас?

Тибби виновато потупился, на что Герберт молча махнул лапой, и перепоручил поход за дровами кому-то из белок. После чего, уже без лишнего шума и вопросов, отправился следом за приятелем. Сначала ему думалось предупредить Тоада, но вспомнив, каким тот последнее время был раздражительным, горностай решил, что проще будет объясниться потом. Если его отсутствие вообще заметят, конечно.

Только выйдя на берег Озера Ста Сосен Герберт осознал, насколько масштабная намечается драка. Банда и в самом деле собралась вся, кое-где он видел даже слегка поседевшие шкурки ветеранов, которых без надобности старались не трогать. Бодрые старички кряхтели, но бросались вместе со всеми на куниц и хорьков. Что-то освещало темный берег озера, и, чуть присмотревшись, Герберт понял, что это катер, под завязку набитый куницами и хорьками. К счастью, ласки и горностаи пока справлялись с тем, чтобы не позволить им причалить, но в остальном положение их было удручающим.

Выход с озера блокировал второй такой же набитый катер, и Герберт мрачно потер лапой нос, прежде чем броситься на ближайшего врага. Да-а, теперь понятно, отчего Тибби так настойчиво просил помощи! Тут же явный численный перевес… в кунячье-хорьковую пользу, мать их мелкую хищницу! Отвесив пару оплеух тем, кто под лапу попался, Герберт мрачно потер нос, в который больно прилетело что-то мягкое и драное. Присмотревшись, он понял, что это… ветошь. А спустя мгновение в бок его треснула другая, затем по лапе прилетела третья, и он, наконец, увидел, что же происходит.

Оказалось, что всю их горностайно-ласочью братию расстреливают из пушки этой самой ветошью! Это было не только больно из-за скорости, с которой она прилетала, но обидно и как-то даже унизительно, отчего Герберт подумал, что Главный Ласка сейчас должен бы взбеситься и дать команду отделать весь этот пушной сброд под орех. Только вот… Оглядевшись еще раз, он понял пренеприятнейшую вещь: Главного Ласки нигде нет, а все его друзья и приятели изо всех сил пятятся назад, прячась от проклятущей ветоши. Герберт чуть не взвыл от досады, и хорошо заехал лапой очередной кунице. Это никуда не годилось! Как его с обрыва кидать, так он первый, а как своим помогать, так пропал! Что за несусветное безобразие? И какой-то хорек ответил за возмущение Герберта целостностью своей мордочки.

Он бы и еще на ком-нибудь сорвал праведное возмущение, но внимание горностая неожиданно привлек свет, загоревшийся на ближайшем холме. Чуть присмотревшись, Герберт понял, что на нем горят костры и стоит давешняя пропажа, Главный Ласка собственной персоной, вытянув длинные лапы вперед и глядя в пространство каким-то бессмысленным взглядом. Насчет последнего, правда, Герберт бы не поручился — Ласку было не очень хорошо видно с его места. Зато он обратил внимание, что не только горностаи и ласки заметили своего лидера. Куницы и хорьки тоже не пропустили странного появления врага, и немедленно выстрелили в него громадным на взгляд Герберта комом ветоши. Главный Ласка покачнулся, но выстоял, отчего у Герберта едва глаза не полезли на лоб: сам он бы на лапах ни в коем случае не удержался.

И лишь когда оба корабля куниц поднялись вверх так, словно у них отросли крылья, и исчезли в неизвестном направлении, оставляя в шоке тех из них, кто был на берегу, Герберт понял, что все это время стоял, замерев на одном месте, и завороженно глядел на Главного Ласку. Понял, потому что стоило кораблям исчезнуть, как их лидер упал, и начал скатываться вниз. После этого Герберт уже ни о чем не думал — ни о старых обидах, ни о том, что еще недавно не хотел иметь с Главным Лаской вообще никаких дел. Он просто бросился скорее на помощь одному из своих, самому главному из своих! Краем глаза он отметил, что был такой не один — все или почти все, кто видел эту странную магию, теперь неслись на помощь упавшему товарищу.

Впрочем, Герберт все равно подоспел в числе первых. И рявкнул, останавливая остальных, чтобы они ненароком не добили бедного зверя:
— Стоять! Немедленно!
Приятели, не ожидавшие от него приказов, встали как вкопанные. После этого Герберт поясняет:
— Он без сознания. Его нужно аккуратно поднять и отнести домой, иначе мы его и потерять можем. Или вы всей толпой задавить его и хотели?
Раздался нестройный хор голосов, утверждающих, что они такого не хотят, а потом Герберт смог вздохнуть спокойно, хоть ему и тревожно было от увиденной вытекающей из ушек и носа Главного Ласки крови. Потому что бессознательного зверя аккуратно подняли его же громилы. Осознав, что катастрофу он предотвратил, Герберт бросился обрабатывать ссадины и раны остальным. Благо, никто не погиб, и все это было только неприятно, а не горько и печально.

А потому, убедившись, что Главного Ласку точно отнесут домой, и постаравшись помочь всем по мере сил, Герберт отправился… нет, все же не домой. В Тоад-Холл. В конце концов, ведь именно там он жил последнее время? Дом встречает его молчаливыми кивками услужливого беличьего семейства и полной тишиной. Для порядка, Герберт осматривает комнаты в поисках Тоада, но, не найдя жаба, он понимает: так даже лучше. Никто не будет ныть, вымещать на нем свое вечно плохое настроение и выспрашивать, где его опять побили. Это успокаивало. Горностай устало вздохнул и завалился спать, радуясь, что ни с кем не нужно объясняться.

А следующим утром Герберт понимает, что просто не может не навестить Главного Ласку после того, что тот сотворил. Вот просто не может и все. И немедленно бросается к нему домой, желая убедиться, что состояние по крайней мере стабильное. Там он обнаруживает, что не ему одному пришла в голову подобная мысль, и получает от своих просьбу: дежурить у постели Ласки вместе с ними, хотя бы иногда. Тем более, что у этой самой постели они дежурят так и так по очереди. И, подумав, соглашается. Как же иначе? Главный Ласка — герой. И предводитель банды, в которой он вырос. Хоть и местами странный, и в голове его очень странные идеи.

Так протекают дни, и он почти не видит Тоада, но, устав от него, не чувствует от того никакого беспокойства. Зато очень радуется, когда Главный Ласка вновь открывает глаза именно в его дежурство. И когда он действительно (!) извиняется перед Гербертом за свою выходку с обрывом, а потом просит сообщить радостную новость остальным, тот немедленно выполняет просьбу. И происходит странное.

— Во-первых, Герберт, прости меня, — повторяет Ласка снова, хоть за ним это и не водится обычно. — Эта выходка с обрывом… это не совсем я был. А во-вторых, я должен рассказать кое-что. Моя магия, та, которой я прогнал куниц — это со мной не всегда было. Я наткнулся на нее, когда бродил по тоннелям, надеясь найти сокровища. Мимо меня пролетело нечто, и как будто вселилось. Что-то темное. Я не вполне за себя отвечаю теперь. Я могу творить магию, но меня посещают странные желания и они меня пугают. Вот вроде того, что нужно столкнуть тебя с обрыва. Злобные мысли такие. Так что прости.
Герберт кивает.

— Я тебя уже простил, когда помогать с куницами явился. Забыто. Надеюсь, ты скоро окончательно встанешь на лапы, и снова будешь с нами.

Потом к Главному Ласке заходили и другие, а Герберт послонялся среди своих, и в конце концов наткнулся на горностая Стайна, старого своего приятеля. Тот приопушился с их последней встречи, отъелся, мех блестел, да и живые любопытные глазки привлекали внимание. Герберт даже присвистнул слегка от удивления: когда они последний раз виделись, тот был в два раза меньше и на такие дела, как это, с куницами, его еще просто не брали.

— Герберт? Ты ли это? — тот тоже его заметил, и мигом выбрался вперед, разгоняя заполонивших дом Главного Ласки зверей. — Тоже домой сейчас?
— Вроде того, но нам какое-то время по пути, — фыркнул Герберт. — Как жизнь-то? Неужто больше мелким воровством не промышляешь?
— Пфф! Давно уже нет! Даже и не обижай меня предположением, что я это завсегда делать буду. Все такой же вредный, ни на йоту не поменялся.
— И не планирую, — фыркнул тот. — Ты о себе лучше расскажи, что поменялось? — попросил Герберт.

И пока они шли до развилки, с интересом слушал про житье-бытье нормального горностая, с тоской сравнивая с собой, и периодически весело отшучиваясь. Герберту было… легко. Странное ощущение, непривычное. Даже практически какое-то неродное, если так можно говорить про ощущения.

И это само собой заставило его немного позабыть о времени, а потому, когда пришло время расставаться, он с сожалением проговорил:
— Мне в другую сторону. Бывай, Стайн, приятно было поболтать.
— Подожди-подожди, — Стайн неожиданно ловит его за лапу, не давая уйти. — Я тут что сказать хотел… Ты мне всегда нравился, а тут еще и героически разогнал наших, чтоб Главного не задавили, уверенности в себе приобрел, такое все. Можно сказать, посуровел немного. В общем, я  что спросить хотел… У тебя кто-нибудь есть?

Герберт помрачнел, отчего его усы опустились. И сказал, как отрезал:
— Есть. Прости, я не один.
— Ой, ну извини тогда, — смутился Стайн. — Бывай. Удачи в личной жизни и все такое.

Герберт скрипнул зубами, но кивнул. В Тоад-холл он шел, мрачно пиная заснеженную поляну, и комья опавшей промерзшей листвы, что попадались по пути. Неприятное-мерзкое ощущение. Вроде бы все сделал правильно, а чувство, словно в ледяное озеро посередь зимы окунули и заставили после этого весь лес поперек на своих лапах обойти. Герберт даже расстроился, когда Тоад-холл показался слишком быстро, а из комнаты жаба раздался его голос.
— Мне холодно-промозгло, растопите кто-нибудь камин наконец!

