Текстовушки. Архив

[Notoriginal]

Константин Петрович

Я уже минут десять пытался причесаться. Нет, это положительно невыносимо. Ну вот как чувствовал, что не стоит доверять шевелюру той новенькой девочке. Теперь еще две недели мучиться буду, пока Настенька вернется из отпуска и спасет меня. Золото, а не мастер. Заодно надо будет у неё парочку советов спросить, по уходу за собой любимым. А то отражение в зеркале откровенно не радует: волосы уже не тёмные, а скорее цвета "перец с солью", фигура как-то погрузнела, лицо уставшее. Не очень приятно это осознавать, но выгляжу я на все свои законные тридцать семь.

Говорят, с возрастом холостяки проигрывают во внешности женатым мужчинам, становится заметным отсутствие пресловутой женской руки. Вот муж Елены выглядит хорошо. Не молодо, конечно, но ухоженно, как-то... внушительно. Нет, не просто внушительно, а респектабельно. Чувствуется, что у него есть деньги и власть. Интересно все же, почему такой человек не поместил супругу в дорогую частную клинику, не отправил заграницу?

Да, наша больница в целом весьма неплоха, главврач молодец, и средства грамотно  расходуются, и методики прогрессивные активно внедряются, и к выбору персонала подход ответственный. Здесь нет ужасов психиатрички, которых обычно так боятся обыватели. Пациентов мокрыми простынями к кроватям не прикручивают, в смирительные рубашки не запихивают, не бьют, не использует в качестве бесплатной рабочей силы.  И отделение санаторного типа, с системой «открытых дверей». Но все же... Не место здесь Елене. Не место высоколетной венгерской голубке среди сизарей.

Вот же ж... . Аж самому неловко и смешно стало. Мда, Константин Петрович, плохи ваши дела. Внешностью озаботились, на лирику потянуло, поэтическими экзерсисами изволим заниматься. Quis custodiet ipsos custodes, а, Константин Петрович?

Всё, всё, собираемся, гоним вольные мысли прочь. Ты – психиатр. Квалифицированный опытный специалист. У тебя вон статья незакончена, а главрач уже напоминал, до конца недели нужно сдать. И вообще, обход через час.

Я всегда гордился тем, что мог абстрагироваться от предрассудков и увидеть в поведении больного человека не злой умысел, а именно проявление болезни. Жаль, что отношение к психиатрии и самим психически больным в народе столь закостенелое. Люди обычно боятся того, чего не понимают, и в лучшем случае предпочитают держаться подальше, а в худшем – насмехаются, проявляют агрессию. Можно подумать, что больные себе сами, к примеру, органические поражения мозга выбирают, или посттравматическим синдромом страдают нарочно. Вот взять бабушку с Альцгеймером из двадцать второй палаты – кто от такого в старости застрахован? Или Анатолий из двадцать третьей  - он себе тоже паранойю специально не выбирал. Друзей нет – он вообще со всеми неохотно общается, нормальной работы нет -  потерял вот во время последнего обострения. Постоянно настороже, постоянно в ожидании подвоха. Хорошо хоть поведение в целом предсказуемое. Кстати, надо бы лишний раз проследить за тем, как он принимает лекарства. Точнее, принимает ли.

Интересно, а у Елены как настроение сегодня? Мне нравится, как она улыбается. У неё такие милые ямочки на щеках. Жаль, что улыбка не затрагивает её красивых голубых глаз, они неизменно остаются печальными. Забавно, я давно привык оценивать лица пациентов лишь с точки зрения проявления каких-либо симптомов болезни. Но на неё я не могу смотреть только как на пациентку.

Елена всегда улыбается на арт-терапии – ей очень нравится рисовать. И рисунки все такие яркие, настоящее буйство красок. Оранжевый тигр на маковом поле – это она пыталась вспомнить сценку из «Волшебника Изумрудного Города». Елена  с таким удовольствием рисовала яркое желтое солнце, и синее небо, и крупные алые маки, и смешных серых мышей, и огромные мощные тигриные лапы, беспомощно раскинутые, опутанные сотнями ниток... И очень детально прорисовывала капли крови, стекающие по тигриной шкуре из-под этих врезавшихся в неё ниток.  Я не стал ей напоминать, что там был Лев, а не Тигр. И что Дровосек и Страшила сделали тележку для Льва, к которой привязали тысячи мышек за хвосты, и нитки эти не ранили зверя.

Ведь на самом деле она рисовала вовсе не сценку из «Волшебника Изумрудного Города».

