Продолжаю рассказ про прабабку, прадеда и их знакомого колдуна.
Как-то раз прадед принес от своего знакомого (того самого, что не мог выйти из дома, пока Лукьяновна не сняла старую подкову, повешенную над порогом) некую растрепанную рукописную книгу. Надо сразу сказать, что в тех глухих краях чтение, даже несмотря на то, что ХХ век уже перевалил за свою середину, все еще было прерогативой избранных. Например, мамина тетка - чтоб не спздеть, тринадцатого, кажется, года рождения, имела образование всего три класса. Читала, писала, как умела, но ее письма без дешифровщика разобрать было порой очень сложно. Бабка, Татьяна Лукьяновна, была совершенно неграмотной. Дед читать с божьей помощью кое-как умел, а вот самая младшая дочка, кстати, уже была вполне образованной женщиной и даже преподавала в школе. Вот такой разброс в рамках одной семьи, ну да не суть.
Не знаю, зачем деду понадобилась книга по колдовству - или он сам планировал учиться этому искусству, или в рукописи содержались какие-то заговоры и рецепты, способные некую конкретную проблему решить...никто уже не вспомнит. Главное, что точно помнят и рассказывают все немногочисленные свидетели того события, Книга эта была непростой и требовала особого отношения. Читать ее можно было только ночью, до первого крика петухов, и обязательно в полном одиночестве - в каком-нибудь закрытом погребе или на чердаке. И, самое ВАЖНОЕ условие, ни в коем случае нельзя было оборачиваться. Только читать.
- ...чтобы тебе не показалось, не почудилось: жена будет звать, кричать дети, или голоса начнут расправой тебе грозить, если не повернешься, да хоть дом огнем гореть, - говорил знакомый колдун, передавая рукопись. - не слушай и ни в коем случае не смотри.
- А...если?.. - спросил дед.
- А если посмотришь, найдут тебя утром холодненького, с глазами как у рака вытаращенными, - пояснил знакомый и совершенно бесстрастно уточнил. - В лучшем случае.
Дед выдержал всего несколько ночей. На первую, по его словам, во время чтения что-то беспрерывно шуршало и вздыхало за его спиной: возможно, конечно, это были подпольные мыши. Но уже на вторую он совершенно явно начал слышать сзади шаркающие шаги и бормотания, которые мышам никак не припишешь.
На третью...на третью началась сущая вакханалия: в погребе отчетливо было слышно, как наверху закатываясь, дико ревели какие-то младенцы, кричали женщины, кто-то ходил по полу, громко стуча тяжелыми подкованными сапогами, пахло дымом и гарью...Несколько раз дед почти бросил рукопись, уверенный, что к ним в дом пробрались разбойники и разоряют в этот самый момент его семью - смутили только младенческие визги (в семье маленьких детей уже не было). Однако с первым криком петуха во дворе все стихло. А домочадцы с удивлением заявили, что ночью ничего не слышали и прекрасно спали.
Последней для деда каплей стало, когда на четвертую ночь злобный голос отчетливо шепнул ему прямо в левое ухо, да так, что слышно было даже горячее и неприятное дыхание говорившего:
- Не обернешьсии сейчас, Васька, - прошипел некто, от голоса которого по шее и за ворот побежали мурашки, а следом обдало холодным потом: - До утра не доживешь...разорву тебя...и сожру...
Сам не зная как, дед не повернулся. А утром, чуть не плача, сказал жене:
- Не могу! Хоть убей - больше я не могу! Что делать?..
Видимо, бросить изучение рукописи на середине тоже ничем хорошим не грозило.
Но бабка, Татьяна Лукьяновна, как я писала выше, была женщиной решительной и мало чего боялась. Пока дед заламывал в отчаянии руки, она молча обернула Книгу какой-то тряпкой, открыла печь и швырнула ее прямо в огонь.
...Стучало и скрежетало в печи что-то еще долго - в какой-то момент стали даже опасаться, что кладка не выдержит и начнет разваливаться. Как будто нечто отчаянно пыталось выбраться из огня, билось в стенки и заслонку. В последний раз рванулось, БАХНУЛО, взвизгнуло и...все стихло.
Не знаю, как объяснял дед своему знакомому, что уничтожил его рукопись и не обиделся ли тот. Но вроде ничего, даже общались еще потом.
Еще историй?