Раньше он бы пошел сам, а теперь… Герберт поймал ближайшую белку и отправил ее нести Тоаду дрова, а сам — прошмыгнул в свою комнату. Ему хотелось то ли побыть одному и подумать, то ли завершить эти странные отношения, раз уж он такая обуза из-за своей бедности. Или не из-за бедности? Кто этого Тоада разберет, на самом деле? Впрочем… Разве есть способ узнать, что думает жаб, какой-то иной, кроме как просто спросить, и наконец прямо объясниться в своих чувствах? С этой мыслью Герберт ложится спать. И понимает, что от решения Тоада зависит, останется ли он вообще в Тоад-холле, или сбежит обратно к своим, как наверное стоило сделать давно.
Утром Герберт ждет только момента, когда жаб проснется. Тот любит поспать допоздна, поэтому горностай успевает и к Главному Ласке сбегать, и уборку в Тоад-холле произвести, и дров натаскать побольше, чтобы в комнате было тепло. И неожиданно понимает, что как бы он ни устал, а ответ ему все еще важен. До дрожи в лапах. Ведь иначе к чему все это? И зачем был канун Хэллоуина и те извинения? Ведь не просто же так? И не просто так незверимый Тоад все-таки позволял себя обнимать, и валялся с ним у камина, рассказывая свои путанные истории.

Правда, так прямо выкладывать, чего он хочет, Герберту все же боязно. И когда раздается голос Тоада:
— Да неужели-в самом деле, хоть кто-то догадался растопить камин до того, как я проснусь и мне станет холодно-морозно? — пронзительно спросил Тоад. Затем его взгляд упал на горностая.
— Это ты. И правда, кто еще сам будет по доброй воле обо мне заботиться-беспокоиться. Хотел чего-нибудь?
— Поговорить. Не здесь, наедине, — сглотнув, спокойно отвечает Герберт.
— Это что ж такое случилось-свершилось? — совсем уж тихо пропищал жаб.
— Главный Ласка мне рассказал важное, такое, что так просто и не расскажешь, мало ли, кто слушает, — соврал горностай, и в самом деле не решившись говорить правду в стенах, которые принадлежат Тоаду. — Собирайся, сходим в одно место, там нас никто не побеспокоит. Предупредить-то тебя нужно, это твои тоннели.
— А, всего лишь это… Ну хорошо-ладно, я сейчас выйду, — как-то грустно,  а совсем не раздраженно, как обычно, буркнул жаб.

До уединенной полянки с плоским камнем, открывавшей вид на озеро, о которой кроме Герберта толком никто не знал, они шли в молчании, неловко глядя друг на друга. Жаб чувствовал себя не в своей тарелке, как казалось Герберту, а сам горностай страшно волновался, и плохо понимал, готов ли он вообще так сразу взять и расставить все по своим местам. Однако он надеялся, что Тоаду так же понравится вид на заснеженное озеро, как нравится ему самому, и тот не будет таким… каким был последнее время. Хмурым и все время меняющим настроение по десятку раз, и придирающимся ко всему подряд. Наконец, Герберт констатировал:
— Пришли.

Тоад завертелся вокруг своей оси, и с интересом уставился на заснеженное озеро, видневшееся здесь издали, а потом уселся на плоский камень, и радостно воскликнул:
— Какая красота-прекрасота! Такое место даже как-то и жаль портить разговорами про Главного Ласку. А что случилось-то?

Герберт фыркнул в усы, оттаивая. Такой Тоад ему нравился. Суматошный, взбалмошный, наглый, немного рассеянный и страшно впечатлительный. И не нужны ему никакие горностаи, будь они хоть трижды хорошими…

— Ну, Главный Ласка гулял по твоим подземельям в поисках сокровищ, и наткнулся на некую темную силу, наделившую его злобностью и магией. Так что осторожнее там. Но на самом деле я не об этом хотел поговорить. Я… Это самонадеянно, я знаю. Но, Тоад, я тебя люблю. И устал от того, что ты все время придираешься из-за ерунды и срываешь на мне злость. Я мешаю? Если да — я уйду.

Жаб уставился на него удивленно, аж глаза выкатил. И замер на пару мгновений, показавшихся Герберту вечностью.
— Ты… повтори-скажи заново, что ты только что сказал такое? — выпалил Тоад, отходя от шока.
— Я уйду, если меша…
— Не это! — жаб даже лапкой топнул, что смотрелось забавно и как-то… трогательно.
— Главный Лас…
— Да в гробу зеленом с бабкой-жабой я видал Главного Ласку!
Герберт снова фыркнул в усы, начиная понимать. И улыбнулся.
— Я тебя люблю.
— Не врешь-обманываешь? А, хотя тогда зачем ты меня терпишь… Никто же долго не выдерживает, все бегут-удирают, Тоад противный и всех раздражает, а кого не раздражает, те от него денег хотят. Но ты не просил никогда, наоборот, все отказываешься-не соглашаешься. Правда-правда?
— Я хоть иногда лгу? — улыбнувшись, спросил Герберт.
— Ты не умеешь-не наученный, — буркнул Тоад. И подбежал к горностаю. Обнять. Сам. Чего за ним сроду не водилось.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9083 : 25 Декабря 2017, 21:17:42 »
13. РЭТТИ.
Цитировать
— Да врет он, гоните его обратно!
— Не веришь — сам ныряй и проверь, — с неожиданным раздражением огрызается Рэтт и поворачивается спиной к крысам. За пять дней Море напитало его солью и сделало жестким достаточно, чтобы похитители умолкли и отошли.
Крысы, конечно, правы: в гроте на другом берегу сумасшедшей подземной реки Рэтт оставил еще три немалых сундука с сокровищами, вытащив с собой лишь один. Рэтти, конечно же, врет, не желая вновь бороться с бурным потоком, да и обогащать крыс ему вовсе не хочется. Безусловно, похищение не оправдало его страхов, крысы вели себя мирно, относились к нему хорошо, кормили сносно. Но… Но. Нет. Просто нет.
Старший Крыс приходит к нему, говорит здраво и рассудительно, но Рэтт стоит на своем: пещера пуста, не веришь – иди сам. И Старший Крыс решает вломиться в грот сквозь скалу. На острове воцаряется столь безумный шум, что Рэтти сбегает на берег, к морю. Никто за ним не идет; а куда он денется? Только и может смотреть куда-то далеко, где остался его дом и его Крот.

* * *
Шум, ругань, звон оружия, топот…
— Где они?!
— Да чтоб их разорвало! Нет времени, уходим.
Рэтти почти не дышит, скрывшись в тенях, прижавшись спиной к Мору. Грудь старого знакомца медленно поднимается и опускается, и этот мерный ритм отвлекает, замыкает на себя и успокаивает. То, что крысы оставили поиски и ушли в море, Рэтти осознает только тогда, когда Мор касается его плеча горячей мягкой лапой.
Когда жизнь столь часто подбрасывает тебе совпадения, ты перестаешь считать их таковыми. В самом деле, нет ничего совпаденческого в том, что к необитаемому острову за пару дней пристало сразу два корабля, что среди новоприбывших Рэтти увидел Того Самого, с которым едва не сбежал, и что Тот Самый — «Мор – мое имя», жжется солью — его узнал еще издалека. И то, что крысы, испугавшись за свои сокровища, решили напасть на гостей, — это обычный порядок вещей здесь, в Море; и то, что корабль ушел, а Мор остался пленником, — самая обычная судьба. И пока крысы собирались уходить с острова и без стеснения обсуждали, как бросить пленников в лодочке посреди огромной бескрайней воды, именно Судьба позволила Рэтти под покровом суеты, умыкнуть Мора в сторону и спрятать в темноте.
А потом была ночь, было ожидание, и Рэтти задремал, опустив голову на сильное плечо Мора, и последней его мыслью перед сном была одна очень простая и спокойная: отболел, отболел, ничего не екает.
На рассвете вернулся торговый корабль с друзьями Мора и унес Рэтти с собой, став первым шагом на пути домой. В этот раз Рэтт не смотрит на Море, дикое и чужое. Он просто хочет домой.
— Наприключался? — в какой-то момент спрашивает его Мор. Рэтт молча кивает, глядя в небо, где солнце вышло в зенит и будто бы вознамерилось сжечь их всех. Мор садится рядом с ним, протягивает флягу с водой.
— А я ведь тогда чуть не сбежал, — вздыхает Рэтт. Мор понимающе смеется и крепко сжимает его лапу.

В первом попавшемся порту Рэтти покидает корабль.
— Если однажды передумаешь, — провожает его Мор, — просто брось в воду письмо в бутылке.
Пуэрто Туркесадо встречает Рэтти резкими запахами, неприятным шумом — и новым вмешательством Судьбы. Не успевает он сделать и десяти шагов, как видит вдалеке — Крот, милый Крот, идущий невесть откуда и невесть куда! Сбивая лапы, Рэтти бросается к нему и обнимает крепче, чем когда-либо.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9084 : 25 Декабря 2017, 21:18:22 »
14. ТОАД.
Цитировать
«Дорогой дневничок!!
За окном который день снегопад, мой шар лежит на земле, и я не могу его освободить. Вся его ушастая шапка в снегу!!
А вообще, дорогой дневник, я очень занят поиском клада, поэтому не трачу ценное время на записи!».
Я украсил страницу завитушкой и некоторое время, прищурив глаз, оценивал оформление.
- Еще штришок. Вот теперь идеально.
Предыдущие страницы книжицы, где я рисовал и позволял себе слабости, я склеил между собой - так плотно, как только смог, и теперь будто бы записывал мысли на кирпиче. Подумывал даже выбросить книжицу прочь, но потребность в ведении дневника была сильнее  – сказывалось почти полное отсутствие общения. И каждый день мои записи становились все более многословны и все менее восторженны.
Герберт, словно почувствовав мое отчуждение, перестал маячить перед глазами. Иногда казалось, что чистые простыни и горячие ужины появлялись сами собой – безупречные, как и прежде. Любезно подсунутые шарфы, носки и пледы я демонстративно отбрасывал.
Через несколько дней поникший Герберт с будто бы потускневшей шерстью появился в дверях кабинета. Молчал, то смыкая, то разводя подушечки лап, тихо покашливал.
- Давай сходим на пруд, - предложил он хриплым голосом. – Там так красиво сейчас.
- И ужасно ветрено, - оборвал его я. – Ты прав, как-то я чудовищно давно не болел.
Герберт потупился и начал топтаться на месте.
- Не в таверну же тебя приглашать, - буркнул он.
- Да, твои друзья засмеют тебя, с барчуком-то гулять!
Он смущенно фыркнул.
- Я могу сделать ужин, посидим как всегда. Или ты сейчас будешь ссылаться на возможные сквозняки и любопытные взгляды соседей в окно?
Сколько я ни старался, ничего против этой идеи выдумать не мог.
- Хорошо, сегодня, как стемнеет, у камина.