Почему ты здесь, Елена? Почему ты пыталась убить себя?

[Notoriginal]

Елена

Крупные хлопья снега кружили за окном аудитории, из щелей в окнах невыносимо сифонило, я мерзла и старалась плотнее закутаться в любимый темно-зеленый платок, мамин подарок. Она всегда дарила мне зеленые вещи - ей нравилось, как они сочетаются с моими рыжими волосами.

Замерзшие пальцы с трудом удерживали ручку, но я строчила конспект изо всех сил - пусть это и был лишь первый семестр первого курса, но мы все уже поняли, что с преподшей по античной литературе шутки плохи. Любая мелочь, кажущаяся незначительной, может всплыть в качестве вопроса на экзамене. Например, как звали дочь Деметры, которую Аид похитил и силой взял в жены? Забудешь, что Персефона - прямая дорога тебе на пересдачу.

Прозвенел звонок, мы дружно подхватились и вывалились гурьбой в теплый коридор, смеясь и болтая. Я очень хорошо помню тот момент - последний момент моей жизни, когда у меня было будущее. Мне было восемнадцать, я была красива и умна, у меня была чудесная мама, самые лучшие подружки, и я ясно видела будущую себя, точно так же ведущую лекцию по литературе перед аудиторий, полной молоденьких студенток. Я часто вспоминаю это ощущение безграничных возможностей, огромный мир, ждущий и принимающий меня с распростертыми объятиями, несокрушимую уверенность в грядущем счастье.

Он стоял у дверей деканата. Забежал в гости к декану, своей тете, как я узнала позже. Но тогда я лишь приоткрыла удивленно рот, когда услышала тихое: «Девочки, новый мужчина на этаже!». На филфаке, где три мальчика на курс считались чудом, мы не так часто видели незнакомые мужские лица. Сгрудившись у расписания, стараясь не пялиться слишком откровенно, мы разглядывали его. Светлые волосы, суровое мужественное лицо, а какой высокий и мускулистый! «Зигфрид, девочки, Зигфрид!» - прошептала моя подружка.

Зигфрид, привлеченный нашим хихиканьем, повернул голову. Окинул взглядом кучку первокурсниц, а потом посмотрел прямо мне в глаза, и время для меня остановилось. Тогда я еще не знала, что остановилась вся моя жизнь.

Он был всем, о чем я мечтала, о чем я читала в книжках. Мужественный и сильный, он называл меня принцессой, целовал мне руки и будил среди ночи звонками с признаниями в любви. Когда он опоздал на свидание, и я обиделась, он стоял на коленях посреди улицы. Когда я подвернула ногу, он нес меня на руках три квартала, а потом купил мне огромный букет роз, чтобы я не расстраивалась. Однажды он увидел меня, весело болтающую с однокурсником, и расстроился так, что мне целый вечер пришлось утешать его и уверять в том, что мне никто другой не нужен. Я летала, как на крыльях, подружки восхищенно ахали, слушая мои рассказы, и только мама как-то неопределенно хмурилась. Но и она была ему благодарна, ведь когда она заболела, он обеспечил лучших врачей, лучшую больницу и отдельную палату. Тогда мы и решили пожениться - хотели успеть, пока она была жива.

Брачная ночь - вот когда это произошло впервые. Сидя на кровати в шикарном гостиничном номере, я радостно щебетала о прошедшей свадьбе. Гости, торт, музыка… и смешная шляпка его матери. Да-да, я назвала шляпку его матери смешной. Бесстрашная дурочка. Сейчас-то я скорее бы вошла в клетку ко льву.

Самым страшным было не то, что он дал мне пощечину. Самым страшным было то, как он это сделал - не задумавшись ни на секунду, так быстро и легко, как обычный человек отдергивает пальцы, случайно коснувшись горячего утюга. Как будто это был его безусловный рефлекс.

***

Я поворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, слушая капли дождя, бьющие по подоконнику. Вытаскиваю подушку из-под головы, подкладываю под ноющую поясницу. В чем смысл вспоминать прошлое, в чем смысл бесконечно себя винить? Что было, то прошло, рассыпалось, развеялось по ветру.

А имеем то, что имеем. Палату в психиатрической больнице и перебинтованные руки. Вечно ноющую поясницу. Мучающую невралгию. Кровь в моче.

Они спрашивают меня, почему я это сделала. Я спрашиваю себя, почему я не смогла этого сделать. Что пошло не так, почему в тот день он вернулся с работы так рано? Я же все рассчитала, я должна была умереть задолго до его прихода.

Они спрашивают меня, чем я не удовлетворена в своей жизни. Это прекрасный вопрос, друзья мои. Я не удовлетворена тем, что мой муж любит поиграть в меня, как в боксерскую грушу. Я не удовлетворена тем, что не могу даже попытаться уйти от него - с его связями и влиянием ему не составит труда найти меня даже на другом конце страны. Впрочем, на какие деньги мне уехать на другой конец страны? Он тщательно следит за тем, чтобы мне в руки не попало лишней копейки. У меня не осталось ни единого близкого человека, чтобы попросить помощи.

Чем я не удовлетворена в своей жизни? Возможно, тем, что у меня этой самой жизни попросту нет? И разрезанные вены - это лишь подтверждение давно свершившегося факта?

Я даже не замечаю, как начинаю плакать. Я знаю, я прекрасно знаю, что меня ждет. Лишение дееспособности. Полная зависимость от него. Я же чокнутая, я пыталась покончить с собой, я опасна для самой себя. Это идеальное решение - заполучить меня в пожизненное рабство, отнять даже тот мизерный шанс вырваться, который у меня есть сейчас.

Я слышу голоса в коридоре, сажусь и прислушиваюсь. Через некоторое время дверь приоткрывается. Константин Петрович, мой лечащий врач, заглядывает внутрь и неодобрительно качает головой.

- Лена, почему вы не спите? - спрашивает он полушепотом, подойдя ближе к моей кровати.

Я не отвечаю, лишь слабо улыбаюсь и пожимаю плечами. Он тоже улыбается, продолжая смотреть на меня, и я чувствую, как мое сердце начинает колотиться все быстрее. Так же, как и каждый раз, когда я смотрю на него.

Я не дура, я все понимаю. Все пациентки влюбляются в своих врачей. Это нормально, это не стоит воспринимать всерьез. Но он такой спокойный, такой надежный и заботливый. Он единственный, кто может меня рассмешить. Он разговаривает со мной о моих мечтах, желаниях и чувствах. И он смотрит на меня так, что я чувствую себя восемнадцатилетней студенткой, которая, выйдя тогда из аудитории, убежала в буфет. Растворилась в толпе и даже не заметила мужчину, стоявшего у дверей деканата.

Я знаю, что ждет нас обоих, если узнает мой муж. Но я соскальзываю с кровати, делаю шаг вперед, и обнимаю его, утыкаясь лицом в его грудь, чувствуя, как его сердце бьется еще быстрее, чем мое. И он прижимает меня к себе, так бережно и осторожно, что я чуть не задыхаюсь от этой ласки.

Я знаю, что у меня нет будущего.

Но сейчас, в его руках, я позволяю себе всего на одну секунду поверить, что может быть…

[Notoriginal]

Карина

В левую руку берем кусок торта. С кремом, с шоколадно-коньячной пропиткой. Нежный бисквит. Это всё калорий шестьсот, не меньше. Нужно как можно тщательнее представить этот торт, чтобы почувствовать запах, чтобы прямо пальцами ощутить, как смазывается крем.

В правую руку берем дохлую мышь. Как ту, что отец нашел под половицей после трехдневной вони дома и непрерывного нытья маман. Мягкую, со слипшейся шерстью. Раздувшуюся от отравы. С верёвочным розовым хвостом. С белыми червями в пузе. Мышь тоже представляем в деталях, не увиливаем.

А потом резким движением соединяем руки и растираем. Так, чтобы шоколад смешался с подгнившей плотью. Чтобы кокосовая стружка запуталась в липкой шерстке. Чтобы содержимое лопнувшего мышиного живота растеклось по бисквиту.

Готово, после этого жрать всякую калорийную дрянь уже не захочешь. Я этот лайфхак сама придумала, когда вес встал, и после этого наконец-то сползла с ненавистных сорока до тридцати восьми.

На тридцати восьми маман не выдержала и торжественно объявила за ужином, что записала меня на завтрашний вечер на прием к какому-то своему знакомому светилу. Светило меня взвесит и проконсультирует, потому что это же невозможно, Карина, это ненормально, неужели ты сама не понимаешь? Я-то понимаю. Понимаю, что маман тупо завидует. Ее время ушло, ей никогда не стать такой же молодой, красивой и стройной, как я. Поэтому она постоянно пытается раскормить меня, как хрюшку. Кто бы знал, чего мне стоит не раскороветь в этой семейке!
Но тут Штирлиц оказался близок к провалу. Светило гарантированно будет подпевать маман. Придерется к отсутствию месячных – маман уже спрашивала, почему у меня пачка тампонов нераспечатанная лежит в шкафу уже три месяца. Потому что нехер шариться в моем шкафу, вот почему. Будет смотреть ногти, волосы – как у лошади на продажу. А главное, будет тыкать в таблицу нормативов, где тридцать восемь при моем росте – гроб-гроб-кладбище, принудительное кормление, и все мои достижения к черту.