«Дорогой дневничок, меня беспокоит Г.
Он принадлежит к тому воровскому племени, которое недавно приезжали утихомиривать хорьки и куницы. Поговаривают, что Главный Ласка так разозлился, что вышвырнул непрошенных гостей вместе с кораблями – причем буквально! Звучит, как обросшая небылицами байка, но я остерегаюсь, что слишком близко подпустил к себе не просто мелкого воришку, а куда большую опасность.
Сегодня Г. предложил поговорить – подозрительно настойчиво. Не знаю, в чем дело – в его симпатиях ко мне или в присущей его виду жажде наживы, и я ответил неожиданным для самого себя согласием».
Я перечитал написанное и поморщился: сутки напролет изучать дневники деда оказалось вредно для моего стиля письма.
«Снег все еще идет!», - дописал я и нарисовал снежинку с семью лучиками, на удачу. И добавил еще один восклицательный знак.

За ужином мы хранили неловкое молчание, и я не раз пожалел, что вообще согласился тратить время на фарс.
- Как дела с кладом? – спросил Герберт, ковыряя жареные овощи. Так вот к чему это все!
- Иду к нему семимильными шагами! – ответил я. - Вот увидишь, все еще заговорят обо мне, и уже без подшучиваний, а с завистью.
- Да, - рассеянно ответил Герберт. - А слышал, что у нас там случилось?
- Вроде опять какое-то буянство разбойное? - нарочито небрежно спросил я, разворачивая на коленях салфетку. На столе было несколько блюд с самыми разными жуками, и я никак не мог выбрать то, с которого начну ужин.
Герберт вздохнул, отложил вилку и заговорил, сбивчиво и быстро.
- Не знаю, слышал ли ты, но... Но Главный Ласка просто взял и выкинул корабли приплывших, и у меня нет основания этому не верить.
- Ты это видел? - я обожаю такие истории, это было бы крайне интересно!
- Нет, но... Но я знаю тех, кто видел. Да, я мог бы наврать, чтоб сохранить твое внимание, но не буду. Не видел сам. Но знаешь, что? Ласка правда это сделал, потому как обрел магические силы. В тоннелях на него набросилась темная сущность, и все думали, что сожрала его, но он очнулся вопреки всему и... И стал другим. Он злой, он мрачный, он страшно смеется и страшно говорит, а еще он умеет расшвыривать корабли.
Герберт нервно засмеялся, и я с удивлением понял, что это действительно беспокоит его.
- Ты поэтому такой, как тень? Тоже, знаешь ли, темная сущность, в некотором роде.
- Не смешно, - ответил горностай и, не сказав ни слова, ушел из-за стола.
- Отлично поговорили! - крикнул я ему вслед. По крайней мере, у меня в достатке разнообразной еды и никаких чрезмерно чувствительных собеседников.

"Дорогой дневник,
вчера Г. сообщил, что в тоннелях живет некая темная сущность, дающая странные способности.
Только ложась спать, я сообразил, почему это название кажется мне таким знакомым - в дедовой тетрадке, той самой, красной, красивой, есть несколько подробных карт. Часть из них составная, часть нужно разворачивать не одну минуту. Суть в том, что одна из карт называется "тоннели", и это именно та карта, на которой я нашел отметку о сокровищах! Внимательно изучив ее еще раз, я увидел, что могу спуститься туда прямо с территории Тоад-Холла.
Завтра же утром отправляюсь на разведку".
Это я написал вечером накануне. Сейчас, когда я сидел на очередной развилке, усталый и испачканный, в порванных на коленях брюках, затея казалась уже не такой хорошей. Я наверняка чего-то не учел - не взял теплой или сменной одежды, воды, да и обувь у меня не очень удобная, но сорвать поход, обратившись за помощью в сборах? Нет, я слишком хотел пойти, да еще и не делиться открытиями.
Я очень долго ходил по рядам одинаковых коридоров. Сначала что-то рисовал цветными мелками, но вскорости мне это надоело, да и освещение не всегда позволяло разглядеть пометки и значки, и я пошел наугад. Карта с местностью не расходилась, но, как оказалось, читать карту я совершенно не умею - и там, где я ожидал коридор, красовалась стена, а где хотел проложить короткий путь, оказывался завал. Это удлиняло и усложняло поиски.
Постепенно мне стало страшно. Что, если я не найду выход? Что, если я умру с голода? Что, если я задохнусь в каком-нибудь отдаленном ответвлении? А что, если что-то неведомое прячется во тьме? Последнее предположение потрясло меня до глубины души, и с того момента сердце начало колотиться мелко и часто, порой отдаваясь в горле. Остро захотелось вернуться к камину, где меланжевые варежки и пахнет можжевельником, но я не мог найти ни пути вперед, ни лестницы наверх.
Вскорости я заметил, что за мной что-то гонится, и это не было моим вышедшим из-под контроля страхом. Оно правда было - плывущее, темное и бесформенное, как полоумная клякса. Запаниковав, я бросился бежать и спрятался за первым же уступом. Удача оказалась на моей стороне, и существо проскользнуло мимо, почти задев меня расплывающимся краем.
После этой встречи лапы дрожали так, что я не мог поднять фонарь или развернуть карту, но когда мне это удалось, я понял, что окончательно потерялся.
Я плутал по тоннелям, сначала резво и с надеждой, а потом мое рвение стало угасать так же быстро, как и мой запас свечей. Я сбил о камни ноги, порвал рукав куртки, проголодался и почти свыкся с тем, что жить мне придется в темноте и голоде. Я вспоминал чудесный ужин, что приготовил вчера Герберт, все разнообразие жучиных блюд, и почти заплакал. Еще через какое-то время я понял, что ужасно соскучился по своему шару - снег наверняка игриво прижал его к земле своей тяжестью, но теперь уже шар и не трепещет, а покорно позволяет намести новую шапку поверх имеющейся.
Я сел на землю, прижался спиной к мохнатой от корешков стене и почти заплакал.
Но вдруг раздался странный звук. Четкий, чужеродный. Что-то между шагами и свистом.
- Никуда я больше не побегу, - сказал себе я и нащупал корягу, которую решил использовать как оружие.
Но чем ближе подходил преследователь, тем больше я понимал, что передо мной человек. Очень бледный, немигающий, крайне худой, дурно пахнущий, но человек.
- Тоади? - спросил он, глядя на меня побелевшими глазами.
- Тоад XIV, эсквайр болот и топей, - поправил его я. - И, клянусь духом трясин, я выбью из тебя дух!
- Я очень устал, Тоади, - монотонно говорит мертвец.  - Я хочу обрести покой, но не могу найти путь.
- ...И я заблудился, - только и смог сказать я и опустил корягу.
- Могу отвести тебя к последнему месту, что было тебе знакомо, Тоади.
Я почесал голову.
- Лестница. Лестница из Тоад-Холла в тоннели.
Я подумал, что это идеальное начало пути - если мой запал пройдет, я вернусь домой и забуду весь сегодняшний день, а если же нет - отправлюсь в путь заново, более внимательно следя за картой.
Путь, что я шел за мертвецом, был похож, как ни странно, на похороны - молчаливо, медленно, мрачно, а по коже бегают мурашки непонятно почему. Я бы не удивился, если б мой гид вдруг обернулся, и оказалось, что у него полон рот кинжальных зубов, а рук шесть, и каждая из них с мечеподобными когтями, а от истошного его полукрика-полушипения кровь превращается в лед.
Однако к лестнице он меня вывел достаточно быстро и без потерь. Тем не менее, если б я мог поседеть, то сделал бы это в первые же минуты, а, будучи безволосым, лишь уподобился соленому огурцу.
- Как же ты заблудился, если так хорошо знаешь здешние места? - спросил я. - Может, ты и центр лабиринта знаешь как найти?
Мертвец даже не посмотрел на карту, которую я совал ему в лицо, просто кивнул и продолжил свой неспешный размеренный путь.
Я поспешил за ним, теперь от мысли о "я ищу клад с трупом" было не страшно, а немного радостно. Я представлял, как соберу всех за столом, и гости, ахающие при виде золоченых кубков и массивных ожерелий, от рассказов о моем спутнике вообще дар речи потеряют! А уж когда я им клад покажу...
- Это здесь.
Я шагнул за мертвецом.
И отшатнулся.
Центр лабиринта ослеплял.
Прикрывая лапой лицо, я увидел, что мы стояли на берегу небольшого озера, над центром которого сияло синее солнце. Именно его свечение сначала ударило меня по глазам.
- Что это такое? - спросил я, но напрасно: мертвец растворялся в этом синем свете, и лицо его выражало искреннюю радость. Лишь тонкие лучи, ненадолго задержавшиеся в воздухе, говорили, что он не был вымышленным другом. Эта потеря почти сокрушила меня - под тяжестью сегодняшних событий я упал на берег, но, вместо того, чтоб ожидаемо разреветься, вдруг почувствовал такое спокойствие и такое тихое счастье, что если и уронил слезинку, то он переизбытка положительных эмоций. Я чувствовал, как через ладони уходят в землю обида, боль, усталость, и просидел так долго-долго, пока звук флейты не отвлек меня.
Поиски играющего не были долгими - на левом берегу сидел Пан. Поймав мой взгляд, он лукаво улыбнулся и широким жестом указал на шар.
До этого я боялся взглянуть на синее солнце, но сейчас силы переполняли меня.
Я выпрямился и смело взглянул в глаза холодному огню.
Спустя мгновение я понял, что вижу перед собой обрывки прошлого.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9085 : 25 Декабря 2017, 21:19:06 »
15. ФЛАФФИ.
Цитировать
Сначала была Большая Кошь.
Он ничего не видел, не понимал, только ощущал её. Огромные мягкие лапы, теплый живот,  шершавый мокрый язык. А главное – у неё была еда. Он всегда пытался покрепче вцепиться в скользкий сосок, чтобы получить свою порцию, инстинктивно отпихивая лапками других пищащих надоедливых созданий.
Большая Кошь была всюду, вокруг; обнимала, кормила , согревала и умывала. Правда, вот без последнего вполне можно было бы обойтись, но даже у Большой Коши были свои недостатки.  Он же был всего лишь маленьким безымянным голодным комочком, одним из.
А потом, спустя какое-то время,  он открыл глаза, и увидел, как огромен окружающий его мир.  Разумеется, если бы он знал слова и умел считать, то тут же измерил бы все вокруг в квадратных метрах, стульях, коврах, коробках и столах.  Но он пока всего этого не умел. Зато у него были смелость и любопытство, а этот мир срочно нужно исследовать.
Большая Кошь надменно щурила зеленые глаза, его братья мирно спали или боролись друг с другом, а он заходил все дальше и дальше по натертому мастикой полу, пока в один прекрасный момент просто не взмыл ввысь.
- И куда же это ты собрался, а?  Какой шустрый Пушистик, посмотрите-ка.
Так он впервые  очутился перед лицом Хозяина - того, кто своим могуществом и силой затмевал Большую Кошь.
Теперь Флаффи проводил все меньше  и меньше времени с матерью и братьями, уходил в исследованиях все дальше и дальше.  Он открыл для себя ещё один мир, потом ещё  и ещё.
Хозяин лишь посмеивался, отлавливая котенка в очередной комнате. Он гладил и неизменно угощал  пушистого любимца чем-то вкусным.
- Знаешь, мой любопытный друг, а ведь ты невольный свидетель одного из поистине великих событий в истории. Да, возможно, говорить так весьма нескромно, но мое изобретение изменит этот мир, изменит! Осталось совсем немного, нужно провести последние испытания. И, разумеется, на тебе и других Felidae я его испытывать не буду, для этого есть лабораторные животные. А вопрос фармакокинетики ….
Флаффи не вслушивался в слова хозяина, ему было удобно и тепло на коленях у человека, его кормили и гладили, много миров уже покорились пушистым лапкам – так что котенок просто расслабился и довольно урчал. Он не знал, что проживает один из последних спокойных моментов своего детства.
Спустя несколько дней размеренная жизнь Флаффи закончилась навсегда.
Последующие события  в памяти сохранились какими-то ослепляющими отрывками, как будто он быстро-быстро крутил каледойскоп, не успевая рассмотреть сменяющиеся картинки.
Треск ломающейся двери. Громкий топот. Испуганная мама-Кошь, спрятавшаяся под столом с остальными котятами. Грохот и вспышки. Падающий на пол Хозяин. Сыплющиеся стеклянные колбы. Растекающиеся по полу цветные лужи. Жуткая боль в лапах.
Глаза Флаффи слезились, но он все же увидел, как из под стола выскочило странное мохнатое существо, похожее одновременно и на его брата Минки, и на Хозяина. Существо, издавая странные полурыданья-полумяуканье, бросилось наутек, напавшие на хозяина мерзавцы  кинулись за ним в погоню.
В ужасе Флаффи тоже выбежал из своего укрытия, и уже на улице нырнул в первую попавшуюся темную дыру.
Там он и провел в беспамятстве долгие часы, метаясь на вонючем полу канализации. Уши будто заложило ватой, глаза по-прежнему слезились, и он почти не ничего не видел и не слышал  в окружающей его темноте. Боль в лапах распространилась по всему телу; кожа жутко зудела. Бедному Флаффи казалось, что его растягивают и выкручивают во все стороны. Он то выгибался всем телом и неистово хлестал воздух хвостом, то сжимался в комочек и тихонько скулил. Потом внезапно все прекратилось, и обессиленный котенок наконец впал в забытье.
Он очнулся, когда на улице уже наступила ночь. Флаффи был измучен и напуган, и чувствовал себя непривычно неуклюжим, каким-то несоразмерным. Голова кружилась; он опустил глаза - и увидел пол далеко-далеко внизу. Спустя минуту Флаффи понял, что стоит на задних лапах, обхватив голову передними.  Его когти были большими и плоскими, и он не смог втянуть их; мех же стал намного реже и короче.
Он вспомнил существо, напомнившее ему Минки и Хозяина одновременно, и понял, что сам теперь выглядит так же.  И…
Минки!
Мама Кошь!
Хозяин!
Где они все? Что с  ними? Как их теперь найти? Что делать?
Бывший котенок упал на колени и расплакался.
В следующий раз он очнулся от голода . Его била дрожь, а  внутри больно ныло.
Нужно выходить – иначе он просто умрет здесь, в этой мерзкой вонючей дыре; умрет от слабости, страха и голода.
Глаза Флаффи уже привыкли к темноте; он заметил валяющийся неподалеку ком. Он кинулся к нему - но это оказался просто ком какого-то тряпья. Ни воды, ни еды. Просто тряпье, чья-то старая одежда…. Одежда. Такая же, как носил Хозяин. А ведь Флаффи сейчас вырос, и похож на Хозяина и других, таких же, как Хозяин – на людей. А у них есть и вода, и еда, и можно что-то узнать... И если он сейчас замотается в это тряпье и спрячет хвост – то сможет выйти к ним из этой вонючей дыры, наружу, и злодеи-убийцы его не узнают!
Флаффи торопливо и неловко принялся натягивать на себя тряпье.