Водой до их нормы спешно докачаться не получается. Пришлось жрать. У Марго как раз был день рождения, а на вечеринках жрут все. Бутерброды, салаты с майонезом, нарезки, пирожные. Запихнуть все это в себя, изнасиловать себя едой. Надо этому паршивому светилу показать сороковник, чтобы оно успокоилось и успокоило маман. Потом выблевать, выгнать это из себя, призвать дохлую мышку на помощь – и все, дело сделано. Снова восхищенные взгляды, снова завистливые перешептывания продавщиц в магазине, когда идешь в примерочную кабинку, неся ворох XXS-ок.

Но что-то пошло не так. В метро, когда в вагоне в глазах потемнело, и тело само как-то стекло вниз по стеночке. Потом была больница с зондами и капельницами – так и не знаю, что из этого гаже. Мерзкие килограммы вернулись, и друзей с собой привели. Божечки, как я ревела. Не могу на себя в зеркало смотреть без слез. Только-только успела привести себя в порядок, и вот, пожалуйста – снова жиробасина, снова складки сала, в которых можно контрабанду таскать килограммами, снова жопа, как у слона.

А здесь реветь нельзя. Здесь психдиспансер, детка. Поэтому в зеркало лучше не смотреться. Когда они удовлетворятся тем, как меня изуродовали, меня выпишут. Только для этого надо приложить усилия. Немножечко актерского таланта, немножечко сдержанности. Тогда они поверят, что я больше не буду худеть, и отпустят меня. А там… А там моя мышиная армия уже меня ждёт.

[Notoriginal]

Маргарита Львовна

На белом пододеяльнике, как ни старайся, раз за разом остаются небольшие складочки. Расправляю их - снова и снова, как когда-то давно, на постелях Танечки, Ванечки и Костика. Теперь дети совсем взрослые, уже внучата появились. Последняя внучка родилась совсем недавно, но когда..? Когда? Не помню. Ничего не помню. Только - как Танюша была совсем маленькой, трехмесячной, как малышка соседки по комнате, Анечки.

Анечка счастливая. Только что родила ребенка, молодая, красивая. Такая неопытная, глупая еще, не радуется, не понимает своего счастья. Она скоро поправится, выйдет отсюда. А мне придется остаться. Может быть, уже навсегда. Может быть, так и лучше. Не хочется стать ярмом на шее для детей. Делюсь своим опытом, пока могу. Рассказываю о детях, внуках молодой соседке. Это отвлекает от тревожных мыслей о будущем. У меня нет будущего.

Я еще могу вспомнить, как мать подруги, Марины, вот так вот болела. Старушка с расфокусированным взглядом, вечно трясущимися руками, она ходила в памперсах и не узнавала свою дочь. Не хочу также. Марина принесла мне таблетки, целую баночку - если выпить все, вечером заснешь и уже не проснешься. Я не помню, где лежит эта баночка. И как пройти к туалету - не помню тоже. Страшно. Страх выбивает воздух из легких, поселяется тяжелым комком где-то в животе.

Жизнь закончилась месяц назад, когда окончательно поставили диагноз, в который так не хотелось верить. Дальше будет только хуже. Если бы я только смогла найти эти таблетки...

[Notoriginal]

Анна

Я открываю глаза. Каждый вечер я перебираю в памяти всех известных мне родственников, которые уже умерли, и прикидываю свои шансы не проснуться. Это ведь наследственное? Когда умирают от тромба. Или просто сердце останавливается во сне. Или просто… что-то случается, и человек не просыпается.

Так умерла моя бабушка. Вечером легла в постель, дедушка лег рядом, заснули. А утром он проснулся рядом с трупом. Она просто умерла, пока он спал.

Я хочу также, это ведь возможно? Пока что не везет, каждое утро я. открываю. глаза. Но ведь возможно и не открыть…

Главное, во время этих размышлений не вспомнить о ребенке. Потому что, если это наследственное, то и ей досталось. И тогда, о… Тогда от вспышки ненависти к себе я впиваюсь зубами в подушку и глухо вою. Сссукааа… Вот опять. И горло сжалось, как от водолазки не по размеру. И душит. И давит. Я не могу вот это вот все. Не могу, суки вы, зачем я повелась вообще, чем я – п*здой я думала, что ли

я такой же родитель, как и ты
я перееду поближе и буду помогать с ребенком
конечно, мы с мамой по очереди будем по ночам подходить
не переживай, я буду забирать внучку, чтобы ты отдохнула
суки
один неделю поиграл а потом у него авраааалы на работе совпадение конечно приходит только на ночь и спит в гостиной с берушами сука
вторая вторая бл*дь  еще молодая и хочет для себя пожить своих детей она вырастила мрази конечно п*здеть не мешки ворочать какая же я дурадурадурадурааааааа

Да заткнись ты, х*йло плешивое, пока я тебе подушку в глотку не вбила!

Соседка-тварь, еще слово про счастье материнства – и я убью ее, просто убью. И себя убью. В окно… а, бл*дь, тут решетки. Ничего. Если завтра проснусь – придумаю что-то.

Не могу больше, не могу. Врач сказал, они меня быыыыстренько вылечат и отправят домой к малышке, не могу я туда, не могу опять в слезы, в одиночество, в эти неоправданные ожидания и бесконечные претензии – успокой ребенка, сам бл*дь успокой, не знаю я, почему она орет, НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ И СДОХНИТЕ ВЫ ВСЕ

Я не могу. Я боюсь. Я не хочу. Чувство вины наваливается такой тяжелой волной, что просто размазывает меня по кровати. Я урод, моральный, душевный, брюхастый и рыхлый мешок с молоком, болью и эгоизмом. Как этого ребенка вообще угораздило родиться именно у меня? Бедная малышка, мало того, что родилась у какой-то убоженки, так и та ее совсем бросила на сволочей, которым вдвойне на нее срать, свалила в дурку и сидит тут, высыпается, тишиной наслаждается… Стоило отказаться от нее сразу, когда мне кинули на живот это… мелкое, мокрое и липкое, и мне захотелось не поцеловать, а вытереться. Она красивая, здоровая, умненькая, наверное, хотя в кого бы ей быть умненькой, родилась у двух дебилов… Но и таких любят, красивая, здоровая, за такими очередь стоит, и сейчас она была бы уже в семье, где ее любят, как положено. А не вот в этом дерьме, никому ненужная.

Стоило не рожать. Просто не рожать. А теперь… А теперь я не знаю, как это разгрести. Теперь я каждый вечер надеюсь просто не проснуться.

[Notoriginal]

Анатолий

Стучит набойками. Снова красные туфли. Каблуки - как рога дьявола.

Каждый шаг - "раздень меня, пощупай меня, сожми меня".

Клац. Клац. Грешница. Грязная.

Клац. Клац. Блудница вавилонская.

Клац. Клац. Распростертая на простыни.

Клац. Клац.

Взгляд на меня. Думает, не вижу. И два слога - врачу. На ухо, чтоб пощекотать дыханием. Короткие слоги, и я их знаю. "Са-лон". Зазывает, проклятая стерва.

Взгляд на меня. Наигранная улыбка. Руки нервные - будто поверю, что переживает из-за меня. Нет, некогда дорогая Катя. Не поверю.

Константин Петрович всегда оживляется при ее визитах. Еще бы. У Кати волосы светлые, грудь полная, ресницы дрожащие. Вздыхает навзрыд, в руках купюру вертит. Синяя - "не сегодня", красная - "я готова", прочая мелочевка - "поговорим позже".  

В ходу и другие знаки. Если запускает руку в волосы - то совсем невтерпеж. Прижимает ладонь к груди - только минет. Плач - как самое низкое - "уведи меня отсюда".

О, я долго учился понимать их шифр. Поначалу даже не замечал его! Пока после наматывания пряди на пальчик Катька к Константину Петровичу в кабинет не нагрянула. Заперлись там, минут двадцать вошкались. Но я Катьку-то знаю, баба горячая. Она за двадцать минут не то что врача совратит, она по всем медбратьям пройдется. Иезавель. Мессалина.

А после поспешно каблучки затопали. Неловко так.

Клац. Клац. Блуд. Похоть.

Клац. Клац. Стон. Вздох.

Клац. Клац. Противно Господу.

Клац. Клац.

На глазах моих прямо, не стесняясь, беседы долгие с любовником ведет. Вижу - старается, чтоб по губам не читал. Якобы про здоровье и содержание спрашивает, но дрожит вся! А Константин Петрович и вовсе повязку белую на лицо нацепил, чтоб не видел я ответов его подлых. А я знаю. Все знаю, все расшифровал. Как на ладони их вижу.