Первый раз ему повезло – недалеко было уличное кафе, уже закрытое, и он сразу нашел остатки забытой кем-то еды на неубранном столике.
Вторая вылазка оказалась неудачной – Флаффи вышел днем, и сразу наткнулся на человека с собакой. Пес яростно взвыл и рванул поводок, заливаясь хриплым лаем, а бедный кот в ужасе сбежал в ближайший люк, ловя в спину грязные ругательства.
Спустя несколько дней он уже достаточно изучил ближайшие кварталы и немного осмелел.
Флаффи решил, что может вернуться к своему дому и поискать пропавшую семью – но ещё даже не успел подойти к крыльцу, как почуял неладное. Такое привычное чувство – обычно оно возникало, когда на него охотился шутник Минки. Его шкодливый брат любил прятаться в засаде, а потом с победным кличем наскакивать на спину Флаффи. Котенок осторожно обернулся, и сразу заметил на противоположной стороне улицы двух мерзавцев – тех самых бандитов, напавших на Хозяина.
Флаффи, не раздумывая, кинулся бежать и нырнул в первый открытый люк, в ставшую привычной канализацию. В безопасность.
Но в этот раз он попал в тупик, бежать дальше не было куда. Котенок в страхе забился в угол.
Через минуту он услышал шаги и увидел одного из убийц. Видимо, они разделились – один решил спуститься вниз, а  другой остался снаружи, на страже. Плохо. Очень, очень плохо. Флаффи помнил про страшные громыхающие штуки.
Котенок в ужасе оскалился и попытался выпустить когти, готовясь к драке, но тут же замер, услышав плеск из сточной канавы. Блеск чьих-то острых зубов, придушенный крик – и нелепо размахивающего руками убийцу утащило под воду.
А через несколько секунд перед оцепеневшим Флаффи поднялась крокодилья морда.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9086 : 25 Декабря 2017, 21:19:38 »
16. ТОАДИ ФРОГ.
Цитировать
- Мы жили у пруда, помнишь, Эмеральд? У бескрайнего глубокого пруда. Там по дну ходили сомы, а мы с тобой ловили комаров и мошек, и на закате перекликались с остальными...
Она смотрит непонимающе. Она уже не помнит.
Трудно сказать, почему Тоади помнит, а она нет. Но для Эмеральд мир давно квадратный, стеклянный и закрыт крышкой. Другого она не признает. И уже не верит, что небо голубое, что мошки летают, что существуют на свете рыбы и солнце. Что можно прыгать и прыгать, прыгать и прыгать, и не наткнуться на стену до самого заката.
Она не верит. Она не помнит.
Потихоньку она перестает охотиться сама. Зачем, если можно сидеть на месте, а сверчок сам рано или поздно приползет к тебе. Она все чаще смотрит на Тоади круглыми немыми глазами и только дрожит горлышком, не отвечая на его вопросы. Временами она недоуменно смотрит на перепонки на своих лапках и пытается ходить как люди, шаг за шагом. Конечно, слишком сильные лапы подкидывают ее в воздух, и она бьется о стекло, которое всегда слишком близко, а потом долго сидит и смотрит в пустоту.
Тоади захлестывает отчаяние. Тупое, гнетущее черное отчаяние, от которого подкашиваются лапы. Он бессилен перед пустотой, поедающей Эмеральд. Бескрайний мир там, далеко и давно, был все-таки не таким пустым, как эта прозрачная тесная коробка.
- Хорошо, - говорит он однажды, - ты не хочешь быть жабой. Ладно. Тогда мы станем людьми.
Она не отвечает и все так же смотрит сквозь. Сверчок ползет прямо перед ней, но никакой реакции не вызывает. Не выдержав, Тоади ловит его сам и буквально сует ей в рот. Эмеральд вяло глотает, переступает лапами по мху... и снова замирает.
- Людьми, слышишь? Мы будем ходить. Сами. Сами охотиться. Сами выбирать, где спать и когда есть. Как те двуногие.
Когда наконец его отчаянная мольба сбывается, Тоади поначалу думает, что тоже сошел с ума (Эмеральд не сумасшедшая, не смей сдаваться, она все еще там, ее можно разбудить, не смей сдаваться). Но если так, то сошел с ума мир. Или древние боги решили подшутить. Тоади смутно помнил - через всех своих бабушек и прабабушек и прапра - те времена, когда Праматерь впервые высунулась из воды на сушу. И там, на суше, ее ждали древние боги. Ее сыновья уже бродили по илу, а их сыновья позабыли, зачем Праматери хвост и каково это - плавать под водой.
А теперь он, Тоади, забудет, зачем ему перепонки на лапах.
Эмеральд стоит рядом с ним, все такая же застывшая. Стеклянная прозрачная клетка теперь кажется невыносимо тесной и удушливой. Тоади хочет сбежать от нее как можно дальше. Сбежать, а не упрыгать.
Он тащит Эмеральд за собой прочь от коробок, к прудам. "Но ты же больше не жаба, - булькает ему Праматерь через толщу воды и веков.  - Ты же человек. Зачем тебе пруд?"
"Ты тоже не сразу зашлепала по илу."
Эмеральд тянет носом воздух.
- Хочу к воде, - внятно говорит она. - Хочу к воде.
- Мы идем к воде. Мы идем к воде.
Идем, а не прыгаем.
Дверь у воды пугает его сильнее, чем некогда аист. У воды не должно быть дверей. Тоади кажется, что древние боги хохочут из-за двери, тянут к нему хвосты и хелицеры. Где-то позади них молча шлепает по илу Праматерь.
- Эмеральд, постой...
- Хочу к воде, - повторяет она настойчиво и резко. - Хочу к воде!
Она не замечает дверь и ударяется прямо в нее. И тут же пропадает. Тоади,  не обращая внимания на накатившую панику и не задумываясь, шагает следом.
В маленьком облачке света он снова видит Эмеральд, но кругом снова коробка. На этот раз черная. И четыре выхода.
- Хочу к воде, - выдыхает она отчаянно. - Хочу к воде!
- Сейчас...
Тоади озирается, не зная, на что решится. Он больше не слышит хохота древних богов, но и Праматерь умолкла. Растерянный, он просто выбирает ближайший выход.
"Ты хотел воды? Получай"
Кругом, насколько хватает глаз, только песок и песок. Выцветшее до белизны небо и желтый бесконечный песок. От жара трудно дышать, кажется, что легкие вот-вот лопнут.
И никакой двери.
И никакой воды.
И нет Эмеральд.
Солнце палит нещадно, и Тоади бредет туда, где, как ему кажется, хохочут древние боги. Чтобы, наконец, взглянуть им в глаза и понять - за что ему это все.
"С чего ты взял, что у нас есть глаза"
"С чего ты взял, что мы вообще существуем"
- Вы ведь наблюдаете, - бормочет он.
"Для этого не обязательно существовать. Ты поймешь однажды"
Тоади спотыкается обо что-то и чуть не падает. Потом все-таки подбирает твердое, и с недоумением рассматривает. Кажется, люди зовут это мечом. Кажется, им можно отнимать жизнь. Кажется, вот так...
В песок падают капли крови.
Следом падает и сам Тоади.
Когда он в следующий раз откроет глаза, то рядом будет огромный дом с башнями и стеной. А вокруг него будут толпиться безносые и безглазые твари. Они будут хохотать и прыгать. И впиваться мелкими острыми зубками в кожу.
Тоади вспомнит про меч и попытается отбиться. Но твари сильнее, их больше, и они легко справятся с обессиленным Тоади.
На этот раз его посадят в каменную коробку глубоко под землю. И здесь хохот древних богов и шлепанье Праматери по воде будет отражаться эхом от стен. А еще - жалобный зов Эмеральд:
- Хочу к воде...
Тоади уже забыл, что когда-то отчаивался. Или что боялся сойти с ума. Он уже ничего не боится. Может быть, он уже сошел с ума. Может быть, он уже не Тоади.
Каменная коробка выплевывает его обратно в черную. К Эмеральд. Кажется, она и не заметила его отсутствия.
- Хочу к воде, - решительно заявляет она.
Прежде, чем Тоади успеет схватить ее за руку, в коробке станет ужасающе тесно. Изо всех четырех выходов к ним шлепают другие люди.
Но ведь люди ходят, а не шлепают.
"А это и не люди".