Медсестры таблетки приносят и издеваются. Спрашивают, мол, как я. Будто я не знаю, что это код у моей женушки для ее хождений налево. Знаю я это, знаю. Знаю и то, что она юбкой вертит перед каждым. И что ей уже из соседних комнат свистят. Я ничего не отвечаю медсестрам - что со сплетницами лясы точить. Прячу таблетки за зубами, и они уходят. Таблетки выплевываю за кровать - там пыльно, там темно, не увидят. Гора уже целая выросла. Я же знаю, что это Катькин совет меня этим кормить. Думает, наемся и в отключке буду, пока она с врачом телами трется. Но нет, Катя, не на того напала. Я все знаю и вижу, Катя.

Не сразу, но я заметил, что Катька обзавелась сообщниками. Ленка из соседней палаты уж больно часто стала забегать к Константину Петровичу. Сначала я злорадствовал, думал, уведет рыжая Ленка врача, то-то же будет Катька реветь. Мне бы это только на пользу. Кто еще примет иерихонскую блудницу - но даже та прощена. А потом я понял, что они в сговоре, против меня сети плетут. Наверняка ей Катька пообещала духи какие или модную пудреницу, вот и бегает теперь Ленка, контролирует меня. Выслуживается.

Клац. Клац. Неверная жена.

Клац. Клац. Помада на губах.

Клац. Клац. Рога тяжелы.

Клац. Клац.

Стоит в моей палате и смотрит. Немного растрепанная, явно только что из-под врача. И сосед мой жадно на нее смотрит. Явно же неспроста!  Показываю ей, мол, иди к своему доктору. А она плачет, слезы размазывает. И словно знаки какие-то тушью под глазами чертит. А потом жалобно так просит лечиться да Константина Петровича слушаться. Хороший врач, говорит. Конечно, хороший - под хвостом у тебя шуровать. А она еще горше плакать да уговаривать. Прогоняю ее - что с нее взять, глупой. Но ничего, поумнеет, от зависимости своей избавится, и сама на коленях приползет. А пока она грешная.

Плюю ей вслед за дверь закрываю.

Клац. Клац.

Клац. Клац.

[Notoriginal]

Влад

Утро было отвратительным. Жизнь была отвратительной. Тот, кто придумал запирать людей в психушке – вообще мудак, которого надо было расчленить и скормить крокодилам.
Именно с этими мыслями Влад проснулся. В семь, сука, утра. От воя Анатолия, которому опять что-то примерещилось. То ли пауки, то ли его страхолюдина, нашедшая десяток любовников, пока он валяется в психушке.

Влад подумал, что он бы нашел кого-то более вменяемого на ее месте, даже если б ЭТО в психушку не попало. Оно ведь даже определиться не может, зачем ему жена, и одновременно ненавидит ее и ревнует. Придурок!

Влад открыл один глаз, не вставая с койки, и обнаружил, что придурок косится на него. Злобненько так, явно что-то задумал. Чесслово, ляпнет опять что-то про свою прошмандовку, зубы выбью! – подумал Влад и закрылся одеялом с головой.

Лампа мерзкого белого света слепила глаза. Какой мудак додумался вкручивать такие в комнаты, где люди живут, пусть и психи? Глаза болят от этой дряни!

Грушу бы в спортзале избить, да где ее тут взять… Подушка не подойдет. Толян вот ничего груша, но за это, наверное, запихнут в изолятор… Влад заскрипел зубами.

По идее, людям с проблемной башкой должно становиться в психушке лучше? Но он чует, что скоро опять будет невменько трясущееся, и все бесит, а сделать с этим нельзя ни-че-го.

На свободе хоть грушу бить можно, злости меньше. Но не здесь, не здесь. Тупая психушка. Тупой Толян. Тупая мамка, которая уломала его сюда лечь
.
«Тебе станет легче, Владичек, ты сам не справляешься, Владичек!» Клуша безмозглая. Сама бы тут полежала. С таким вот… Толянчиком, мать его. Да тут здоровый крышей съедет!
Толян начал выть.

– Дура страшная, такая страшная, что никто на свете кроме меня ее трахать не будет, ее бомжи пугаются, дуру страшную, не найдет себе никого, не найдет, на такое только я позариться могу-у-у-у…
И все это громко, с завываниями и периодическими попытками биться головой об стену. Нет, х*й с ним, с изолятором, пока ЭТО не заткнется…

Влад резко вскочил с кровати, схватил подушку, и плотно приложил ее к лицу не сопротивляющегося от неожиданности Толяна. Тишина! Наконец-то тишина! ОНО ЗАТКНУ…

[Notoriginal]

Итак, все тексты на месте. Список авторов:

Next
Todo Uno
Сашетта
Шинанай
Simka
[Begotten]
Notoriginal

По рецензиям, я так понимаю, нужно в личку писать?

[Sashetta]

Это всегда мастерский произвол, делай, как тебе удобнее

[Next]

Ноториджинал, поздравляю с первой текстовушкой!

Здорово получилось, мне нравится. Все истории такие яркие и разные. Карина и Анатолий, пожалуй, мои фавориты.)

Рецензии прям в тему выкладываем?

[Notoriginal]

Ноториджинал, поздравляю с первой текстовушкой!
Здорово получилось, мне нравится. Все истории такие яркие и разные. Карина и Анатолий, пожалуй, мои фавориты.)

Спасибо! Мне тоже понравилось. Но, пожалуй, в следующие несколько раз лучше побуду участником  

Рецензии прям в тему выкладываем?

Думаю, да. Вроде бы в текстовушках, которые я видела, было так.

[Next]

Итак, Константин Петрович. Непрофессиональный вы врач, батенька. Взяли и втюрились в свою пациентку, ай-яй-яй. Впрочем, активных действий вы не предпринимаете, так что простим на первый раз и обсудим ваш текст.

Хорошее бытовое начало, погружающее нас в проблемы героя - да и кто из нас не страдал, когда любимый мастер уходил в отпуск? Впрочем, фиг с ним, с отпуском, а декрет не хотите ли?

Сравнение себя с мужем Елены, говорящее о неуверенности в себе. Эх, Костик, знал бы ты, кому завидуешь.

А вот оценка больницы уже совсем другая. Уверенная, взвешенная - сразу видно, тут герой в зоне комфорта, тут он чувствует себя, как рыба в воде. И минутка латыни очень здесь хороша, прям в тему.

Очень приятны рассуждения врача об отношении к психиатрии в народе, и его собственное умение "абстрагироваться от предрассудков и увидеть в поведении больного человека не злой умысел, а именно проявление болезни".

И как красиво рассуждения врача о внешности Елены и ее милой улыбке переходят в цепкое и сфокусированное размышление о рисунке на арт-терапии и причинах суицида пациентки. Как ни крути, а думать эта влюбленность герою не мешает.

Текст читается легко и с удовольствием, герою быстро начинаешь сопереживать и увлеченно следить за его мыслями. Автор, спасибо за эту зарисовку.

[Next]

Но, пожалуй, в следующие несколько раз лучше побуду участником  

Да, это дело нервное и нелегкое, но зато плоды весьма увесистые и сочные получаются.)

[Todo Uno]

Я не буду тянуть и свинничать хоть сейчас
Влад:

У меня ощущение, что мне прямо везёт на Сашетту в рецензируемых. Потому что в тексте Влада предполагаю именно её.
Для текста пациента, где художнические экзерсисы не предполагаются, вечно критикуемая мной привычка подавать все понятия "в лоб" как раз оказывается очень уместной, имхо. Туда же многократные повторы определений - "отвратительный, тупой".
Мне мерещится рассинхрон с текстом соседа - определяемый ли наводкой или случайный, не знаю. По тексту Анатолия представляется такой мрачный молчаливый шизоид, который чего-то там себе на уме творит, а по тексту Влада Анатолий кидается на стены и воет. Но вот как раз мысленное "расчеловечивание" соседа, превращение его образа в карикатуру, животное - это хорошо передаёт состояние Влада, агрессию и бешенство.
Мне не очень понятен обрыв слова в конце. Толян дал сдачи Владу? Санитары оттащили? Интрига!
Текст, в отличие от остальных, дает очень незначительное представление о личности Влада вне больницы. Он весь здесь и сейчас. Для усиления передачи гнева это полезно, а для художественного образа персонажа, мне кажется, не очень.

[Next]

Мне не очень понятен обрыв слова в конце. Толян дал сдачи Владу? Санитары оттащили? Интрига!

Я тоже задумалась над этим, когда читала. Думаю, Толян дал сдачи и окончательно укрепился в своей паранойе - мало того, что жена Мессалина, так еще и сосед практически Джек-Потрошитель.)