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9087 : 25 Декабря 2017, 21:20:24 »
17. МАРИО.
Цитировать
Вы наверняка слышали страшилку, что в канализации живут крокодилы. Кто-то нервно смеется над этим, кто-то легкомысленно машет рукой. А я точно знаю правду.
Потому что я - именно такой крокодил.
Вообще, мне нравится осознавать себя пугающей мощью, которая молча плывет под ничего не подозревающими наземными жителями, и лишь зловещая скрипичная музыка могла бы предупредить обо мне - но увы, в жизни так не бывает. А иногда хочется примерить на себя амплуа шутника - спрятаться на поверхности и выкрикнуть "ку-ку" в лицо задумавшемуся о чем-то своем прохожему, да что уж греха таить - настоящий я изрядно трусоват. Зато в мечтах я не только хищник с музыкальным сопровождением и остроумный весельчак, но и смелый целеустремленный малый - делаю все, чтоб не остаться навечно городской легендой, иногда нечаянно появляющейся в вашей ванной комнате (и неизвестно еще, кто больше напуган). Мне вообще очень нравится представлять невозможное, примеривать маски и фантазировать, и самое мое большое желание, оно же самое осуществимое, - выбраться жить в реку. Вот только пути туда найти не могу, постоянно влипая в дурацкие ситуации и плутая в перекрестках канализации. Так и проходит день за днем: я воображаю себя героем или чудовищем, я старательно ищу дорогу к реке, я охочусь на мелкую рыбешку и по возможности избегаю перекус легкодоступными отходами. Из-за этих бесконечных повторений порой казалось, что я намертво увяз в болоте.
- Ну, хоть не клаустрофоб, - мрачно шутил я, устраиваясь на сон где-то в трубах.
Но однажды течение дней нарушилось: я проснулся и не смог сразу выплыть из места ночлега.
- Разжирел что ли, - пробормотал я. Это было бы забавно, да в последние дни пища мне практически не попадалась. Чертыхаясь и цепляясь за стенки разъезжающимися неуклюжими лапами, я кое-как выбрался в главную трубу и поплыл, но с того утра  многие закутки стали для меня недоступны - и я никак не мог понять причину.
- Почему лапы вдруг стали мне как чужие?
Я осматривал их и поначалу не видел изменений, но внезапно напугавшая меня догадка "они стали длиннее" оказалась верна. Из-за растущих лап я выбирал более просторные трубы для своего бесконечного - как я думал - путешествия и решил, что можно бы и выбираться на поверхность.
В первую ночь я увидел спящего на скамейке у вокзала человека. Это показалось мне странным, но также позволило обзавестись длинным плащом и шляпой. Теперь я мог, наконец, встать на дрожащие задние лапы в полный рост и, благодаря одежде, привлекать меньше внимания.
- Если бы незнакомец знал, зачем мне его вещи, он не стал бы ругать меня за то, что я взял их.
Город, в коллекторе которого я решил пожить какое-то время, был ярким, слепящим, шумным, поэтому я гулял в отдаленных районах и по ночам, но все равно нарвался на компанию нетрезвых гопников и показал зубы, обратив их в бегство.
- Что только не привидится, да? - кричал я им вслед. - Пьянству бой!
Не знаю, поняли ли они меня, но я почувствовал себя намного увереннее, чем прежде.
В канализацию возвращаться совершенно не хотелось. Утром я скрепя сердце спустился туда, отоспался до сумерек, а потом поднялся наверх. Во вторую ночь я научился подворовывать мелочь и покупать съестное в вендинговых автоматах. Еда наземных оказалась чертовски вкусной и удивительно доступной для добычи. Правда, морские продукты я не ел - пробовал различные продукты "на будущее", если снова придется долго плыть.
Осмелев, я в своем крокодильем обличье заполз в сонный магазинчик на окраине, до визга напугал молоденькую продавщицу и разжился парой рубашек, кроссовками и джинсами. С джинсами у меня сложилась настоящая война, но все же я научился их носить, по-особому разворачивая хвост.
И как после такого идти спать в трубах?
На третий день "очеловечивания" я мрачно размышлял, как же быть дальше. Я подумывал притвориться немым и наняться к какому-нибудь слабому зрением человеку курьером, например, или стать маскотом какой-нибудь команды.
И тут перед моими глазами появилась белая толстенькая фигурка.
- Привет, - сказала держащая лапы за спиной фигурка, выпятив животик. - Я не люблю ходить вокруг да около, поэтому скажи  - ты злой?
- Я грустный, - вздохнул я. - Ты кто такой?
- Меня  зовут Дерри, - крыс сделал лапой жест, будто бы поправил несуществующие очки. - Я тоже полиморф, как ты.
- Я полиморф, - попробовал слово на вкус я, и в ушах заиграла фоновая героическая музыка. Наверное, при этом я как-то слишком хищно улыбнулся, зафантазировавшись, потому что Дерри обеспокоенно сделал шаг назад.
- Не бойся, - поспешил сказать я. - Мне просто очень нравится, как это звучит. Будто в страшной сказке!
- Ты крокодил в канализации Майами, поверь, это уже звучит будто в страшной сказке, - вздохнул Дерри.
- Ты немного занудный.
- А ты крайне легкомысленный! - крысюк насупил брови, и я решил, что такую маленькую зверюшку лучше не злить, как-то неправильно это.
- Я давно хотел найти хоть кого-то, кто был бы как я, но я и подумать не мог, что это будет крокодил-подросток! - продолжал ворчать Дерри, потрясая перед собой лапами. - Кому еще могло так не повезти?
- Тише, тише, я могу быть не таким... раздражающим?.. Лучше расскажи, что ты подразумеваешь под таким, как ты.
Дерри выдержал паузу, подавляя желание продолжать тираду про мою детскость, потом сел и начал говорить.
- В давние времена все было точно так же, как сейчас. Так же подпирали небо деревья, так же колосились травы, так же вставало солнце и так же пели птицы, так же сменялись времена года и так же дули ветры. Вот только одного не было в давние времена. Смерти.
- Как это? - но Дерри сделал вид, что не заметил моей грубости. Он продолжал, чуть раскачиваясь:
- В те славные давние времена каждый мертвец возвращался обратно, ведь некуда было идти ему. Там, где сейчас ворота в мир мертвых отворяются, тогда овраг, туманом наполненный был, - поплутает-поплутает умерший, да живехоньким обратно возвращается.
- Но какое это отношение имеет к нам? - закатил глаза я. Хватит с меня старинных сказаний и слов заумных. Еще глядишь - сам начну изъясняться, как канцелярский крысюк.
- А такое, - вскочил Дерри, - что эти два мира, живых и мертвых, снова в один сольются, и предзнаменование тому - превращение зверей в тех, кем были они, - в полиморфов.
- То есть я не мутирую. Я просто избранный! - расхохотался я.
- Нет, ты именно что мутируешь, - раздраженно втолковывал мне Дерри.
- Но это какая-то чушь! Ладно еще, я бы уцепился за эту легенду, но ты же здравомыслящее животное! На первый взгляд.
Дерри прошелся вправо-влево, словно размышляя, стоит ли мне вообще об этом говорить, а потом махнул лапой - в буквальном смысле.
- Слушай, - сказал он. - Терять-то все равно нечего. Если следовать вот по этой красной стрелке на стене, а через три перекрестка повернуть налево, там будет тоннель. Говорят, что он отличается от других, на входе у него два белых кольца нарисовано. И если в тоннеле том нырнуть поглубже, то увидишь нечто, что заветом является между зверями, духами и людьми.
- И что же ты сам туда не нырнешь?
- Я же крыса! - воскликнул, вскинув лапы, Дерри. - Я, знаешь ли, так себе ныряльщик!
- Хорошо, я сам нырну. Поверю твои россказни.
И, не обращая внимания на попискивания, я поплыл. Это было, может, и не самым мудрым решением, но помимо опыта я еще и покрасовался в глазах другого.
- Представь, что я делаю это под что-нибудь пафосное! - крикнул я.
- Военный марш подойдет?
- Да, отлично.
И так, в памяти толстенького белого крысолюда я уплываю в загадочный тоннель под военный марш. Наверняка крысиный. Прекрасно.
До тоннеля я доплыл неожиданно быстро, и это мне не понравилось, весь настрой куда-то пропал, его сменили обеспокоенность и испуг.
- Это всего лишь обычный тоннель, каких ты проплыл уже миллионы, если не миллиарды, - говорил я себе вслух. - Если бы тебя не застращал детскими  сказками какой-то незнакомый грызун, ты бы даже не заметил, что тут что-то не так. Ныряй, оболтус!
И я нырнул.
Ощущение "я увяз в болоте" усилилось. Я вроде бы двигался вперед и даже ощутимо уставал, но ничего не менялось, лишь глубина давила все сильнее. Где-то внизу танцевали прерывистые синие огоньки - но как бы я ни старался, не мог к ним приблизиться. В конце концов, меня обуяла паника от иллюзии сдвигающихся стен ("Вот тебе и не клаустрофоб"), и я развернулся и что есть мочи рванул наверх.
- Только бы не застрять навечно в этой трубе, - почти со слезами, и вовсе не крокодиловыми, шептал я. Но, слава морским глубинам, путь наверх оказался менее безнадежным, чем путь вниз, и сравнительно быстро я вынырнул. Поначалу часто и прерывисто дышал, крепко зажмурившись, даже позволил себе немного всплакнуть, но потом взял себя в лапы - вдруг Дерри сидит сейчас и потешается надо мной. "Какой тебе военный гимн, - скажет он. - Ноешь, как твоему виду и присуще!" - и засмеется, держась за бока.
Открыв глаза, я обнаружил, что был прав в одном: за мной наблюдают. При этом я почему-то не в тоннеле с белыми кольцами, а в странной затопленной пещере, а мой наблюдатель - не пузатенький крыс, а жилистая человекосова, будто сошедшая с обложки мужского журнала (а я таких насмотрелся за прошедшие два дня немало), но при этом совершенная до такой степени, что больше походила на идола. Заметив мой взгляд, она запахнула крылья плотнее, и стала похожа на сову с человеческой головой.
- Приветствую тебя, сын, - проговорила она так величаво и так медленно, как присуще внезапным видениям в виде потрясающих красоток. Я старательно душил в себе все шуточки относительно "если б моя мама была такой,...", поэтому просто опустил голову, изображая смирение.
- Ты Избранный, сын мой.
Серьезно?
Еще минуту назад я был жалкой размазней, но сейчас я готов был смеяться так, что своды этой пещеры отражали бы мой смех годами!
Человекосова замялась, потерла правой кистью лицо, а потом заговорила уже более доступно:
- Была мысль, что ты больше поверишь стереотипному мудрецу, нежели... - она развела крылья, словно извиняясь за свой облик, а по факту приоткрывая гибкое поджарое тело. - Я провидец, и я должна поговорить с тобой.
- Интересных нынче провидцев делают, - пробормотал я, но четче и громче произнес другое: - Так что же такое удивительное я должен услышать, что вы меня встречаете в канализации?
- Настали сложные времена, Марио. Сейчас все судьбы мира сосредоточены в лапах нескольких зверей, и ты сильнейший из них. Ты должен спасти всех нас.
- ...сын мой, - автоматически закончил я фразу.
- Ты хоть слушал? - провидец провидцем, но примесь обиды и отчаяния в ее голосе я различал.
- Я не очень понимаю, что за истории я слышу сегодня, - признался я. - Это звучит то ли как заговор от скуки, то ли как розыгрыш, то ли как просто бред.
Провидец с ироничной усмешкой закатила глаза. О да, она выглядела все более и более живой.
- Если ты хочешь проверить, не обманываю ли я, то плыви в тоннель, помеченный двойным крестом - синий и зеленый. Он находится по течению в двух часах пути, не заблудишься.
- Опять искать тоннель?! Да вы прикалываетесь!
Я хотел было разразиться возмущенной отповедью, но провидец взмахнула крылом, и меня захлестнуло огромной волной, удивительно соленой и мерзкой на вкус, и сквозь стену воды я услышал "ты Избранный, ты должен".
- Надо же испортить такой момент.
Вынырнул я в том же коллекторе, из которого и начинал свой путь. Если бы не саднящий вкус соли в горле, я бы и не поверил, что все это было, настолько непродуманно и неправдоподобно все произошло. Но, чем больше я думал, тем больше у меня возникало вопросов, а ответ был только один - тоннель с двойным крестом.
Дерри ожидал меня около выхода из тоннеля.
- Что же видел ты? - спросил он, стараясь скрыть, что готов скакать, как любопытная козочка. Но нет - те же убранные за спину лапы, те же незримые профессорские очки, само воплощение достоинства.
- Я отправляюсь в новый путь, - сказал я. - Хочешь со мной?
Дерри сморщил нос, будто понюхал цитрусовую корку.
- Это дело молодых, - сказал он и задумчиво потрогал панцирь невесть откуда взявшейся черепахи. - Я лучше вот этими займусь. Глядишь, натренирую себе маленький отряд. А вы, молодой человек, странствуйте, у вас еще впереди все.
- Тогда не буду терять времени, - я сложил лапы, изобразив поклон, и отправился в путь.
Я плыл, представляя себя то под меланхоличную мелодию прощания с родными землями, то под бравурные ноты восхищенных вояк, а то и вообще под сигнал бедствия, настолько неуверенно я себя чувствовал. По пути я съел несколько зазевавшихся рыб (наконец-то мне попалась достаточно крупная добыча), и я все же счел это хорошим предзнаменованием, несмотря на подрагивающие от страха пальцы.
Наконец, я увидел на стене знак, напоминающий простенький заборчик - два стоящих рядом креста, синий и зеленый. Я завернул туда, ожидая увидеть совершенно что угодно, от королевства бензиновых зеркал и цирка океанических уродов до суперсекретной лаборатории, военной базы или секретного захоронения - в общем, от сюрреалистически-интересного места до места, где тебя пристрелят в первые же секунды.
Однако же я видел перед собой вполне обычный тоннель, каких повидал уже тысячи тысяч.
- Доверился лже-мамане, - почти выплюнул слова я, про себя ругаясь всеми мыслимыми и немыслимыми конструкциями разной этажности.
И в тот самый момент, как я хотел пойти искать ночлег, через канализационный люк прошмыгнул котолюд - небольшой, как человеческий ребенок. Я хотел было его окликнуть - напугать по возвращении Дерри кошаком было бы забавно, - но в том же направлении последовал и вооруженный человек. И мало того, что вооруженный! Звуки его выстрелов раздавались эхом в нашем водном подземелье и в моей несчастной голове. Не задумываясь над поступками, я прыгнул на ему на спину, сбил с ног и прижал к полу.
- Перегрызу горло, если будешь кричать, - пригрозил я, но человек не прекратил отчаянных трепыханий. Я несильно ударил его лапой по морде - раз, второй. Человек стал бороться отчаяннее и даже потянулся к пистолету, что было совсем недопустимо.
- Не пропадать же такой груде мяса, - и я нанес сокрушительный удар по черепу. Моя жертва издала странный пищащий звук и затихла, будто бы в удивлении.
Я впервые убивал кого-то настолько крупного, и от танца возбуждения и ужаса перехватило дыхание. Поднявшись, я увидел, что котолюд не убежал, а сидит и внимательно рассматривает мертвеца, только что палочкой не тыкает.
- Я Флаффи, - детским голоском сказал он и шмыгнул носом. - И это мой хозяин пр-ревр-ратил нас в таких. Мультяшных.
Звучало гордо. Но непонятно.
- Муль...? - видимо. за два неполных дня я не все узнал о человеческой жизни.
Котолюд восторженно всхлипнул и аккуратно пнул труп.
- Этот человек, он убил моего хозяина. Там еще один, навер-рху остался, навер-рное, ждет.
- Сейчас уже стемнело, - выглянул в приоткрытый люк полный решимости я. - Пойдем. Посмотрим, кто там тебя ждет, разберемся.
Когда я помог малышу выбраться, он тут же указал лапой в спину уходящему оборванцу:
- Это он! Точно он! Р-рукав отор-рван, я узнал!
- Побежали.
Не знаю, слышал ли злодей наше приближение, но топот четырех, а порой и восьми лап звучал громко и сочно на пустых улицах. Вбежав в городской парк (Флаффи так звонко кричал "сюда!"), что я не сомневался: наш негодяй где-то здесь), я почуял неладное.
- Флаффи, с тобой все в порядке?
- В пор-рядке, - неуверенно ответил котолюд.
Мне же было нехорошо. И без того колокольная голова загудела, словно сирена, и закружилась, будто каталась на карусели.
- Верещит и кружится, - сказал я доверительно Флаффи. Тот с любопытством смотрел на меня снизу вверх, будто ожидал продолжения сказки, потом ойкнул, сделал пару шагов назад, осел на асфальт и тоже схватился за голову.
- Стой, - закричал он, плача и пытаясь лапами сдержать головокружение. - Пр-рекр-рати, не нр-равится.
Я хотел было помочь мелкому, но, когда попытался подойти, колени подогнулись.
В последние секунды перед схватившей меня темнотой перед глазами появилась сидящая в коллекторе фигурка Дерри.
- Все мы здесь плаваем, - подмигнул он и неприятно засмеялся.
- Какой же ты... зануда, - высказал я и позволил себе отключиться.
The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9088 : 25 Декабря 2017, 21:20:55 »
18. БЕРИЛ.
Цитировать
Отшельник говорил: там, за горами, совсем другая жизнь.
Родись я нормальным вороном, я мог бы туда долететь, а не жить здесь, зная лишь родное гнездо и замок Отшельника.
Отшельник говорил: любовь - вот сила, что связывает все вокруг.
Родись я нормальным, я любил бы небо и землю инстинктивно, любил бы родителей и детей, будь они у меня, любил не задумываясь.
Отшельник говорил: коли полюбил по-настоящему, никогда не теряй своей любви.
Если б только я бы понимал, что значить "полюбить по-настоящему".