[Todo Uno]

Я задумалась над образами родных и близких пациентов. Почти все они удостоены нелестных эпитетов от устроенных на лечение. При этом конкретный, безоговорочный мудак только муж Елены. Жена Анатолия - объект ревности. Мамы Влада и Карины огребают мимоходом от чудесных деточек. У Анны неоднозначно (хотя я понимаю, разделяю и сочувствую, но в объективной, не-больной реальности, муж и родители могут быть не такими уж чудовищами). Маргарита Львовна о близких помнит, кмк, смутные образы, она вообще на них не сосредоточена. Мне показалось, что она была довольно сильной и самодостаточной женщиной до болезни. Мне её больше всех жаль.
И вот в свете всего этого я размышляю над тем, что меня всегда интересовало в КМП-шных историях: где близкие реально монстры и довели, а где никто не виноват и это болезнь, как осколок зеркала тролля, заставляет видеть всех мудаками?

[Next]

Кстати, да, мне тоже бабушку с Альцгеймером жаль ужасно.

А кто писал ту грустную троллиху, которую Михей на полянку заманил? Не один ли автор у этих текстов?

По поводу близких - ну, даже тут видно, например, что жена Анатолия вполне норм, мама Карины тоже, про маму Влада не понятно, но никаких ужасных ее поступков он тоже не припоминает.

Интересно, как настоящие больные описывают близких? Моя тетя (шизофрения) рассуждает примерно так же, как стандартная не слишком умная тетка - муж-мудак, потому что все мужики мудаки и изменяют, крысы на работе завидуют, и т.д. и т.п.

[Todo Uno]

Ещё запишу мыслей.
С художественной точки зрения, имхо, круче всех Елена и Анатолий.
С эмоциональной мне близки Карина и Анна.

[Next]

И на этом месте ты окончательно спалилась.) Константин Петрович найден.

[Notoriginal]

Константин Петрович найден.

Ошибочка вышла  
А вот Сашетта угадана.

[Next]

Каааак ошибочка?

Она похвалила Елену, Анатолия, Карину и Анну. Рецензировала Влада. Жалела Маргариту Львовну. У нас 7 персонажей, если не эти 6 и не Костик, то кто?

Хотяяя? Тодо, может, ты жалела свою Маргариту?)

[Todo Uno]

Нет

На самом деле, я уже всех нашла в личке у мастера, и на этот счёт успокоилась. Ноооо тему мониторю, и с нетерпением жду всех остальных рецензий и угадаек. И тексты даже перечитываю, что со мной нечасто случается. Обычно мне надо дать текстам "отстояться", и текстовушки я перечитываю спустя недели и даже месяцы. А тут сразу захотелось.

[Next]

Тогда я ничего не понимаю. Пойду, поем подожду других, более умелых детективов.)

[Todo Uno]

Мне нравится, как написан Константин Петрович, но не нравится сама тема. Почему-то для меня тема влюбленности между врачами и пациентами кажется не очень приятной, я её избегаю. Подозреваю, что если бы мне эта наводка пришла, я бы закапризничала и попросила поменять.

[der Westen]

Тогда я ничего не понимаю. Пойду, поем подожду других, более умелых детективов.)

Делаем вывод: Next про себя ничего не пишет
Не Карина, не Анатолий, не угаданный Влад, не рецензируемый Константин Петрович, Анна стилистически (ИМХО) совсем не твоя.
Мне казалось, что Маргарита Львовна, но ты её жалеешь и ищешь автора.
Впрочем, и Елена подходит.
Next Елена, в Анатолии заподозрю [Begotten], в Маргарите - мб, Шинанай. Но Шерлок я так себе.

Вообще очень здорово получилось, спасибо, Notoriginal!

[Next]

Делаем вывод: Next про себя ничего не пишет

Я думала, все про себя ничего не пишут.

Ты меня поймала.)

[Notoriginal]

Next и [Begotten] угаданы  

[der Westen]

Делаем вывод: Next про себя ничего не пишет

Я думала, все про себя ничего не пишут.

Ты меня поймала.)

Я просто помню, как в первой текстовушке, где я участвовала, Игуана, пиша рецензию, мимоходом помянула и свой текст (не признаваясь, впрочем, что текст её). Так я выяснила, что это вполне можно и создаёт дополнительную интригу угадайке

[Todo Uno]

Мафиозники в треде  
Когда текст написан, я его отделяю от себя и рассматриваю вместе с остальными, в контексте целой картины. Поэтому в рецензиях могу упоминать свои тексты (или не упоминать) не с целью маскировки, а с точки зрения литературного анализа. Для меня он уже материал, такой же, как остальные.

[Next]

О, лукавая Игуана! Надо тоже начать так делать.