Он рассказывал: были времена, когда лев мирно сосуществовал с ягненком, и такие времена повторятся, когда мир станет на грань уничтожения.
Я видел львов и ягнят только на рисунках в книгах Учителя, книгах таких старых, словно они были написаны в те стародавние времена.

Он объяснял: когда  в мире царила Дикая магия,  охота была сражением. И жертва охоты съедалась. Затем мир перешёл к Высокой магии, что основана на логике. Мудрые считали, что насилия станет меньше, но его стало больше, гораздо больше. Ибо вместо охоты стали разводить стада. Остался последний вариант для мира - тот, где Дикая магия сплетается с Природной и Высшей. Мудрые говорят, что только так мир станет совершенным.
Я не мог представить себе совершенный мир. И я не верил в слова мудрых. Они уже ошибались, ведь так?
Но я никогда не говорил о своих сомнениях Отшельнику. Я вновь и вновь повторял за ним долгие, непонятные слова заклинаний, пытаясь их запомнить. А еще я изо всех сил пытался не завидовать своим собратьям, что кружили за окном. Не магия ли виновата, что я родился не таким, как они?

В этот раз я снова разглядывал воронов в небе сквозь узенькое окно Закатной башни. Я ждал и ждал учителя, а его все не было. Когда созерцание парящих птиц сделало меня совсем несчастным, я поднялся и отправился искать Отшельника. Бродил по пыльным коридорам, стучал в запертые двери, спускался и поднимался по темным лестницам. Я нашел его в Северной башне, на полу большого зала. Сначала я решил, что учитель мертв, и стал трясти его в панике. Но он открыл глаза. И стал говорить слабым голосом, поминутно задыхаясь.

Сказал, я должен знать: есть моменты, когда мир застывает перед выбором. Есть логика и есть интуиция, но верного выбора нет. Что ни выбирай, будут плохие последствия, и будут хорошие. Но главное - выбор должен сделать сам Мир. И баланс. Если не будет баланса, мир погибнет, как разобьется ворон, чьи крылья разной длины. Один такой мир, шептал Отшельник, и его лицо искажалось болью, один такой мир превратился в пустыню. Другой - в пепел. От третьего не осталось ничего, кроме пыли. Безумцы, говорил учитель, кашляя кровью, не дают миру сделать выбор, пытаются решить за него, и армия одного из таких безумцев штурмует замок прямо сейчас.

Я пытался поднять Отшельника, чтобы вывести его из замка тайной тропой и отвести в наше гнездо. Оно высоко на горе, так высоко, что оттуда видны макушки облаков, и никто нас там не найдет. Но учитель бормотал, что слишком слаб, что он пожертвует собой ради моего спасения. Нет ничего более действенного, чем добровольная жертва, говорил он мне, требуя запомнить это. Но я не хотел это запоминать и не хотел этой жертвы. Ты должен был стать посланцем между духами и людьми, объяснил он мне, но обучение не было окончено. Полагайся только на себя, закончил он, и вдруг приподнялся и с силой вытолкнул меня в окно.

Ужасный страх наполнил меня, ведь я куда тяжелее нормального ворона, и непременно разбился бы, но мои крылья поднимались и опускались сами собой. И я полетел. Это было чудом или заклятьем, и страх сменился восторгом, и ветер ласкал мое лицо, и я вдруг осознал, что любовь есть полет. А потом я оглянулся и увидел, как рушатся стены замка Отшельника. Это его жертва спасла меня. По руинам замка взбирались страшные, неописуемые уроды, и я понял, что должен спасти своих родных - улететь куда угодно, но не в родное гнездо.

Я полетел вперед, дальше и дальше, через горный хребет. А потом упал.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي

Оффлайн Todo Uno

  • Графоманьяк
  • Ветеран
  • ***
  • Сообщений: 8236
  • Карма: +3891/-15
  • Звероящер, который умеет говорить I love you.
Re: Текстовушка №Х-mas. Рождественские ивы.
« Ответ #9089 : 25 Декабря 2017, 21:21:37 »
19. РЫЖИК.
Цитировать
- Рыжик, запомни, главное – остерегаться гавкучих. Этим зубастым тварям ничего не стоит разорвать любую из нас, просто ради забавы. В прошлом месяце Минни еле лапы унесла от такой зверюги. А люди нас любят, особенно те, которые поменьше, ну ты знаешь, такие крикливые и в ярких шкурках. Прямо что твоя тетушка Эдит, дай ей Пан здоровьичка.  Если они подходят и протягивают открытую ладонь с орешком – можно подбежать и быстро схватить его, а потом немножко посидеть у них на виду неподалеку - людям нравится на нас смотреть, и они потом могут принести ещё орехов, чтобы снова нами полюбоваться. Только не беги сразу домой, не нужно показывать всем подряд, где ты живешь. Но и не забирайся слишком далеко, слышишь?
 - Слышу, мам, слышу. Не переживай ты так, я ведь не маленькая уже, а ты как бельчонку-несмышленышу все повторяешь.
 -  Не переживай, угу. Вот будут свои бельчата – узнаешь, каково это, когда твои дети все такие из себя взрослые и разумные, а бедная глупая мать только и знает, что беспокоится попусту. Не переживай, ага, как же… Так, о чем я? Провода не трогайте! Серая Мейз так чуть хвост не откинула, когда провод вместо ветки грызанула сдуру. Запасов, запасов побольше делайте, зима скоро, чтобы не оголодали мне.  И не забывай отмечать, где припрятала съестное, а то будешь как та бестолковая Сьерра, бегать и причитать, что снова её, бедняжечку, ограбили. Нет, ну вот смотрю на нее и удивляюсь, третий год белке стукнуло, а ума нет, эдак она скоро по соседям побираться пойдет. Ох, бедная её матушка, такая почтенная белка…Так, о чем я, что ж такое, сбиваете меня все время…А, и разное собирайте! Я тебя знаю, лакомка, тебе одни орешки и подавай. Да ты и мужа небось по имени выбирала, – мама смеется, украдкой вытирая повлажневшие глаза кончиком посеребренного хвоста.
- Ну мааам… - я смущаюсь и краснею. Орешек за моей спиной тихонько хихикает.
Наконец поток напутствий с упоминанием всех возможных несчастий, случавшихся или почти случившихся с родственниками и знакомыми, исчерпан.  Мама крепко-крепко обнимает меня и Орешка.
- Ну все, детки, пусть Пан вас хранит! В воскресенье у нас праздничный ужин, не забудьте. Серая Мейз обещала принести какой-то новомодный кейкнатс, а я сделаю твою любимую яблочную шарлотку.
И вот я покинула родное дупло под лапку с мужем, чтобы начать семейную жизнь с самым лучшим, самым красивым, самым сильным белкой во всей округе. Моим Орешком.
Дни пролетали один за другим, и мы трудились, не покладая лап. Запасы орехов, семян и грибов все росли, в дупле было тепло и сухо (мой хозяйственный Орешек заранее заменил прошлогодний слежавшийся мох на новый утеплитель), и нам было так уютно вдвоем проводить ночи, не боясь ни холода, ни дождя. Мы обнимались и тихонько обсуждали наше будущее.
Что может быть лучше, чем лежать вот так, прижиматься к теплому боку, укрываться пушистым хвостом мужа, слушать его сонное сопение и мечтать о бельчатах, которые у нас обязательно появятся в следующем году.
Я была счастлива.
Но всю полноту своего счастья я осознала потом, в попытках вернуть утраченное.
В ту ночь был сильный дождь, мы с Орешком очень устали от дневных забот и собирались сладко уснуть под стук капель за дуплом. Внезапно перед моими глазами что-то ярко вспыхнула, я испугалась и закричала. Вспышки следовали одна за одной, Орешек пытался меня успокоить, не понимая, что происходит. В панике я выскочила из дупла и, не удержавшись немеющими лапками, соскользнула вниз.
Когда я очнулась – то поняла, что моей прежней счастливой жизни с Орешком пришел конец.
Я изменилась. Не знаю, как, почему, зачем. А главное – кто же я теперь? И где Орешек?
Родное дупло   совсем рядом. Но вход теперь кажется таким маленьким; да и все наше огромное разлапистое дерево будто усохло. А я наоборот, как-то раздулась, и стала такой несуразной и неуклюжей, даже на ветку не могу взобраться. И что делать? Земля мокрая после дождя, мой поредевший мех отсырел и не защищает от холода. Я прижалась к корням и закрыла глаза, чувствуя, как внутри поднимается паника, а тело цепенеет.
- …лая….жик?...ты…Рыжик?
Меня кто-то зовет? Или мне это снится? Странно, голос будто раздается внутри головы…
- Рыжик!!!
Что-то теплое обвивает шею и щекочет мою щеку. Я открываю глаза и вижу беличью мордочку. Орешек! Я осторожно обнимаю его - такой маленький и хрупкий, все косточки чувствуются -   и утыкаюсь в мягкий мех, вдыхая родной запах.
Все будет хорошо. Орешек со мной. Он что-нибудь придумает, самый лучший, самый красивый, самый сильный белка во всей округе!
Я слышу его отрывками, но ничего, за время совместной жизни мы научились хорошо понимать друг друга. Он тоже ничего не знает, что произошло, как и почему, но ясно одно: если мы хотим быть вместе, кому-то из нас нужно найти способ измениться.
А значит, нужно выбираться в мир людей. Днем я никого не обману – Рыжик говорит, что я сильно отличаюсь от них. Мех, уши, форма мордочки, хвост. Но ночью можно попробовать выйти из парка. Мы вспоминаем, что на другом краю, в маленьком домике у ограды, раньше жили люди. Там нашлись сброшенные ими старые человечьи шкурки –  они часто линяют. Шкурки странно выглядят, очень сильно и плохо пахнут, но выбора у меня нет. Орешек приносит мне часть наших запасов, и я немного утоляю голод, но все же чувствую себя очень усталой и промерзшей.
Я делаю себе постель из старых человечьих шкурок (они называют их одеждой) и засыпаю, прижав к себе верного мужа.
Следующую ночь мы провели в городе.
Это было…странно. Пугающе. Орешек почти все время провел у меня на груди, скрытый под человеческой старой шкуркой, высунув наружу только мордочку.
Нас несколько раз чуть не задавили громыхающие чудовища. Я знаю, что люди называют их автомобилями, и очень любят. Потом я поняла, что чудовища глупые, и если держаться под стенами домов, они просто проносятся мимо. Потом нас облаяли гавкучие. А потом ко мне прицепился тот жуткий человек.
- Да ты не ломайся, вижу, не лучшие деньки переживаешь, хех. А у меня на пару дринков найдется. – человек сильно шатается и заваливается набок, в попытке удержаться хватается за накинутую мной шкурку.
- Мать твою, моооонстр! Люди, помогите! Моооооонстр! – он хрипло кричит и замахивается на меня, Орешек выскакивает и вцепляется ему в руку, и страшный человек кричит снова.
Мы убегаем.
Измученная, я возвращаюсь в парк. Уже светлеет, мне нужно поторопиться в укрытие, но я еле бреду. Орешек шепчет что-то подбадривающее, но я его почти не слышу. Мне холодно, пустой желудок урчит, нижние лапы стерты, в груди колет. Мне плохо, так плохо. Хочется свернуться клубочком и забиться куда-то, где будет сухо и тепло, я засну и проснусь снова маленькой, прежней Рыжиком, и Орешек будет обнимать меня и укрывать своим прекрасным пушистым хвостом, а потом мы пойдем к маме пить душистый травяной чай и есть вкусную шарлотку, а потом снова будут наполненные хлопотами дни и сладкие сны в родном дупле, и…
Что это за звуки? Такая знакомая мелодия. Она будто убаюкивает, успокаивает меня.
Свирель. Да, точно. И я знаю, кто на ней играет.
Он сидит у пруда, наш Друг и Помощник, наш Защитник. Я вижу его - поросшие кудрявым мехом ноги, острые рожки, широкие плечи. Мне хочется кинутся к нему и выплакать, высказать все, чтобы он просто выслушал меня, а потом взял и починил мою сломанную жизнь. Но просить Пана словами бессмысленно. Я закрываю глаза, обнимаю притихшего Орешка, и молюсь. Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне стать прежней. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я хочу снова быть с Орешком. Пожалуйста, Пан, прошу!
Мелодия становится ещё печальнее, а перед моими закрытыми веками возникает цветная картинка. Огромные старые весы. На одну чашу откуда-то из пустоты сыплются желтые слитки, автомобили и дома, красивые человеческие шкурки, странная еда, книги , по которым бегают белые мыши и лысые кролики; на другой чаше клубится радужной туман, я вижу мелькающих в тумане Пана, вижу прекрасных белых лошадей, украшенных витыми рогами, вижу дриад и русалок, слышу запах свежей мокрой травы и тот самый аромат, который бывает только после сильной грозы.
Весы кренятся то в одну, то в другую сторону, посредине змеится трещина.
Она расширяется и углубляется, чаши наполняются и переполняется, и в одно мгновенье весы рассыпаются в прах.
Голос Пана тихий и грустный, как звук свирели.
- Они такие жадные, моя маленькая Рыжик. Людям всегда всего мало, им нужно больше, больше, больше. А ещё они очень любопытны. Самая страшная сила– это сплав жадности и любопытства. Из любопытства они познают ещё неведомое им, а из жадности создают инструменты для покорения уже изведанного и получения корысти. Они создали Науку, и в противовес усилилась Дикая Магия. Баланс, моя маленькая Рыжик, баланс должен соблюдаться. Но сейчас он нарушен, и скоро обе силы иссякнут.
Я чувствую, как всем тельцем дрожит Орешек. О чем говорит Пан? Кто-то нарушил равновесие в Природе, и то, что случилось со мной – просто последствие чужих игр?
- Что же мне теперь делать, Пан? Можно как-то все исправить?
- Можно попробовать. Прошлой ночью изменилась не только ты, многие преобразились, застряв посреди миров. Нужно собрать вас всех, собрать вместе. Попробуй сделать это, маленькая Рыжик. Я здесь бессилен, поскольку принадлежу только одному миру. Могу лишь показать тебе место, откуда следует начать поиски.
Я снова вижу картинку. Это дупло, в котором живет человек. Квартира, они называются квартирами, да.
Отголоски свирели тают в воздухе, Пан ушел.
- Завтра…лая…завтра.
- Да, милый, завтра я пойду туда.
Мы возвращаемся в мое временное убежище и забываемся тревожным сном.
Следующим вечером, как только стемнело, я отправилась в путь; откуда-то я знала дорогу, будто что-то вело меня к цели.
Нужная квартира была на втором этаже большого здания. Я легко прыгала по карнизам (кажется, неловкое тело окрепло и начало меня наконец слушаться) и быстро проникла в нужную квартиру.
Наверное, это обычное человеческое дупло. Но что это? На полу валялся какой-то стеклянный шар, рядом был рассыпан цветной резко пахнущий порошок, капли какой-то жидкости.
Пахло довольно неприятно, но, кажется, я начинаю к этому привыкать.
Внезапно мы с Орешком уловили знакомые ноты. Кошки.
Мы обыскали квартиру  и нашли их запертыми в клетке - три получеловека-полукошки. Мать и два её котенка, чуть подросшие, в полуобморочном состоянии. Разумеется, я  сразу их выпустила.
 - Спасибо тебе. Белка, так? Ты была белкой, до того, как стала фурри?
- Фурри? – я нахмурилась. Странное название, мне не нравится. Я хочу быть просто Рыжиком!
- Да, фурри, уже не первоначальный приррродный облик, но ещё не человек. Не перреживай, это не очень удобно, но не стрррашно.  Мы стали такими из-за Хозяина, он умудрился порразбрасывать и порразливать свои химикаты по квартире, когда на него напали. Ох, слава Пану, что ты нас нашла. Эти придурррки, напавшие на Хозяина, не знали, что с нами делать, и поэтому просто закрыли в клетке без еды и питья. Мерррзавцы. Да ещё и мой сын Флаффи сбежал, дурррашка. Я-то взрослая, я знаю, что нужно делать, когда становишься фурри, уже проходила это раза три или четыре раза в прошлых жизнях.
Кошка нашла два зеркала и поставила их друг против друга.
- Смотри, Белка, это зерркальный корридор – проход. Минки, Тэффи – сюда, быстро!
Котята послушно запрыгнули между зеркалами и исчезли. Орешек испуганно пискнул и вцепился мне в волосы.
- Белка, спасибо тебе. Если вдрруг встретишь моего сына– передай ему, что я буду его ждать в зеррркальном коридоре, там,  где четвёррртый поворот налево. А это тебе, пррригодится, поверь. Прощай!
Я проводила ошарашенным взглядом прыгнувшую в зеркальный коридор Кошку и посмотрела на бутылочку, которую она мне дала. Какая-то странная тягуче переливающаяся смесь внутри – как, во имя Пана, это может мне помочь?
Дверь в комнату распахнулась и я увидела двух неприятных громил с какими-то металлическими штуками в руках.
- А ну стоять, тварь!
Я не стала дожидаться, что за этим последует, и просто выпрыгнула в окно, услышав за спиной, как что-то свистит и разбивается.
«Придуррки, вот уж придурррки – мой внутренний голос почему-то скопировал интонации Кошки.
Когда я добежала до парка и немножко отдышалась, то успела пожалеть, что просто взяла и дала кошачьему семейству уйти.
Пан же сказал, что мне надо собрать всех, кто перевоплотился, а я стояла и просто смотрела, как они уходят. И что мне делать с подарком Кошки?
Выпить? Вылить? Выкинуть?
«Вылить. На землю».
Я не знала, откуда взялась эта мысль, но была уверена, что это правильно.
Кажется, меня продолжают вести. Что ж, ладно. Раз я толком не понимаю, что вообще происходит, доверюсь внутреннему голосу.
Я открыла бутылочку и вылила содержимое. Несколько мгновений ничего не происходило, потом внезапно проклюнулись зеленые побеги, они росли, сплетались, и спустя пару мгновений передо мной была дверь. Деревянная дверь, висящая в воздухе. Чудно, просто чудно. Ну что же, похоже, следующий шаг определен.
- Уверена?...Рыжик?
- Да, милый, уверена. Выбора у нас нет.
Я открыла дверь и шагнула в темный проем, и тут же куда-то понеслась, подхваченная вихрем.
Перед глазами замелькали разные картинки…Фонарь, скамейка, странные звериные орды в вихре вокруг…
- Только не на юг! Слышите? Не на юг!
Кто это кричит? Надо сопротивляться, надо куда-то направить движение, но куда?
Восток! Я начинаю бороться, машу лапками, пытаюсь повернуть на восток, но вихрь кружит меня и относит все дальше и дальше, и перед глазами плывет, Орешек, главное, чтобы Орешек остался со мной…Орешек!
Тишина. Твердая земля под лапами, наконец-то.
Я открываю глаза, боясь увидеть место, в котором оказалась.

The iguana will bite those who don't dream.

Английский
Испанский

Мафия: Селестина

هذا النص ليس له غرض سوى ترويع أولئك الذين يخافون من اللغة العربي